Возвращая душу

Тирлинь-тирлинь тирлинь-тирлин тик-тик. Тирлинь-тирлинь тирлинь-тирлин тик-тик… Приятная песня птиц ласкала слух, а пестрящая красками природа как никогда радовала глаз. Ичиго пробирался сквозь густую зелень, плотной завесой окружившую его со всех сторон. Он предельно ясно осознавал, что идет в неизвестность, повинуясь своим внутренним ощущениям, которые показывали ему путь, но был спокоен. Так было нужно. Ему нужно было идти именно туда. Только «туда» – это куда? А впрочем, неважно. Впереди его кто-то ждал, так нашептывало сердце. И Куросаки шел, пробираясь сквози бархатистую зеленую завесу. И вот совсем близко послышался шум, будто в одном месте едет сразу несколько десятков машин. Их колеса шуршат по асфальту мягко, равномерно. Этот гул завораживает. Но откуда в джунглях взяться городскому транспорту? Откуда здесь асфальт? Ичиго отодвинул лианы, свисающие с деревьев, и замер, завороженный красотой поляны, на которую он вышел. Словно ртутное, в центре переливалось своим серебром идеально овальное озеро. Один его край врезался в скалу, где, озаренные множеством кристальных брызг, переливались разноцветные камушки. А над ними возвышался водопад, сбрасывающий огромным валом свои кристальные воды. Ичиго был настолько сильно поражен этим великолепием, что не сразу заметил одинокую фигуру, сидящую на переливающемся песке, словно темное пятно на сказочном узоре: в глаза не бросается, но все равно лишнее. Мальчик, взвесив все «за» и «против», крадучись двинулся вперед, стараясь не шуршать песком под ногами. Конечно, шум водопада перекрывал все звуки, здесь даже пение птиц было почти не слышно, но он был уверен в том, что этот человек уже знает о его присутствии, хоть и не показывает этого. Ичиго не было страшно, напротив, он испытывал восторженный трепет по отношению ко всему, что его окружает сейчас. И этот человек… Они точно были знакомы, но он никак не мог понять, кто же это. Будто все его воспоминания обернули в серую фольгу, которую никак нельзя было снять или порвать. Рыжик так увлекся своими мыслями, что совсем забыл об осторожности, из-за чего сам не заметил, как шаркнул ногой по песчаному покрову. Человек впереди вздрогнул, широкая спина мгновенно напряглась, и он стал медленно поворачивать голову в сторону замершего в предвкушении мальчика. Страха не было, только лёгкое беспокойство. В неровном блеске озера блеснули небесные глаза: - А, это ты, Ичи, – раздался столь знакомый чуть грубоватый баритон. Сердце резко сжалось, а потом выросло до невероятных размеров и сладостно заныло. - Гримм! – прокричал до невозможного счастливый Ичиго и со всех ног кинулся вперед. Он попытался прыгнуть на спину парня, но его перехватили за талию, тем самым сбивая все его планы. Здесь между ними было что-то такое, чего не было нигде больше. Нить судьбы, которая тесно связывала их друг с другом. Они оба чувствовали это, и потому рыжик, не задумываясь, впился в губы Гриммджо неумелым, но сладким поцелуем и тут же получил ответ. Его маленькие пальчики впились в плечи и скомкали ткань черной футболки. Теперь понятно, почему он не смог увидеть волос парня: они попросту слились цветом с тканью одежды. Рыжик был счастлив как никогда сильно. Он и представить себе не мог нечто подобное, не говоря уже о том, что это действительно с ним случится. Он целуется с Гриммом. Губы Гримма. Язык Гримма. Все это сейчас принадлежит ему – Куросаки Ичиго. Разве может быть что-то лучше? Нет, не может, а потому мальчик решил насладиться этим моментом, не задумываясь ни о чем. Они так и сидели: не отрываясь друг от друга, сливаясь воедино. И хоть Ичиго понимал, что есть вещи куда более значимые, чем поцелуи, он был счастлив. А Гриммджо чувствует то же самое? Нужно узнать… срочно. Рыжик кое-как заставил себя оторваться от столь интересно занятия и заглянул прямо в небесные глаза Джагерджага, ища там ответ на еще не озвученный вопрос. - Тебе хорошо со мной? – тихо спросил он, краснея от своей наглости. - Иначе чо б я тут делал? – ухмыльнулись в ответ. Улыбка сама налезла на лицо, а глаза радостно засветились. Можно ли считать это признанием? Наверное. Ведь если бы парню здесь не нравилось, то он бы ушел не задумываясь. Гордый Вожак. Даже без своей свиты он был хозяином ситуации. И сейчас вновь доказывал это, властно и собственнически прижимая к себе хрупкое тельце. Ичиго аккуратно опустил голову ему на плечо и стал задумчиво выводить узоры на его широкой спине. Мысли путались, превращаясь в рой разноцветных бабочек, летающих в его голове быстро и бесшумно. Он все время хотел ухватиться за крохотное крылышко хоть одной, чтоб найти спасительную нить и начать разговор, разрушая это молчание. Но бабочки не поддавалась, и стоило приблизиться хоть к одной из них, как та ускользала в хоровод своих собратьев. От попыток поймать хоть одну свою радужную мысль его отвлекло странное ощущение холода. Нет, он не замерз и даже еще не начал, но его живот и грудь перестали получать тот немыслимый жар, который опалял его все это время. Однажды Ичиго слышал, что есть некоторые вещи, присутствия которых не замечаешь, пока не лишишься их. Тепло, принадлежащее телу парня, относилось к ним. И сейчас его становилось все меньше и меньше. Почему? Как так? Испуганный рыжик отпрянул от Джагерджага и вскочил на ноги. Парень, сидящий перед ним, таял на глазах. Тускнел. Растворялся во влажном воздухе джунглей. Как? Этого не должно происходить! Или должно? Волна страха накрыла Ичиго с головой, и он, повинуясь своему испугу, вцепился в Гриммджо дрожащими руками. - Т-ты в-ведь не ост-тавишь м-меня одн-ного, Гримм? – прошептал рыжик, шмыгая носом и смаргивая уже набежавшие слезы. В небе сверкнула молния, на мгновение озарив печальное лицо парня. «Он знал! Знал, что уйдет!» – пронеслось в рыжей голове, и он поспешил озвучить эти мысли: - Ты знал? – шептали онемевшие губы, пока глаза искали отрицание в напряженном лице. – Ты знал. И не сказал мне? Почему? Зачем ты утаил это? - Ты был таким счастливым, Ичи, – тоже шепотом ответил тот, с печалью глядя в обиженные карие глазки. - А теперь что? Мне так больно, Гримм… Останься, прошу тебя, – попросил мальчик. - Нет, мне нельзя. - Ты не можешь оставить меня одного… Не можешь. Нет. Нет! Не~ет! – кричал Ичиго, захлебываясь солеными каплями и судорожно сжимая ткань мокрой футболки. Он даже не заметил, как пошел дождь. Тяжелые капли падали на землю, размачивая её, превращая в кашицу, и грязевым потоком спускались к озеру, по пути пачкая посеревшие камни, превращая кристально-чистые воды в мутные болотные. Деревья под силой бушующей стихии опустили свои листья, склонив ветви к земле. Это место больше не было прекрасным райским уголком. Оно стало темным и угрюмым, пристанищем бед и страхов. Но Ичиго это не волновало. Для него весь мир был сосредоточен только в одном человеке. И именно этот человек сейчас исчезал, угасая, забирая с собой тепло и радость. Горло уже охрипло от криков и бесполезных просьб остаться. Теперь можно было только прижаться к Гриммджо всем телом, вздрагивая от плача и холода. Вот и всё. Он исчез. Оставил рыжика одного наедине со своими страхами. Руки все еще пытались найти что-то в пустоте, но тщетно: там ничего не было. Ичиго так и остался рыдать на коленях от разъедающей душу боли. Вдруг он почувствовал, что его ноги плавно обволакивает какая-то жидкая прохладная масса, и с ужасом осознал, что его засасывает в грязевое болото. Он попытался выбраться, шевелил ногами и руками, но сделал только хуже: грязь стала поглощать его ещё быстрее. В глазах потемнело, и Ичиго закричал. И он кричал до того самого момента, пока не почувствовал сильные руки, которые сжимали его плечи и выдергивали из цепких лап болота. И он вцепился в них, вжимаясь в горячее тело рядом. - Тише, Ичи, тише, – шептали ему, аккуратно баюкая, – это всего лишь сон. Просто страшный сон.