Кровь Основателя

Кто, ну кто сказал, что быть единым организмом – прекрасно?! Организм у них на двоих вышел психованный и – очень противоречивый. И мыслей в нем слишком много, помноженных на два, да и не слиты они вместе, а роятся раздельно. И может, они и действовали слаженно, но – совершенно не к месту. Северуса брала форменная оторопь, и – прямо сейчас. Дойти «под конвоем» Главы Аврората до Зала Заседаний Визенгамота оказалось тем еще приключением. Слава Мерлину, хотя бы от журналистов ведьма его отбила успешно, и на том спасибо. Но каша в голове оставалась. И держать это все в рамках нормы не представлялось возможным, только лавировать и подстраиваться, привыкать. А с неё – как с гуся вода. Ребёнок, всю жизнь предоставленный самому себе и взращённый в средоточии хаоса и слабоумия, мало что в своей судьбе контролирующий, проблемы в происходящем не находил. Мол, если она есть и ты её видишь, то и мучиться только тебе. Каждой клеткой тела ощущалось заражение этим чумным, необоснованным, совершенно неуместным весельем, агрессивно, надрывно, живо втекающим в сердце предвкушением кульминации. Приходилось прикусывать губы до крови, чтобы не начать нести фатальную для себя чепуху, сидя в кресле для обвиняемых. А связь ширилась и росла, втекая корнями в разум, сея чужие зерна самоуверенности в собственных силах. Со временем освоить новую практику контроля не казалось сложной наукой, но временем для него никто не озаботился. Он УЖЕ сидел перед Визенгамотом. И, хотя умом понимал, что если даже Люциус прекрасно связал многочисленные походы Мэй по аптекам и банкам с ним, то этого самого времени как раз и не было, сердце обиженно протестовало. А Саломея оживала. Оживала пугающе и прямо на глазах, вновь обретя почву под ногами, а с ней – жажду бороться и ощущение себя божеством. Как если бы здраво, мирно и спокойно рассуждать Мэй могла, только будучи трупом, которому уже нечего терять. У них определенно были проблемы. В этот раз – не у него. Не у нее. У них. И хотя бы это уже не могло не радовать. Но по закону подлости, тот самый ментальный триггер, которого с такой опаской волшебник уже долгое время ждал, случился именно в Министерстве Магии. Как только стальные наручи замкнулись на руках, и затылок окутал холод присутствия вновь прирученных Стражей Азкабана, обвиняемого накрыла тихая истерика. И, если бы не леди Блэк, которая сидела подле Министра на месте Главы Аврората и держала с Северусом визуальный контакт, он бы позорно разрыдался. Ему было уже откровенно плевать на то, что со всех сторон доносятся опасливые шепотки. Плевать, какие вопросы задает Председатель. Плевать на Веритасерум. Ему было страшно. Отвечал зельевар механически, сдавленным голосом. И то и дело отгонял от своего сознания позорную обморочную муть, в которой тугой петлей сворачивался силуэт Нагаины. Он все глубже и глубже погружался в омут безысходности. Не тот, наведенный дементорами, вовсе нет. А в свой собственный. Туда, где только смерть. Где нет выхода и никто не спасет. Где мир состоит из оттенков черного. Где ледяными снежинками рассыпается Серебряная Лань, а хрупкая фигура еще одной обреченной на гибель скрывается под водой. Где заместителем Главного Кукловода выступает он. И справляется хреново. И надежда, заключенная в тонкокостном образе, тонет вместе с силуэтом… «Ты дурак совсем? Очнись и отвечай уже подробно! А то продлят на еще одно Заседание, и сидеть тебе до завтра, а то и до понедельника, в Изоляторе. А я не хочу тебя, такого безоружного, всю ночь у решетки караулить. И гадать, кто рискнет сунуться тебя авадить и кто в Министерстве готов об меня самоубиться. Да и «Пророк» обязательно выскажется насчет того, что если Визенгамот не вынес решение сразу, это обязательно значит, что ты у меня точно очень темная и пропащая личность». Небывало-сварливый голос прошивает разум, и картины прошлого тут же схлопываются вакуумом. Их владелец, не в силах выдержать самого наличия оных, тяжело дышит и тянется следом за голосом в чужое сознание, напрашиваясь на передышку. Его хозяйка незаметно пожимает плечами, отрицая проблему. И – впускает чужака в собственное средоточие пылающего безумия. Зельевар прерывается. И просит воды. Разумеется, в нее вновь подливают Веритасерум. Все еще плевать. Чуждое ему самому сумасшествие растекается теплым цветком азарта в груди. Холод безысходности отступает. В восприятии Меченой все выглядит иначе. Звяканье цепей отзывается неприятностями действующему Министру. Веритасерум в кубке плещется войной для несогласных. В кармане алой мантии кровавым теплом ведьминого мешочка колдуется победа. В ее мире все легко и просто. В ее мире не имеют значения временные неудобства. В ее мире борьба – это весело. Потому что есть, за что бороться. И знаешь, что победа в этот раз не потребует платы. Северус Снейп широко раскрывает глаза и смотрит на брюнетку в алом так, будто видит впервые. Она тем временем лениво и непринужденно увлекает Председателя в ничего не значащую полемику, тем самым давая подсудимому шанс выдохнуть и собраться с мыслями. Хоть и совершенно не понимает причин его тревоги. Не понимает, поскольку знает, что, что бы ни случилось, она в состоянии его защитить. На последующие вопросы он отвечает четко и быстро. Потому что ему больше не страшно. Потому что вот эта сумасшедшая, сам черт ей не брат, его. Та самая, что намедни лично вычитывала каждый вопрос из списка разрешённых к допросу. Та, у которой в Визенгамоте – подавляющее большинство голосов, в том числе – ей обязанных. Та, которая собрала ради него полный состав Визенгамота, что автоматически исключает право обжалования приговора в любом случае. И даже если уже через минуту после оглашения вердикта она растрезвонит газетам абсолютную правду о своем путешествии, это уже ни на что не повлияет. Ибо такова судебная система. И на страже соблюдения архаичных правил этой системы стоит злое, чудовищное животное, сорвавшееся с цепи и готовое перегрызть глотку каждому, кто косо посмотрит на ее бывшего профессора Зельеварения. И она – его. Его. Ради такой женщины было не жалко и умереть. Он даже, вроде как, именно это и провернул. «О, нет. Я стою намного дороже. Я требую, чтобы ради меня жили. Никак не меньше». «Брысь из моей головы». «Пф-ф-ф. Ты бы уже определился». Приступ паники прошёл, как его и не было. Единым щелчком – и в топку. Теперь подсудимый смотрел на всех со скрытым превосходством. И ничего не боялся. Решения коллегии – тем более. Такие мелочи. Ведь это у него, а не у них была самая сильная и прекрасная женщина. Чтобы они там себе не надумали, их стоило только пожалеть. Саломея Поттер – самый упрямый осел на всей планете, и для нее идти против всего мира – не проблема. И это – прекрасно. Никогда не имея своего человека, он, кажется, теперь обречен навечно трепетно, как ошалевший от счастья бездомный кот, подобранный с улицы, недоверчиво прокатывать в голове это простое и непререкаемое «моя». Хотя в этот раз фраза целиком звучала, как «моя идиотка». Потому что ведьмин мешочек в обрывках воспоминаний леди Блэк был каким-то образом вырезан из её же собственной кожи. И связан с Руквудом, который теперь Джонс. - Перерыв! «Закончишь без меня? Тут по херне осталось. Этот мудак – просто мелкий пакостник. И как обычно, дело в том, чтобы ты посидел в цепях еще хоть чуть-чуть. Профилактические меры». «Иди уже. И твори своё зло, каким бы оно ни было». «О, да, сэр!» *** Причина побега Поттер из темного и величественного зала Заседаний была проста. Туда рвались представители Отдела Тайн. И допускать присутствия въедливых Невыразимцев было нельзя. Иначе уже по сути очевидный вердикт грозил стать не таким уж очевидным. Нужно было нечто неординарное. И это нечто как раз в запасе у внезапно предусмотрительной Блэк было. Нашарив в кармане ведьмин мешочек, безобидный на первый взгляд, но на деле – сшитый из человеческой кожи, Блэк улыбнулась. Вены будоражило лихое веселье, отголоски которого как раз и отзывались колокольчиками в голове зельевара. Маленький апокалипсис в одном из самых закрытых Отделов – что может быть прекраснее? А если потом выяснится, что их возглавлял пропавший без вести Пожиратель – так и вообще смертельно для репутации каждого представителя Отдела Тайн. Восторг. Журналистов сегодня в Министерстве было – в каждой щели. И без внимания происшествие они не оставят. А искать виновника гибели приговоренного к смерти Пожирателя – и вовсе законодательно необоснованно. Тут Невыразимцам уж точно будет не до подозрительно воскресшего Снейпа и предположений о крестражах и Тёмной Магии. Поттер чеканила шаг, намереваясь как можно быстрее выйти навстречу делегации Невыразимцев. А тем временем ее личный паникер занимался тем, что умел лучше всего. Тревожился. - Сэл. Сэл, подожди! – Погруженная в чужие чувства, настойчивого зова Мэй не слышала – Саломея Поттер, остановись немедленно! Запыхавшаяся Грейнджер догнала подругу с трудом. И остановилась перевести дух. Для Грейнджер видеть снова подругу в Министерстве, да при полном параде было непривычно. - Атриум. Там что-то происходит. - Вижу. - Что? - По тебе вижу. – поправилась Мэй, временно отключаясь от смутных рваных картин чужого восприятия зала Заседаний и почти бегом влетая вместе с Гермионой в Атриум. А тем временем Северус Снейп, застывший напряженным изваянием в железном кресле, шумно выдохнул и поморщился, тряхнув головой. Образ исчез из головы. Но никак не желал покидать память. Уже оскомину набивший за столь короткое время Руквуд с утробным хохотом выворачивает себе шею, видимо, вообразив себя Чеширом. Изо рта хлещет кровь. Мелькающая лицами незнакомцев Личина спадает, и людское море шокировано вздыхает, безапелляционно признав в волшебнике Пожирателя Смерти. Кто-то из Невыразимцев потрясенно шепчет совершенно верную догадку о причинах того, зачем «Джонсу» понадобилось добиваться смертного приговора для слишком много знающего о Пожирателях Смерти Снейпа. Глава Аврората торжественно ступает к корчащемуся на полу телу, выщелкивая по камню каблуками восторг от содеянного. Адская Пляска воображения. *** Леди Блэк принимала самое деятельное участие в выявлении деталей покушения на только недавно ею же и согласованного на место главы Отдела Тайн «Джонса», оказавшегося совсем не тем, за кого он себя выдавал, прямо на месте происшествия. Вместе со всеми всплескивала руками, опечатывала пятачок Атриума и вызывала колдомедиков. И первой же настояла на снятии маски Невыразимца с лица умирающего, дабы убедиться доподлинно, покуда несколько маленьких пергаментных самолетиков разносили резонансную весть по Министерству. - Ру-у-укву-уд… Присаживаясь на корточки возле захлебывающегося кровавой мокротой волшебника, Поттер зло разулыбалась и закурила, ленивым взмахом руки останавливая подоспевших колдомедиков. - Как поживаешь? А мы ведь тебя искали, ты в курсе? Никто не решался высказаться. Ещё раз глубоко затянувшись, Поттер вскочила, хлопнув в ладоши. - Стазис! Передайте Министру, чтобы заканчивал уже эти тупые танцы вокруг Снейпа. И тащил свою задницу туда, где она нужнее. Пусть лично засвидетельствует произошедшее и согласует ходатайство о неоказании помощи в качестве альтернативы приведения в исполнение смертного приговора. Герм? - Согласую и поддерживаю. - Отдел Тайн? Кто Зам? - Смит. - Твое слово? - Возражаю. Необходимо выяснить, как Августус Руквуд попал к нам. Требую допроса и извлечения воспоминаний. - В таком случае этим прямо сейчас займется представитель Аврората. То есть я. Его сломанная голова ликвидирует ваши возражения? - Пожалуй… - Смиту явно не нравился темп, который взяла Избранная. Но поделать он ничего с вышедшей из под контроля ситуацией не мог. – Да. - Прелесть. Лигилименс Максима!