Кровь Основателя

- Почему ты не сказала? - Какая конкретика, ты погляди. Не сказала что? - Не придуривайся. Единственное, что ты утаила – это то, чьё именно лицо ты видела в той Чаше. Я хочу знать причины. - А-аа-аа. В ТОЙ Чаше. Той самой. Ясненько. Не купившись на многозначительно-насмешливое поигрывание бровками и нарочито округленные глаза на худеньком личике, с мысли себя сбить зельевар не позволил. И, как мог сурово, нахмурился, привычно и порывисто скрестив руки перед собой в замок. Ему жизненно-важен был ответ. - Почему? …А для Саломеи тем временем кристаллизованным концентрированным холодом мерцали Зеркала, уже почти напитавшиеся проклятой, злобной Тьмой, что дает силу каждому рискнувшему прорвать ткань реальности. Вне зависимости от того, насколько путешественник сам при этом адекватен запросу. Тихий треск оглушал уставшую душу благим знамением. И Мэй вдруг, словно упившись Бодрящего, заговорила совсем не то, чего желала. Переключившись за долю секунды. Она отвечала. Наконец отвечала так, как будто только что врастила в себя некий механизм, который думал за неё, и точно не плакал бы. Чтобы ни случилось. Это было хорошо. Зеркала мерцали все сильнее. У неё все ещё есть шанс. Шанс стать злобным, темным духом без памяти и любви. Ведающим лишь боль осколков множества отражений. И, верная своему порывистому стремлению, что прочно вросло навязчивой идеей в голову в тот же миг, как зельевар переступил порог ее убежища, Поттер неестественно хохотнула. - Ой, подумаешь. А вот это чисто чтобы а почему бы и нет. Захотела так. - Ты ходишь по охренительно тонкому льду, имей ввиду. Очень нелепая угроза, если припомнить, кто они есть. Киндрет и человек. Пусть и сильный волшебник, но – все же. Это невероятно весело, что профессор так в себе уверен. Поразительная стойкость. Даже доверяешь подобной внешней внушительности. За одним маленьким «но». Избранная чуяла запах его страха. Не ведала его причин, но – чувствовала. Жгучий, как кислота, чужой, яркий, он забивался в ноздри и кислил на языке сухим льдом. - Да быстрее твоя голова проломится, чем лед подо мной. … Снейпа Жуть брала уже натуральная, и даже – с большой заглавной буквы. Страх за здравый рассудок узницы плавно перетекал в беспокойство уже за свою сохранность. И – вполне обоснованную. По крайней мере, глядя на широкий, собачий белозубый оскал собеседницы и кожей ощущая тлеющий ветер, которому по всем законам в затхлом помещении появиться было неоткуда, мужчина понял, что в корне неправильно зашел в камеру. Начинать разговор впору было с «Во здравие, госпожа вампир, очень приятно встретиться. А я – дурак. Я тут на огонек заглянул, хочу об вас самоубиться. Как у вас с рационом? Не голодны?» Да, так явно было бы реалистичней. Но, тем не менее, несмотря на все повышавшуюся тревожность, ответное предостережение мужчина устойчиво проигнорировал, жадно требуя ответа. И про себя молясь Мерлину о том, чтобы, до того грызшая сколько-то там годов лишь собственную плоть, Саломея вдруг не решила разнообразить вкусовые ощущения его кровью, вцепившись зубами в горло своего гостя. Однако, зверю нельзя показывать страх. Тогда он точно кинется в атаку. Дрожи в голосе при общении с сумасшедшими быть не должно. - Саломея. Почему? …Ну, вот очень зря Поттер отвлеклась от завораживающего тумана, прячущегося до поры в подернутой патиной серебристой глади, на сердитого и обеспокоенного собеседника. В безбашенных изумрудах глаз тут же мелькнула паника, впрочем, через миг уже трусливо скрывшись обратно, в глубины зеленых вод. Ну, не мог ведь он два и два сложить, верно? Ну, не в его же случае, правда?.. Ведь он действительно был бы последним, на кого сам смог бы подумать, так ведь? Оно так и было все это время! Отвечала ведьма почти невпопад. Почти бредом пополам с неловкостью. Ровно так, впрочем, как мог бы ответить на ее месте любой подросток, чьему образу она все еще пыталась соответствовать. - Да ну нахрен, ещё закошмаришь беднягу. Оно надо? Мастер Зелий зашипел сквозь зубы и исступленно прикусил изнутри нижнюю губу, чтобы сдержаться и не сорваться в возмущенный вопль. Как Салли умела доводить до ручки – это даже слов не находилось. Действительно, свести их вместе могло только высшее предназначение, божественное указание или воля магии. Ну, никак не меньше. В общем, вмешательство извне достаточное сильное, чтоб искрило не только в минус, как обычно, но и – плюс. Потому что Мэй порою была невыносима в своём упрямстве, и ничуть в такие моменты не уступала тем своему профессору. Северус закатил глаза и глубоко задышал, напоминая себе, что не воевать сюда пришел. А проклинать Поттер – и вовсе плохая идея. - Тебе не кажется… – О, ехидства Декану Змеиного Факультета было не занимать. – Что бедняга имеет право выбора, которого ты его лишила? Сердито фыркнув, девушка лишь зыркнула исподлобья в ответ, почему-то тут же стыдливо пряча лицо за волосами под прицелом чужого обвиняющего взора. И расстроенно покачала головой, наблюдая яркие, шальные искры на светившемся до того ровным светом узоре Круга. Лишь бы только не додумался, что они на самом деле значат. А он ведь мог. Подозрения о неожиданно превзошедшей все ее ожидания догадливости Снейпа все больше перетекали в унылую уверенность. И винить в том стоило лишь себя, потому что именно Поттер дала своим поведением волшебнику пищу для размышлений. Не будь той ночью Мэй так бессильна отказать самой себе в удовольствии обладания, ни за что бы не догадался. Меченая готова была голову заложить на отсечение. Тем не менее, голос девушки ее волнений и тревог не выдал, оставаясь по-прежнему смешливым. - Ну, знаешь, стать фамильяром Киндрет – такая себе участь. Через годиков д-цать пожалеет. Так что нет, спасибо, наблюдать за медленным чудом осознания не имею желания от слова совсем. Как это обычно и случалось со Снейпом, услышав от Поттер правду ее точки зрения, он – все же взорвался. - И это НЕ ТЕБЕ решать. Столько судеб одним махом, вы только полюбуйтесь на нашего героического рыцаря без страха и упрека! Да у нас зимы теплые последние годы только потому, что земля горит под ногами каждого, кто пытается вытащить из Азкабана Избранную! А их, к твоему сведению, не мало! И ты при этом попросту игнорируешь то, что вокруг тебя ЖИВЫЕ люди! И делаешь, что в голову взбредет, даже не спросив при этом: а оно кому-то, кроме тебя, вообще надо?! Не много ли на себя берёшь?! - Я беру лишь то, что мне по плечу. А вот в этом, как ни странно, Поттер была уверена. О том говорила ее напряженная спина и плотно сжатые губы. Что автоматически обнуляло смысл в дальнейших препирательствах. И вот – очередная маленькая сверкающая сфера утекла в потолок, покинув девичьи ладони. Ведьма, вновь теряя нить беседы, занималась своим делом, увлеченно цокая языком. - Азкабан – прекрасный генератор. Наставительные и почти добродушные интонации фразы рассеялись в звенящем припадке мигрени. Волшебник зажмурился, пережидая. Внезапная, новая волна дурноты, похожая на отголоски того приступа, что с ним случился в лодке по пути сюда, накрыла зельевара следом за головной болью. Опершись о стену, мужчина тряхнул головой, борясь с головокружением, и быстро ослабил вдруг начавший душить высокий воротник. Мэй заметила. И сочувствующе покачала головой, устремив взор куда-то вдаль. Сегодня многие ощутили себя подобным образом. И – ещё ощутят. Осталось совсем немного. И все, кто должен здесь быть, наконец, будут. Немножко, совсем немножко потерпеть – и рождественское чудо посреди майского рассвета осуществится. Уловив макушкой прожигающий взор, лишь спустя пятнадцать долгих минут киндрет вынырнула из прострации предвкушения конца. Снейп уже пришел в себя и оценивающе, пристально осматривал то ее фигурку, то – символы на полу, иногда задумчиво склоняя голову набок и, очевидно, что-то там себе очень важное думая. Его срочно надо было отвлечь. Потому что добром для Поттер размышления Декана Слизерина никогда не кончались. Особенно, если речь идет о последнем, спонтанном изменении в полотне судьбоносной магии. - Так ты зачем пришел-то? – Саломея изо всех сил делала вид, что хочет услышать ответ. – И не смотри на меня так, словно я тут сижу и ни на один экзаменационный вопрос верно ответить не могу! - Тогда придумай нечто более убедительное, чем это восхитительно-глубокое «оно не надо тебе знать». - Хреновый вы цитатник, профессор. - Ну, или что ты там еще подобное обо мне имеешь наглость заявлять прямо в лицо. Не суть. Итак? - А где я не права? Нет, ну правда, ты вредный. Любого со свету сжить можешь. Разве не так? Ну, в целом? Саломея усиленно хлопала ресницами и делала вид, что ее речи имеют смысл. И совсем не смехотворно продолжать до последнего отрицать очевидное. Северус устало покачал головой в молчаливом неприятии ее актерских талантов. Не зная, то ли восхищаться, то ли плакать. И уж точно не находя ни зерна здравого смысла в происходящем. Его голос звучал почти мягко. Как, вероятно, он звучал бы у тигра, готовящегося к прыжку, умей тот говорить. Словно чем-то позабавленный коршун, он странно щурился, словно не веря в то, что слышит. И вообще выглядел, как человек, который ошибся дверью и угодил в одну из палат отделения для душевных хворей в Сент-Мунго. - Ты у меня дурочка совсем, да? Такая нарочито-ласковая насмешка резала по женскому сердцу почище самых грязных ругательств, ибо казалась лишь пародией на теплоту. Доколе?.. Мэй глубоко вздохнула. И, издевательски раскинув руки в стороны, вновь изо всех сил растянула потрескавшиеся губы, обнажая пересохшие десна в клоунской радости. - То есть? Почему это – «совсем»?! Только частично! - Когда ты уже закончишь строить из себя обиженную умом истинную выпускницу своего факультета и начнешь отвечать по существу? - Когда закончатся слова в алфавите. А кстати, сейчас о чем конкретно речь? Сам воздух в эти мгновения казался Северусу отправленным, до отказа наполняя лёгкие бессильной злостью и недоумением. Лишая таких необходимых сил и решимости. А она все смотрела на него своими невозможно-нахальными глазами. В равной степени провоцируя и на то, чтобы утащить с собой и никогда не выпускать из рук, и в то же время – хорошенько прибить на месте, где она сейчас и сидит. Но, тем не менее, Снейпу не казалось возможным воплотить в жизнь ни единый из этих своих противоречивых порывов. Слишком подозрительно сверкали линии на камнях, разделяя комнату на два государства. Поэтому все, что ему оставалось – метаться из угла в угол, собираясь с духом, дабы совершить в итоге какую-нибудь глупость. А зельевар справедливо подозревал, что именно она тут и необходима. - Речь о том, что я как раз все последнее время был в процессе, как ты мило выразилась, «сживания со свету». Или ты сказала по-другому?.. Так или иначе, огромное тебе за это человеческое спасибо. Полагаю, оно очень развлекательно – знать, что я ежедневно, с твоей легкой когтистой лапки, теперь укоряю себя самого за неподобающую статусу невнимательность, лишенный при всем при том шанса что-либо исправить. Бесповоротно и окончательно расстроившись, волшебник совершенно нехарактерным для себя жестом всплеснул руками. И, разворачиваясь в поисках удобочитаемой реакции на лице ало-золотой бессердечной идиотки, осекся, непроизвольно подавшись вперед. Тотчас позабыв, какую мысль собирался донести. Его собеседница в который раз за ночь кардинально переменилась. Тощий детеныш фестрала, больной бешенством, куда-то испарился. И, несмотря на молодость визави, зельевару теперь казалось, что перед ним столетняя старуха. Долгий и протяжный, казалось, всезнающий взор был теперь пропитан вековечной, отчаянной усталостью человека, обреченного вечно тонуть в пустоте. Которую он выбрал самостоятельно и очень боялся покинуть ее уютную темноту, лишенную тревог. - Не то, чтобы я сильно пряталась. На самом деле, было сложно не заметить, как по мне. И очень иронично, что как раз на то и был расчёт. И оно, кстати, так и случилось. Ты, чтоб ты знал, не очень-то богат внимательностью, если дело касается тебя самого. Так или иначе… какая, Витдиктой* по недостойным, разница, что и где я там углядела в магической водичке и почему побежала назад, что-то там с кем-то снова-заново воевать? Уровень опасливого недоверия, испытываемого Северусом Снейпом, неумолимо ширился с каждым произнесенным ею словом, грозя вытечь за пределы бренной шкурки и затопить уже саму, до оскомины приевшуюся, камеру. Ну, не может же Золотая Девочка, которой вполне хватило мозгов раз от раза стабильно выживать, несмотря на экстремальные условия, всерьёз думать такую глупость? - Да ты, верно, шутишь… Огромная, чтоб тебя, разница. Если бы Декана Слизерина спросили, что он сейчас чувствует, и попросили ответить, не задумываясь, первым, что он бы озвучил, было бы бессилие. …А Саломея внимательно следила за магом, беспокоясь, впрочем, совсем о другом. Уже очень скоро первые лучи солнца, что никогда не пробиваются сквозь вечные пасмурные тучи над штормом, ознаменуют ее победу. И Поттер поглядит в Бездну. А Бездна – всмотрится в нее. Однако, резкая и непредсказуемая траектория движения волшебника все больше тревожила. Он бродил около своей внутренней точки кипения, и, если этот процесс не остановить, вполне мог бы забыться и шагнуть за узор, касаться которого пока что опасался. А, если это случится, голодный волк поймет, что, коль шагнуть за кромку Круга, вреда не произойдет. Что будет, если ее гость вспомнит, что он, на секундочку, жестокий мудак, который мало чего в жизни боится, Мэй знать не хотела. И ведьма молилась, чтобы Снейп этого не сделал. Чтобы не понял, что зеленые отблески не причинят вреда тому, кого их Творец желает забрать с собой. Что они приглашают, а не отпугивают. Против воли Поттер залюбовалась его метаниями, утратив на время связь с насущным. Он очень красноречиво досадовал. Даже без слов было ясно, какая она нехорошая, после таких-то выкрутасов. Нет, все таки, его есть, за что любить. И она – любит. Любимый цвет глаз для Саломеи – его, мужской рост – тем более. Даже привлекательные для взора руки, и те – у него. Наконец, указующий перст обвиняюще устремился в сторону Меченой. - Ты понятия не имеешь… Девушка лишь пожала плечами, с сомнением ломая бровь. Да вряд ли то, что она с оттяжкой втрескалась в мертвеца, так важно, как этот не свершившийся мертвец пытается доказать, если по правде. Саломея вообще не думала, что ее мотивы хоть сколько-нибудь кого-то должны волновать. В конце концов, это ее путешествие. Ее решение. И никого, кроме нее, не касается. Зачем профессор пришел сюда, правда, все еще не понятно. Аффект какой… или чувство вины обостренное. Он, как Поттер поняла, этим частенько грешит. Вероятно, второе. Что еще то. Взял да накрутил сам себя. Решил, поди, что он ей чем-то там обязан. Или еще что подобное. Так или иначе… время подходило. И это все становилось не таким уж и важным, если соотносить вес одной детали с цельной картиной. Волосы зашевелились на затылке. Шея вмиг покрылась гусиной кожей. Невидимая до поры магия, откликаясь на незримое оку жителей Азкабана рассветное марево, закрутилась в сыром воздухе тугими петлями, отражаясь цветом звука от стен. Северус вздрогнул и сделал шаг назад, панически дернувшись. Мгновенно уворачиваясь от серебристо-кровавой петли, словно паутина, оплетавшей остовы зеркал. Ему даже на миг показалось, что в неразборчивой, торжественно-чеканной мелодии он различает слова: «- За поворотом тысячи трупов, Но по костям ступать ты не бойся…» И все в том же, нелепо-пафосном, духе. Он бы и рад проникнуться моментом, но в этот раз песнопения Фери были не по его честь. Впрочем, это могло быть лишь игрой не вовремя разыгравшегося воображения. Вообще очень сложно было быть в чем-то уверенным здесь, в этом филиале Бедлама. А за решеткой цвел рассвет. Поттер же, заприметив, что причина ее беспокойных опасений сделала незаметный отступ назад, удовлетворенно кивнула. Ну, вот и все. Пора.