Апрельская ночь, или Панночка

Выдвигалась Компания из Эсгарота под покровом темноты, предрассветные сумерки скрывали их фигуры, а обёрнутые тряпицами копыта пони делали этот выезд почти бесшумным. Дело в том, что отряду пора было отчаливать к Одинокой горе: впереди ещё была Пустошь - но благодарные жители Города-на-Воде не желали отпускать новообретенных кумиров. После прилюдного окунания градоначальника на площади перед памятником поползли слухи, что это добрый знак, предвестник оживающей легенды. Ганна на такие заявления только фыркала, ужасалась сравнению бургомистра с предвестником и торопила чертеняк, чтобы уходили скорее. После того, как Бомбура накормили до полной сытости, а Фили и Кили чуть не зацеловали преследовавшие их целым табуном человеческие девушки, Торин понял, что ещё немного и их просто порвут на сувениры. Такой исход в планы Подгорного короля не входил.

***

Движение по берегу Долгого озера было похоже на приятную прогулку ещё больше, чем движение по Лихолесью: рядом постоянно была вода, лица овевал приятный свежий ветерок, дневные и ночные стоянки облагораживались прекрасными видами. Торина преследовало ощущение нереальности происходящего, сейчас ему трудно было поверить, что это всё тот же поход, который стартовал из норки мистера Бэггинса. Сам мистер Бэггинс чувствовал, что уже совсем сроднился с гномами и великанами, больше не было ощущения оторванности от Компании, ненужности или чуждости, его слушали, принимали как равного и кормили вкуснейшими обедами! Жизнь могла стать лучше, только если бы Беорн перестал несколько подозрительно коситься на тех, кто (конечно же совершенно случайно!) подходил слишком близко к его невесте и получал внеочередные объятия. День Дурина приближался неторопливо, Компания легко и с приятностию приближалась к Горе, и всё было просто прекрасно ровно до тех пор, пока их не нагнал Гэндальф. Уже успевшие позабыть про мага гномы и оборотень с Ганной удивились как самому его появлению, так и внешнему виду "старого чёрта": всклокоченный, мантия прорвана в нескольких местах, запылена, а кое-где даже виднеются пятна крови. Что показательно - орочьей крови. Отдышавшийся и отдохнувший, загнанный в озеро и закутанный в одеяло теперь маг, придерживая на коленях тарелку с горячей похлёбкой, вещал о тёмных делах, творящихся дальше на Востоке: о пробуждении Некроманта, сборе полков орков, пугающей активности гоблинов. По всему выходило - грядет битва. Ситуацию не улучшало то, что битва, по всем признакам, должна была развернуться у подножия Одинокой горы. Торин напряженно размышлял о способах справиться с новой угрозой ещё даже не отвоеванному королевству, необходимости всё-таки звать на помощь, а может быть, сын Трайна поморщился, ещё и влезать в долги. Помрачневшего Подгорного короля отвлекла протянутая ему плошка с ароматной похлёбкой и тихие слова, обращённые к нему: - Ну, не расстраивайся раньше времени, ваше величество чертеняка! - Ганна не растеряла ни доброты, ни оптимизма даже после таких новостей, поразился король. - Всё ещё устроится, будешь сидеть, как настоящее большое чертенячье величество, не на пеньке, а на троне! - девушка хитро подмигнула и потрепала гнома по голове, заставив прищуриться и слегка улыбнуться. - Не будь я панночка Ганна!