Не прикасайся ко мне, Поттер!

Урок полетов окончательно лишил Драко покоя. Он думал о Поттере постоянно. Он то просыпался с рукой в пижамных штанах и точно знал, что Поттер снова ему снился, то не мог отделаться от беспокойства при мысли, кем его считает главный гей страны после того, как Драко погладил его по голове. Первое не доставляло ему таких уж больших проблем. Да, приятным это не назовешь — очень уж Драко стыдился своего поведения, — но это хотя бы было тайной, которую он унесет с собой в могилу. Он всегда умел держать свои мысли при себе, а после уроков окклюменции тетушки Беллы в них и подавно никому не пробраться. Порой он даже дрочил прямо в спальне, пока Астория крепко спала. Если бы она проснулась, он всегда мог бы ей сказать, что думал о ней или видел ее во сне. И хотя она вряд ли купилась бы на это, но и доказать обратное не смогла бы. Зато второе причиняло Драко немало головной боли. У него было стойкое ощущение, что чем больше он старается, тем больше Поттер верит, будто Драко — о Мерлин! — гей. Ну вот как объяснить ему, что это совсем не так? И ведь ничего страшного Драко не сделал, всего лишь немного потрогал его волосы. В этом же нет ничего плохого. Или есть? Астория с ним совсем не разговаривала. Она ходила к своему медиуму в гордом одиночестве, и Драко был ей за это очень благодарен. Он не желал больше выслушивать, какой он отвратительный муж и отец. Он же старается изо всех сил. Неужели этого никто не видит? Драко был не единственным, кто много думал о Поттере. Скорпиус тоже постоянно о нем говорил, и его обожание порой принимало какие-то странные формы. — Знаешь, папа, — заявил как-то Скорпиус, — если бы я мог выбирать, то моим папой был бы мистер Поттер, а мамой — Гвеног Джонс. Драко не стал ему говорить, что его кумир вряд ли женился бы на Гвеног Джонс, потому что она женщина. В конце концов, Скорпиус еще слишком мал, чтобы знать, какой Поттер в действительности извращенец. — Гвеног Джонс? — Драко с интересом посмотрел на сына. — Загонщица "Холихедских гарпий"? — Что ж, по крайней мере, у Скорпиуса неплохой вкус. — А мы с мамой? С нами-то что было бы? — А вы могли бы быть моими дядей и тетей, — подумав, сказал тот. То, что Скорпиус хотел иметь его поблизости хотя бы в качестве дяди, немного успокаивало. Сам Драко ребенком никогда не мечтал о других родителях. Мать значила для него домашний уют. Отец был героем, пусть даже Драко пришлось потом научиться на собственном горьком опыте, что пути, которые выбирает Люциус, не всегда правильны. Впрочем, Драко и сам был в этом неидеален. Взять хотя бы путь в Гринготтс — вот почему бы не добираться туда по удобной каминной сети? Так нет же, каждый раз, как приходилось идти на деловую встречу или относить документы, он тащился в банк через Диагон-аллею. Хотя на самом деле Драко осознавал, почему так поступает. Но, к сожалению, прошло довольно много времени, прежде чем Поттер снова навестил своих дружков и устроил себе перекур на лестнице. Может, он был слишком занят спасением мира, а может, все же бывал в магазине, но бросил курить. Драко, конечно же, даже не пытался выяснить это точно: заходить к Уизли он не хотел. Но так или иначе, в один прекрасный день Поттер опять сидел с сигаретой на ступеньках. Драко с раздражением попытался не обращать внимания на ощущение в животе, смутно напомнившее ему о радости, которую он испытывал ребенком, когда, проснувшись утром, вспоминал, что у него сегодня день рождения. Поттер улыбнулся, увидев Драко, и ощущение усилилось. Игнорировать его уже не получалось, внутри все сладко подрагивало, вызывая слабость. Вот уж влип так влип. Он плюхнулся рядом с Поттером, потому что колени грозились подкоситься, а Драко совсем не хотелось, чтобы Поттер подхватывал его, как какую-нибудь трепетную принцессу, потерявшую сознание от переизбытка чувств. Даже несмотря на то, что Поттеру, как герою со стажем, такая роль определенно понравилась бы. — Привет, Малфой, — поздоровался Поттер. — Привет, Поттер, — ответил Драко и отвел взгляд, чтобы не видеть, как тот улыбается. Непонятное ощущение от этого наверняка стало бы еще сильнее, а Драко вполне хватало того, что ему казалось, будто он проглотил снитч, щекочущий его теперь изнутри тонкими крылышками. Он твердо решил, что Поттер никогда — никогда! — об этом не узнает. Он откашлялся и задумался, как бы ему побыстрее успокоиться. Вот если бы можно было выблевать проклятый "снитч"… Драко вздохнул. — Ты в порядке? — спросил Поттер. Драко исподтишка глянул на него и разозлился: в глазах Поттера читалось нешуточное беспокойство. Герой недоделанный. И почему он такой… идеальный? Злость — это хорошо. Очень хорошо. "Снитч" в животе стал совсем крошечным. — А что со мной может быть не в порядке? — раздраженно спросил Драко, радуясь, что настроение упало до отметки "хуже некуда". Именно таким оно и должно быть, когда рядом Поттер. — Выглядишь усталым, и каким-то бледным, и… — Поттер пожал плечами, — грустным. Драко поморщился. Он всегда выглядел усталым, бледным и грустным. Эка невидаль. Он, скорее всего, таким и на свет родился. Да и когда ему жилось легко и просто? Разве что в первые восемь недель — когда Поттера еще не существовало в природе. А потом все пошло кувырком. Поттер внимательно разглядывал его, и Драко стало не по себе. Он не хотел, чтобы его анализировали. — А ты счастлив оттого, что ты… — Драко с отчаянием покачал головой и прикусил язык. Поттер стал рассматривать его с еще большим вниманием. Он затянулся сигаретой и, деликатно выдохнув дым в сторону, уточнил: — Ты о чем? Вообще-то Драко не собирался задавать этот вопрос, тот сам сорвался с языка. С чего это вообще его интересует?.. Да что с ним происходит? И когда это наконец закончится? — Я счастлив, — сказал Поттер, так и не дождавшись от Драко ни звука. — Конечно, случаются всякие неприятности, но я научился с ними жить. — Он задумчиво пожал плечами. И только сейчас Драко заметил, что их плечи почти соприкасаются. Всего несколько дюймов, и… Тут же возникла мысль: а что если придвинуться чуть ближе и дотронуться до Поттера? Ну не ядовитый же он, в самом деле! — Эй, Малфой! — Поттер бесцеремонно ткнул его локтем в бок, и Драко испуганно пискнул. — Думаю, все же стоит поработать над твоей гомофобией. Ты всегда такой напряженный рядом со мной. Серьезно, я мог бы тебе помочь. Напряженный. О да, лучше и не скажешь. Вся кровь, казалось, устремилась в низ живота. Ну, не то чтобы вся — какая-то часть прилила к щекам, и Драко теперь наверняка был похож на помидорчик черри. Но это ерунда по сравнению с проблемой между ног. Очень напряженной проблемой. Какое счастье, что на нем свободная мантия! Никто ничего не заметит. Никто ничего не узнает. Драко попытался дышать глубже. Поттер мог бы ему помочь? О Мерлин!.. Драко зажмурился и беспокойно заерзал на ступеньке. Больше всего ему хотелось сейчас встать и уйти, но он сильно сомневался, что мантия скроет его проблему, если он поднимется на ноги. Прямо на улице! Средь бела дня! Так кошмарно терять контроль над своим телом Драко не доводилось еще ни разу, будь оно все проклято. — Что случилось? — спросил Поттер, и Драко, взглянув на него, обнаружил, что он по-настоящему встревожен. — Больно, — соврал Драко и снова закрыл глаза. Собственно, это и ложью-то не было. Член неприятно пульсировал и жаждал ласки. Драко горестно вздохнул и попытался устроиться поудобнее. С этим срочно надо что-то делать. Если это побочный эффект гомофобии, то Поттер прав: здоровьем здесь и не пахнет. — Что? Где? — переполошился Поттер. — Эта глупая пернатая скотина. На третьем курсе. Ничего лучшего Драко в тот момент просто не пришло в голову. Ну что за дурак? Кто в такое поверит? Он мог бы пожаловаться на мигрень или на боль в спине. Или сказать, что переутомился. Или что при варке зелья опрокинул на себя кислоту. Это Поттер, скорее всего, проглотил бы. А можно было рассказать о какой-нибудь травме со времен войны. Тогда еще и пожалел бы. — Клювокрыл? — недоверчиво переспросил Поттер. — Хочешь сказать, что тебе до сих пор больно из-за несчастного случая на третьем курсе? — Неважно, забудь, — пробормотал Драко и потер левую руку. Там, где находилась Темная метка. Он привык ее тереть, когда нервничал. Чтобы Поттеру было что-то неважно? Ага, как же. — Клювокрыл поранил тебе правую руку, Малфой. А на левой… там ведь… — Поттер вдруг побледнел. — Хорошо, это не проклятый гиппогриф, — взорвался Драко, — это татуировка. Доволен? — Малфой, тебе нужно показаться целителю! — заверещал Поттер. — Мой шрам уже давно не болит! Он потер лоб, совсем как Драко предплечье. — Да плевать, забудь! — прошипел Драко. Поттер опустил руку. Он все еще выглядел встревоженным и почти с испугом смотрел, как Драко держится за метку. — Говоришь, можешь помочь мне снять напряжение? — спросил Драко, решив сменить тему. Мерлин, стыд-то какой! Хоть бы Поттер не понял, как Драко на самом деле… напряжен. — Точно, тебе не помешает немного расслабиться, — подтвердил Поттер. — Нам нужно чем-нибудь вместе заняться. Лучше всего с детьми. — Какими детьми? — С твоим сыном, — сказал Поттер, — и с детьми Рона. Никто не может так разрядить обстановку, как эта малышня. Драко сглотнул. Ему придется возиться с мелкими Уизли? — Я пришлю тебе сову, — задумчиво продолжил Поттер. — Не помню точно свое расписание на следующую неделю. Кажется, мне придется выступать в Обществе анонимных зельенаркоманов. А во вторник нужно быть на открытии сиротского приюта. А в среду, кажется, будет дискуссия об уничтожении тропических лесов. А в… — Хватит, я понял, — перебил его Драко. Ему стало легче. Когда Поттер принялся перечислять свои встречи, кровь, собравшаяся в паху, снова растеклась по всему телу. Как хорошо, что он действует на Драко не только возбуждающе, но и совсем наоборот. Вот это правильно, в конце концов, сексуальным Поттера не назовешь. — Пришли мне сову, — сказал Драко и поднялся, чтобы отправиться домой.