Таежная сказка

От жаркого тепла молодые люди проспали практически часов четырнадцать кряду и проковыряли глаза, только когда Михаил утром следующего дня стал разогревать остатки вечерней трапезы, собираясь приготовить к ним что-то еще новое, так как на четверых и двух собак это было, мягко сказать, немного. Валька оглядел валяющуюся и все еще пускающую слюни девицу и, брезгливо поморщившись, поднялся, шатаясь, на ноги. — Где этот зверь? Он сконцентрировал глаза на фигуре Мишки, хлопочущей весело у русской печи. Валька тупо осмотрел круглые упругие ягодицы Талыгина, обтянутые моднячей джинсой непростого бренда, зацепился на тонкой талии, подчеркнутой бантиком от фартука, и рвано сглотнул. Дожили, он тут стоит и как дурак пялится на жопу другого парня. Хотя попка, и правда, выглядела весьма аппетитно, да и Мишка, несмотря на свою мальчишечью фигуру, странным образом притягивал к себе взгляд. — Ты о ком? Вол ушел вместе с Иваном, через час-два будут. — Мишка посмотрел через плечо удивленно на гостя. И Валька огрел себя мысленно по затылку. Хвостик у Мишки был тоже весьма сексуальный, торчащий задорно из-под повязанной на голове косынки-банданы. Да и вообще, он походил больше на робкую девушку, чем на мужика его же возраста. Тем более в таком кухонном прикиде. — Я об ебнутом егере! И как ты с ним зиму только провел? — Валентин дошел до умывальника, умылся, фыркая от холодной воды, и уселся на лавку сбоку от Мишки, с удовольствием опираясь спиной на жаркую печь. — Зря ты так. Иван хоть и вредный, но очень правильный, работящий, надежный и вообще… — Мишка прикусил себе язык. «Черт, чуть не проговорился. Я ж не виноват, что он с вами такой. Со мной-то он ласковый, белый и пушистый». — Надежный, говоришь? — Валька скосил взгляд на трудящегося рядом Мишку. Тот с ловкостью, как будто каждый день готовил, раскатывал тесто на столе. — Ну да. Вот в лес с ним пойдешь к Змеиной гряде, почувствуешь сразу, — проворчали в ответ, умело формируя круглый деревенский хлеб, а потом из остатка оставленного теста быстро готовя с десяток небольших пирожков, причем начинку Мишка доставал из туеска. И было это не что иное, как черника с медом. — Здорово у тебя выходит, — хмыкнул понимающе Валентин, поведя носом и чувствуя обострившимся с голодухи обонянием тушеное мясо, что варилось в большом казанке на железной поверхности — передней части русской печи, сделанной как у печки-буржуйки. С круглыми отверстиями которые при желании можно было открыть на нужную ширину, убрав необходимое количество железных полукружий, дабы печной жар снизу проникал беспрепятственно наверх. Мишка ловко все свои хлебобулочные изделия разложил на смазанный противень и, открыв полыхающее чрево русской печки, на широкой лопате с длинной деревянной ручкой отправил на красные угли выпекаться. — Меня бабушка учила готовить хлеб. — Он прикрыл заслон чуть сверху и засек время, учитывая печной жар. — Свой дом у бабки был? — понимающе усмехнулся Валентин, косясь на печь. Он бы к такому агрегату в жизни не подошел, как бы ни упрашивали. Мишка меж тем проверил варево в казанке и улыбнулся: — Нет, с печью Иван научил управляться, здесь же на подворье нет электричества, так что все готовится на ней, матушке. Моя бабушка в квартире-хрущевке жила, но готовила просто бесподобно. Михаил заметно загрустил, вспоминая свою любимую бабушку, что его воспитала. Валька дураком не был: «Жила... Значит, уже померла. Жаль Мишку, видно привязан был к своей старушке», и дальше об умершей родственнице расспрашивать не стал. Помолчали, слушая совершенно не девичье похрапывание со стороны медвежьей шкуры. На запах похлебки проснулся Серый и стал колобком путаться под ногами хлопочущего Михаила. Валька от нечего делать поймал здоровенного щенка и решил необдуманно его тискать. Серый взвыл на это безобразие и до крови цапнул нахала. — Вот зараза, совсем дикий! — Валька от неожиданности выпустил щенка, и тот, смешно тявкая, сбежал под занавеску. Чтобы пнуть вредную скотинку, даже нога не дернулась, хотя мысля точно проскользнула и именно в это русло. Мишка головой покачал и, достав увесистую аптечку с деревянной полки, подошел к сидящему Валентину. Рука обильно кровоточила, чем вызвала у умученного Вальки удивление. — Ему и положено быть диким. Он волк практически. — Насколько? — Валька с удивлением смотрел, как Талыгин, прикусив себе нижнюю губу от усердия, опускается на пол между его разведенных колен и начинает обрабатывать цапнутую руку. В голову полезли всякие пошлости. Тем более ширинка Вальки была так недалеко от пухлых губ, покусываемых ровными белыми зубами, а Мишка сидел на коленях и увлеченно обрабатывал укусы своего Серого, ничего не замечая. — Сам посчитай, он сын Вола, у которого мать была наполовину лайка, наполовину волк, отец вообще чистокровный волчара из стаи. А мать Серого — настоящая волчица без какой-либо собачьей примеси. — Ну и на кой такой дикий? — отводя глаза от жаркого рта Талыгина и убеждая себя всеми силами, что тот не девица и нечего на него западать. — Зато верный! Он будет служить только своему хозяину. И ты зря его тискал, даже Иван такое себе не позволяет с щенком. — Мишка забинтовал прокушенную руку и встал с колен, поправляя себе фартук и волосы под косынкой, а после, надев прихватки-рукавицы, полез проверять хлеб. Он достал противень обратно при помощи все той же лопаты на длинной ручке и, потыкав, хмыкнул одобрительно — хлеб был готов. Пока Валька хлопал глазами и следил за священным действом, ему всучили горячую ароматную мясную похлебку и пахнущий с пылу с жару свежий ржаной ломоть. — Ешь давай! Вы практически сутки не жрали, если надо — добавки налью. — Михаил стянул с себя ненужные теперь косынку и фартук, ставя на кружки железных конфорок последним аккордом чайник. Теперь перед Валентином был обычный парень, ну красивый разве что, но не вызывающий каких-либо странных сексуальных запретных мыслей. «Я просто устал…» — подумал геофизик, отводя от молодого малаколога взгляд, и припал к супу, как к манне небесной. Но с сожалением оторвался после пары ложек, услышав протяжный стон с пола, и недоуменно посмотрел на утраханную жестокой жизнью Светку. Дева просыпалась на запах еды, продрала глаза и, увидев торчащих у печки парней, простонала: — Воды… — Умойтесь, умывальник там. — Мишка кивнул в сторону входной двери, а потом добавил: — И кушать будем. На убойное «умойтесь» со стороны незнакомого парня, который деву почему-то сильно раздражал, она поджала губки, но все-таки, подняв свои немытые телеса, поплелась к умывальнику. И окончательно проснулась, увидев собственное помятое, как после всемирной попойки, заплывшее лицо. Холодная вода ее, конечно, освежила, но не настолько, чтобы заглушить запах немытого тела. Дева повела носиком и недовольно прошипела: — Здесь помыться-то можно? Ответил за Мишку ворвавшийся необычайно радостный Иван: — Конечно, красотка, меня так же, как и вас, воротит от вашего амбре. Запах немытого женского тела, включающий в себя едкий пот, выделения влагалища — нет ничего мерзопакостнее! Иван на людях разрешил себе только нежно коснуться плеча любимого, благодаря за приготовленный завтрак, и, свистнув прошмыгнувшего за ним в избу Вола, вручил тому увесистый мосол в зубы. Щенок выкатился тут же следом, и оба волка на входном коврике стали играться с подарком, оттачивая на нем острые зубы, играя в перетяжки друг у друга. Валька Иванов жест не пропустил, а вот Светка, охуевшая от такого «комплимента», зависла надолго в подвешенном состоянии. — Чего уставились? Кушайте и валите мыться в баню. Я уже затопил. Хотите — совместно, хотите — по отдельности. Там, впрочем, места много. И, к слову, немытые потные яйца пахнут не менее противно, чем грязная пизда, — добил егерь обоих гостей, усаживаясь по-хозяйски за стол и приказом уже Мишке: — Талыгин, марш есть, поди с утра не присел еще и не жрал. Михаил вправил выпавшую челюсть. «Талыгин!» — его Иван раньше и не звал по фамилии, а тут при чужаках из его уст это выходило весьма грубо. Мишка налил добавки выпавшему от наезда егеря Вальке и, быстро накрыв на стол, шмыгнул на лавку напротив хитро настроенного Ивана. То, что «милый» придумал очередную «шалость», Мишка загривком чуял. Успокаивало одно, очередная ловушка была направлена не в его сторону. — Чего стоишь? Я сказал — есть и в баню! — рыкнул Иван на замершую до сих пор около деревенского умывальника девицу. — Или вам проще обоим мокрой псиной вонять? И усмехнулся довольно, видя, как Светлана на ватных ногах доползает до лавки и падает как можно дальше от него, притягивая свою тарелку с похлебкой. Завтрак, впрочем, дальше потек весело. Еда была вкусной, пирожки с черникой — пальчики оближешь! — Ну, так кто первый? Или вдвоем пойдете? — улыбнулся очаровательно Иван, как будто и не было никакого наезда и неуместных эпитетов. — Дамы вперед! — сделал широкий Валька жест, хотя любому было понятно, что он не был особо против совместной помывки с грудастой Светланой. Та, поджав губки и прихватив свое чистое сменное белье, ускользнула в сторону бани. Молчание с исчезновением девицы стало между мужчинами особо натянутым. Валька просто не знал, что сказать грубому егерю. Мишка сидел как на иголках, а Иван чего-то явно ждал, он глянул хитрым взглядом на ходики и выдал замершим над тарелками вздернутым парням: — А я бы первым пошел, зря ты так с девушкой, Валентин. — Чего зря? — не дотюмкал вздрогнувший Валька. — Первой в баню пустил, да еще одну. Я под сотню нагоняю. Так что в первом заходе угореть не вопрос, а дело времени. Мишка с ужасом переглянулись с Валькой и подскочили синхронно на ноги. Правда, уже было поздно, в сенцах раздался грохот и сдавленный женский стон. — Как вы могли?! — рванул к двери Валька. Мишка покачал сокрушенно головой, зыркая на свою зловредную любовь и совсем не удивился, когда Иван состроил ему блядские глазки и развел невинно руки. Я, мол, ни при чем. — Она, кажется, того… — Валька стоял в дверях и пялился по-дурному в сенцы. — Минус один, — хохотнул Иван, прихватывая железное ведро с колодезной водой, что жило около умывальника. — Зараза не дохнет, она живуча! Тут, и правда, было на что пялиться: выглянувший в сенцы Мишка зажал рукой рот, ибо во всю ширину сенец на полу валялась совершенно голая Светка. Молодая баба рухнула ногами к ним и теперь, раскинув полные бедра, показывала всем свои срамные губы. Титьки свисали увесистыми грушами по бокам крепкого девичьего тела, и хотя слабо, но грудная клетка поднималась, однозначно показывая, что девка просто в глубоком отрубе. — Хм, конечно, не Дамасская роза, но тоже ничего, — буркнул медик и окатил щедро девицу ледяной водой. Дева взвыла, открыв карие круглые очи на вытянутые морды трех заинтересованных мужиков, и, осознав, что она в костюме Евы, да еще и с раскинутыми ногами, завизжала, как резаная свинья. Иван почесал пальцем в ухе, звеневшем от орова, и, смотавшись за простынею, накрыл пытающуюся прикрыть свои прелести смачную бабенку, заходящуюся в истерике. — И незачем так орать! Подумаешь, что я, пизды не видел и срамных губ? Зато товар лицом, думаю, Валька оценил по достоинству. И утащил упирающегося Мишку в дом за локоток. — Зачем ты так? — охнул зажатый Талыгин, чувствуя, что его внаглую прут в кладовую, и, закрыв изнутри, зажимают в руках. — Незачем было на мне висеть и поучать. Терпеть не могу таких наглых. — Валька вроде ничего? — Мишке спустили модные джинсы до колен и, развернув к себе задницей, не готовя, ворвались вовнутрь, только перед этим сплюнув обильно себе на член. — Хочешь, чтобы я его к тебе приревновал? — ухмыльнулись стонущему Михаилу на ухо и увеличили темп. — Нет, ой, они же могут вернуться... — уже не сопротивляясь. — Там слез и соплей на час с лишним. Валентин вообще мне должен по-крупному, я ему бабу на блюде подал. С пылу с жару, — пошло хлюпая в расслабленной жадной дырке и заводя Мишку на первый оргазм. — То, что с жару, это мы оба оценили, а если бы что случилось? — Да ладно, про сто градусов я соврал. Там было всего девяносто, просто они намерзлись за трое суток и устали — вот и эффект. Правда, я не рассчитывал, что она грохнется в сенцах, стойкая оказалась. Думал, в предбаннике, и там ее найдет влюбленный в нее Валентин. Такая романтика! Они бы занялись собой, мы — собой. И не мешали особо друг другу. — Да ты стратег, любовь моя, — охнул Мишка, выплескиваясь наружу. Из кладовой выбирались с превеликой осторожностью, почем зря. Ни Светки, ни Вальки в доме не было. Зато Иван из своей куртки достал помятый букет первоцветов и вручил улыбнувшемуся Мишке. Вернулась парочка молодых специалистов часа через два. Видно, Света ждала Вальку, как верная жена, пока тот мылся. Девица была тихой и совершенно поникшей. Она вяло смотрела, как Мишка готовит обед, а Иван что-то чинит из одежды. Талыгин, поставив вариться суп, начал мыть в двух водах грязные после утренней трапезы тарелки. Он ловко доставал практически из кипятка стоящего на печи железного таза посуду и, споласкивая, опускал ее в таз с холодной водой. Иван, отложив свое рукоделье, пересел к тазу с чистой посудой и, доставая оную, стал протирать. От Вальки не укрылось, что действовали мужчины, как слаженная семейная пара со стажем, распределяя ловко обязанности. Так, помытую и протертую посуду Мишка унес к умывальнику на деревянные самодельные полки, аккуратно расставляя, а Иван утащил оба таза поочередно на улицу, выливая с крыльца и оставляя в сенцах. Также Валентин тупо уставился на букет из желтых первоцветов, что сейчас украшал обеденный стол, так как он точно помнил, что до банной эпопеи цветов не было, но ничего не сказал. — Когда пойдем к Змеиной гряде? — Он уставился на Ивана, который снова взялся за иголку, как только помог Мишке с посудой. — Не терпится в бой? Но придется недельку потерпеть. У вас на сколько командировка? — На три недели, но можем задержаться на месяц. А потом приедут Павел Петрович и Петр Иванович с молодым ассистентом Олегом. Они более серьезно подойдут к исследованиям гряды и близлежащей местности. — Месяц, — поморщился, словно неприятному запаху тухлятины, молодой егерь. — Тогда сидите неделю, восстанавливайте силы, а там видно будет. — Неделю? — теперь завелся уже Валька, представляя все ужасы жизни в этом доме с ненормальными закидонами хозяина. Да и Мишка доверия не внушал, особенно его девчачий с утра прикид. Странные люди, странные звери… Он перевел взгляд на нежившихся двух волков у ног Ивана. — А чего ты хотел? До гряды пятьдесят километров напрямки, по пересеченной местности — все шестьдесят. Это значит, что придется ночевать в палатках и разбивать временный лагерь. Готовить на костре и переть ваше долбаное оборудование на своем горбу. Ах, да, еще ублажать взбалмошную девицу! Я ничего не упустил? — сузил синь въедливых глаз Иван и с хмыком ушел разделывать дичь. — Он что, такой женоненавистник? — Валька перевел взгляд на оставшегося у печки Мишку. Светка как сидела, тупо смотря сквозь всех, так и продолжала качаться. Видно, дама еще никак не могла отойти от промывочного утреннего шока. — Он разошелся с женой, характером не сошлись, — пожал Мишка плечами и отправился за благоверным, дабы принести новую вязанку дров. Утром следующего дня Валька, сбегший от ненормального егеря на шкуру медведя, наблюдал знакомую картину, как Мишка в фартуке и косынке раскатывает на столе тесто. Валентин сначала лег третьим на печку к сумасшедшей парочке. Но Иван, который разместился посередке между Мишкой и Валькой, прижал под утро последнего всем своим тяжелым телом, облапал всего во сне, явно спутав не то с девицей, не то с мягкой игрушкой, и прошипев сквозь сон, что тот воняет душным козлом, чуть не столкнул ногами с печки. Посему Валентин решил сбежать сам, еле выпроставшись из-под тяжелой туши егеря, который усиленно храпел на нем, используя его в качестве подушки, фыркая на непонравившийся запах чужого мужчины. Валька, разбитый под утро, устроился на шкуре медведя, завернувшись в родной спальник. И только прикорнул, как его разбудил хлопотавший над едой Мишка. У Валентина тут же проснулся старый дурной интерес насчет Мишкиных ягодиц и полноватых губ. Он простонал от жесткости подстилки под своими бедными мощами и приподнялся на локте. — Вот интересно... На кой ты надеваешь на волосы косынку? Выглядишь из-за этого совсем как девка. Неужели тебе подобное нравится? — Это чтобы в тесто волосы не попали, — ответил вздрогнувший на заспанный голос Михаил. — Где этот чертов егерь? — Новый день начался практически так же паршиво, как и прошлый. Тело от жесткого ложа ломило, да и сказывалась накопившаяся усталость. Валентин даже подумал, что перерыв в неделю весьма неплох, если не принимать во внимание этого бешенного хозяина. — Ушел в обход. А ты чего с печки сбег? Распарило? — Мишка месил тесто профессионально. — Нет, Иван ночью навалился сверху: мало того, что руками всего изжамкал, так еще и козлиной вонючей обозвал. А потом коленом под зад попытался сбросить на пол, — пожалились, потирая ноющую поясницу. — Ясно, в следующий раз ложись с моей стороны, я ночью не буйный, — усмехнулся Михаил и снова вздрогнул, из-за занавески появилась заспанная Светка. Она оглядела Мишку с ног до головы и, подойдя к нему, нагло наехала: — Мне все равно делать пока нечего, так что готовить сегодня буду я. Мишка пожал плечами и жестом указал на вязкое тесто: — Беляши тоже печь будешь сама? Светка тормознула, на лице появилась брезгливое выражение: повышенная вязкость замеса ей явно была не по душе. — Нет, пеки ты, а вот все остальное… — Ладно. — Мишка подошел к замоченному в специях и уксусе мелкорубленому в казанке мясу и забрал под недоуменный возглас Светы на лавку. — Я же сказала, я сама! — Беляши, вообще-то, с мясом идут. А все остальное — там. Кивок на уже нарезанную морковку, картошку и лук. Талыгин уже все приготовил для мясного рагу, но, видя, что дуру не переубедить, решил переиграть в пользу беляшей. Ивана и Валентина он, во всяком случае, накормит, да и сам поест, даже если Светлана спалит всю избу. Девушка скептически отследила ловко раскатывающие сочни руки и вернулась к печке. Даже невооруженным взглядом было видно, что с этим агрегатом она никогда не имела дело. — Света, может, Михаил сам все сделает? — попытался вмешаться Валька. Но дева его убила презрительным взглядом и взялась готовить овощное рагу. Мишка меж тем накрутил аккуратных крупных беляшей и, разместив их на противне, запулил в печь, попросив девушку подвинуться, а потом сел на лавку рядом с взволнованным Валькой и стал смотреть, как то, что невозможно испортить в принципе, поганят на корню. — И чего она на тебя зуб точит? — Валентин пожал плечами, скосив глаза на симпатичное лицо Мишки, оформленное задорной косынкой. Тот только плечами пожал, обняв колени под фартуком руками, ибо пальцы так и просились рвануть в бой за сохранность продуктов. Но дева ни черта точно не умела, так как сковородка вспыхнула по маслу убойно вверх, опалив брови красотки, и Мишка, рванув к ошарашенной девице, оттащил ту практически за косу в сторону с линии огня, обжигая левую ладонь. На шум влетел разъяренный егерь. Он толкнул дуру-бабу в объятия обалдевшего от быстроты событий Вальки, вырвал горящую сковородку из рук ошалелого от боли Мишки и, сунув ту в ведро с водой, замахнулся над моргающей девицей мощной рукой. — Иван! — Мишка сказал четко и негромко... пощечины не последовало. Иван, еще раз убийственно зыркнув на обнимающуюся парочку молодых специалистов, усадил силком Мишку на лавку и, опустившись перед ним на колени, начал обрабатывать какой-то мазью обожженную руку. Когда ладонь была смазана белым нечто, егерь поднялся с колен и, подойдя к печи, проверил содержимое. — Беляши? Здорово, давно ты их не пек, — настроение у егеря из убийственного пошло на положительный лад, но продолжалось это недолго. Иван достал готовые беляши из печки и, услышав голос Светки, сжал кулаки. — Вы что? Могли бы меня ударить? — Если у тебя, придурочная, руки из жопы растут, то нечего к печи подходить. Спалила бы мне хату, я бы тебя на соседнем болоте утопил бы живьем, сучка ебнутая! А то, что по мордасам не получила, спасибо Мишке скажи. Вовремя меня, дурака, остановил, — а затем скосил злобно глаза на обнимающего Светку автоматом Вальку. — Валентин, чайник поставь! Это ты можешь и без помощи Мишки сделать. А ты, скотина сиськастая, взяла ведро в руки со сковородой и пошла чистить ее на речку, пока не отмоешь до блеска — жратвы не получишь! И в избу можешь не возвращаться. — Я тебе помогу… — попытался успокоить трясущуюся девушку Валька. — Я тебе сказал — ставь чайник! А она и сама сможет убрать свои кулинарные успехи. Теперь мне еще днем готовить. Вот засада, а я хотел на южные озера сползать. — Вань, я справлюсь, — попытался вмешаться в разговор Михаил. — У тебя еще неизвестно что с рукой. Так что сиди и не влазь в мои разборки! Миротворец ты мой хренов, — ехидно скосили взгляд синих от гнева глаз. Иван готов был разодрать девку-дуру в клочья за то, что пострадал его любимый человек, и напоминал этим медведя в ярости. — Иди, Света, а то меня похоронят вместе с тобой, если ты зимовье спалишь у Ивана, — прошептал на ушко деве Валька, понимая, что сейчас самое лучшее отослать раздражитель от егеря подальше, как тот сам и хотел. Так что сели есть через полчаса, выслушав очередные "фи" на позорный отмыв сковороды девки-неумехи. Днем готовил раздраженный Иван, он сделал все добротно и весьма съедобно, но как-то по-деревенски, без изысков. Потом осмотрел пострадавшую Мишкину руку, которая уже днем была вполне нормального вида, так как вовремя наложенная мазь помогла восстановлению кожи практически сразу. И, не дав поесть своему любимому, под предлогом, что в водоемах появились отзимовавшие моллюски, упер того в сторону южных озер, строго-настрого пришикнув на научников, чтобы те не трогали печь и не лезли к волчонку, поставив на стол кастрюлю с супом и сковороду со вторым. Да еще и под конец напутствий для острастки предупредил, что в округе шарится медведь-людоед, так чтобы без него носа в тайгу не казали. Мишка прекрасно понял, что это всего лишь отмаз, лишь бы вытащить любимого в лес потрахаться и успокоить нервы. — С людоедом ты загнул, — усмехнулся Мишка, спеша за идущим в сторону от дома Иваном. — А шатун, думаешь, не людоед, что ли? И как ты помнишь, следы от него неделю назад мы видели. А мне лишние глаза не нужны, я собираюсь с тобой любовью заняться, — ответили прямо и, прижав к очередной березе, полезли ловко под одежду руками. — Рыжая свой выводок уже увела на дальний кордон, туда вся ее стая подалась с мелкими щенками, весна сытная, так что, думаю, и шатун на время успокоится. Но это знать гостям необязательно. Я соскучился и хочу тебя. И мне хватает подглядывающих оленей, а любопытных людишек я не потерплю! Мишка отдался умелым рукам, которые подняли его обнаженного в воздух и, держа ласково на весу, насадили на каменный член, плавно погружаясь в любимую задницу до основания мощного фаллоса. Мужчины, охая и ахая на весь окружающий лес, занялись делом. До южных озер так они и не дошли. Хотя после жаркого секса Михаил таки пособирал от души моллюсков в пробегавшей рядом речке и паре бивших по берегу ручьев. Его животные, и правда, высыпали дружно на урез воды, греясь в теплой воде. Иван лишь только следил, как бы юный малаколог не рухнул за своей долгожданной добычей в воду. Мишка пришел обратно в хату с горящими глазами и блаженной улыбкой на все лицо. Валька, увидев наполненные до отказа многочисленные баночки с моллюсками, только усмехнулся. Такой цветущий вид он списал на то, что Михаил дорвался до своих любимых животных. И Валентин как научник научника понимал как никогда заинтересованность и восторг парня. А через два дня, когда еще Мишка в фартучке и в косынке привычно хлопотал утром у жаром дышащей печи, послышались невдалеке раскатистые выстрелы. Иван тут же ствол в руки и, приказав всем залезть в кладовку, заперев ее изнутри, вылетел практически обнаженным с Волом наружу. Мишка поймал скалящегося подросшего щенка и повел ничего не понимающих Вальку со Светкой в темное помещение. Оно было сделано хитро. Дверь можно было принять за художественную панель между вместительным чуланом для оборудования и гардеробом для вещей. Мишка сел на небольшую лавку и зажег свечу, заперев изнутри крепкую дверь на внушительный засов. Щенок закопошился у ног хозяина, но, видя, что тот спокоен, свернулся клубком. Под ногами было два лаза, закрытые крышками. Один вел на ледник, где Иван с Мишкой хранили мясо от дичи и свежую рыбу, второй вел в теплый погреб для солений, варений и картошки. Все было продумано до мелочей, в этом месте можно было прожить хоть месяц, не напрягаясь, при длительной осаде. Иван знал, куда посылать невооруженных ребят, и понимал, что здесь они в полной безопасности. — Что происходит? — начал Валька, садясь с Мишкой рядом и оставляя сбоку посадочное место для взъерошенной Светки. — Не знаю, но раз Иван сказал сюда, значит дело серьезное. Это стреляли чужаки, народу тут немного. Я пока еще так не отличаю, как Ванька. А он каждое местное ружье по звуку знает. Я же могу распознать только его или Степана… — Это был не Степан? — Валентин взглянул на тихого Талыгина и снова почувствовал, как в паху потеплело. Мишка был в косынке и в фартуке, так и не снял с себя и походил на испуганную красивую девчушку. Валька понял, что тот волнуется за егеря, который умчался с ружьем в тайгу, и не утерпел, обнял за плечи. — Не переживай так. Твоему Ивану медведь нипочем, а тут какие-то люди! — Люди в тайге самые опасные звери, а что медведь? От него известно чего ждать, а вот от вооруженных чужаков все, что угодно. На Степаново подворье же кто-то заходил, может они и есть. Светке нежные обжималовки парней пришли не по вкусу: — Чушь все это, зачем тут прятаться, закрыли бы входную дверь на засов, коли так боитесь. — Так было бы понятно, что кто-то дома есть, — возразил Мишка, и прежде, чем парни смогли остановить девицу, та, услышав в доме грохот перевернутой лавки, подскочила к засову и открыла дверь. — О, Иван пришел! — Дура… — прошептал Валька. — На хер ему лавки свои кидать! Но она, их не слушая, ступила из темноты кладовой на свет, зажмурившись от резкой смены освещения. Мишка тоже сматюкнулся и, пихнув щенка в теплый погреб, вышел за бабой следом, шепотом пригвождая обратно к лавке поднявшегося было следом Вальку: — Сиди, не суйся… Будет только хуже. — Бля буду! Вах, какой улов! Бандюганов оказалось двое: оба обросшие с безумными глазами, протокольными харями. Тот, что шарил в печи, явно помоложе и подчиненный. Тот, что стоял над опрокинутой лавкой — главарь. — Девочки-дырочки и как раз парочка! Молодой, откусив горячий, только приготовленный хлеб, с урчанием зажмурился: — Слышь, Пуп! Харчи — что надо, хозяйка тут знатная. — Хозяйка, говоришь? — хищно осклился тот, что звали Пупом, и вмиг оказался у ошарашенной Светки. — Да, сиськи ничего так, только отвислые! Он кинул девку молодому в сильные руки и подошел к замершему Мишке. — Значит, ты у нас хозяюшка?! — Он нагло зажал Мишку в руках и, пошарив ему по паху, округлил глаза. — Мальчик? Что, голубой, что ли? — Да брось, Пуп, на кой тебе пацан? Если такая баба попала! — он уже вовсю обнажил у брыкающейся Светки отвислую грудь и полез прямиком в трусы. — Заткнись, Куль! Мне толстухи не прут, а мальчик знатный. — Мишке приспустили штаны и, проверив задницу пальцами, усмехнулись. — Тем более дрессированный. Ему под мужчиной не впервой. Смотри, как краснеет и дышит, славная шлюшка! — Отпустите их! — Валька не утерпел, вышел-таки из тени кладовой с зажатыми пустыми руками. — О? Еще один? Ну, этот мне не катит. — Мишке приставили к горлу крупный тесак и осклабились охуевшему Вальке. — Ты, парень, сиди и наслаждайся порнофильмом! А потом мы решим, куда тебя, убогого, девать. «И чего не сидел в кладовке? Дурак!» — вздохнул Михаил про себя и повел себя совсем неожиданно для всех присутствующих, как заправская шлюха-шалава застонав призывно на грубые ласки ануса чужим мужиком, покрываясь застенчивым румянцем, а после шепотом, предлагая все земные наслаждения разом: — Я могу сразу с двумя. — Любишь, когда в попку и в ротик одновременно, малыш? — усмехнулись с понятием и скомандовали. — Кидай эту дойную буренку и айда сюда! Точняк говорю, не пожалеешь. Светка полуголой полетела головой в пустое железное ведро, а оба бандюгана, зажав между собой призывно стонущего Мишку, приступили к раздеванию сексуального парня, уцеловывая его обнаженную нежную кожу. — Если нам попрет — с собой возьмем, такое сокровище оставлять в такой глуши — грех! — Куль, и вправду, завелся на мальчика, как и обещал Пуп, сильнее, чем от этой неживой грудастой коровы. — Педераст! — шипела Светка, пытаясь встать с пола и прикрыться рваным своим шмотьем. До нее наконец-то дошло, что Мишка — голубой, и почему он ее так раньше раздражал. Гомиков деваха не любила всеми фибрами души. — Деточка! — скулил, уже откровенно потираясь об обнаженные ягодицы Мишки нехилым оголенным членом главарь. — Скажи — и мы ее пристрелим. Боже, ты просто конфетка! Мишка, стрельнув убийственным взглядом сначала на ничего не понимающего Вальку, потом на Светку, и отвел снова огонь на себя, проворковав таким голоском, что даже у Вальки встало каменно в штанах. — Не отвлекайтесь, я уже теку и хочу вас обоих. Вы такие горячие мачо! Такие классные мужчины, настоящие, сильные, большие… — оголенные стоячие члены мужиков Мишка начал поглаживать в умелых руках, заставляя не отвлекаться на посторонних. — Кстати, душечка, и где твой хозяин? Судя по твоей разработанной горячей попке, тот торчащий тычок у стенки — не твой ебаль?! У него хозяйство не доросло, чтобы тебя как следует удовлетворять, сахарок! — Главарь вставил сразу в податливую задницу Мишки три толстых пальца и, погладив нежное бедро, опустил свой ствол на пол. Для следующих активных действий оружие бандюганам явно мешалось в руках. Куль поступил также… Это и послужило отправной точкой к вихрю нахлынувших как торнадо событий. В дом тут же ворвался страшный, как сама смерть, молодой егерь вместе с рычащим обезумевшим волком, а Мишка со всей силы крутанул оба текущих на него мощных хера в цепких руках. — Я его хозяин! И я его ебу! Ублюдки! — заявил Иван во всю глотку, вырубая прикладом орущих от боли мужиков, как быков-осеменителей во время гона. Валька опомниться не успел, как оба бандита были связаны и валялись со спущенными штанами в глубокой отключке. Их бордовые члены стояли до сих пор убойно вверх, не желая опадать. — Ты долго. — Мишка брезгливо осмотрел себя и, натянув одежду обратно, пошел в баню отмываться от чужой грязи, оставленной на нем лапающих рук. — Сраный педераст! — крикнула в истерике с пола Светка и получила емкую пощечину от подскочившего к ней злого Ивана, от которой улетела метко в угол. — Еще раз провякаешь про моего любимого — точно убью! — а потом скосил глаза на Вальку. — Какого черта из кладовой вылезли? Я же сказал — сидеть и молчать! Что, острых приключений на девственные жопы захотелось? Кто открыл дверь кладовой? — Иван зверем посмотрел на обоих притихших молодых специалистов и ядовито прошипел: — Ясно, значит опять ты! — И он завис над Светой. — Из-за тебя Мишку чуть не изнасиловали двое бандюганов, чертова целка! И, наверное, убил бы, если бы сзади не подскочил с влажными волосами верткий Мишка и не обнял рвано вздымающуюся грудь любимого тонкими руками. — Иван, не стоит, пойдем, выйдем. Наверное, следует военных сигналкой позвать? Иван смерил злым взглядом всех присутствующих, а потом дал себя увести на улицу. Вол, рыча, лег рядом с невменяемыми тушами, ощерившись на поднявшегося с пола шатающегося Вальку. — Ненавижу педерастов! — Светка попыталась встать на четвереньки, голова взорвалась болью, щеку от пощечины вздуло моментально. — Это все этот мерзкий кудрявый гад. Иван же был натуралом, раз у него жена была. А этот — шлюха, ты же сам видел, как он двух мужиков за нечего делать соблазнил! — Я не пойму, Светка, то ли ты дура полная, то ли прикидываешься? — Валька сел на поднятую лавку, заверив волка, что не претендует на связанных мужиков никоим образом. И поморщился. Объяснять Светке очевидное не хотелось, а еще удручал тот факт, что у него встало на Мишку, а не на откровенный вид раздетой грудастой девицы. — Или кроме своих глупых фантазий ни черта не видишь вокруг? Мишка твою девственную пизду спасал. Да если бы не он — тебя бы отымели во все щели при мне в два хуя, порвав всю вдоль и поперек. И я даже ничем бы не смог тебе помочь. А если бы рыпнулся — просто бы пристрелили. А что насчет отношений Ивана и Миши — так сразу было видно, что они пара. Или ты думаешь, букеты цветов тебе Иван каждое утро приносил в дом? Да они любят друг друга. Это же очевидно. Светка тупо смаргивала карими глазами, видно что-то решая для себя, а потом немного погодя прошипела: — Я не буду есть то, что приготовлено грязным геем. — Тогда помрешь с голодухи. Сама-то, наверное, в первый раз к плите тогда встала? Валька притих, слыша гулкие выстрелы в небо сигнальными ракетами, Иван все-таки послушал Мишку и вызвал военных. Через час на лужайке перед Ванькиным зимовьем приземлился военный вертолет. Подполковник пожал протянутую руку Ивану, пока солдаты перетаскивали полуголых бандитов на вертушку. Военный, присвистнув на полуопавшее хозяйство последних, и поинтересовался: — И кто работал живцом? Иван провел подполковника за собой в дом и представил присутствующим. — Сергей Васильевич! Светлана, Валентин, Михаил, — называя по кругу замерших ребят. Военный дураком не был, сразу зацепился глазами на порозовевшем от пристального внимания Талыгине, совершенно не интересуясь бледно-помятой девицей. Да и дергано опустошенный геофизик у него не вызвал никаких ассоциаций. — Иван, может, возьмешь рацию? Мы уже разрешение тебе выбили. — Ага, а потом вы мне генератор под это дело запихаете? И где на него запастись горючим? — Только согласись, обеспечим всем. Ты даже не представляешь, какую банду поймал! — Банду? Их всего двое, — пожал недоуменно Иван плечами. — Двое-то двое, да они в международном розыске как по России, так и по Казахстану, а еще Китаю. А поди ж куда гады залезли, видно, решили залечь и окопаться. Военный еще раз оглядел притихших ребят и увел Ивана на улицу. Вертушка работала, ожидая, когда начальник взойдет на борт. — Своего мальчика береги — красивый! — О чем вы, товарищ подполковник?! — сыграл в дурачка Иван. — Я о Талыгине! Еще тогда подумал и чего нас не позвал? А теперь, живьем когда увидел, догнал. Если что, я вас прикрою, участковый, кстати, не достает? — Да вроде отстал пока. — Иван пожал руку и посмотрел на крыльцо, военные привезли с собой целый ящик боеприпасов для его ружья и ракетницы. — Ладно, пора мне, а насчет радиостанции и генератора подумай. Тебе же проще, тем более теперь ты не один. Это на него так у тех придурков встало? — А может на Светку — смачная девка! — гыгыкнул Иван. — Смачная, не спорю, но кроме этого полный ноль. Я люблю, чтобы у женщин, кроме красивой внешности, еще душа была. А у твоего Мишки она славная, по глазам живым видно, посему и говорю, береги. Как зеницу ока! — Да чего ты пристал! Серый, берегу и так, видишь ведь? — Вижу, а чего бандитов к нему допустил близко, или у них на расстоянии от него встало? — Потому что баба-дура! Вылезла из кладовой не вовремя, и Мишка оттянул внимание обоих бандитов на себя. А мне пришлось ждать, когда эти суки свои ружья покидают в предвкушении горячей ебли. Ну не мог я вломиться в дом, они все время пальцы на спусковых курках держали, того и гляди палить начнут. — Иван нервно похлопал по карманам, но вспомнив, что бросил уже как три года смолить небо, сплюнул под ноги. — Держи, — протянули участливо сигареты, но Иван отмахнулся. — Нервное это, не хочу, чтобы от меня табаком пахло, Мишке не понравится. — Да, ты наверняка перенервничал больше него самого… — подполковник закурил сам, не обращая никакого внимания на гулко работающий невдалеке винт вертолета и то, что его вообще-то ждут. — А ты представь: твоего любимого человека у тебя на глазах раздевают в четыре руки и собираются отъебать во все щели! Да еще Вол под ногами скулит как ненормальный, не понимая, почему я прилип к окну и чего-то жду, пока моего Мишку два эти говнюка… — Все, успокойся! — Сергей обнял Ивана за плечи, жамкнул по-мужски своего близкого друга. — Теперь все позади. Эти субчики на вышку давно наскребли или на пожизненное. Иди к своему любимому, а о радиостанции подумай. Я серьезно! Мужики обменялись еще раз дружественными жимками, ударили по-братски по плечам и разошлись. Иван махнул улетающему вертолету, его второй друг принял их отношения с Талыгиным совершенно нормально, и от этого на сердце разливалось приятное тепло. — Ладно, ребятки, завтра я копаю огород, а после посева отправляемся на эту чертову гряду. Надоели вы мне, долбанные гости, по самое не хочу и не буду. Быстрее работу сделаете — быстрее свалите, — сказано было хоть и емко, но совершенно спокойным, беззлобным голосом.