Кровь Основателя

Порою легче умереть, чем пережить крушение идеалов. Он знал точно, потому что не раз пытался. Однако, за неудачностью попыток пришлось привыкнуть к темным краскам несовершенного мира и, во избежание очередного нервного срыва, стараться поменьше удивляться. А его предпоследний идеал идейности и непогрешимости во плоти, Альбус Дамблдор, был развенчан и вовсе очень жестоко и внезапно. Но в тот раз, в отличие от всех остальных, Северус оказался не единственным тонущим в море гнева и боли. И в последствии – тоже наедине с собою более не оставался. С той самой поры рядом всегда была та самая, безжалостно сорвавшая с глаз розовые очки, Саломея. Столь же болезненно и ревностно пестующая собственную тоску, как и он сам. Сколько сердечных хворей по ее милости он нацеплял, покуда следил, чтоб с зубастой ничего не приключилось? И стоило ли удивляться, что спустя пять лет после встречи с Поттер проститься с рыжей зеленоглазой девочкой, отпуская тем самым последнюю константу собственной жизни, оказалось столь просто? Вряд ли. С самого ее первого курса все хорошее и плохое, что жило в его прошлом и настоящем, при каждой встрече с киндрет тонуло в изумрудной зелени глаз Избранной и теряло смысл, концентратом смарагдовой взвеси оседая на дне холодных кристаллов цвета Авады. Бессильная тишина в ее присутствии пугливо пряталась по углам, словно Мэй проносила в аудиторию под школьной мантией все звуки мира, насильно вручая их Хозяину Подземелий. Как ни крути, она старалась. Врываясь в каждый его день в этой проклятой Школе, вписывая нити магии Фериартос в серое и черное полотно депрессивных, напряженных будней. Легкомысленно взмахивая рукой в ответ на злые отповеди, мол, «я это не контролирую». Ложь. Наглая, прямо в лицо, ложь. А теперь… Теперь некому было нарушать покой Слизеринского Декана. Некому было отгонять тени прошлого, кусающие затылок холодными зубами, при этом тотально игнорируя пожелания «идти нахрен в свою башню» от владельца этих самых теней и упаднических настроений. То, о чем он почти молил Мерлина в первый год ее присутствия в Хогвартсе, свершилось. И Снейп категорически не был этому рад. Да, Поттер, кажется, совершенно сумасшедшая. И это было ровно также совершенно не важно. Столько лет поражаясь тому, как вполне рассудительные, пусть и не блещущие особой гениальностью, братья Лестрейндж в упор не видели проблемы в своей женщине, лишь сейчас Снейп понял правду. Видели. Только для них это не имело значения. Как теперь и для него, но уже в отношении убийцы всего семейства Лестрейнджей. Девочки-Которая-Выжила... Прежде Салли казалась ему существом без возраста. Теперь, спустя годы, зельевар сменил мнение о маленькой путешественнице, попирающей правила мироустройства своим аврорским тяжелым каблуком. Это был ребёнок, от которого потребовали стать взрослым раньше срока. И она – стала. Но повзрослеть по-настоящему так и не смогла. Просто позабыла об этой малости в бесконечной череде опасностей и сумасшедших событий. И никого не было рядом, чтобы заметить вовремя. Никого не оказалось поблизости, чтобы поддержать. А её друзьям и самим нужна была поддержка. Так Мэй, видимо, и сошла с ума. Утонув во внутреннем конфликте, перестала его замечать, приняв, как норму. Потому что всегда находилось что-то поважнее. То Темный Лорд, то недобитые Пожиратели, то госперевороты, то и вовсе главы Кланов вампиров с Основателем на блюдечке. Вот, к примеру, её последняя бедовая идея создать новую реальность – чем не бред сумасшедшего? Испоганить себе жизнь окончательно, прыгнув в прошлое, в котором не сможешь остаться? Было в этом что-то от старого доброго мазохизма. Но мужчина был голову готов заложить на корм соплохвостам, что она этого не то, чтоб не осознает… просто опять принимает, как должное. Саломея Поттер привыкла терять. Это – её норма. Она даже не размышляет иначе, прощаясь с возможностями заранее. Будь проклят Альбус. Воспитал Героя, ничего не скажешь. Северус Снейп ждал вердикта МакГонагалл, хороня в рукаве на всякий случай легкий Конфундус для упрямой Кошки. Северус Снейп хотел верить, что надиктованное блаженно улыбавшемуся Люциусу Малфою письмо найдет своего адресата. Северус Снейп очень рассчитывал, что, если вздорная девчонка надумает проверить, как там в голове лучезарного Лорда поживает ее ментальный паразит, его многочисленные Блоки, впечатанные в голову на все согласного товарища, выдержат напор извне. Северус Снейп нервно метался из угла в угол и совершенно не ведал, что тем временем Меченая меланхолично гоняет по азкабанской камере радужные пузырики и изо всех сил старается не думать о проблемах. *** - Кингсли. - Снейп. - Мне категорически необходимо оказаться в Азкабане. Несмотря на письмо от Минервы МакГонагалл, к такому заявлению от именно Северуса бравый волшебник был не готов. Совершенно не соотнося обезличенную просьбу Директрисы и появление у себя в кабинете конкретного зельевара. - С удовольствием! Дай только повод, засажу на пожизненное, больной ты пожирательский ублюдок. – Достаточно беззлобно хохотнул темнокожий мужчина. - Я серьёзно. - Мерлин, Снейп... К кому посещение? Нам тут вообще не до тебя. У нас тут, если ты не заметил, госпереворот. - Ты не понял, Кингсли... – Вкрадчиво заговорил Мастер Зелий. – Мне нужна камера. Камера напротив камеры Поттер. Не позже, чем завтра. А ещё лучше – её камера. - Ты охерел совсем? - А ты перечти письмо Минервы еще раз. Внимательно. - Да чего вам всем неймется? Через месяц повторим процесс, запустим обратный отсчет и выйдет, как миленькая, к концу лета девчонка. И прямиком в Мунго – лечиться! В чем ваша проблема-то?! С каждым словом Снейп все сильней терял терпение. Тревога в груди с каждой минутой набирала обороты. И Декан Слизерина решил зайти с козырей, сократив полемику до минимума. - Долг Жизни, Кингсли. Твой. Мне. Смею напомнить, в волшебном мире принцип «услуга за услугу» - не пустые слова, а вполне материальная угроза здоровью за невыполнение. Мне нужно. В Азкабан. Сейчас. Это моя озвученная цена, и другой ты не получишь. Без пяти минут Глава Аврората тяжело вздохнул, на миг прикрывая глаза. Осознавая, что его упрямый собеседник ждать того размытого и далекого бедственного часа, при котором пригодится должок, не станет, взыскивая вслух уже сейчас. Аврор медленно и обстоятельно закурил сигару. Мастеру Окклюменции даже показалось, что он уловил краешек досадливой мысли орденца: «Еще с тюрьмой мы сейчас не разбирались, как же…» Но вслух сказал лаконичный волшебник совсем другое. - Хорошо. *** Все же Министерство непозволительно затянуло с разрешением. Настолько, что недоуменному Малфою пришлось отписывать в Азкабан еще одну весточку о задержке якобы себя, попутно изыскивая способ отправить второе письмо сверх положенных по закону норм. Однако, Люциус лишь заполошно поинтересовался, не придется ли ему в самом деле самому навещать кого-то в Азкабане, даже не зная, зачем. Северус заверил, что, конечно же, нет. Нарцисса лишь недобро зыркала на гостя из под длинных светлых ресниц. Кажется, леди начала что-то подозревать. Если честно, Снейпу было на ее подозрения параллельно. Лишь бы не мешалась. Паника билась в груди шалой птицей. Май. Вполне возможно, что он уже опаздывает на день. Неужели все тщетно? Неужели… опоздал? ...Вечно бурные темные воды опасно бились о борт утлой лодчонки. О затылок в унисон волнам билась боль с отдачей в горло и руку. Новая, жгучая, тревожная. Северус в этот час вовсе не был уверен, что она не наплюет на малфоевское «хочу с вами увидеться в связи с вашими Чарами на меня». И у него были причины так думать. Если зельевар правильно понимал происходящее – за упадок сил в самый ответственный момент, неясную, подступающую к горлу, кислую панику и вспышку темноты в глазах стоило благодарить проклятую магию не менее проклятой киндрет. А это значило, что ее плетение завершает свой цикл. Несмотря ни на что. И, возможно, ему только что на пожизненной основе подарили фантомные боли, а вместе с ними – кошмары о собственной не свершившейся смерти. И, возможно, все, что после этого Снейп найдет по прибытии в это богами забытое место – лишь пустая камера и не менее пустая, бездушная оболочка в окружении зеркал. Как обычно бывает в моменты сильных душевных тревог, о том, что на памяти Саломеи Поттер он умер одним из первых, и до конца этой адовой ночи еще далеко, Мастер Зелий благополучно запамятовал.