Четыре оттенка серого или тысяча и один способ удовлетворить Итона

Прошёл месяц. Долбаный месяц с того момента, как я лишилась голоса. Все раны зажили, горло не болело, синяки прошли. Со стороны и не скажешь, что тридцать дней назад меня принесли на руках на больничную кушетку, избитую до полусмерти. От драки не осталось и следа. О неприятном инциденте напоминало лишь то, что я не могу проронить и слова. Четыре безумно волнуется. Носится за мной, как курица с яйцом. Живу я у него в комнате и меня досрочно приняли во фракцию. Да и так можно. Поэтому, по рангу сейчас я выше всех моих обидчиков. А самое главное, я выше Кристины. Выше этой чернокожей сучки, которая подстроила всё то дерьмо, что со мной произошло. До жути обидно за то, что я доверяла этому человеку. А эта так называемая подруга всадила нож мне меж лопаток. С Психом мы не спали с того самого момента, как я потерпела избиение. Да в том самом смысле. Он не прикасается ко мне. Старается не обнимать, а про поцелуи я молчу. Спим мы в разных местах: я на кровати, он на раздвижном кресле. И как же обидно смотреть на парня, которого безумно хочешь, но не чувствовать ответных чувств в ответ. Грозный взгляд его голубых глаз говорил о том, что в этом плане я его больше не интересую. Он относится ко мне, как к сестре: покормить, погладить по голове и спать уложить. И даже сейчас, когда я лежу в постели полностью обнажённой, лишь обернувшись простыней, всё его внимание углублено в чтение очередного детектива. Мне холодно и, черт возьми, одиноко. Я скучаю по нему, скучаю по его рукам, поцелуям, тёплым словам. Мне кажется, ещё немного и я расплачусь. Серьезно. Вы не представляете, насколько обидно осознавать, что ваш возлюбленный больше не желает даже прикасаться к вам. Я, повернувшись к нему спиной, укуталась в тонкую простыню и «свернулась» в калачик. Хотелось бы заплакать, но стыдно. Стыдно показывать ему свою слабость. Можно бесконечно говорить о женской логике, но он не должен знать о всех моих чувствах. Волосы, немного влажные после душа, рассыпались по тёмной подушке, а глаза предательски слезились. Я хотела игнорировать ком в горле, но не получалось. Только я хотела прикрыть глаза, дабы первая слеза покинула «место обитания», как почувствовала, как кровать промялась от чьего-то тела. Четыре. Он прилег рядом и, обняв меня со спины, уткнулся холодненьким носом мне в шею, отчего я слегка поежилась. Я так скучала поэтому, отчего хочется вскочить и вскрикнуть: «Наконец-то!» — Мне так не хватает твоего голоса, Трис, — тихо-тихо произнес Бесстрашный, касаясь горячими губами нежной шеи. — Я так хочу, чтобы ты вновь начала кричать на меня, чтобы ты просто говорила. Любую ерунду, которую пожелаешь. Его рука легла на мою талию, притягивая ближе к себе. Мелкие мурашки прошлись по всему телу, отчего меня слегка передернуло. А Четыре всё продолжал говорить: — У тебя ведь такой красивый голосок. Моё прозвище звучит ещё лучше, когда его произносишь именно ты. Он буквально прошёлся губами вдоль линии сгиба, остановившись у мочки уха. Его рука тем временем «переползла» мне на живот, а потом всё ниже, ниже и ниже. Вся эта ситуация нереально возбуждает меня. По мне заметно: покрасневшие щёки, закусанная губа, частое дыхание и прикрытые глаза. Моё счастье, что он не видит моего лица сейчас. — А когда ты постанываешь моё имя… Ты сводишь меня с ума этим. Не выдержав напряжения, я свела бёдра вместе и слегка сжала их. Этот жест не остался незамеченным. Я почти почувствовала улыбку Психа. В этот же момент, брюнет осторожно, но довольно сильно, прикусил моё ухо. Не могу больше терпеть. Не могу. Не хочу. Это напряжение внизу живота сводит меня с ума. Я медленно развернулась лицом к нему и, всего лишь на секунду посмотрев в его огромные синие глаза, прикоснулась своими губами к его губам. Ответ не заставил долго себя ждать: язык Четыре ворвался в мой рот, а свободная рука сбросила тонкое покрывало с моего тела. Его крупные руки принялись исследовать моё тело, так же, как и его язык исследовал мою ротовую полость. Закинув ногу ему на бедро, я притянула его ещё ближе к себе. Промежностью я почувствовала некое напряжение в его брюках, что завело меня ещё сильнее, если такое вообще возможно. Резким движением он навалился на меня, заставляя голыми ногами обхватить его бёдра. Не прерывая поцелуя, он, не без труда, стянул с себя джинсы вместе с бельем и откинул их в сторону. Мы полностью обнажены. Как же сильно я ждала этого момента. Момента, когда я смогу почувствовать тепло его кожи, смогу потрогать его мышцы на спине, да и наконец-то почувствовать его внутри себя. Именно этого мне не хватало всё это время. И как же приятно сейчас осознавать, что меня, мать вашу, хотят. Да, эту девушку с подростковой фигурой и некрасивым носом хотят, причём довольно сильно, судя по его стояку. — Я так боялся, что ты будешь против, — произнес Четыре, осыпая мою шею короткими поцелуями, отчего с моего лица не сходила глупая улыбочка. — Боялся, что ты ещё не оправилась после болезни. Ах, вот в чём дело! Неужели он так волновался за меня? Ох, если бы я не была сейчас на грани взрыва, я бы растрогалась. Но, вместо этого, я лишь коротко чмокнула его в губы и подалась бёдрами вперед. Намёк был понят правильно. Через пару мгновений Фор медленно вошёл в меня, буквально всасываясь в мою шею. Из моего горла вырвалось хрипение. Да, это не особо сексуально, но других звуков я издавать не могу, увы. Двигаясь тазом навстречу Бесстрашному, я запрокинула голову назад, мужчина двигался всё быстрее и быстрее, а его зубы всё так же впивались в мою кожу. Напряжение всё нарастало и нарастало, вместе с этим неописуемым чувством внутри. Его ведь действительно очень сложно описать. Сложно объяснить, отчего мои руки вспотели, отчего на лбу появилась испарина, отчего губы искусаны практически в кровь. К этому времени, Четыре уже почти вдалбливался в меня. Старая кровать невообразимо громко скрипела. Казалось, будто еще немного и она развалится по частям. Мои короткие ногти на руках впились в его татуированные плечи, а губы то и дело шептали его имя. Жаль, что этого не было слышно. Волосы окончательно свалялись на подушке. Плевать. Сейчас плевать на всё. Плевать на то, что в комнату в любой момент могут зайти; плевать, что на моей шее останется кровоподтек. На. Всё. Плевать. Как бы банально это не звучало, сейчас существуем только мы. Можно подумать, что мы — одно целое. Воздух один на двоих, чувства одни на двоих. Так и хочется сказать: «Жизнь одна на двоих». Но, к сожалению, мы живём не в сказке и не в фантазиях маленькой девочки. Дыхание Психа с каждым разом увеличивало свою скорость, а нарастающее напряжение вот-вот, да взорвётся. До этого осталось совсем немного. Мужчина двигался с бешеной скоростью, а моё хрипение заглушало скрипы кушетки. «Быстрее» — крутилось у меня в голове. Я была готова. Готова, мать вашу! Ещё одно движение, и моя мечта всех этих тридцати дней исполнилась бы. Самое главное в этом предложении «бы». В комнату, не думая стучать, вошёл Эрик... Естественно, Фор остановился. — Тобиас. Живо ко мне в кабинет. Важный разговор. Окинув всю происходящую картину недовольным взглядом, лидер фыркнул и покинул комнату. Ненавижу его.