Кровь Основателя

Джереми-младший был ничем не примечателен. Примерен. Нелюдим. И сегодня вечером Джереми вышел на охоту. Парень ничего не мог с собой поделать. Это было единственным, что его радовало. Сопротивление страдальца и – последующее убийство. Власть над другим человеком. Он нашёл то, что искал, у реки. На безлюдном тёмном пятачке, у самого парапета, в плену душного и сырого ночного воздуха. Женщина. Молодая, красивая, задумчивая. Явно скучающая. В дорогом длинном алом плаще. Джереми немного подождал, не придёт ли к ней кто. Но – нет. Спутника у девушки не было. И, материализовавшись из сумрака, он схватил её за волосы, мгновенно приставив нож к горлу и прижимая до упора лезвие к артерии. Наслаждаясь и предвкушая всплеск чужого страха. Ожидая собственной волны возбуждения и азарта. А затем… все пошло не так, как случается обычно. Жертва ничуть не испугалась, не заскулила. Даже не дернулась. И лишь громко, умиленно воскликнула сущую нелепость, почему-то вторящую молоточками внезапной головной боли в висках: - Ой, маньяк! Как это мило-о-о-о... А затем – что-то с силой ударило его в бок, отшвыривая от жертвы в сторону и неумолимо погружая в болезненно-невыносимую тьму, откуда нет возврата. Саломея Поттер с сожалением смотрела на переломанный в нескольких местах труп и изредка косилась в сторону разозленного зельевара. Он явно аппарировал сюда второпях. Рукава сюртука были закатаны, а в свободной от палочки руке красовалось маленькое серебряное лезвие для разделки чего-то там мерзкого. - МИЛО?! Схватив Мэй за волосы не менее болезненно, чем минутой ранее это делал неведомый маггл, он прошипел, склоняясь к лицу ведьмы вплотную: - Тебе нравится, когда сомнительные личности тыкают в тебя ножом и трясут, как куклу!? Так сказала бы сразу! У тебя все для этого есть и в доме! Поттер изо всех сил делала круглые, невинные глаза. Кажется, приступ ревности. Кажется, впервые за все это время. Кажется, его не стоит провоцировать еще сильнее, чем оно уже есть. - А я это… есть хочу. Хватка на затылке никуда не исчезла. Но – ослабла. И хриплый голос зазвучал не в пример спокойней. Но все еще казался раздраженным. - И зачем тащить в рот всякую дрянь, скажи мне? - А, то есть ты намекаешь, что всякая дрянь у меня дома тоже водится? Ваша злобность, но позвольте, я же так Кричера съем. И кто тогда будет печь сконы? Умильное хлопанье ресничками сработало лишь отчасти. Обороты Снейп сбавил. Но сгрести Саломею в охапку и аппарировать к самой обыкновенной маггловской больнице ему это не помешало. - Именно сегодня я тебя познакомлю с удивительной простотой решения твоей кровавой проблемы. Набирай пакеты донорской крови. Быстро. - Ты подбиваешь меня на воровство, да? - Пока не научишься кусать людей без отягчающих в виде ножа у горла, будешь пить это. Непререкаемо. Спорить – бесполезно. Надо было дать волшебнику время, чтобы он перекипел. Главное, не забывать показательно грустить. А то все так и останется. И пить ей пустую красную жижу, отдающую холодом заморозки. Но как, спрашивается, грустить, если её так искренне ревнуют?! Как грустить, если защищают даже от железного ножика, который, хоть всю ее изрежь, а не навредит? Если сама мысль о том, что она касается кого-то чужого губами и зубами, заставляет его лезть на стены?.. *** Пронзительные жалобы киндрет на «пустую» кровь игнорировались. По крайней мере, так ей казалось. Но… Через неделю ей хмуро вручили странный флакон. - Это собьёт голод. - А охоту охотиться тоже собьет? - А тут – перетопчешься самостоятельно. Герои победившей стороны – добрые и светлые. Им не положено грызть людей. - Очень смешно. Осторожно глотнув, Мэй удивленно воззрилась на жидкость без вкуса и текстуры. И задумчиво взъерошила волосы. Голод и правда сходил на нет мгновенно. - Я на диете, я поняла. А я так ненароком не умру от недостатка чего-то там в моем организме? - Нет. Эту замену – не я придумал. Лишь воспроизвел. Оно проверено вашими... - Нашими. Ты тут от меня не отделяйся. - Кхм… Амир. Так ведь его звали? - А? А, да. Асиман. Хреновы ученые. Я поняла. Более вопросов не имею. Но недовольна. - Не мои проблемы. - Ой, знаешь… а я думаю, твои. Нервно скрестив руки на груди, мужчина очень старался оставаться спокойным. Но его сумрачный взгляд то и дело останавливался на оскаленных клыках собеседницы. - Я должен всерьёз воспринимать угрозу от той, кто угнала на этой неделе Хогвартс-экспресс? - А я думала, ты спишь уже… - Нет. И Скитер тоже не спит. И если ты хоть краем глаза заглянешь в газеты, то узнаешь, что «Пророк» начал независимое расследование. - Пффф. Я вернула паровоз на место. Какие ко мне вопросы? Если и найдут виновного – заплачу штраф. - Зачем ты это сделала? Картинно всплеснув руками, Меченая закружилась на месте на манер Лавгуд. - Это все – магия дружбы! - Еще одно движение – и начнется магия колдомедицины. - Да Тедди я катала, успокойся. Я, так-то, его Крестная. Хоть где-то я могу побыть великолепной феечкой? - Хм. Как угодно, феечка. Северус очень хотел Саломее, такой внезапно-взрослой, с тепло-грустным взглядом, сказать, что она – такая и есть. Но на выходе все равно получилось нечто насмешливое и ехидное. Может быть, когда-нибудь настанет день, когда Северус Снейп будет говорить ровно то, что чувствует. Но – не сегодня. *** Красивого нельзя касаться, чтобы ненароком не сломать. И он боялся касаться даже в мыслях. Всю жизнь. Со всем, что мнил таковым, боялся до последнего. До трупа Беллы у своего порога. Именно тогда он окончательно понял, что красивое – не означает хрупкое. Или же – цельное. А разбитое стоит попытаться склеить. К силе стоит попытаться прикоснуться. Потому что было в Саломее что-то от языческого существа. Могучего, безумного и все же – очаровывающего. Он видит ее такой. И вколачивает в неё свои чувства каждый раз так, будто этот – последний. Изо всех сил, оставляя послевкусие своего удовлетворения в чужом теле. И она – задыхается от глубины эмоций. И дышит. Дышит. И пусть это продлится вечно. *** Окончательно замерзнув, киндрет ныряет под бок к сонному человеку, прижимаясь теснее. Тяжёлая рука тут же вдавливает её еще ближе. Совсем также, как это происходило там, в иллюзорном мире Грани. Тонкой нитью улыбка прошивает губы, и ведьма благодарно утыкается носом в бледную шею, получая в ответ на жест неизменно-ворчливое фырканье: - Заморозишь... Бормотнув это слово, он, изо всех сил пытаясь не проснуться, переворачивается на бок, заматывая её в одеяло и прижимая к себе получившийся кулёк. Опять лёг под утро. Свалился на постель как был, в одежде, и уснул полусидя. Да уж. Иногда Поттер искренне ненавидела и Лабораторию, и Блэков, которые такую замечательную комнату у себя в подвале оборудовали. Не в силах уснуть, как это непринужденно делал он, несмотря ни на что, некоторое время Сэл недовольно возилась. А затем, отчаявшись найти на теле мужчины мягкий участок, чтобы удобно преклонить голову, рассерженно села и – обвиняюще ткнула пальцем ему в кадык. - Углы. Одни углы. Зельевар недовольно открыл глаза. И, кажется, примерялся, куда бы побольнее ее приложить Жалящим. Ну, Поттер, конечно, кривила душой, и они оба об этом знали. Снейп был не костлявым, а жилистым. - Как же чудесно, что я выгляжу не аппетитно. Это внушает уверенность в завтрашнем дне. Быстрый болезненный щелчок прилетел ведьме по клыку. С чувством выполненного долга волшебник снова закрыл глаза. Чтобы через секунду резко дернуться от клацанья зубов возле носа. Саломея скалилась. - Я как раз на диете. Так что уверяю, даже такой неаппетитный ты – чудесная альтернатива. - Отравишься. - Поздно. Признайся, Кричер тебя не кормит, пока меня нет, да? - Куда бы он, интересно, делся. Он и тебя кормить пытается, если уж на то пошло. Где результат? Молча рванув зубами сюртук, киндрет чувствительно прикусила собеседнику ключицу. - И как это понимать? - Ты глупый совсем? Это любовь. - Тебе на ругательном сказать, что я думаю по поводу таких проявлений чувств? - Я догадаюсь сама, спасибо. - Тогда убери зубы. - Хм… А зачем тебе столько одежды? Непрактично. - Не о том размышляешь. Совсем не о том. Хитро прищурившись, человек позволил вампиру продолжать нападки на свою одежду. Единственное, на что он пока умудрился найти беспрекословную управу, которую, возможно, использует и сейчас, это – на её нечеловеческое либидо. Вопрос решался просто. Самолично усовершенствованной Риктумсемпрой узконаправленного действия. Когда она впервые ощутила меж бедер палочку вместо ожидаемого его самого и услышала заклинание, то выяснилось что он – «…чертов, мерлинова мать, псих. И спасибо покорно, что щекотка, а не Круциатус!» Это Избранная еще не была близко знакома с Беллой. Та Непростительные более всего предпочитала именно в постели... Риктумсемпра. И вдруг выясняется, что и её, такому слепому, обожанию есть пределы. Золотце ругается долго. Еще дольше – кусается, норовя попасть клыками в руку или перекусить палочку. Но ему – впервые легко на сердце. Она кричит. Она сердится, её фон выдает удивление и даже – потрясение. Но Мэй – не злится. И даже если он такие фокусы будет вытворять еженощно, она – не станет. И у Северуса возникает стойкое впечатление, что все в жизни на самом деле проще, чем ему казалось. И он ныне причислен к той, недостижимой прежде, элите, которая имеет право на ошибку.