Три месяца, Блэк!

Но всё же обернулась… Он сидел на скамье между столбов. Закрыл лицо руками, к одной из которых капала кровь, оставляя дорожку на земле. Несмотря на холод, он сидел и не мог поднять голову, чтобы увидеть, как она зайдёт в поезд, как пройдёт по коридору, возможно глянув мельком из окна. Как смотрела на родителей, уходя в купе Хогвартс-экспресса. Но она не хотела смотреть на него. Он облажался. Его любви было недостаточно, чтобы всё исправить. Огонь не может гореть вечно, она просто сгорела. Превратилась в пепел за все семь лет, что он не замечал её. Люди просто уходят. Эта песня стара, как мир: он понял, но не успел. Девушка чуть улыбнулась, подавая мужчине палочку для проверки. Сердце разрывалось на куски. «— Чего это ты там ждёшь, Блэк? — Заслуженное «спасибо». «Ты как бездомный щенок, пошли со мной». «Давай будем откровенными друг с другом, только в эту ночь». «Не было никакой МакГонагалл, я всё соврал». — Всё в полном порядке, мисс МакКиннон. Вы можете пройти, — человек в форме посторонился, приглашая девушку в вагон. В голове у Сириуса шёл обратный отсчёт. Как до момента большого взрыва. Она только покачала головой захлёбываясь слезами. Удивлённый взгляд мужчины, когда она отшвырнула чемодан, развернулась и… Вернулась. Она шагнула и к нему и снова остановилась, как будто ноги стали свинцовыми. Шаги казалось, длились вечно. Сириус слышал, как отходит поезд. Поднять голову не было сил. Казалось, что весь мир — медуза Горгона, и он превратиться в камень, если откроет глаза. Два шага до той самой скамейки. Между ними вечность. Мир застыл, время перестало существовать. Казалось даже капли холодного дождя, остались висеть в воздухе. Он поднимает глаза. Пустой взгляд. Смотрит прямо на неё. Сошёл с ума? «Она уехала!» — пульсом отдаёт подсознание. Моргает. Не верит. Тряхнул головой, она не исчезла. — Марлен? — голос дрожит. У Сириуса Блэка срывается голос! Встаёт. Делает шаг. От неё идёт тепло. Настоящая. Губы дрожат, волосы путаются на ветру. — Прости, — она снова повторяет одно и то же слово, как попугай. Берёт её за руку. Целует ледяные пальцы. Улыбается. Смотрит пустыми глазами на его улыбку. Ради его слов можно было из мёртвых воскреснуть, не то, что вернуться. — Пожалуйста, повтори, что сказал тогда, — сомневается Марлен. Может ей показалось? — Я тебя люблю, — просто, на одном дыхании. Три слова, десять букв. Тишина. Она улыбнулась. Сириус порывисто прижал девушку к себе, её близость согреет, даже если бы они стояли в Арктике. Он нуждался в её тепле. Её тёмные волосы, его разбитые руки. Тишина. И она просто разрыдалась. Громко. Надрывно, как плачут дети в песочницах. Стихийно и так по-девчачьи. А Сириус не переставал улыбаться, зарываясь носом в её волосы, чувствуя горячие слёзы на рубашке. Пробивалась алая полоса зари, в Хогвартсе наступал новый день.