Однажды (рабочее)

Владислав Дракула стоял и смотрел в окно, стараясь не обращать внимания на истерические рыдания своей пленницы, доносившиеся с верхнего этажа. Впервые в жизни ему мешал его острый слух вампира. Конечно же страшный и бездушный монстр мог бы сделать с ней вещи и похуже, но Владислава все равно не оставляла в покое мысль, что он, возможно, в этот раз немного перестарался. В конце концов, его противница была двадцатилетней девушкой, ничего не знала, ничего не понимала и явно не могла дать отпора: силы были слишком неравны. «Сама напросилась. Возможно, хоть это научит её уважать тех, кто старше и сильнее». «Мы хотели научить её уважению? — ехидно поинтересовался его внутренний голос. — А мне на какой-то миг показалось, что мы хотели завалить её на кровать и…» Владислав нервно барабанил длинными пальцами по подоконнику. Конечно, это был бы красивый финал многолетней вражды: последняя из Валериусов становится его невестой и обращается в вампира, род угасает, Гэбриел в отчаянии. Только вот Анна Валериус не из тех плаксивых дурочек, которые молча покорятся. Она в приступе гнева на четырехсотлетнего вампира с кулаками собиралась кинуться. С её характером после обращения она, скорее всего, будет совершенно неуправляемой. Владислав видел таких: в первую ночь после своей смерти слетали с катушек, убивали всех вокруг, пытаясь утолить свою жажду, а затем, осознав, что натворили, оставались на улице встречать рассвет. Ну ничего, он ещё придумает, как с ней управиться. Рыдания наверху, между тем, стали тише. «Успокаиваешься… Это хорошо, не хватало мне завтра на балу заплаканной спутницы». Он облизнул губы, вспоминая солоноватый вкус крови и шелковистую кожу плеча, запах волос и судорожный вздох принцессы, когда его рука легла на её грудь. «А все-таки, интересно, на что ещё, кроме предательства, ты бы согласилась ради спасения брата?» На мгновение возникает соблазн вернуться и проверить. На мгновение вспоминается теплая мокрая слеза, падающая ему на руку и скатывающаяся в рукав. «Ну пожалуйста…» «Ладно, принцесса. На сегодня хватит с тебя». В конце концов, у него есть и другие варианты развлечений. И эти варианты не плачут. Алира всегда знает, что нужно её хозяину, просто посмотрев ему в глаза. Вот и сейчас он переступает порог её комнаты, смотрит на неё, и она медленно одним красивым движением освобождается от полупрозрачной шали, обнажая фарфоровую кожу плеч. Всё, что ты хочешь, милый. Я позволю всё, что угодно. Владислав помогает ей сбросить всё остальное, подхватывает легко, как пушинку, сажает на стол и рывком раздвигает ей колени. Она обвивает его шею руками и целует. Она чувствует слабый аромат, исходящий от него. Аромат явно женский, что-то легкое, цветочное, не её и не Веронино, а значит, остается только одна кандидатура… которая сейчас рыдает у себя в комнате. Даже этот момент, когда её Хозяин полностью принадлежит ей одной, для Алиры отравлен нотками ревности. Владислав наматывает на руку длинные рыжие волосы, заставляет невесту откинуть голову назад и ласкает губами шею, постепенно спускаясь к груди. Где-то наверху, где совсем недавно стихли всхлипывания, раздаётся страшный грохот, как будто на пол швырнули что-то тяжелое, вроде вазы. За ним следует ещё один, и ещё один. Всё это сопровождается ругательствами и проклятиями совсем не свойственными лексикону юной леди. «Вот это темперамент», — с легким уважением думает Владислав, слушая пожелания своей пленницы себе и не только, машинально продолжая ласкать Алиру. Алира на этот шум и внимания не обращает. Она уже давно мысленно поставила галочку: избавится от Анны Валериус при первой же удобной возможности. Она проплакала целый час, зарывшись лицом в подушку, надеясь, что никто не слышит. Что ОН не слышит. Произошедшее подорвало её веру в себя и свою способность противостоять врагу. Никогда ещё Анна Валериус не чувствовала себя такой беспомощной и беззащитной, как тогда, когда её враг делал с ней что хотел, а она не могла даже пальцем шевельнуть. А затем на смену слезам пришла злость. Дикая, безудержная, кристально чистая ярость. Девушка металась по комнате как загнанный в клетку зверь. Она грохнула об пол две вазы, стакан и графин с водой, выкрикивая проклятия в адрес самого Дракулы, всех вампиров и даже в адрес Господа Бога, который допустил на земле такое безобразие. Платье из золотистой парчи, в котором, как предполагалось, она пойдет завтра на бал, отправилось в камин. Туда же отправились и шторы, которые она содрала с карниза одним движением, впуская в комнату солнечный свет. Она хотела было вышвырнуть из окна массивный бронзовый подсвечник, но передумала, решив, что он может сгодиться на то, чтобы врезать им кому-нибудь по башке. Когда одна из служанок пришла принести ей еду, то, распахнув дверь, ахнула, зашипела от попавшего на неё солнечного света и мгновенно исчезла в полумраке коридора, уронив поднос. Это дополнило картину феноменального бардака, в который вылилась ярость Анны. — Мне сказали, госпожа сегодня не в духе, — спустя пять минут пропел у двери голос Сирены, и Анна пришла в себя. Вампирша стояла в дверях, чуть жмурясь от солнечного света, падающего из окна. В глазах её скакали игривые чертики, она присела на корточки и стала собирать крупные осколки разбитых ваз. Анне стало стыдно. Она хотела как-то выплеснуть свою злость на Дракулу, но толку в этом не было никакого. Явно не Дракула будет всё это убирать. Она устало опустилась на кровать. — Прости, я не хотела… — Плохой день? — участливо спросила Сирена, задержав взгляд на плече Анны, где из-под лямки платья выглядывал край раны. Девушка заметила этот взгляд, подавила тяжелый вздох и кивнула. — Это бывает. Завтра будет лучше. Завтра будет чудный маскарадный бал. Только надо найти вам новое платье. «Завтра меня могут убить, какое к черту платье», — мрачно подумала Анна. — Сирена, — тихо позвала она. — А как так получается, что одни вампиры боятся солнечного света, а другие нет? — Возраст, — пожала плечами малокровная, — и происхождение. Чем старше мы становимся, тем мы сильнее и выносливее. Старые вампиры вроде хозяина, близкие кровью к прародителям, солнечного света не боятся. Те, кого они обращают, к свету более чувствительны, им понадобится время, чтобы стать сильнее и переносить солнечные лучи. Те же, кого от вампира-прародителя отделяют многие поколения, солнечного света не видят вечность. Они становятся старше, он перестаёт нести им быструю смерть, но всё равно жжёт их кожу немилосердно. Говорят, дети Осириса умеют ходить по залитым солнцем улицам Египта, но это лишь слухи, я не знаю кого-то, кто знал бы реальный случай. — Дети Осириса? — Клан вампиров Египта. Они до сих пор поклоняются своим языческим богам. — Понятно, — кивнула Анна, а про себя подумала, как же мало она знает о тех, на кого четыре сотни лет охотилась её семья. С другой стороны, все эти четыре сотни лет им не представлялось возможности поболтать с кем-нибудь из вампиров и остаться в живых после этого. Раз уж ей эта возможность представилась, надо использовать её в полную силу. — А как проходит процесс обращения? Сирена подняла на неё глаза и недоуменно подняла брови. — В смысле… Я всегда думала, что вампиру достаточно просто укусить свою жертву, — промямлила Анна, неосознанно прикасаясь к укусу. Не то что бы она не доверяла Дракуле в этом вопросе, но и поводов верить ему у неё не было. — Пусть госпожа не боится, одного укуса недостаточно. Вампир должен дать вам своей крови, а сам должен выпить всю вашу. Или же сначала выпить всю вашу, а потом дать свою. — Но я же тогда умру до того как… — Это неважно. Обращение может произойти и тогда, если вы только что умерли. Суть в том, чтобы в мертвом человеке была кровь вампира. Анна покачала головой. Сколько всего нового… и совершенно бесполезного в борьбе с Дракулой. Спустя полчаса Сирена окончательно привела её комнату в порядок и ушла, а принцесса осталась наедине со своими мыслями. Отчаяние и паника прошли, злость и ярость тоже, теперь Анна могла попытаться трезво оценить ситуацию. «Итак, что мы знаем о нашем враге? Возраст — приблизительно четыре сотни лет. Света, кольев, распятий, святой воды и всего прочего не боится. Является в прошлом господарем Валахии, был убит. Продал свою душу Дьяволу и вернулся… А кстати, зачем?» Анна никогда раньше не задавалась вопросом, почему кто-то может сделать такой страшный выбор. Очевидно, что для такого поступка этот кто-то должен быть абсолютным злом. «Убить его сейчас у меня нет шансов, я безоружна, я ничего не знаю. Можно попытаться сбежать, но, во-первых, может не получиться, во-вторых — Велкан у него в заложниках. Следовательно, нужно как-то оттянуть время…» Впервые в жизни Анна попыталась максимально понять своего врага: на что он может повестись? Как заставить его сохранить жизнь ей и Велкану? Память услужливо подсунула ей ещё одну загадку. «Почему мой предок писал, что у Дракулы не было права занимать престол? Он же был старшим сыном, это было естественно. Валерий мог не желать видеть это кровавое чудовище в качестве правителя, но у Владислава определенно были права на это». Почему-то Анне казалось, что это безумно важный вопрос, узнав ответ на который она многое поймет. Этой ночью она плохо спала. Чувство беспокойства не отпускало её, а в коротких снах, в которые она время от времени проваливалась, Владислав пил её кровь, Велкан умолял спасти его, а Гэбриел кричал, что она предательница. Когда в окошке забрезжил, возможно, последний в её жизни рассвет, Анна была ему рада как никогда. Сирена принесла ей новое бальное платье, и оно висело на спинке стула, ожидая своего часа. «Хоть бы Гэбриел что-нибудь придумал. Господи, помоги мне, прошу тебя». К завтраку она не притронулась — кусок не лез в горло. У неё не было плана. У неё была только надежда на то, что Гэбриел её спасёт. Впервые в жизни Анна Валериус могла надеяться только на другого человека. Обычно она надеялась исключительно на себя. Возможно, ей следовало бы помолиться, но последнее время её постоянно преследовало ощущение, что Бог не слышит её. А если и слышит, то ему на неё плевать. Если уж так было до того, как она предала Ван Хелсинга и пошла на сделку с врагом, то сейчас тем более так всё и останется. Из грустных размышлений её вывел Дракула, вихрем ворвавшийся в комнату. Анна мгновенно вскочила со своего места. В голове мелькнула запоздалая мысль: «А зачем? Разве это что-то изменит? Как будто, если ты будешь стоять, когда он войдет, у тебя будут шансы справиться с ним голыми руками». — Ну что, моя леди, вы готовы хорошо провести вечер? — Я тебе не леди, — неприязненно ответила она. — Я уже заметил…но всё равно решил попробовать быть учтивым, — насмешливо ответил вампир, окидывая её взглядом. Анна враждебно молчала. Больше всего на свете ей хотелось сказать ему какую-нибудь гадость, хоть на секунду убрать с его лица это насмешливое выражение, но рана на плече ныла, напоминая о том, чем это может кончиться. — А у меня для тебя целых две новости, — продолжал Дракула, глядя на пленницу. — Новость хорошая: твой друг скоро будет здесь. Новость плохая: по-моему, он собирается прийти без монстра. — Он никогда не отдаст тебе монстра, — холодно отозвалась Анна. — Он не дурак. — Поверь мне, я знаю его лучше, и он дурак. — Потому что не хочет плясать под твою дудку? Потому что осмелился бросить тебе вызов? — Потому что уже второй раз упорно пренебрегает нашими соглашениями. Я ведь тоже могу начать ими пренебрегать, — с этими словами вампир сделал к ней шаг. Анна попятилась назад и наткнулась на стол. «А что там требовалось в соглашении с его стороны? Ах, да, я. Живая и невредимая». — А…- следовало что-нибудь срочно придумать. — А откуда ты знаешь Ван Хелсинга? — Из своей прошлой жизни. Ещё шаг к ней, расстояние между ними уже идет на сантиметры, а ей даже отходить некуда, чертова столешница сзади преграждает путь. А потом до неё дошел смысл сказанного. — Но ведь это было четыреста лет назад. Ведь Гэбриел не… Дракула расхохотался. — Да, мы с Гэбриелом были знакомы в пятнадцатом веке, нет, Гэбриел не вампир, что за абсурдная мысль. Есть и другие способы существенно продлить свою жизнь. Правда, на мой взгляд, они так себе. Он стоит так близко к ней, что его дыхание чуть шевелит прядь каштановых волос. Анна пытается поднять руки, чтобы оттолкнуть его, выбраться из этого импровизированного угла, в который её загнали, но вампир ловит её руки и прижимает их своими к столешнице. — Пусти, — в голосе злость и отчаяние. — Пусти меня немедленно. — А не то что? — Гэбриел ни за что не отдаст тебе монстра, если со мной что-то случится. — Не ты ли сама минуту назад утверждала, что он не отдаст мне монстра в любом случае? «Поздравляю, идиотка, ты собственноручно подписала себе смертный приговор». Владислава её попытки угрожать ему забавляли. Другая на её месте уже давно бы обнимала его колени и умоляла пощадить. Что нужно сделать с Анной Валериус, чтобы она ему покорилась? У него есть отличная возможность проверить на практике. Тепло её тела он чувствует даже через одежду. Расстояние между ними давно сошло на нет, ей некуда отступать и нечем защищаться. Её руки вампир плотно прижимает к столешнице, и несколько отчаянных рывков не помогают девушке обрести желанную свободу. Она только подается корпусом назад, пытаясь отстраниться от него, сохранить хоть какие-то жалкие остатки своего личного пространства. Выглядит это довольно заманчиво, учитывая то, что у платья глубокое декольте, и Дракула ловит себя на мысли, что, если бы это была не Анна Валериус, а кто-нибудь другой, жест, скорее всего, был бы совершенно умышленный. Почему-то женщины верят в то, что если заставить своего врага их хотеть, то с ним будет проще договориться. Верят, в общем-то, небезосновательно. Владислав знал много случаев, когда это действительно работало. — В чем дело, Анна? Страшно? — Нет, — это слово стоило гордо и с вызовом бросить ему в лицо, но оно получилось больше похожим на писк. Молчание говорило бы меньше о её страхе, чем это жалобное «нет». Она даже не дергается, хотя он в этот раз не контролирует её тело. — Ты, наверное, сейчас безумно на себя злишься, — он пристально смотрит принцессе в глаза, и та не может отвести взгляда. — Ты не смогла меня убить, вместо этого ты умрешь сама, и ты даже не в силах собраться с духом и по-идиотски гордо и пафосно с каменным выражением лица принять смерть, как тебя этому учили книги и предыдущие поколения твоих предков. Не расстраивайся, Анна. Это совершенно естественно — хотеть жить. Этого хочу и я. «Ну давай, сломайся, попроси меня не делать этого, попроси отпустить тебя». Она смотрит на него как зачарованная. Где-то на задворках сознания возникает мысль… «Я не хочу умирать». Иногда успех атаки заключается в полной её неожиданности. Так получилось и в этот раз, потому что Владислав Дракула совершенно не ожидал, что его пленница вдруг сердито взвизгнув с размаха ударит его лбом в переносицу. Не смертельно даже для человека. Но неприятно даже для вампира. Дракула инстинктивно потянулся к носу. Анна почувствовала, что одна рука свободна и, припомнив их детские попытки с Велканом изучить друг на друге джиу-джитсу, согнула руку, добавила врагу локтем в челюсть и, ещё раз сильно рванувшись из всё ещё удерживающей её руки, смогла, наконец, освободиться. Добежать она успела только до двери. Дракула возник из ниоткуда и отвесил ей оплеуху, от которой она рухнула на пол, а в следующий момент сверху её придавило чужое сильное тело, лишив возможности встать на ноги. Руки снова оказались прижаты к полу, но Анна всё ещё не желала признать поражение. Если раньше у неё была ещё хотя бы призрачная надежда на то, что враг не собирается её убивать, то рассчитывать на это после того, как она сама на него напала, было бы в высшей степени наивно. А умирать так не хотелось… Она извивалась под ним, как змея, пытаясь сбросить с себя, но попытки не имели успеха. Принцесса снова попыталась повторить уже сработавший единожды прием, но Владислав ожидал этого, поэтому вовремя отстранился. Сказать, что Анна сейчас думала, было бы ошибкой. Всё, что она чувствовала, это ярость и страх за свою жизнь, которые вытолкнули из головы все мысли. Кажется, когда-то давно она читала в какой-то книжке про боевое безумие берсерков. Сейчас, видимо, с ней происходило что-то похожее, потому что совершенно не задумываясь о последствиях и неравности сил она пыталась нанести своему врагу как можно больший ущерб любой ценой. Дракула только сдавленно зашипел, когда его пленница, ловко извернувшись, со всей силы укусила его за руку. — Всегда думал, что кусаться — моя прерогатива, — сообщил он, и в следующий момент Анна почувствовала, что он отпустил её руки… правда лишь для того, чтобы сомкнуть свои на её горле. Она вцепилась своими руками в его, пытаясь разжать мёртвую хватку на своей шее. «О чём ты, Анна, ты даже его кисть его руки полностью обхватить не можешь» Перед глазами пошли пятна, уши заложило, тело ослабело, не получая свежего воздуха, пальцы предательски разжались, отказываясь продолжать попытки спасти хозяйку. Что ж, она проиграла. «Прости меня, папа». Это кончилось так же внезапно, как и началось, и она, кашляя и хрипя, смогла наконец втянуть в себя столь желанный и необходимый ей воздух. — Успокоилась? — поинтересовался вампир, отпуская её и поднимаясь на ноги. Анна, не удостоив его ответом, села на полу, всё ещё судорожно хватая ртом воздух и держась за горло. Она потеряла столько сил и так отчаянно дралась за свою жизнь, а её враг стоит себе, как ни в чем не бывало, даже с дыхания не сбился. И убивать её, кажется, не собирается — вон руку протягивает, чтобы помочь подняться. Сперва Анна хотела гордо проигнорировать протянутую ей руку, но потом поняла, что ноги подкашиваются и сама она встать не в состоянии. «Хоть бы не расплакаться». Владислав помог ей встать. «А теперь убирайся отсюда к чертовой матери, потому что я сейчас расплачусь, во второй раз при тебе расплачусь, а я не могу себе этого позволить, сильные люди не плачут, особенно на глазах у своих врагов». Она стояла, обхватив себя руками, боясь поднять на него глаза и невидящим взором рассматривая узор на полу. — Да ладно тебе, — неожиданно в наступившей тишине прозвучал его голос. Анна с недоумением подняла глаза на своего врага. — Не то что бы я одобряю то, что юная леди дерется в лучших традициях разбойничьей шпаны, но позвольте выразить вам свое искреннее восхищение. — Издеваешься? — Нет, — в голосе Дракулы не слышалось и намёка на издёвку. — Многие сильные мужчины на твоем месте обнимали мои колени и умоляли оставить их в живых. Холодные руки обвились вокруг её талии и притянули к себе так, что девушка уткнулась носом в плечо Владислава. Сил сопротивляться не осталось. Сил сдерживаться тоже. Она сдавленно всхлипнула, надеясь, что звук приглушит ткань чужого сюртука, в который она спрятала всё лицо. Дракула осторожно погладил её по спине. — Ты молодец, принцесса, — прошептал он ей на ухо. — Это было глупо, но смело. А теперь всё-таки прекрати испытывать моё терпение, умойся, надень платье и позволь Сирене привести тебя в порядок. Я зайду за тобой через час и, надеюсь, в этот раз обойдется без драки. Вампир разомкнул свои объятия и вытер тыльной стороной ладони слезу с её лица, отметив, что на молочно-белой коже шеи проступают синяки. Неловко вышло. Никому не приятно получать в нос, бьёшь — изволь получить сдачи, но в этом случае он явно перестарался: душить её то зачем было? Не совладал с эмоциями. Давно не получал по носу во всех смыслах этого выражения и вышел из себя, когда атака кого-то, кого он даже противником-то не считал, оказалась успешной. Девчонка, конечно, дурочка. Сцепилась с вампиром врукопашную, а теперь плачет, потому что отдача замучила. Но стоит отдать ей должное, в этом хрупком теле живёт дух воина. Дракула вышел из комнаты. Хлопнула дверь, и Анна осталась один на один со своим недоумением.