Кровь Основателя

Мстительная маленькая кобра чуть ли не ритуальные танцы от радости плясала, глядя на очевидные страдания Альбуса, которые тот объяснял простудным да возрастным недомоганием. Изобретательность вендетты восхищала, как и – терпение. Честное слово, сам бы не сделал лучше, правда. Но Северус был, тем не менее, категорически не согласен с ее подходом. Вкрай задравшись наблюдать, как зеленоглазое зубастое чудо гробит в себе последние остатки человечности, размениваясь на мелкую мстительность, и лучше прочих зная, к каким плачевным последствиям это приводит, повздыхав, зельевар решил нарваться на грубость и поругаться во имя доброго и светлого в трепетном сердечке психопатки. Хотя, видит Мерлин, гневить девицу не хотелось. Как выяснилось при беседе, начал Северус категорически не с того, прошедшись по привычке бульдозером сарказма по мелочности Избранной и ее низменным недостойным порывам. Возможно, выливать ушат колкостей в кой-то веки не стоило, и надо было зайти с другого бока, дабы его услышали. Мягче, вежливей… Правдивей, что ли. Припомнить, что он, на минуточку, преподаватель и привести фактические примеры, основываясь на собственном жизненном опыте. В общем, его речи ни в кой мере не отрезвили леди, хотя на всех остальных отповеди Мастера Зелий действовали безотказно. Но не в случае Поттер. С ней всегда все было не по плану, верно?.. По стенам пробежали зеленые всполохи. Саломея оскалилась. Чудовищное давление вжало профессора в кресло, лишив дыхания и возможности двигаться. Глаза киндрет горели гневом. В тот момент волшебник решил, что какой же глупостью было бояться Повелителя, находящегося где-то далеко, и Дамблдора, опутанного сетью нечеловеческой магии. Вот она, смертельная опасность. Прямо перед ним. Пришибет и не подавится. И шипит совсем, как змея. Нагаина и рядом не стояла. - О, ты считаешь, что смерти ему было бы достаточно? Не волнуйся, он получит свое избавление. Всему свой срок. Я лишь отняла у него то, что он забрал у меня. Не больше, не меньше. Теперь его очередь умирать заживо, осознавая причины и невозвратность. Я – в своем праве. А Снейп тем временем обреченно готовился умирать от удушья. Какая нелепая, в сущности, смерть… Вот если бы хоть кто-то в этом мире любил его хоть бы вполовину столь же самоотверженно, как она сейчас любит неизвестного ему ублюдка и торжественно гробит себя ради него, верно, стоило бы мнить себя счастливым. Но… такого не припоминалось. И поделом. Хлопнула дверь, обозначая, что и в этот раз Высший Вампир, которому он уже, казалось, был без надобности и с которым на ее памяти о прежних школьных годах у него были исключительно одни конфликты, его пощадил. Выдохнув, Снейп схватился за голову. Он понятия не имел, как спасать того, кто быть спасенным не желает. Да и от чего? От себя самой?.. Поговорить толком до последнего испытания с девицей так и не удалось. Глядя на Лабиринт, больше всего Северус боялся, что Мэй не справится. И переборщит с магией, попросту сжигая себя там, где и стояла. А она могла. Ему, вероятно, тогда ничего не останется, кроме как трусливо самоубиться из чувства вины. А Лили там, в посмертии, ему хорошенько добавит за не сбережённую дочь. С другой стороны, в его том самом подозрительном сновидении Эванс говорила о зеркалах. И ни слова – о некрополе. Только какие, к демонам, зеркала конкретно имелись ввиду?!.. *** Неприметное старое кладбище полыхало зачарованным огнем Асиман, алкающим плоть. Раскаленный воздух звенел болью и криками. Пепел забивался в нос и глаза, смешиваясь с Могильной Гнилью. …Нет, изначально все начиналось ровно так, как и в прошлый раз. Даже Седрика в жертву Саломея принесла сознательно, смело беря этот свой, далеко не первый и не последний, грех на совесть. И покорно позволила Петтигрю сыграть свою роль и взять у себя кровь, которая не несла ровным счетом ничего из того, чем теперь обладала ведьма, вырвавшая нынешние возможности и силы у миров киндрет кровью и слезами. А вот уже после того, как торжествующий Лорд Судеб призвал приспешников, вдоволь поглумившись над, казалось бы, обездвиженной девочкой, которую неосмотрительно записал в враги, могилы ожили, знаменуя начало кошмара. Первым аккордом этого реквиема красиво рассыпалась черными лепестками роз змея-фамильяр, на деле же – поглощенная зеленым пламенем. Вводя окружающих в ступор. Бежать врагам было некуда. Полыхнули границы магического контура, запирая волшебников в гибельную ловушку. - Авада Кедавра! В этот раз напуганный Реддл не разменивался на долгие речи, безошибочно определив источник начавшейся свистопляски. Поттер пошатнулась. Сердце замерло, чтобы забиться снова. И наконец-то девочка, истинная хозяйка плоти, ее покинула. Вместе со своими глупыми тревогами и волнениями. Мэй вновь ощутила себя прежней. И облегченно выдохнула. Ее покинуло самое главное. Самое кошмарное в ее нынешнем положении. Надежда, схожая по живучести с сорняком. Сердечная боль тоже на время отступила. Это, естественно, было ложью. Она обязательно вернется. Более глубокая. Тяжелая. Пронизанная тоской по невозможному. Но все же… уже не такая отчаянная. Магия Нахтцеретт напомнила о себе глухой яростью и высокомерным раздражением, требуя страданий и крови. Тайные страхи поднимались во плоти из могил, нападая на свои беспомощные жертвы. Убегавшие прочь тела поедала земля заживо. Зеленое пламя закольцевало неизбежность. Два алых разреза на кистях рук – и вот они. Темные Охотники. Мэй не прилагала никаких усилий, полностью положившись на своих союзников. Темные твари, в отличие от людей, никогда не подводили. И сомневаться в них было глупо. *** - Подойди. Повинуясь холодному повелевающему голосу, глядя в глаза цвета Авады, обездвиженный Том Реддл, величайший волшебник своего поколения, чем больной разум оказался прочно опутан сетью лигаментиа, пьющей безумие, как источник, медленно шагнул вперед. - Вытяни руку вперед. И отдай мне свою палочку. И Лорд Судеб, ужас Британии, вновь подчинился. Зло улыбнувшись, Саломея взяла в руки тот же нож, которым Хвост, бившийся в конвульсиях под зубами призрачного Гримма и захлебывавшийся темной кровью, отсек себе руку. - Какой же ты, Том, по сути, жалкий. Я, правда, буду похуже. Но тебе просто меньше повезло с союзниками. Острие вонзилось в грудную клетку. Темный Охотник обнял мага, поглощая. Душа, ничем не привязанная, провалилась внутрь сгустка мрака. Так свое существование закончила еще одна помеха на пути Мэй к возвращению назад. *** Дрожащий, напуганный, но совершенно невредимый Люциус Малфой стоял на коленях, боясь даже лишний раз вздохнуть. Маленькая, на первый взгляд хрупкая девушка с окровавленными руками стояла прямо перед ним. Единственным, выжившим в этом аду. - Посмотри на меня. Сила Даханавр, смешиваясь с властью Лигаментиа, щедро окрашивалась магией Фериартос. - Вытяни руку вперед. С его блеклой кисти на девичье предплечье медленно и неохотно перетекла Темная Метка и тут же скрылась под чарами иллюзии. Дальнейший посыл был прост. - Ты выжил. Как и все остальные. Повелитель раздал всем задания и отправил их выполнять. Искать их не надо. Нужные образы сами собой формировались в голове лорда Малфоя. И от истинных воспоминаний их было даже не отличить. - Когда Лорд призовет всех в Министерство Магии, твоя задача – оставаться в меноре. Твоя миссия, как политика и влиятельного человека – защищать Северуса. Даже после смерти Темного Лорда. Он – твой друг. Ты ради него ничего не пожалеешь. Больше от тебя ничего не требуется. Остальным знать не обязательно. Твоя задача выше прочих. Теперь можешь идти. Лицо блондина просветлело. В голубых глазах явственно проступило умиротворение. Это внушение продержится до самой смерти. Аннулировать его нельзя будет даже самой сильной волей. И ради выполнения наказа Саломеи, если понадобится, Малфой, радостно отправившийся прочь, даже не ведая теперь, что тут случилось на самом деле, не пожалеет даже свою семью. Теперь Мэй могла быть спокойна за то, что может случиться со Снейпом, когда она покинет эту Параллель. Тылы волшебница обеспечила. За отсутствием Альбуса, Люциус – один из самых влиятельных людей в Британии. И, если впоследствии ему не подмочить репутацию связью с Пожирателями, он таковым и останется. Подвластный ее воле даже без нее самой. *** Адское пламя. Ей нужно было сотворить Адское Пламя. Без палочки с магией людей были сложности. Это тело могло и не выдержать. Так что сдерживающие печати киндрет придется оставить на погосте на свой страх и риск, дабы они остановили Огонь, который выпустить еще было реально, но вот контролировать – точно нет. Теперь все должно выглядеть так, как если бы сам Темнейший решил уничтожить место захоронения отца-маггла безвозвратно. Эдакая оригинальная попытка спрятать концы в воду. Воистину, скрыть произошедшее могло лишь пламя. Пусть Дамблдор пока думает, что Том жив. А уж доказательств-то Поттер не пожалеет. Чего только стоила все еще благополучно темнеющая Метка на предплечье профессора Зелий. Пусть Альбус боится. А колечко... Колечко она Директору все же подарит. Повенчает со смертью, так сказать. - Адеско Файр! *** А дальше… дальше все шло настолько по плану, что было страшно. Явиться с телом Седрика обратно, присыпанной копотью и окровавленной. Заявить, что Вол-де-Морт вернулся. Сообщить о Приори Инкантатем и Адском Пламени, которое она опередила буквально на несколько секунд, схватившись за портал. Понаблюдать за издевательствами над Фаджем искренне веселящегося за счет испуганного Министра Снейпа, продолжавшего тыкать Меткой в лицо всем впечатлительным чиновникам, с облегчением косившегося при этом на ее тельце, вернувшееся относительно невредимым. Покорно последовать за лже-Грюмом. И уже в его кабинете, наедине, захватить под контроль разум Бартемиуса, вложив в удар все свои оставшиеся силы и убедить того в необходимости бежать и организовывать побег товарищей из Азкабана. В конце концов, взять под контроль коллективный разум дементоров было сложнее, чем выколупать чужими руками из волшебной тюрьмы ее узников. Как Лорд с ними в свое время договорился, Меченая вообще и по сей день ума не могла приложить. Разве что его за своего приняли, с такой-то мордой… Крауч, согласно внушению, ушел в противоположную от преследователей сторону. Разумеется. Все нужные слова были сказаны. Остальное, недостающее, вполне себе правдоподобно может сообщить и сам Аластор. Пока все разбирались, как открыть сундук и вытащить настоящего Грюма, Снейп таки нашел предлог, чтобы выцепить для беседы тет-а-тет победительницу Турнира. Мэй считала, что ей и на самом деле не помещало бы оказаться в Больничном Крыле, под опекой мадам Помфри. Но зельевар думал иначе, предполагая, что весь ее внешний вид – голимое притворство. И, затащив не сопротивлявшуюся Поттер в нишу за гобеленом и наложив Заглущающие, чуть ли не притиснув вплотную к себе, справедливо поинтересовался, какого лысого гриндилоу она позволила Барти-младшему испариться восвояси. Вяло и бессвязно пробормотав, что покуда не собирается в Азкабан, а потому туда пойдет Крауч, Мэй окончательно осознала, что невероятно себя переоценила. И Адское Пламя было точно лишним. А внушение, которым был нынче окольцован беглый Пожиратель, и подавно – перебор. Хоть и необходимый. Теснота не позволила Поттер грохнуться на пол. Да и подхватили ее под руки очень быстро. *** Впечатавшись носом в черный сюртук, Мэй потеряла сознание. Испуганный профессор, молниеносно осознав, что ее внешний вид – ни капельки не иллюзия, и, чтобы там не произошло на кладбище, несмотря на деланое спокойствие ведьмы, это прошло для нее вовсе не безболезненно, панически пытался нащупать пульс, прижимая тонкокостную, пахнущую смертью, фигурку к себе. Спустя целую вечность пульс нашелся. Вялые и слабые толчки не могли не беспокоить, даже когда это касалось бесова вампира. - Мерлин, Салли… Так не бегал Северус уже давно. Особенно – со студенткой на руках. Помфри обнаружилась, слава Моргане, в Лазарете, где ей и положено было быть. И занималась повреждениями остальных Чемпионов. - Поппи, живо сюда! Рявкнув на тут же возмутившуюся медиковедьму, зельевар опустил ношу на больничную койку. - Убью дуру… А Золотая Девочка понятия не имела, что за нее так волнуются. Ей снились асфродели. И их Хозяйка без возраста прижимала к своей груди голову девушки, невесомо касаясь холодной ладонью волос, словно была для Саломеи родной матерью. Госпожа принимала ее подношения.