Ничего личного

По пути ей казалось, что мир, и без того неласковый, сегодня особенно враждебен. Солнце вышло в зенит и палило так, что трава на газонах скукожилась, а низкорослые суги совсем не давали тени. Вдобавок хадаги вся пропотела и сбилась под кимоно складками, девочка пыталась расправить, но только захватала пыльными ладошками белый ворот. Теперь Нему с нарастающей тоской пыталась вычислить, насколько сильно ей влетит за то, что явилась в неподобающем виде. Избежать наказания она не могла. Правда, по опыту знала: если заранее подготовиться к худшему, потом будет не так обидно. В свои юные годы Нему переносила физическую боль, не дрогнув, и только обида могла заставить её совершить недопустимое, потерять лицо или, попросту, заплакать. Дорожка огибала тренировочные карты и упиралась прямиком в портал базы. Это было самое старое здание всего исследовательского корпуса, приземистое, с крышей куполом, оно терялось в окружении сахарно-белых жилых корпусов. Под конец этого недолгого пути Нему едва волокла ноги. Плохое предчувствие свернулось змеей у неё под сердцем и высасывало силы. Если бежать, то сейчас, думала девочка. Иначе она никогда не решится. Когда до входа оставалось всего пара шагов, Нему стиснула кулаки и остановилась. Догадка настигла её внезапно, как гром среди ясного неба. Что если все эти унижения и побои – только испытание? Шинигами следуют своему долгу и не уклоняются от опасности, встречают любой удар гордо, мечом к мечу. Так почему она хочет бежать без оглядки из-за нескольких ушибов и обидных слов? Даже мысль о подобном поступке недостойна. Нему потрясла головой, чтобы прогнать её, и с глубоким вздохом потянула дверь на себя. После яркого солнечного света, царящий внутри полумрак почти ослепил девочку. Она поняла только, что в центральной лаборатории капитан был не один. Судя по касаниям чужих рейяцу, здесь собрался почти весь штат бюро. Сотрудники негромко переговаривались, но Нему не могла разобрать слова, так громко у неё в ушах стучалась кровь. И не слышала, как подошёл Маюри. Только поле духовной энергии вокруг неё сгустилось до того, что стало трудно дышать. Острые пальцы болезненно впились в хрупкое плечико. – Яре-яре! Она безнадёжна. – проскрипел над ухом голос, одна память о котором вызывала у малышки озноб, – Эй, Нему, ты меня слышишь? Сухие длинные пальцы несколько раз щёлкнули перед её лицом. Этот пренебрежительный жест, как ни странно, привёл девочку в чувства. В глазах у неё прояснилось. Запинаясь, словно нехотя, она ответила: – Рядовая Немури Нанагоу прибыла по вашему приказу. – Ага! Связь с внешней реальностью налажена. Превосходно! – капитан взмахнул рукавами, сверкнув пурпурной подкладкой на отворотах, и торжественно оглядел собравшихся. Нему невольно проследила за его взглядом. Слабый рассеянный свет выхватывал лица… нет, маски и морды, уродливые, словно сшитые из плохо подогнанных частей и дополненные деталями механизмов. Когда Куротсучи занял капитанский пост, едва ли не первым делом он выбил себе разрешение пополнить кадровый запас из неких не подлежащих огласке источников. На своё усмотрение и под свою ответственность. Разумеется, многим в Совете сорока шести это не понравилось. И, как знать, добился бы новый капитан своего или нет, если бы не чрезмерно усилившийся орден квинси. Эти сектанты, провозгласившие новый всеобщий порядок, подвели баланс миров к опасной грани. Почти истребив пустых, они принялись за Сейретей. Вот тогда Маюри и доказал, что он не только законченный, но и весьма полезный псих. Он предложил модифицировать зампакто таким образом, чтобы враг не мог поглотить или рассеять духовную энергию клинка. Он же первым проверил новый метод на себе. Результаты превзошли ожидания, и сама идея вмешательства в тонкую, изначально совершенную природу души, начала казаться не такой уж кощунственной. В конце концов, нет такой цены, которую воин откажется платить за силу. Вскоре после того война окончилась разгромным поражением квинси. Орден стрелков был расформирован, а чокнутый гений получил долгожданное разрешение зачислять под своё командование всех, кого сочтёт нужным. Так на территории двенадцатого отряда появились они, дети горя и ненависти, такие непохожие на гордых бойцов Готея-13. И, всё же, они пришли, чтобы стать сильнее. Чтобы служить. Куротсучи кроил их слабые, изломанные болью тела как считал нужным, и обновлённые, они поклонялись своему капитану как божеству. Именно такие сотрудники и были нужны бюро. Учёный, по разумению Маюри, должен быть достаточно извращён, чтобы не бояться тьмы. Именно там, во тьме, лежат ответы на все вопросы бытия, но чтобы к ним прикоснуться, нужно отринуть все форматы мышления, что диктует нам общество. А та-ам… (дойдя в своих размышлениях до этого места, капитан зловеще ухмылялся и потирал руки) и до безумия недалеко. Но настоящего учёного это не должно останавливать. Ничего этого Нему, конечно, не знала. А если когда и слышала, то забыла. Она вообще не хотела думать о том, из каких нор повыбрались чудища. Просто, их лица снились девочке в кошмарах. Особенно, одно, раздувшееся, с вытаращенными глазами без век и единственным ухом, из которого торчала металлическая трубка. Нему с трудом могла поверить, что это существо разумно. – Сегодня я собрал вас не просто так. – начал капитан, картинно прочистив горло, – Все вы, надеюсь, помните, какую значимость для общества душ и для меня лично имеет проект «Спящая». Её отец говорил о чём-то важном, имеющем к ней непосредственное отношение, а Нему всё никак не могла сосредоточиться. Она беспомощно крутила головой, скользя взглядом от одной безобразной физиономии к другой, пока случайно не обнаружила Акона. Юный лаборант держался в тени, за спинами, и подпирал собой стену с таким видом, будто это самое важное занятие, какое только существует на свете, поглядывал на Куротсучи с откровенной скукой. «Он не боится», – подумала Нему, – «Ками-сама, он не боится!» Её тонущее в ужасе сознание ухватилось за паренька, как за единственный островок надёжности. Безразличие казалось ей в этот момент бесстрашием, хладнокровием, чем угодно, кроме признака отсутствия интереса к происходящему. – Так, вот. – Маюри продолжал, наслаждаясь каждой секундой всеобщего внимания, – Последнему и единственному выжившему образцу сегодня исполняется семь лет! Символично, не правда ли? Послышались дружные аплодисменты. – Улыбнись, наконец, Нему. Это, всё-таки, твой день рождения. Не чуя под собой пола, девочка обернулась к отцу. Она боялась поверить, но в груди уже трепетало что-то, будто маленькая ломкая бабочка оттаяла по весне и билась о стекло. Нему не могла улыбаться, слишком болезненным было неожиданное счастье, но изумруд её глаз сделался пронзительно глубоким. – И по такому важному случаю я приготовил для тебя подарок. В складках хаори капитана что-то блеснуло. Медленно, явно желая растянуть момент, он достал из-под полы лакированные ножны. Сердце девочки забилось часто-часто. Она безотчётно потянулась к заветному предмету обеими руками. – Вот. Держи, моя дорогая. Это твой духовный меч. Нему не заметила, как во вкрадчивый голос нехорошо лязгнул. Потянула за рукоять и уставилась на ровное прохладно поблескивающее лезвие. Оружие удобно лежало в детской руке, но и только. Не было тихого шёпота с обещанием силы. Не было чувства полёта и покалывающего тепла в ладони. Меч молчал, как и положено молчать простому куску железа. – Отоу-сан… – Нему едва шевельнула губами, – Он ненастоящий. – Конечно, ненастоящий. – злобно зашипел капитан возле самого её лица. – Ты же ненастоящая шинигами! –он резко развернулся, хлестнув пространство волной рейяцу, – Все слышали? Проект «Спящая» потерпел полный провал. Я объявляю тему исследований закрытой, а образец Немури Нанагоу получает статус компаку. Где-то бесконечно далеко хлопнула входная дверь. Укромное место у стены опустело. «Духовная энергия падает. Эй, не смей сдохнуть тут, бестолковое создание…» – слова скользили мимо без содержания и смысла. Кто-то суетился и нёс девочку длинными коридорами, а она уже не могла противиться смертельной слабости. Только что весь её мир был уничтожен окончательно и бесповоротно.