Кровь Основателя

Ему иногда казалось, что он живёт с двенадцатью разными женщинами. Плюс-минус. С практической точки зрения Саломея была идеальна. Её не требовалось в чем-либо убеждать, достаточно было просто прицельно подумать в её сторону. А иногда и вовсе хватало какого-либо чувства, выпущенного на свободу. Но с фактической… Пожалуй, ее «провалы» менталист все же смог упорядочить и классифицировать. Насколько это вообще возможно. И их оказалось больше, чем виделось поначалу, поскольку заключались они не только в припадках ступора. Наверное, это уже можно было считать чертами характера, и никуда от этого было не деться. Нахтцеретт была проста и прозрачна, плевать хотела на его мотивы и требовала секса и жрать. Кадаверциан меланхолично восхищалась мнимым совершенством того, кого приобщила к магии киндрет и считала отчасти своим творением, иногда с маниакальностью учёного-интуита пытаясь разложить его на составляющие как телом, так и разумом, игнорируя сердце. Асиман была вздорной и противоречивой, и более всего была склонна сличать их магию, доискиваясь до упорядоченного смысла предназначения, первоисточников и причин. Вьесчи была наиболее сложна во взаимодействии тем, что своей мнительностью и подозрительностью выворачивала душу наизнанку, категорически борзея и точно зная о собственной безнаказанности, мелочно поминая прошлое, которого для него не было. Лигаментиа пребывала в своём весёлом, отрешенном мире и болезненно за него цеплялась, вопрошая, существует ли он. Даханавр казалась древним, прекрасным, всевидящим божеством с мягкой улыбкой. Фери, вероятно, была ближе всего к изначальной натуре Саломеи Поттер. Фери была готова переписать мир и судьбы по одному его слову, более всего подверженная, как ни странно, безумию рода Блэк. И, цепляясь за якорь в его лице, склоняясь к ногам, буквально молила о близости и защите. Лишь бы не сорваться с каната, подвешенного над пропастью. Лишь бы – держал. Всё вместе это была Саломея. Возникали эти лица также быстро, как и исчезали. Но кровопийца ни разу не напала, и перепады ее настроений просто кружили вокруг. И отслеживать их Северус не всегда успевал, потому что эти множества противоположных характеристик не были отделены друг от друга в какие-либо самостоятельные личности, и психиатры тут вряд ли бы спасли. И может и правильно, что, сознавая проблему, Меченая в свое время отстранилась от друзей и соратников. Правильно боялась, что от нее сбежит любой человек, вынужденный долгое время лицезреть подобное. Но Северус подстраиваться умел. Больше того: хотя, как разумного человека, его это ужасало и путало, исследователь внутри танцевал и пел, самоуверенно обозревая обширный фронт работ. Эти потоки силы, рано или поздно перетянув на свое, более стойкое сознание, он сможет закольцевать и упорядочить. Снейп был в этом почти уверен. Хотя произойдет это скорее поздно. Но оно – будет. Потому что все же в этот огонь противоречий все чаще непререкаемо вмешивалась её человеческая суть, связь с которой все крепчала, делая этим самым женщину цельной. Неуверенно улыбаясь, она легкомысленно пожимала плечами, гасила магию киндрет и молчала, сверкая большими глазами, будто раз и навсегда обретя недостижимый покой именно на этом ковре у камина, рядом с уже занятым креслом. Утрачивая разом всю эту нечеловеческую, всезнающую глубину, груз чужой памяти и лет, магии и её противоречий. Саломея Поттер, которую он никогда не знал, была рада навестить его в своём доме. И, наконец, остаться, раз уж было, с кем. Жизнь била ключом. Никогда не скучно и немного испанского стыда. Если признаться честно, Северус был бы не против иногда поскучать. Особенно в те моменты, когда манерная брезгливость Нахтцеретт к порченой крови сменялась на диаметрально противоположные восторги Лигаментиа в адрес плазмы с наркотиками. И вот тогда-то Мэй натурально пьянела, теряя последние крохи предсказуемости. И умудрилась этим настолько допечь Снейпа, что заработала категорический запрет нападать на наркоманов. Однако, когда она опускалась перед ним на тёмный ковёр, клала подбородок ему на колени и смотрела с тихим восторгом, все, что хотелось сообщить Поттер на тему ее возмутительного поведения, из головы испарялось. Зелень глаз сияла ярче свечей. Салли была счастлива. А зельевар перечитывал одну и ту же строчку по нескольку раз и никак не мог закончить с одним очень ему необходимым зубодробительным трактатом. Зубодробительным – в прямом смысле, потому что книжка дралась. И эти минуты душевного не-равновесия бережно собирались где-то глубоко внутри, как собрание коллекционных вин. Там, где лютовала буря. *** Пойманная за шкирку у самого порога, Золотая Девочка была непререкаемо отослана в Гринготтс. Вызнать, как нынче в Банк попадают мертвецы. И, если получится, помахать запястьем перед гоблинами. Авось что и выгорит. Забавно, но – прокатило. Хотя чему удивляться, если когда-то маленькую девочку допустили до сейфов в сопровождении полувеликана, а Гермиону под Оборотным - вообще без ключа и палочки. Но смотрели на леди Блэк мерзкие человечки все таки странно. С другой стороны, они ее терпеть не могли с самого ограбления, и в маленьких алчных глазках крупным шрифтом читалось, что с намного большей радостью они ведьмой бы закусили, так что... Когда именно о ее законном запросе балансов средств орденоносного посмертно Снейпа донесут Министру, Сэл тоже примерно представляла. Но особо на этот счет не волновалась. Уж кого она точно не страшилась, так это министерских крыс. Да и прочно поредевший Визенгамот был пугалкой сомнительной. Девочка-Которая-Выжила ощущала себя девочкой на побегушках, и скакала по аптекам, как взбесившийся кузнечик. И снова. И снова. И – ещё раз. И, если бы продавцы так не преклонялись перед ее репутацией, продать Поттер вместо Лунного Камня кусок стекла было бы плевым делом. Потому что она все еще позорно не разбиралась в Зельях, как бы искренне не старалась эту науку постичь. И теперь, сердито наблюдая, как вдохновенно у неё вырывают из рук огромный пакет, мелочно решила заняться увлекательным делом отвлечения внимания. Потому что то, как непринужденно о присутствии Сэл позабыли, вслух высчитывая какие-то пропорции, было ну уж совсем слишком. Но мешать людям работать надо с толком и расстановкой. Так что спустилась в двумя днями ранее прибранный подвал Меченая не сразу. А когда окрыленный неведомой мыслью Хогвартский Кошмар уже прочно окопался в своих составах. И деться от кипящей жижи уже никуда не мог. Снейп осваивался в этом мире мертвецов очень быстро. И в привычный себе ритм жизни тоже вошел легко. Поттер аж зависть брала. И ей только и оставалось, что с легкомысленным видом задавать глупые вопросы. Чтоб не расслаблялся. - А если дать Непреложный о непричинении вреда, но не рассматривать смерть, как вред? Если говорить об Обетах, то речь о субъективном восприятии или об общепринятой формулировке? С горящими глазами, за ухом перо, пальцы – в чернилах. Резкий разворот, расфокусированный взор. Мастер Зелий во всей красе. Кажется, Меченая застала его врасплох. И теперь вытягивалась по стойке смирно и изо всех сил хлопала ресницами, упорно отгоняя чувство дежавю. Однако, настойчивые ассоциации с Гермионой Грейнджер никуда деваться не собирались. Мей даже на секунду подумалось, что Миа подошла бы Снейпу намного лучше, чем она сама. Эти двое, наверное, подружились бы. Или бы друг друга поубивали. Точно одно из двух. Ну, или померли бы за книгами, позабыв про еду. Наверное, именно поэтому притягиваются противоположности, а не биваленты. Чтобы жизнь все таки продолжалась. Собравшись с мыслями и вспомнив, зачем вообще пришла, Поттер нахально запрыгнула на стол, двигая бедром связку ножей, поерзала, усаживаясь удобнее, и продолжила атаку: - А если дать кому-то Веритасерум, а потом под Империусом приказать назваться не своим именем? Зельевар, наконец, отмер, и, поняв, что происходит, страдальчески закатил глаза. - Мерлин, да за что ты… Прервал на полуслове волшебник себя сам. В глазах мужчины зажегся нехороший, задумчивый огонек. И, немного помолчав, Северус уточнил, щурясь: - А ты, часом, не хочешь в ближайшие несколько дней позвать кого-либо в гости? К примеру, того же Лонгботтома? - Мертв. - Какая жалость. - Я тебе та-а-ак верю… Вот прям не раскусишь, какой искренний. - В таком случае, ты невероятно наивна. - А мои друзья, мертвые или живые, не твои кролики. Со значением, очень плавно прокрутив в пальцах серебряное лезвие, Мастер Зелий заключил: - Если есть ты, зачем мне кто-то еще? Ты же самое настоящее медицинское чудо… - А ты с серебром поаккуратней, исследователь. - Если будет нужда, я сварю тебе Противоожоговое. - Так. Если ты правда считаешь, что появится необходимость его использования, то я, кажется, пойду-ка отсюда... - ...На Косую. Вот за этим. Пергамент, испещренный аккуратными, но торопливыми столбцами странных наименований, попытались вложить в ладонь девушки. Но в этот раз Поттер не далась. - Вари Оборотное и сам иди. Я совершенно не понимаю, как можно ориентироваться среди кучи трав и горы кристаллов, выискивая нужное. И выгляжу идиоткой. И продавцы начинают это замечать. - Уж какая есть… Ты же не путаешься в маркерах бесконечных Архивов Министерства Магии? - Ну, так это моя профессия. Чего там путаться-то, в обычных сокращениях? - А это – моя. И с помощью моей можно заварить чай. - Ой, все, дай сюда. *** У их связки была неприятная сторона и очень большой изъян. Мэй занималась всем, чем угодно, но – не сидела на месте. Шило в жопе и паническая боязнь не успеть за временем гнали клыкастую вперёд и толкали на самые странные авантюры во имя поддержания вкуса к жизни. Хотя казалось, куда уж больше. Боли девка не ведала, как и – инстинктов самосохранения. А вот Снейп в полной мере оценил, какой же все это поганый бред – про все эти «связанные души» и «невероятную, пронзительную романтику». Может, у нормальных людей оно и вправду так и было. Но Поттер провернула гребанный обряд на крови. И теперь не было ни дня, чтобы его не накрывали резонансные откаты, притом – в самые неожиданные моменты. То его морозило, пока она ловила в Арктике особо редкого Снежного Человека, чтобы вручить его Лавгуд и наладить отношения. То отнималась рука, потому что ради книжки для Грейнджер Саломея поймала собой среди пирамид проклятье Фараонов. То рассекало ребра пополам, потому что Избранную пробовал на зуб хищный, особо невиданный куст, который заполошная балбеска решила презентовать ему к вечеру. Эта комедия выматывала не меньше, чем темперамент киндрет, сочетающей в себе предпосылки всех клятых кланов. Вообще, со своей-то раздражительностью, Северус шёл на драккловы рекорды терпимости и всепрощения. Так что, даже сидя в кресле, Снейп ни разу не скучал и – тихо матерился. Пока что не в лицо Салли, но и этот день – настал. Ровно тогда, когда девчонка заикнулась, что придумала, как перевернуть вверх тормашками Министерство и легализовать его положение, чтобы он «не маялся скукой» и мог спокойно заняться любимым делом. Орал зельевар долго. Из цензурного в криках было лишь «издеваться… доколе… угомонись». Наконец запоздало поняв, что болит у волшебника за двоих, Сэл честно повинилась. И тут же заворковала глупости, обвиваясь вокруг игривой змейкой. И много чего обещала невероятно интимным шёпотом. В той части, где Золотая Девочка клялась беречься, Снейп резко перестал верить. *** Дни ли, ночи, но Саломея Поттер некоторое время жила со стойким ощущением того, что воевать ей – больше не нужно. Ровно до того момента, пока не вышла через камин в Атриум Министерства, решившись в конце концов вынырнуть из своего уютного нового мирочка, где так легко было помнить, что существует мир, в котором все выжили. Ее сумрачный, изглоданный злом, Лондон не изменился. Но сегодня она была готова ему это простить. И даже одобрить тех людей, которые нашлись на те должности, что они с девочками с таким трудом совмещали. Поставить красные печати на бланках соискателей, годами занимавшимися работой без официального подтверждения своего статуса с ее стороны. А вот того воя, что поднял Министр во время приватной беседы, Поттер прощать была не намерена. Пока все ограничивалось его кабинетом, но… в общем, Народная Героиня подала запрос в Визенгамот, членом которого нынче по-прежнему числилась. И совершенно не важно, что все те должности, которые когда то сгрузили на плечи вчерашних выпускников, были уже прочно заняты. Ее слово в Министерстве по-прежнему имело вес просто потому, что бюрократическую машину никто не отменял, а наоборот, отладил в свою пользу. И – не только ее слово, если уж на то пошло. Не зря же Выжившая подружилась с девочками обратно? *** Дни и ночи сливались воедино, и постоянно заострять внимание на часах, чтоб не потеряться, Северус уже порядком подзадолбался. Хотя в целом, волшебник теперь понял, как Салли ощущала время. Для нее оно измерялось не часами, а – значимыми событиями. И конкретно сейчас ситуацию усложняло то, что он, Северус, был весь сплошь и целиком – значимый момент. Если этот способ летоисчисления для нее отнюдь не что-то новое, как в таком случае Поттер вообще попадала в свой второй период обучения на пары?.. Или – вот ещё. Нашлась новая, поразительная грань ревности, за которую было откровенно стыдно. Потому что в здравом уме ни один человек не будет ревновать женщину к её… еде. С другой стороны, когда эта самая женщина незнамо где шляется по ночам и впивается губами и клыками в горло первому же приглянувшемуся встречному, принося в дом его запах, возникают… вопросы. Эту позорную дилемму зельевар от Золотца прятал. Как и – собственное недовольство. Ну, потому что… бред же. Но быть спокойным, не ревновать – не мог. Это чувство было единственным, на которое не действовал ни голос разума, ни жизненные реалии, ни сила воли. Изжить его возможности не имелось совершенно. Только – глушить. Основная предпосылка была проста. Северус Снейп не заслуживал Саломею Поттер. И она была достойна кого-то намного лучшего, чем он. Просвещать волшебницу на эту тему змеиный Декан не собирался от слова никогда. И из ее собственной головы, если они когда-либо возникнут, подобные рассуждения тоже был намерен безжалостно выкорчевывать.