Доброволец

      POV Китнисс       - Так ты сказал, твой отец при смерти? – спрашиваю я у Пита, все еще не отстраняясь от него.       - Да..., – он сказал это тихо, почти шепотом.       - Мне очень жаль...       - Не надо меня жалеть, Китнисс. Жалость все равно не поможет моему отцу...       - И ты совсем-совсем не можешь ему помочь? – спрашиваю я с надеждой в голосе.       - Совсем... Слушай, я не хочу сейчас говорить об этом. Эффи звала нас. Идем, – он взял меня за руку, и мы пошли в сторону комнаты, где нас ждала Эффи.       Мне жалко Пита. Он стал добровольцем ради моей сестры. Пит пошел на верную смерть, поскольку не нашел другого выхода. Его отец – похоже, единственный человек в его семье, которого Пит, любит по-настоящему. И когда его отца не станет, у Пита не будет никого, ради кого он смог бы жить. Даже если он выиграет Игры и вернется домой, Пит сам наложит на себя руки. От безысходности и одиночества...       Вскоре, мы подходим к Эффи, которая сразу начинает давать нам наставления:       - Сейчас мы с вами, мои дорогие, сядем в поезд. Там мы проведем два дня, пока не прибудем в Капитолий. Еще вы познакомитесь с вашим будущим ментором. Что будет дальше, я скажу вам позже. А сейчас вперед-вперед на станцию, – Эффи развернулась и пошла в сторону главного входа Дома Правосудия.       Мы молча выходим на площадь, где нас уже ждет машина, которая довезет нас до станции. Поезд, оказалось, уже давно приехал, а мы, как сказала Эффи, сильно отстали от расписания. Но нас с Питом это не особо тревожит. Мы понимаем, что для нас этот поезд в один конец.       Вскоре мы подъезжаем к станции. Как только мы выходим из машины, нас ослепляют вспышки множества камер. Так продолжается до тех пор, пока мы не заходим в тамбур поезда. За нами закрываются двери, и я чувствую приступ паники. Нет, я не боюсь замкнутых пространств. За этими металлическими дверьми остался мой родной дом – Дистрикт-12, и я никогда больше не вернусь туда. По крайней мере, живой...       Вспоминаю о Прим. Мы ведь с ней так и не попрощались. Телефона у нас дома нет, письма из Капитолия слать нельзя. Моей сестренке придется просто наблюдать за мной, пока я буду на Арене. Она своими глазами увидит мою смерть. Одно утешение – Гейл всегда будет рядом с ней, успокоит, защитит. Перевожу взгляд на Пита. Я во что бы то ни стало, должна буду сохранить ему жизнь. Он спас мою сестренку, а я спасу его, принеся себя в жертву. Мы будем квиты.       Мы входим в вагон. Поезд, предназначенный для трибутов, даже еще роскошнее, чем комната в Доме Правосудия. Нам выделяют по отдельному купе, к которому примыкают гардеробная, туалет и душ с горячей и холодной водой. В выдвижных ящиках — красивая одежда. Эффи сказала, я могу надевать, что хочу и делать что хочу — здесь всё для меня. Нужно только через час выйти к ужину. Я снимаю мамино голубое платье и принимаю горячий душ. Я никогда раньше не была в душе. Это все равно, что стоять под теплым летним дождем, только еще теплее. Затем надеваю темно-зеленую рубашку и штаны.       Эффи приходит, чтобы отвести меня на ужин. Я иду вслед за ней по узкому качающемуся коридору в столовую, отделанную полированными панелями. Пит уже ждет нас за столом. Он выглядит очень печальным.       - Вот, садись – Эффи указывает рукой на стул, рядом с Питом, – А я пока пойду, поищу вашего ментора – после этих слов Эффи выходит в тамбур и двери за ней закрываются.       Я сажусь на стул, обеспокоенная состоянием Пита. Поворачиваюсь к нему.       - Что-то случилось? – спрашиваю я у него.       - Да, случилось, – на выдохе ответил Пит. – Эффи рассказала мне последние новости из Дистрикта. Мой отец... он умер...