Прыжок веры
3 февраля 2023 г. в 19:40
"Рассвет позади цвел надеждой. Свежесотворенный и любовно воображавшийся всю ночь ритуальный нож удобно лег в руку, обретя, наконец, реальное воплощение.
- Да Авадой в твой непрошибаемый лоб, ты меня угробить хочешь?!
О, орал он так, что, будь рядом деревья, с них бы попадали на землю птицы. И там бы и остались, навсегда позабыв принцип взлёта.
Отрезвляло. Даже будь она в состоянии четы Логботтомов – как пить дать вернулась бы в здравые чувства.
Но громкие звуки, тем не менее, в слова трансформировались трудно. Смысл улавливаться стал лишь к концу неплохо так загнутого, богатого эпитетами, чуть ли не речетативного, монолога.
А Мастер Зелий, уже выдохшись, все еще смотрел на Мэй так, словно собирался проклясть.
Глаза его пылали. Горькие, черные, как неразбавленный кофе.
Возможно, знай Поттер его чуть хуже, изучай чуть менее внимательно, она бы – упустила. Или перепутала одну эмоцию с другой. В целом, Снейп всегда и сам прекрасно себе противоречил, так что тут не мудрено запутаться.
Но нет, это было ОНО. Ровно тоже чувство, что билось и под её кожей.
Невероятно.
И – очень сложно поверить.
Поттер даже на некоторое время забыла, что в руках держит, впав в форменный ступор.
Все таки горячечный бред? Иллюзия?
Или все таки – собственная избирательная многолетняя слепота, и они похожи друг с другом много больше, чем сами бы того хотели? Почти что… во всем?
Да, смущали и путали сейчас именно запахи, звуки и ощущения. Более всего прочего. Дело в том, что Саломея доподлинно знала, как пахнет от людей желание. Какими спазмами в животе отдается похоть. Как слышится в ушах жажда обладать.
И, недоверчиво прищурившись, недоуменно себя оглядела. Очень внимательно.
Тощая, грязная, мелкой пылькой припорошенная, с искусанными в кровь губами и – нечёсаная. Что возводило ее лохматость в степень.
Как можно желать ВОТ ЭТО?
А он желал. Теперь она чуяла. М-да уж… Видать, профессор-то не сильно притязательный, коли оно так… а оно – так.
Потому что сейчас он «звучал» так, будто узрел пред собой как минимум стигонита* во плоти, а не недоедающего подростка.
На самом деле, если бы не эта жуткая, тоскливая жажда, разлитая в воздухе безмолвными нотами звучания чужого сердца, что была так сходна с ее собственной, она бы даже, может, и поверила, что все эти крики, вся эта эмоциональная вспышка с его стороны – ненависть.
Ох, ну вот и что ей теперь прикажете с этим делать? Совершенно нет ни времени, ни идей, чтобы с этим бороться.
А бороться надо бы.
- Так и будешь смотреть? – Рука с кинжалом нервно дернулась. Меченая положительно не знала, что стоит говорить в таких случаях. Как ни крути, выдавать нечто вроде «тебя сдал запах» было бы странно. - Да чего ты от меня хочешь-то?
Вот только ее незваный гость, видимо, вкрай задолбавшись ходить вокруг да около, ложную осторожность решил послать Запретным Лесом окончательно. И высказался хмуро, однозначно и – емко.
- Тебя.
И, припечатав Поттер однословным требованием, мужчина решительно шагнул в светящийся Круг. Заметно расслабившись сразу после того, как понял, что не будет испепелен на месте. А вот Мэй – напряглась и подобралась.
Это было ужасно. А то, как он невольно вздрогнул, ожидая худшего, тем более.
Живо припомнив, что по ту сторону ее ждет Лигамент со своими развеселыми иллюзиями, Нософорос, бдящие почище средневековых дуэний за ее рассудком и готовые в любой момент натравить на нее Ревенанта*, да серость и пепел «Победы», обернувшейся поражением, Мэй запаниковала не на шутку.
Срочно, срочно выпнуть его нахрен отсюда. Чтоб все ступеньки позвонками пересчитал по пути вниз.
И не важно, что там он к ней чувствует. Пусть ненавидит, любит, скорбит. Главное, чтоб жив был. В этом и был изначально весь смысл. Чтобы все они выжили. Чтобы был мир, где не было войны. А там уж не маленькие – сами разберутся, как жить.
Чем дальше человек от киндрет – тем он целее. Это единственный неопровержимый постулат, на который стоит ориентироваться.
И чем ближе Снейп подходил к Поттер, тем сильней та паниковала, не зная, что делать, лишь молчаливо закручивая жгуты пространственной магии. Спешно искажая камни и блестящие линии, растягивая пространство. Увеличивая дистанцию. Заставляя его делать лишние шаги.
Бесполезно. Судя по выражению лица зельевара «а-ля кирпич» ее игры с размерами помещения он решил воспринимать, как нечто само собой разумеющееся.
Кидаться с кулаками? Ну, тоже так себе идея.
Бить магией? Страшно. Страшно за него.
Остаются слова.
И Саломея, все больше нервничая, не имея возможности сбежать из малого Круга, зло выплескивала на слушателя обидные обвинения, первые, что приходили на ум. Бездумно, обличающе размахивая ножом. Эмоционально повышая градус в надежде то ли разочаровать в себе, то ли – оскорбить насмерть и навсегда.
Кричала о том, что он, видать, надумал таким образом ее отца в гробу провернуть.
О том, что раз не вышло с матерью, можно, наверное, и дочерью удовлетвориться.
И еще о многом. О том, о чем вообще запрещала себе думать в принципе. Даже в мыслях своих ранее пытаясь не осквернить память почивших родителей и не задеть болезненного самолюбия их здравствующего однокурсника…
Наблюдая искреннее равнодушие ко всем своим крикам, Избранная осеклась, судорожно глотая спертый воздух. Не зная, что еще тут можно сделать, не навредив физически. Потому что он, сука такая, не слушал, впервые на ее памяти очень по-взрослому реагируя на провокации. То есть, никак. Банально пропуская мимо ушей все ее выпады в свою сторону. И совершенно по слизерински воспользовался тем временем, что дала ему ее вспышка темперамента, дабы аккуратно обогнуть подвешенные в пространстве, явившие себя невольному зрителю, нити Плетений. И сделать еще несколько шагов вперед под пристальным, смятенным взглядом…
Сила Лигамента была напрямую связана с умением держать себя в руках. Либо ты властвуешь над Гранью*, либо она – берет верх и бесконтрольно вырывается на волю хаосом образов. Секрет успеха любого безумца – расслабленное, ровное сознание, штиль эмоций и готовность получать удовольствие от происходящего и увиденного.
А Поттер в себе уверена не была. И уж точно не получала удовольствия, захлебываясь в страхе перед воображаемыми перспективами. И, чем ближе к ней была высокая темная фигура, тем больше Меченая тонула в безысходном ощущении близости трагедии.
И, как если бы Основатель внутри нее вновь ожил, снова боролась с неуправляемой стихией, подгоняемой больным воображением. Боролась, вместо того, чтобы, как и бывало прежде, отдаться и плыть по течению, тем самым усмиряя поток постепенно.
Не сейчас. Сейчас слишком многое стояло на кону. По крайней мере, именно так завывали остатки трезвого разума внутри ее черепушки. А потому ведьма боролась, стараясь накинуть на взбунтовавшуюся магию узду и затормозить этот непрошенный галоп сил, расцветший из ее собственных темных эмоций.
И, как оно и водится в такие моменты, проигрывала. Тратя остатки энергии на безмолвную недвижную баталию внутри себя самой, вместо того, чтобы настроится на рывок в зеркальный Коридор, так схожий опасностью и запутанностью с Гранью.
А камера тем временем ширилась, понемногу превращаясь в тёмный зал с колоннадами из черного гранита и мрамора. Образовавшийся из ниоткуда туман уплотнялся. Редкие пробивавшиеся сквозь тучи рассветные лучи перестали касаться лопаток. Потому что тонкая щель бойницы позади девушки исчезла. Пространство заполнилось темнотой. Магия, требующая торжественности и подходящего моменту убранства, решила за свою равнодушную к величественности мгновений непутевую Хозяйку все сама. И только Круг с Зеркалами, в центре которого киндрет стояла, не видоизменился.
С суеверным ужасом наблюдая за профессором, который незнамо каким образом перевоплотился в живое олицетворение стоицизма и всемирного спокойствия, осторожно и уверенно уворачиваясь от жгутов и нитей Полотна, Мэй, возжаждав защиты незнамо от чего, с трудом удержала себя от призыва Темного Охотника.
Кажется, человек перед ней считал, что все происходящее – часть запланированного действа, а потому обращать внимание на метаморфозы камеры отказывался, концентрируясь на том, чтобы аккуратно перешагивать перламутровую зелень линий под ногами, стараясь не задеть те даже краем мантии.
А вот Поттер могла громко свидетельствовать о том, что все совсем не по плану. Да кого это, право слово, тут вообще волнует…
Чуть не запнувшись о выступ неровной гранитной кладки, зельевар тихо ругнулся, но все же – оказался во внутренней Петле, прямо напротив Саломеи. И удовлетворенно выдохнул.
Тихий звук взорвался в голове Избранной, кривозеркально искажая стороннюю эмоцию, сотворяя ее антоним. И ухнул в сердце волной тревожного гнева. Стирая все наносное.
- Ополоумел совсем?! Угашенный ты об дерево, какого на…
- Что-то не так? – Снейп даже не старался хотя бы ради приличия соорудить более натуральное выражение недоумения на лице. И, разом переключившись с ехидной ноты на глубокую, со всей серьезностью склонил голову набок, вдумчиво сообщая – Я тебе не мешаю, как и обещал когда-то. Но...
- Так и не учи мертвеца помирать! Сгинь нахрен отсюда!
Ничего другого, более наполненного аргументами или доводами, Девочка-Которая-Выжила соорудить вербально была уже не в состоянии. В голове все слишком перемешалось и запуталось. А уж то, что желаемое категорически расходилось с необходимым и запланированным, и вовсе ясности в ситуацию не добавляло.
Мэй начала уставать. И была готова сдаться.
А он вновь не отреагировал на ее истеричный возглас, преувеличенно-задумчиво глядя куда-то поверх головы дрожащей девушки.
- Давай-ка прикинем. Ты упадёшь замертво. А меня найдут здесь. Даже с учётом твоего приговора… эта камера с того момента станет моей. Потому что во время свиданий с узниками резать их ножиками не есть хорошо.
И еще один маленький шаг под шумок удивленной задумчивости Меченой, с такой точки зрения о визитере даже не помышлявшей.
- А прежде чем нести всю ту околесицу, которой ты меня минуту назад воодушевленно поливала, рекомендую очень сильно думать. Предварительный процесс оберегает… как минимум, от оплеух. Как максимум – от ложного стыда за сказанное. А если ты действительно веришь в ту пакость, которую тут наговорила, то все и вовсе плачевно. А для меня – так тем более. Никогда не помышлял даже, что докачусь до того, чтоб полюбить вздорную идиотку. Так ты… правда веришь в то, что говоришь?
- А во что еще мне нужно верить?..
Глядя в пол и прижимая к себе кинжал на уровне груди, ведьма оглушительно вздыхала, отвечая на автомате и стараясь соорудить из своей фигурки нечто максимально компактное, незаметное и очень невзрачное. Чтобы ему не пришло в голову коснуться.
Если это произойдет, Саломея за себя не ручается. И медленно и задорно снимает всю ответственность.
Как же хорошо, что зельевар принимал ее слова за чистую монету и подробно отвечал! Потому что, если тишина воцарится здесь хоть на секунду, Поттер чувствовала, что не выдержит. И, вцепившись в него почище клеща, утянет за собой безо всяких угрызений совести.
- …Для начала, в тот факт, что все, что ты обо мне помнила перед тем, как вернуться в собственное прошлое, никогда больше не случится. Оно УЖЕ, если ты не заметила, не случилось. И…
- Это самое «оно» случилось, когда меня еще и в планах не было, не то, что в разумном существовании. А вот мои родители – были. И…
- Мне казалось, что именно тебе, столь близко сошедшейся интересами с хладнокровными долгожителями, должно быть лучше всех известно, что нет существа более переменчивого, чем живой человек. И, соответственно, то, что происходит с этим человеком в один момент, может быть полностью перечеркнуто чем-то другим спустя годы. Люди – не каменные истуканы, не способные получать новый опыт и меняться с течением лет. Мэй…
Замешательство достигло своего закономерного пика, когда Меченая поняла, что, несмотря на все её слова, как то негативно реагировать или отступать назад с проклятиями Снейп не собирался. Всё, что сейчас выдавало его состояние в противовес вкрадчивым, убеждающим интонациям – все сильнее сверкавшие глаза и невероятный, одуряющий запах гневной боли. Такой коктейль был Саломее знаком. Она невольно окуналась в него каждый раз, когда наблюдала за теми, кто бывал отвергнут.
Только теперь такой человек стоял напротив. И, вероятно, готов был счесть себя таковым.
Неправильные, липкие ассоциации с собственной матерью оказались очень не к месту. Вновь воскрешая в сердце самое дурное обидной вспышкой.
Она ведь не Лили. И не Джеймс. Она – Саломея. Отдельный человек. Она – не ее родители. И раз уж она это знает, то почему же сама себя в этот момент сравнивает с матерью?
И у нее есть еще одна, последняя попытка. После которой, как Избранная только что решила, он совершенно во всем будет сам виноват.
Потому что в то, что у этой сказки будет хеппи-энд, Поттер не верила.
Совсем уже не зная, что делать, окромя невероятных глупостей, Мэй попыталась выдать на ура первопричине своего плачевного состояния самое обидное, что может сделать женщина.
Влепить пощечину. Или – скорее, оттолкнуть, с учетом-то немаленькой разницы в росте.
Саломея уже давненько ни с кем не дралась, в этом теле больше полагаясь на магию, чем на физиологию. Ведь все равно преимуществ тренированного тела под наркотическими составами или тем паче вампирского «Я снесу тебе голову одним щелчком пальцев и даже не замечу» у неё здесь не было.
А потому, с размаха метя ладонью по Мастеру Зелий, она совершенно упустила момент, когда волшебник, легко и незаметно отклонившись назад от траектории досадного удара, походя придал своим запястьем ускорения её руке.
И в итоге Поттер лишь со всей дури заехала самой себе по виску, отвесив странного вида самоподзатыльник.
Действие ошалело хлопавшей ресницами Мэй было прокомментировано кратко:
- Ну вот и сразу как-то и полегчало.
Она не могла, вот хоть убей, не могла и дальше наблюдать эту горькую складку у его бледных губ. Он вел себя совершенно нетипично для себя же самого. Невозможность просчитать и предугадать его действия выбивала из седла сильнее всего прочего.
Что бы она не делала, как бы не изголялась, ориентируясь на отголоски его внутреннего шторма, внешней реакции добивалась прямо противоположной. И была готова сердито надуть губы. Да только времени на это не было. Пока Избранная сетовала на выдуманную несправедливость судьбы к ее персоне, Северус Снейп, глубоко вдохнув и задержав дыхание, сделал последний шаг к цели.
Кожу окутало чужое надрывное волнение, втекая под рубашку робкими вопрошающими поцелуями. Отчаянно-мечтательный взгляд мазнул по впалым щекам ведьмы и тут же пропал, словно его и не было.
Он говорил. Говорил что-то про Амортенцию. Говорил… слова, ускользая между пальцев, складывались в конечную эмоцию, оседая на губах горечью робусты. Вызывая острое желание слизнуть чужие слова, пропитанные страхом потери.
Глубокий голос обволакивал тело крипдешиновым покрывалом, даруя обманчивое ощущение безопасности и безнаказанности, лаская загривок блестящими кручеными нитями.
Вот умел, скотина, быть проникновенным, когда хотел. А уж учитывая, каких усилий ему стоило выворачиваться сейчас перед нею наизнанку…
Правда. Он говорил правду.
Саломея изо всех сил старалась сосредоточиться на тексте и не визуализировать звуки, тем самым теряя смысл слов. Недавно она чуть не захлебнулась выдуманной кровавой мокротой. Тем более в свете этого события быть удушенной придуманной тряпкой не улыбалось совсем.
- …И, уж позволь разочаровать. Все те, кого ты сейчас поминала, тут совершенно ни при чем.
Ни единого томного придыхания, свойственного подобным признаниям. Твердая констатация факта. И, судя по тону, факта не самого для него приятного. Не будь она очень патологически любопытным гриффиндорцем с навыками двенадцати кланов в рукаве, то обязательно оскорбилась бы жесткостью фраз, чей истинный смысл ничего, на первый взгляд, не выдавало.
Все происходящее категорически расходилось с многолетним статично-склочным поведением нелюдимого язвительного профессора. И, если, несмотря на это, оно было и раньше…
- Ты – самый фантастический лицемер из всех, кого я знаю.
- Неплохой комплимент. Принимаю.
- А я – женщина с нестабильной психикой. И обижаться на всякую хрень – мое святое право. Так вот. Я – обиделась.
- И на что конкретно?
- На все, сразу и просто потому что. Или вот… да хотя бы за то, что ты, как обычно, приперся, куда не звали. Кто тебя вот просил?! Вот… хотя бы за это.
Уже даже для самой себя Саломея не звучала убедительно. Что уж говорить о взрослом мужчине, столь цепко и маниакально отслеживавшем каждую перемену ее настроений.
Впервые за весь вечер на дне его глаз столь откровенно всколыхнулось нечто, схожее с облегчением или надеждой. И тут же – погасло, задушенное тревогой и настороженностью.
А для Саломеи Поттер эти последние секунды в новом чужом мире были самыми правильными из всего противоестественного, что вообще могло с ней произойти. Самыми невероятными и при этом – самыми верными. Как ни странно, до этого все, что окружало путешественницу, нет-нет да казалось абсурдным, фальшивым и иногда откровенно не стоящим приложенных усилий.
Сейчас все наконец-то было правильно. А… к проявлениям невероятного в своей жизни Избранная уже привыкла.
И сил на борьбу с тем, что ощущалось единственно верным, уже не осталось. Хоть это и было необходимо. Рассудком Мэй прекрасно это понимала. Да вот только рассудок уже ни на что совершенно не влиял.
И теперь за нерешительность ее персональный фактор нестабильности, опасавшийся ее коснуться и незнамо на что спровоцировать, хотелось натурально проклясть.
Сегодня разбилась вдребезги её личная сказка о вечной любви, над которой даже смерть не властна. Когда-то вера в неё рождала в одинокой девушке возвышенную уверенность в том, что, ежели люди еще способны на подобные сильные чувства, значит, человечество в целом все еще достойно спасения.
И скорее эта убежденность, а не чувство гипертрофированной ответственности в свое время толкали Народную Героиню на дальнейшие подвиги во имя нового, лучшего послевоенного мира.
Да, эта идеализированная история только что самым наглым образом опроверглась ее непосредственным участником. Рассыпавшись мелкими осколками под давлением яростно хлещущего наотмашь голоса.
Мэй потеряла эту свою странную, причиняющую невыносимую боль, сказку. Но приобрела взамен что-то неизмеримо большее. Такое же болезненное, надрывное и всеобъемлющее. То, что совершенно точно не закончится ничем хорошим.
Но оно, тем не менее, было.
- Я совершенно не способна к Окклюменции. До сих пор. Но я освоила ее аналог. «Не думать». За годы в Азкабане не было ни секунды, чтобы я не пыталась о тебе забыть.
Теперь он растерян. И медлит, почти позабыв, зачем на самом деле пришел. Он совершенно не был готов к тому, что она вдруг капитулирует. Что в зеленых глазах вдруг засверкает теплый оттенок. Совсем как в тот далекий год, когда Салли впервые вовлекла его в ментальный водоворот, прогнав по своей несчастливой памяти.
А Саломея, наконец, понимает весь масштаб работы, проделанной с его подачи профессорами Хогвартса, скользя талой водой за монолитные заслоны его Щитов. Осознавая окончательно истинную цель визита.
И – напоминает, безбашенно встряхивая волосами и протягивая кинжал рукоятью вперед. Бросая ему под ноги зеленоватые нити векторов.
Жизнь – лишь миг. И конкретно этот, даже если он будет последним, ей нужен больше дыхания. Или все, или – ничего. Несмотря на иррациональное, ложное, но за годы самовнушения впечатавшееся в кровь ожидание брезгливого ответного толчка в грудь. Несмотря на страх того, что с ними случится. Совершенно точно – случится. И – ничего хорошего.
Несмотря ни на что, отринуть гордость, что золото бедняков. И – рискнуть.
Саломея Поттер впервые верит Северусу Снейпу. Не В НЕГО. А – ему.
Ведьма, что даже по своим, очень гибким, меркам явно сошла с ума, подаётся вперёд и резко насаживается на кинжал, обнимая бледные ладони соучастника, по едкому присутствию которого так тосковала.
Она понимает, что не рассчитала силы. И эта непредсказуемая ночь выпила из нее весь резерв. И, вероятно, даже водись сейчас за ней желание жить, ничего не выйдет. Но…
Она все равно идёт следом. Туда, где безумная круговерть смешения сил и путей скрипит стеклом на зубах, забиваясь в горло".
Примечания:
* - Ревенант – человек-судья, выполняет функции буфера между кланами. Существует только одна семья – семья Корвинус – которая содержит в своем генофонде способности ревенанта. Основной функцией ревенанта является его способность сдерживать магию киндрэт своей волей. В результате долгих тренировок, к которым будущий ревенант приступает, как только открывает в себе эти способности (обычно в 14-16 лет), он может парализовать магию киндрэт в радиусе нескольких километров вокруг себя. Ревенант не подвержен болезням, живет дольше остальных людей, обычно обладает железной волей (перебороть волю нескольких вместе взятых старших киндрэт – не шутки). Существует мощная система телохранителей семьи Корвинусов, благодаря которой им все еще удается оставаться в живых.
* - Стигонит – также называются инкубами или суккубами. Создаются только некоторыми представителями клана Кадаверциан. При помощи хирургических операций тело стигонита "лепится" из ошметков различных трупов, а после, при помощи магии, приводится в "подобающий" вид. Неотличимы от человека. Красивы, остроумны, страстны – могут выполнять любую роль, какую бы ни задал создатель.
* - Грань – мир клана Лигаментиа – калейдоскоп миров и иллюзий, жуткое место для всех, кроме самих Лигаментиа.