Живая мертвечина

Мразь: Трахались? Вы: С дуба рухнула? Мразь: А для кого ты в инстаграме стриптиз танцевал? Вы: ******! Мразь: Ты хоть до дома дополз, свинина? Вы: Сенсей меня довезла и сгрузила на руки отчиму. Он был не очень рад, кажется. Мразь: Понимаешь, что сейчас вся школа думает? Вы: Неправду Вы: Я — всего лишь наглый, надоедливый ребенок Вы: Сенсей бы не стала Вы: Я её люблюююююю Вы: А она все равно скоро уедет Мразь: Ты там что, ревешь, что ли? Вы: Не реву Мразь: Ты мне врешь Вы: Вру *** Катцу выполз в гостиную, прижав к голове компресс. Саю молча указала на место на диване рядом с собой. Она не хотела повысить напряженность молчанием, просто у нее рот был набит попкорном. На экране был какой-то — Катцу не разбирался в них особо — сезон «Игры Престолов». На его памяти Саю пересматривала его уже во второй раз. Почему бы и не посмотреть такую знаковую вещь раз в семь лет? Мальчик со стоном присел рядом с ней — голова болела нещадно. Эл тоже примостился поближе к Саю — и ведерку. Ему повезло, что камеры убрали: можно было без палева таскать попкорн. Гама остался в дверях — ему не нравился запах подсоленной кукурузы, зато экранизация заинтересовала: повальное увлечение этим сериалом он не застал. — Я могу объяснить стриптиз в инстаграме, — обреченно вздохнул Катцу. Саю беззаботно отмахнулась, заодно обдавая его маленьким дождем из попкорна. — Твоя сенсей все рассказала про коварных одноклассников и водку. К тому же, теперь я спокойна за твое будущее: стриптизер из тебя паршивый. — Ну, спасибо, мама. Саю глубоко вздохнула. — Надо же, ты у меня теперь совсем большой. — Не начинай, я тебя прошу, — простонал Катцу, сдвигая компресс на лоб. — Зануда ты, — ответила Саю с набитым ртом. — Весь в своего папашу. О, да, очередная шутка про блудного папу с утра пораньше — видимо, чтобы его добить. — Удиви меня. Эл набил за щеки внушительную горсть попкорна, с интересом глядя на Саю и страдающего Катцу. — Это Лайт. Катцу мрачно посмотрел на Саю, пытаясь не обращать внимания на Эла, весьма отчетливо пискнувшего «Сестро*б!». К чему именно был этот писк, Катцу не понял: на экране трахались Джейме и Серсея. — Не смешно. — Я твоя тетя, балда. — Ну, Серсея — тоже в каком-то смысле тетя Джоффри. — Семейные ценности Ланнистеров во всей красе! — Эл отодвинулся подальше. Кажется, он все-таки говорил о сериале. — Семейные ценности Ланнистеров, если я правильно помню, это власть и много звонкого золота. А со своими сестрами стабильно сожительствовали Таргариены, — индифферентно поправил Эла шинигами. Он, как и Катцу, успел привыкнуть к традиционным приколам Саю про таинственного папашу полярника-трансвестита-мафиози-разведчика. — М-да, с шутками я переборщила, — потерла висок Саю. Катцу меланхолично смотрел на совокупляющихся Ланнистеров. Ему вообще не хотелось шутить на тему своего папки-потеряшки, особенно с похмелья. Только вот Саю, видимо, еще не закончила. — Твой отец умер в январе десятого года, так и не узаконив отношения с твоей матерью. — Катцу поднял бровь: на шутки это уже не походило. — А в марте в нашем регионе разрешили регистрировать однополые браки, и мы с ней расписались, чтобы я не влезала в тяжбы по поводу опеки с ее сестрой. Миса знала, что скоро умрет. Катцу недоверчиво посмотрел на Саю из-под компресса. — Ты не шутишь. Саю пожала плечами. — Раз ты достаточно взрослый, чтобы пить... — Ну спасибо, блин. — Сил на нормальную реакцию у Катцу просто не было. «Убийца моего родного отца спас мою сестру от досрочной отправки в Преисподнюю, а меня — от разоблачения. И как мне на это реагировать?» — Окей, поправочка, это уже семейные ценности Старков, — проворчал Эл, умыкая у Саю еще горсть попкорна. — Я-то наивно полагал, что у нас милый мистический саспенс, но, видимо, ошибся. Это какая-то бразильская мыльная опера. Катцу сдвинул компресс со лба на висок, пытаясь найти в себе хоть какой-то отклик на наконец-то вытянутый из матери секрет, и не находя его — он совершенно ничего не чувствовал. Хотя, это могло быть влияние Шинго. Она, все-таки, частенько его успокаивала. — Что значит «знала, что умрет»? Она была больна? Саю поморщилась, явно избегая взгляда Катцу. — Нет. Я ведь ей не верила, думала, что у нее паранойя, крыша уезжать начала. Ямамото об этом знал, и... убеждал меня, что именно Миса как раз и знает, о чем говорит. Видимо, ей приходили письма с угрозами от безумных поклонников — её убили на день святого Валентина. Эл ел попкорн и смотрел на Катцу и Саю, а не на экран. — Знаешь, Кира-младшенький, ты уж прости, но рядом с тобой и твоей семейкой этот сериал, — Эл кивнул в сторону телевизора, — просто сосет. — Говори за себя, — хмыкнул Гама. — Мне «Песнь Льда и Пламени» как-то больше нравится. — Огня, — на автомате поправил Эл. — Пламени. — Да даже аббревиатурой ПЛИО звучит лучше, чем ПЛИП! — Ой, завали, по-английски это вообще звучит как «Сойяф»... Все еще страдающий от похмелья Катцу за спиной у матери погрозил спорщикам кулаком. — У нас какие-нибудь фотографии сохранились? Не то, чтобы Катцу так уж хотел посмотреть на дядю Лайта и его невесту, просто Саю слишком долго над ним прикалывалась, чтобы он поверил в авантюру в стиле Неда Старка без серьезных доказательств. Что ж, скандальная статья о том, что известный поп-идол, Амане Миса, сочеталась браком с девушкой, у Саю сохранилась. Катцу чувствовал, как головная боль усиливается, и только мученически морщился, хотя ему очень хотелось побегать по квартире и проораться. Когда Катцу все-таки поверил, что Саю на этот раз не шутит, она нашла ему домашнюю видеозапись из нулевых. Всего одну: Лайт, по ее словам, не разрешал себя снимать и фотографировать — исключение делал только для документов. Видео было с костюмированной вечеринки: чумной доктор пафосно вопрошал «где мое зло?!», зло приходило в образе Харли Квин и трахало мозги чумному доктору по поводу так и оставшегося не у дел костюма Джокера. На это доктор резонно возражал, что тезис он с зелеными волосами не защитит, а из ее костюма Харли, если она так настаивает на тандеме, получится отличный костюм мертвой шлюхи. Дальше Саю видео обрезала — по ее словам, там шла нецензурщина и шутки про некрофилов. Катцу все никак не мог отделаться от мысли, что дядя Лайт («Дядя Джейме», — с хихиканьем поправлял его Эл.), выдающий чернушные шуточки из-под маски чумного доктора, ему кого-то напоминает. А Саю, видимо, пожалев, что повод для шуток навсегда потерян, решила его добить: — Знаешь, тебе повезло, что Лайт не бабой родился, а то была бы ситуация как в твоем любимом мюзикле. — Какой именно ты имеешь в виду? — состроил угрожающее выражение лица Катцу. — «Мамма мия». — ЧТО. — Он был страшным бабником. Катцу все-таки расстроился. — Это же так аморально. Эл сзади фыркнул: — Если я сейчас закачу глаза настолько, насколько хочу, они провернутся на триста шестьдесят градусов. Тоже мне, моралист. — А то, что я с Мисой расписалась, тебя вообще не беспокоит, видимо, — пробормотала Саю себе под нос. — Да, встречался с несколькими барышнями одновременно. А потом выбрал самую красивую из них. — Саю грустно вздохнула. — И глупую. Вот теперь выражение лица Катцу олицетворяло собой весь мировой сарказм. — Тогда понятно, от кого я получил мозги. Спасибо, мамуль. *** — Мацуда, я категорически не могу тебя на ней не прокатить, раз уж ты ее нашел, — маньячно сверкнула глазами Виллоу после того, как спугнула Катцу громогласным воем клаксона. Мальчик потерянно оглядел отполированный до блеска красный Додж. — О... да, сенсей, я с удовольствием. Когда Катцу устроился и пристегнул ремень, Виллоу тронулась с места, взвизгнув покрышками, но, так и не услышав панических воплей с пассажирского сидения, нахмурилась. — Мацуда, что с тобой не так? Ты какой-то пришибленный. Катцу печально вздохнул и спросил: — Зачем вы выложили этот срам в мой инстаграм? Виллоу мерзко захихикала — если бы Катцу не знал, что она Эла двадцать лет не видела, то подумал бы, что она его пародирует. — Затем, что это было забавно. А твоей маме я все объяснила. Тебя же не посадили под домашний арест, Мацуда, это похоронное выражение лица тебе не идет! Машину заносило на поворотах, Виллоу залихватски выкручивала руль и свистела в два пальца, когда они проезжали мимо девушек в мини, но Катцу это как-то не трогало. — Мама решила, что раз я достаточно взрослый, чтобы пить, то можно рассказать мне, что я родился в однополом браке. Виллоу в развороте чуть не сбила столб и припарковалась около аптеки. — Прости, ЧТО? Глаза у нее были круглыми, как монетки — сходство с Сейлор Мун стало полным. — Оказывается, Кира убил моего отца... — Если тебя это утешит, я этого не помню, — подал голос Гама с заднего сиденья. Эл беззастенчиво ржал. Зря Катцу решил ей это рассказать, ой, зря... — ...и его невеста вышла за мою тетю... Саю. — Ущипни меня! — Голос Виллоу даже подскочил на октаву. — Ягами Лайт — твой отец? — Ага. — Я, бл**ь, в шоке. Виллоу отвернулась от печального Катцу и нервно побарабанила пальцами по рулю. «Это... Это многое объясняет. Например, сверхъестественные способности Ягами Шинго. Шеф Мацуда, правда, говорит, что никто в семье об этой чертовщине понятия не имел... Хотя, он и об этом... элементе Санта-Барбары тоже не упоминал. Ой, говорил мне Мелс, нельзя работать с друзьями и родственниками подозреваемых... Родстве... твою ж мать!» Виллоу, к сожалению, была больше кабинетным следователем, чем оперативником. А Катцу, спасибо многолетнему стажу в карате, имел очень хорошую реакцию — что называется, руки быстрее головы. Виллоу даже не поняла, как это произошло: она уже занесла браслет наручника над запястьем Катцу, и вдруг оказалось, что она сама прикована к рулю. Катцу опасливо прижался к дверце машины. — Зачем вы достали наручники, сенсей? Виллоу рыкнула, пытаясь нашарить ключ от наручников. — Где ты прячешь Тетрадь Смерти, Мацуда? — Что?.. — «Где я прокололся?!» Ключ наконец-то нашелся, но Катцу мгновенно его изъял. Виллоу проводила ключ разъяренным взглядом и, не удержавшись, побилась головой о руль. — Ну ты, конечно, сволочь, а я ведь тебе уже поверила! — «Дура! Кретинка, поймать стольких студентов на вранье, и так попасться!» — Хотя, не спорю, это было умно — уговорить Первого Киру обеспечить тебе алиби! Каково! Катцу чувствовал себя малазийским тараканом, раздавленным с особым цинизмом. Откашлялся, чтобы вернуть себе голос... он приберегал это на «попрощаться», но раз уж так получилось... — Era il giorno ch'al sol si scoloraro Виллоу снова стала очень похожа на Сейлор Мун. Пожалуй, она решила, что Катцу спятил. — Per la pietà del suo factore i rai, — ...Это что, Петрарка? — Quando ì fui preso, et non me ne guardai, — Я тебе не Лаура, мудила! — Chè i bè vostr'occhi, donna, mi legaro. — Мацуда, мать твою, ключ верни! — Tempo non mi parea da far riparo... — Я убью тебя! Эл, наблюдавший за этим безобразием с перекошенным лицом, отвлекся на ритмичный стук справа и заботливо похлопал Гаму по плечу. — Кира-кун, ты поаккуратней, а то еще черепушку себе разобьешь. Бог Смерти, кажется, решил покончить с собой, забив себя фейспалмами. Катцу, прочитав «детективу своего сердца» милейший сонет из эпохи Возрождения и выслушав по ходу дела море цветистых, не слишком цензурных угроз, вылез из машины и решительно хлопнул дверцей. — Простите, сенсей, но я не могу отдать вам то, что вы ищете. *** Катцу доехал до кондитерской за десять минут, на велосипеде, купленном у проезжавшего мимо очкарика-отаку за двадцать тысяч йен (повезло, что он взял с собой кошелек), молнией пронесся мимо «дежурной буфетчицы» Юрико за прилавок и полез в шкаф за «наркоманскими печеньками». — Мацуда-кун, что ты делаешь? — спросила Юрико, упаковывая большую партию пончиков. Катцу достал из бака Тетрадь Смерти, затолкал в хранившийся под витриной рюкзак, подготовленный на случай бегства, и только тогда ответил: — Не пугайтесь, Юрико-сан, если приедет полиция, вы ничего не ви... — с улицы донесся звук полицейских сирен. — *****! Ой, простите! — Катцу поклонился посетительнице. «Ну все, я в дерьме», — Катцу сжал пальцами переносицу. — «Что делать-то?» — Мацуда, выходи с поднятыми руками! — раздался усиленный мегафоном голос Виллоу. Зная ее, здание уже окружили, так что черный ход — не вариант. Неужели ему все-таки придется отдать Тетрадь?.. Катцу вдруг понял, что Шинго весело. «У меня есть одна идея. Делай то, что делаешь всегда, Катцки. Валяй дурака». Валять дурака? Когда тебе надо пройти через кордон из пары десятков полицейских? Хотя, кажется, он видел это в одном фильме. Катцу нацепил рюкзак на плечи и медленно вышел из кондитерской — как и было сказано, с поднятыми руками. Виллоу стояла справа от входа, растрепанная и злая, и держала его на прицеле. — Знаете, сенсей... — обезоруживающе улыбнулся Катцу, отчаянно пытаясь изгнать дрожь из своего голоса. — Мне сейчас очень не хватает маракасов. — Каких, к чертовой матери, маракасов? — Виллоу смотрела на него настороженно, как на буйно-помешанного. Что ж, она была не так уж и неправа. Катцу (а может, уже Шинго) щелкнул пальцами. В одной из машин «по волшебству» включилось радио. Есть танцы, которые знают все. Макарена, танец маленьких утят, томатная песня... и Ганнам стайл. На который, собственно, и попала Шинго, включив «Радио Ретро». Катцу сжал ладони в кулаки и скрестил руки перед собой. Виллоу моргнула. — Да ты издеваешься. Громкость увеличилась, и Катцу начал двигаться в такт. Кажется, кто-то начал хихикать. На пятой секунде пистолет в руках Виллоу дрогнул. Через тридцать секунд прохожие начали снимать «крутой флэшмоб» с танцующими стражами порядка на телефоны. — Мацуда, я убью тебя с особой жестокостью! — взвыла Виллоу, подпрыгивая вместе с Катцу на крыше полицейской Тойоты под “He-e-ey, sexy lady!”. — Сначала дотанцуйте, сенсей! — весело улыбнулся Катцу и, послав ей воздушный поцелуй, слинял. *** Катцу сидел в условно укромном и весьма задымленном уголке общежития Кришнаидов и лениво листал вытащенную буквально из-под носа у полиции Тетрадь Смерти. Где-то за стенкой относительно стройный хор голосов завывал «харе Кришна» и «джай гуру дева оммм». Эл, в связи с необычайной задымленностью помещения, не курил, и пытался починить порванный шаблон. — Окей, пародия на Джима Керри — это даже мило. Но как тебе пришло в голову спрятаться у Кришнаидов? Гама рядом пробовал выпечку с запрещенными в Японии ингредиентами (исключительно ради эксперимента) и хихикал. — Не понимаю, почему ты возмущаешься. Уже не думал, что скажу подобное, но… Парень, это гениально. Катцу польщено улыбнулся. — Спасибо. Он перевернул страницу и нахмурился. Тем же почерком, которым в Тетрадь были занесены покойные шантажисты, расстрелянные Шинго из пальцев, на странице было выведено: Веспер Васта, сердечный приступ, 21 июня, 20:30 *** — Кира-младшенький, ты понимаешь, куда ты идешь? — Вполне. — Еще не поздно повернуть! — Шинго вписала кого-то лишнего. Я не могу быть владельцем Тетради, если я даже не контролирую, кто именно умирает! — Но ведь ты убиваешь, потому что она тебя попросила. Почему бы ей не начать убивать самой? — Потому что ей шесть! — И кто же несчастный живой мертвец? — Я не знаю! Люди обходили Катцу по широкой дуге: он был очень целеустремлен и выглядел крайне зло. У дверей нужного небоскреба он сделал глубокий вдох и нажал на кнопку на коммуникаторе. — Катцу! — грянул из динамиков голос отчима. — Какого черта ты творишь? Катцу нервно дернул уголком губ и поднял Тетрадь к глазку камеры. — Кажется, я забыл, что на любое оружие требуется лицензия. Лифт ехал чертовски медленно. Катцу пытался успокоиться и дышать глубже. Не слишком помогло. Двери открылись. Пять человек, включая нервного отчима и раздраженную Виллоу во главе стола. Катцу опустил Тетрадь на стол — понимая, что, скорее всего, ее больше не увидит, — и отошел. — О-о-о, я, пожалуй, пойду перекурить, — хмыкнул Эл. Видимо, не хотел, чтобы Виллоу знала, на кого он работает. — Знакомьтесь, — вымученно улыбнулся Катцу, кивая на Тетрадь.