Кровь Основателя

В который уже раз за последнюю минуту он посмотрел вниз, соотнося визуальное и тактильное. Теплая девичья щека грела кожу. Горячее, щекочущее дыхание Еще-Не-Мертвеца растекалось по внутренней части ничем не прикрытых бедер. Черные густые волосы непослушными волнами разметались по низу живота и ногам. Изгиб обнаженной спины, как по нему – идеальный, вырисовывался в полумраке, плавно перетекая в силуэт потрепанных джинс, которые все это время оставались на законном месте. И отлично. Если бы нет – он бы вообще с ума двинулся. Когда поначалу она его только целовала – это еще куда ни шло. Но остальное, все, что дальше… Это как вообще?.. Одна рука обнимала его ногу, другая, задранная вверх – лежала на груди, скользнув с десяток минут назад под расстегнутую рубашку и там и оставшаяся, запертая в клетке его ладони. Второй рукой мужчина касался ее лица, бездумно водя большим пальцем по пухлым, влажным губам, иногда натыкаясь на высунутый кончик языка, даже не отдавая себе отчёта в том, что делает. Просто потому, что было приятно. Тем самым губам, что несколько минут назад… а она продолжала облизывать губы и сглатывать. О-хе-реть. Это не надо произносить вслух даже, и так понятно. Он смотрел в потолок и совершенно отказывался осознавать происшедшее, периодически осторожно посматривая на волшебницу и не наблюдая никаких изменений в позе девушки. Из огня – да в полымя. Северус совершенно точно знал, что сейчас был счастлив, как вообще никогда не был на своей, даже отложенной, многослойной памяти. Такое не спрячешь. А вот КАК это получилось и с КЕМ, категорически не мог понять. Но что примечательно – он физически не мог быть инициатором, даже если очень бы приперло. Он помнил Круциатус. До тех пор, пока не зазвенело в ушах и мир не сфокусировался на Беллатрикс. Отвратная дамочка. Затем ночной холодный воздух, пробивающий до дрожи. Расщепление при парной аппарации. Щемящее чувство безысходности и одиночества. Затем его кто-то встретил. Очень оригинально запнувшись об него же. Дальше темнота. Да. Но боли не было. Ничего не было, кроме странной мелодии. Даже кошмаров. Мелодия стихла, когда он проснулся. Шевелиться было тяжело. Но вовсе не потому, что его приложила толпа злобных ублюдков. Это тут было не при чем. На нем лежали, придавив к жесткой поверхности. А потом его целовали. Так нежно, что поначалу духу не хватило ни посмотреть, кто это делает, ни возразить. Потом поинтересовался, да. И ничегошеньки оно не дало. Слишком уж с реальностью увиденное не состыковывалось. В принципе, бессильно и не слишком охотно отталкивая руки и останавливая губы, ласковые и молчаливые, скользившие по коже, он и по запаху ветра в волосах мог понять, кто его ночная гостья. И куда эта самая мадам своими поцелуями метит. А теперь… А вот что теперь? Как он, спрашивается, должен был смириться с тем, что его самым наглым образом трахнула Поттер? Вот как это называется? И… зачем?! С другой стороны, на насилие это вот совсем не похоже. Хотя определенная доля ее клятой магии его связала. Это не оспоришь. Но не настолько, чтоб не вырваться. Так что мог, если б пожелал. Этого самого желания, что показательно, не было ни на грамм. Мысли скакали с одного на другое и посейчас, не желая собираться воедино ни в какую. Мастер Окклюменции с невероятно богатым словарным запасом впервые не мог подобрать слов, чтобы описать произошедшее. Даже нецензурных. Он все не мог отойти от этого пьянящего чувства полета и пламени, которое ровном счетом никакого отношения к магии не имело. Что, учитывая физический, а не ментальный возраст леди Поттер, срочно требовало от него ужасаться и искать себе оправдания в экстренном порядке. Оных не находилось, увы. Да и не особо хотелось за вопиющим неимением ощущения вины. Все казалось… правильным. Вот вроде как, так и должно было быть изначально. И именно для этого момента нужно было родиться и перетерпеть все, что выпало поганого на жизнь Мастера зелий Северуса Тобиаса Снейпа. В этой связи надо было безотлагательно искать Философский Камень и никогда, никогда не встречаться с Лили и ее муженьком. Вопрос абсолютно любого бессмертия встал ребром. Мародеры ведь и в аду достанут. Ибо ничего родителям Салли, окромя того, что он сейчас до неприличия счастлив, Северус сказать не имел. Внезапно деятельная девица ожила. И, торопливо мазнув губами по его щеке, буднично заявила: - Ну, я пошла. И молниеносно подскочила с пыльного пола, накидывая клетчатую рубашку на плечи и заключая: - Они это провернули с тобой в последний раз. Все будет хорошо. И тут же неведомым образом растворилась в тени, презрев все законы анти-аппарационного, самолично им созданного, Контура, не успел зельевар прийти в себя и возмутиться. Одно он знал точно. Никогда в жизни ему не было так хорошо. Он словно бы чувствовал себя любимым. Впервые. Что было не правдой. Не могло быть ею по определению. Сердце прошило болезненной стрелой осознания. Зло застегивая бесконечные пуговицы, волшебник тряс головой, не в силах избавиться от наваждения, отношения к которому силы вампиреныша не имели. А затем бессильно уронил голову на ладони, так и не встав с холодных половиц. Уныло прикидывая, чем сейчас заняться: сеансом себяжаления и самоедства или же банально все произошедшее забросить за Блоки. Да только там, кажется, места уже и не было. Окончательно приходя в себя и обещая, что, хоть слова ему сегодня и не дали, он свое еще выскажет, Снейп мучительно задавался вопросом, на кой он сдался Золотой Девочке и что это был сейчас за акт благотворительности. Лишь побродив по дому и выпив две чашки кофе, которое почему-то казалось горше обычного, и усевшись в старое кресло, маг с сомнением прищурился. Тихим звоночком на грани сознания тренькнуло нехорошее подозрение. Поттер что-то в ту зиму такое важное своей зубастой подружке втолковывала… Тяжело выдохнув и устроившись поудобнее, Лигиллимент прикрыл глаза. Благо, если ему нужно было получить ответы и сопоставить мелкие детали, ходить далеко не надо было. За искомым стоило нырнуть в собственную голову. Поттер не могла не проколоться. Хоть где-то. Крепко сжав подлокотники, менталист снес Щиты. Все. Коль помирать, так с музыкой. Осознание неизбежного чувства в уплату за знание. Не такая уж и дурная сделка с собой. В конце концов, Северус действительно попал под влияние чар какого-то из её идиотских кланов. Несомненно, иначе и жив бы нынче не был. Но лгать себе, что не отвечал за свои действия, не собирался. Все он понимал. И когда вцепился в ее волосы, наматывая их на кулак и судорожно прижимая голову девушки к своим бедрам... тоже прекрасно, просто великолепно, прямо скажем, все происходящее осознавал. И активно поддерживал и деятельно участвовал в нежданной инициативе зеленоглазки. Три часа пополуночи. Время пошло. *** «Она подкидывала вверх кольцо Гонтов, лежа на парте, и ловила. Вверх, вниз, вверх, вниз. Эта картина почему-то вызывала беспокойство». Естественно, беспокойство. А если не так схватится и фестралова стекляшка на палец соскользнет? Что в таком случае с ней делать? Как спасать? К кому бежать? А если помрет? Да он и сам тогда жив не будет. «…Отработка медленно превращалась в фарс. В очередной раз. Зачем он продолжал их назначать, отвечать себе мужчина отказывался». О, да знал Северус все прекрасно. Ему нравилось с ней разговаривать. Это был единственный человек, ни в чем его не винивший и не укоряющий за острые ремарки. «…Я выяснила кое-что о теории канатных связей. Для закрепления необходимо проникновение. Остальное взаимодействие не считается. Он понятия не имел, о чем эта вырванная из контекста её мышления фраза. Не понимать он не любил. И раздражённо потребовал: - Начни сначала, а не с середины. - Да… не важно. Я просто рассуждаю, как мне и на хуй сесть, и рыбку не прибить. В этих словах было что-то очень беспокойное. Только – что?» Мерлин, он идиот. Она ему говорила прямым текстом. Почти что. Надо было просто пораскинуть мозгами. Джинсы. Салли была в джинсах. И чтоб их стянуть, надо было намазать девчонку маслом и мыльным раствором. Странный предохранитель, если подумать. *** «- Я сейчас занята изучением русских народных сказаний. Очень интересно, кстати. Есть там, к примеру, один персонаж - Кощей Бессмертный. Он ворует молодых женщин, а потом рассказывает и показывает им свое самое сокровенное... Сначала профессору показалось, что он ослышался. С усилием сосредоточившись на словах и оторвавшись от котла, он потёр переносицу и переспросил: - Что, прости? Но все сомнения по поводу крамольного контекста отпали, когда, многозначительно опершись на столешницу, девушка, игриво понизив голос, соорудила соблазнительную гримасу и продолжила: - Чтобы обрести над этим выдающимся мужчиной власть, нужно найти его иглу. Но сначала - взять его яйцо. А для этого, в свою очередь, освободить из упаковки его пушистика. Недвусмысленная улыбка девушки добила мужчину. Он закрыл лицо ладонями и оставалось лишь надеяться, что беззвучный припадок истерического смеха не сильно выдают слегка подрагивающие плечи. Наконец, он стал способен на более или менее связный обречённый шепот: - Слышал бы тебя сейчас Долохов...» Оригинальный способ заигрывать, что ни говори. *** «Она мыла котлы, хотя никто её об этом уже давно не просил. - Слушай, девчонка, ты мне ответь, Что может вечно, вечно гореть? Что без дождя растопит мороз? Что может плакать, плакать без слез? Пела Меченая тихо, но проникновенно. - Парень, тебе я скажу, не шутя: Камень растет без тепла и дождя. Вечно гореть любви суждено. Плакать без слез… может сердце одно. Скомканный лист исчерканного красным пергамента прилетел третьекурснице в затылок. Это была чья-то контрольная. - Сколько можно?! Гриффиндорка пожала плечами и затихла». На самом деле это не просто отвлекало, а полноценно тревожило сердце. Ровно как и то, что, сколь Северус ни старался, а углядеть в очкастом воробье ребенка не мог. А леди в черном – очень даже легко получалось. И эта леди слишком много времени проводила в его компании. Хотя по всем законам жанра обязана была трепетной тенью следовать за неведомым любимым. А если так и было?.. Если оно так, то очень плохо. И вызывает здравые сомнения в наблюдательности одного отдельно взятого профессора Зелий. *** «У вампиреныша было хорошее настроение. Котлы танцевали прямо в мойке, с них оттиралось даже то, что по определению въелось за годы использования в металл. - А Джонсон пойдет на Бал сразу с обоими близнецами. Ты знал? - Нет. - Получается, нигде не указано количество партнёров для танцев? - Верно. Чёткого регламента нет. Он совершенно зря не обратил внимания на этот вопрос. И на то, как вклинившись в толпу болгарских студентов, отравившихся на тренировку к стадиону, она преувеличенно-громко принялась восхищаться их посохами. Очень зря. Потому что, когда распахнулись створки дверей, впуская Чемпионов, настроение из нейтрально-докучливого ушло в минуса по неясным причинам». Почему сразу «неясным»? Вполне себе ясным. Зависть к ученикам чужой Школы в тот день в сердце расцвела сильнее всего. «…Чёрное тонкое бархатное платье с разрезом на бедре, достойным последней шлюхи. Открытые плечи. Красные кровавые нити мелких бус на обнажённом горле, вызывающие тревогу и перекликающиеся недобрым с алыми же губами. И трое болгар в красно-чёрном позади». Вот, собственно, в этих мальчишках и было дело. Его будто вернуло в прошлое. Туда, где ему выпадало лишь наблюдать и гордо отворачиваться. Да и… Салли намеренно провоцировала незнамо кого и на что, столь прозрачно нарядом указывая на собственную принадлежность к Высшим. «…Они открывали Бал квартетом. Четвёртому Чемпиону – четвёрка в танцах. Настрой неуклонно портился. Заиграло танго. Секс в вертикали стал откровенным. Её перекидывали из рук в руки. Меченая смеялась. Чёрное, глухое чувство подняло змеиную голову в груди. Этого сейчас происходить не должно. А она скалилась. Хищно, ярко, белозубо. И получала удовольствие». Невыносимо, да. И совершенно не по чину так бессмысленно ревновать. Да и дельного повода даже не было, по сути-то. Разве что студентка была слишком хороша для своих спутников. «…Снейп зыркнул на Альбуса. Естественно. Тот улыбался, сверкал мудрыми очами и пил отвратный ликёр из рюмочки. Конечно, ему сегодня даже не надо было отводить глаза Магией. Он всегда подобное одобрял. Как же. Оригинально ведь. Красиво. Но Северус считал иначе. Спорить с общим мнением было сложно, но зельевар был уверен, что этого сейчас на танцплощадке происходить не должно. Каркаров тоже не пытался пресечь выкрутасы своих, одобрительно кивая идиотам, отхватившим Избранную. Критического пика ярость достигла, когда, засмеявшись над явно тупой шуткой одного из болгар, гриффиндорка потянула того в сад. Возможно, ему стоило посочувствовать. Мальчик вызвал интерес киндрет. Но опять же… рисковать профессор не желал». В чем же риск, Северус? Ну, если учитывать, что ты опускался до столь тупой ревности, то – очевидно. Вот смеяться бы, да грешно шутить над идиотом. «…И сделал прежде, чем подумал, неизвестно, чего испугавшись». Да известно, конечно. Куда-то гормональные взрывы вампиреныш должен девать, так? Так ты решил? «…Никогда вот его порывы ничем хорошим не заканчивались. Собрав всю волю, рискуя нарваться при этом на сканер стоявшего в опасной близи Директора, тем не менее, Мастер Лигиллименции оформил ментальный удар. «Не смей». Ведьма замерла, удивлённо хлопая ресницами, и повернула голову в его сторону. Распущенные волосы. Большие глаза. Ну, вот никаких сил, право слово». Мерлин, да как же его, оказывается, легко впечатлить, вы только подумайте. Хлопнула зелеными глазками – и все. Отвратительно, Северус. Тролль по самоконтролю. Превосходно – по игнорированию самого себя. «…Она послушалась. Только под утро до него дошло. Что бы там ни было. Его. Послушался. Высший Вампир. Без объяснений причин и аргументов. Подчинился. Не с её характером. Не в её возрасте. Но – однако. Лили, что происходит с твоей дочерью? Почему?» Вот хоть аплодируй стоя собственной слепоте. Почему? Правда, еще есть такие вопросы?.. Как насчет укрепиться в нехороших подозрениях и начать рвать волосы на голове? Тут дело даже уже не в том, что он мертвой хваткой привязался к этой путешественнице сквозь время. Безнадежно так, с оттянутым сроком давности болезненного отката осознания драматичности ситуации. И ее неминуемого исчезновения из жизни нелюдимого профессора. Тут, кажется, ставки были в разы выше. «…Чемпионы сгрудились у сцены заговорщицкой кучкой. Бешеный и доведенный до крайности, он отправился проверить Сад, отказываясь выяснять, что именно с подачи скучающего вампиреныша задумали эти придурки. Но его перехватили у самых дверей тонкие осторожные ручки. Не успел. Играла нейтральная мягкая мелодия со средним ритмом. Саломея, как и остальные участники со своими партнёрами, решительно протягивала ему руку. Деканов и Директоров приглашали на ненавязчивый танец. Зря так медленно. Пожалели стариков. Зря. Альбус и Минерва могли в разы быстрее. Вы их не знаете. И не видели пьяными. А Снейп замер, не понимая, как быть. Ибо оказался бы единственным отказавшимся. И, ежели Декан Слизерина решится так поступить у всех на виду, не видать ему покоя в учительской ещё долгие недели». Давай сознаемся честно, как на духу. Если бы леди Поттер каким-то восхитительно-волшебным образом оказалась без партнера или же хотя бы накинула парадную мантию, чтоб ее спину и плечи не оглядывал каждый спермотоксикозник, ты был бы в разы сговорчивей. Эгоистичный ублюдок. «…Она протягивала руку и смотрела своими невозможным глазами. В этот момент, чувствуя себя марионеткой, за счёт которой убивают скуку, он её искренне ненавидел. Ненавидел и за то, что было ранее. Ненавидел». А зря. Ты вглядись в глаза-то, аутист. Тут не в скуке дело. О, нет. Вечная проблема избирательного внимания, право слово. «…Резко схватив тонкую кисть, профессор не дал студентке перехватить инициативу и смотрел исключительно поверх головы партнерши. Когда все закончилось, Северус заметил перемену. Взор, яркий, чистый и смелый, почему-то пытливый и вопрошающий до того, потух. На лице остались блеклые стекляшки». Да что же ты натворил-то. И вот сейчас тоже не екнуло, да? Вот раньше надо было извлечь все на свет божий. Тоже тут, навострился сливать все за Блоки – и радуется. «…Не в силах выносить этого взора и зарождавшегося чувства вины от того, что вампиреныша-эмпата сейчас окатило его ненавистью, причин которой она не ведала, он вылетел в сад». Стоило бы повиниться. Салли попросту не заслужила. Вот мчался каждый раз в Лазарет с дурацкими склянками. Болеть у нее ничего не должно, как же. А сердце, видимо, не считается. *** «- Магические пары, Герм, их встреча… величайшее счастье, если они вместе. Мы забыли многое с годами. Мы забыли саму магию, Миа. И связь душ оказалась забыта, сменившись привязанностями. Не нам это менять и не нам противоречить выбору других. Но, если есть возможность быть рядом, ее надо использовать. У тебя она – есть. Поэтому вперед. Цепляйся за Рона зубами и руками и не смей отпускать. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. И, если он приревнует к Виктору, тем лучше. - Откуда ты это знаешь?! Ну да, Заучка Минервы не переносила чего-то не знать. К слову, он сам в данном материале сильно плавал, даже не заморачиваясь на данную тему ранее. А потому грел уши с некоторым интересом, покуда не собираясь сгонять припозднившихся пташек с обледенелого насеста. А Саломея, ежась от холода и ветра, пронизывавшего Астрономическую и крутившего под ногами поземку, тонко улыбнулась. - Одна умная книжка и поступки одного назойливого старикана. Улыбка стала шире, перекликаясь с недоумением сокурсницы. - Самые ужасные безумства совершаются ради любви, а не ради власти или денег. Любовь толкает на величайшие жертвы и топчет сердца кованым сапогом. Она – величайшая слабость. Единственная, против которой невозможно бороться. Но, если любовь взаимна, то слабость становится великой силой. И ты непобедим. Даже в этой самой своей слабости. - У тебя тоже такая пара есть? Ну давай, расколи этот орешек, Грейнджер. Начислю баллы. - Есть. - И-и-и? - Ему это не нужно. Более того. Ему не обязательно даже знать обо мне. - Но почему?! - Потому что синие совы летят катетом. Кажется, подружка Золотой Девочки уже привыкла к подобной околесице, тяжело вздохнув и что-то прочтя между бессмысленных строк. И допытываться дальше не стала. Снейп ощутил острое разочарование. - Но ведь… ты можешь… ну, просто… ради себя. Понимаешь?.. И это все, что ладная в речах Зубрилка могла связать относительно интимных вопросов. Печальный потолок. А Мэй разом помрачнела. - Нет. Я не собираюсь закреплять магическую связь. Пока терпимо, и страдаю только я. Но, если я поведусь на свои эмоции, все пойдет прахом. Не желаю причинять ему боль, закрепляя магическую связь с чужим для него человеком. - Не понимаю… О, неужели профессор зельеварения таки сподобился услышать от мисс Грейнджер подобное признание? - Представь себе, что Рон до встречи с тобой встречался с Лавандой, а вы познакомились намного позже. И он реально считает, что любит именно ее. Но вы переспали с ним. Он хочет быть с ней, но привязан к тебе. Необратимый процесс. Старая привязанность будет тянуть назад, а твоя душа будет требовать резонанса. И его тоже. Боль. Отчаяние. Ненависть. Цветочки на могилку. Так, ну, с него довольно этого фатализма. - И что же вы, юные леди, позабыли после отбоя вне стен ваших спален?» *** «- Нет. Заставлять не буду. Не посмею... Здесь – мир без войны. А там – мертвецы и безумная политика параноидального Министерства Магии. В той реальности – только оттенки серого. Да и… Не пойдет он со мной…» А вот Северусу, которого понемногу начинал бить озноб, казалось, что пойдет. Даже с вероятностью в девяносто девять и девять. За себя, что ни говори, ручаться очень легко. Как миленький, потопает следом. Лишь бы – не остаться здесь в одиночестве. Лишь бы с Салли снова ничего не стряслось уже там. По зеркалам же, да, Лилс?.. Ты это имела ввиду? Если да, то… рыжая, ты очень странная. И по странному способствуешь делам сердечным собственной дочери. Впрочем, за тобой всегда водился излишний романтизм. Но то, что тут только плакать, это Северус был согласен. *** «Аврор смотрела в чашу. В который раз смотрела. В который раз творила эти Чары. - Я тебя люблю. Как обыденный факт. Как жирная точка в рассказе. Как непреложная истина. Лица виновника печалей Героини Британии не было видно. Но говорила волшебница так, словно он стоял перед нею». Его нельзя было опознать с того ракурса, с которого ему предоставляли воспоминания. Но он теперь и так, кажется, знал. Просто… верилось с трудом. Ее Патронус – олень. Видимо, в честь папаши. Олень. Предназначения. Олень. Парные Патронусы. Олень и Лань. Снейп вздрогнул, выныривая из собственного разума, продолжая неверяще качать головой. Ощущая себя потерянным и потратившим чертову уйму лет впустую. Патронус Джеймса Поттера перекликался с анимагической формой очкастого франта. Заклинанию тот, силясь произвести впечатление на избранницу, научил Лили Эванс до того, как его стали проходить на занятиях. Северус Снейп, соответственно, озаботился вопросом необходимости в целях практических Защитника, когда приперло и встречи со стражами Азкабана замаячили на обозримом горизонте будущего. Через д-цать лет Саломея призвала Оленя, не Лань, Олененка, или, к слову, Пса, по чистой воды необходимости, и чужая Лань, сама того не ведая, обрела пару. Занимался тусклый рассвет. Да… быть такого не может. «…Я тебя люблю». Вот почему её шестой, не свершившийся в этой реальности, год обучения и странная привязанность к учебнику по зельям и его неизвестному владельцу были такой яркой нитью воспоминаний. Самой четкой, что была ему показана. Она, может, даже и понимала. Еще тогда. Потому что на фразу подружки «да ты влюбилась в этого Полукровку» странно, смущённо улыбалась. Поэтому так кричала после смерти Дамблдора. Не могла поверить, что он – предатель. Как ни странно, в таком ключе все вставало на свои места. Петля замыкалась, если предполагать, что Поттер ему в то время симпатизировала. А сейчас... Сейчас любила. Она. Его. Любила. Его. Нескладный юмор Принца-Полукровки, подростка, с которым познакомилась через старый учебник. Кошмарившего её шесть лет так себе педагога. Злого, намеренно-несправедливого, пропахшего химикатами, реагентами и отварами, далекого от слова «красивый», насколько это вообще было возможно. Да… как?! О, вероятно, всего-то надо было умереть! Да только... Она и здесь, сейчас, исправно искала его общества. Искала, будучи киндрет. Которая может получить все, что пожелает. Охуительная, в таком случае, вежливость и чувство такта. Совсем не к месту. В памяти, не обремененной Щитами, услужливо всплыли все воспоминания последних лет стройным и чётким рядом, вырисовываясь в невероятную, манящую и пугающую одновременно, картинку. Детали, полуфразы, жесты, взгляды – все это складывалось в одно целое. Маленькую трагедию одного персонажа, что ушёл в темноту танцевать со смертью в одиночестве. Нырнув с головой в смиренную данность собственного знания о чужой любви. Принимая и подстраиваясь, даже не стараясь что-то изменить. Чёртова паршивка. Салли. Зашугавшая по углам всех неугодных, чего не удалось в свое время даже Альбусу, и перекроившая магическую Британию. Огрызавшаяся на древних тварей и спалившая двух Одержателей, один другого хлеще. Но, тем не менее, не решившаяся изменить его мнение о себе. Просто… рассказать. О, этого было бы достаточно. Потому что первым, что Северус запрятал поглубже и задвинул подальше, был образ босой девушки, держащей на ладони скорпиона. И случилось это больше четырех лет назад. Когда теплая, взрослая ментальная проекция мнимой первокурсницы обнимала его непривычное к такому единству с кем-либо сознание. «- Они это провернули с тобой в последний раз. Все будет хорошо». Стоп. Что Поттер задумала?! Подорвавшись с места так резво, будто и не он только что загибался от головной боли и усталости, обхватывая себя за плечи, маг быстро нацепил мантию, намереваясь больше никогда в жизни ее не снимать. Мало ли. И поспешил к выходу, очень надеясь, что лохматый горе-конспиратор, которому чертовски повезло оказаться в эти годы в зоне расфокуса Снейпа, обнаружится на Тисовой. В безопасности. Ничего не наворотившим. На пороге своего дома мужчина, как и его гостья за несколько часов до этого, обо что-то запнулся. Обо что-то, чего там не было ранее. Но равновесие, в отличие от Мэй, удержал, опуская голову вниз. Жутковатой куклой в бардовых пятнах, бесстыдно демонстрируя внутренние органы и остекленевшие глаза, повисшие на тонких нитях плоти, в неестественной позе у его порога лежала Беллатрикс. Около минуты, пытаясь задавить удовлетворение, не соответствовавшее обстоятельствам, но имевшее место, зельевар созерцал. Подарок был, что надо. Прям аж душа пела. Ровно до того момента, когда Снейп прикинул, что уж вряд ли Поттер, не видевшая краев от слова никогда, остановится на достигнутом. Пальцы разом похолодели. Нервным жестом трансфигурировав труп в кустик чертополоха, волшебник спешно трансгрессировал, даже особо не заморачиваясь с Дезиллюминационными. Тисовая. Если его самоуправной беды там не найдется – недавнее место встречи Пожирателей.