Ничего личного

– Разряд! – электрический треск вырывал Нему из блаженного небытия, а вместе с треском пришла боль. – Ещё разряд! Тупицы, добавьте мощность! – тело судорожно выгнулось и рефлекторно сделало вдох. Воздух кипятком влился в лёгкие. Под веками затрепетал яркий искусственный свет. – Амёбы несчастные, вы даже рейгай привести в чувства не можете. Ну, почему мне всё приходится делать самому?! – Маюри… сама. В этом нет необходимости. – Нему услышала собственный голос, ровный и безучастный. К поверхности затуманенного сознания начали всплывать мысли и образы. Кажется, она разбирала документацию и заснула. Во сне была безымянная бездна и память. Её память о событиях, происходивших почти сотню лет назад. Значит, в тот день маленькая девочка вовсе не умерла от горя. Она продолжает жить внутри Нему, в её взрослом бесчувственном теле. – Разве я приказывал издавать звуки? – Маюри сменил раздражённый тон на вкрадчиво-тихий, почти ласковый. В помещении мгновенно воцарилась тишина, подобная затишью перед бурей. Девушка ещё успела подумать, что лежать голой на металлическом столе должно быть холодно, как напряжение, стремительно растущее вокруг капитана, взорвалось пронзительным воплем: – Вон! Все вон от сюда!!! Мимо прошуршали несколько пар варадзи, хлопнула дверь. Оставшись один на один с отцом, Нему остро, как в детстве, ощутила свою беззащитность. Жёсткие сильные пальцы в хирургических перчатках щупали её колени и бёдра, до синяков мяли нежную грудь, проникали в самое сокровенное и приносили на острых кончиках болезненно тягучую истому. Казалось, Куротсучи был везде. Рядом, вокруг, внутри – от него не было спасения. Нему сжималась и замирала, готовая в любой момент снова перестать дышать, но её неподвижная, напряжённая холодность только сильнее распаляли монстра. Он подхватил девушку под колени и грубо сдёрнул на край стола. Толкнулся между ног чем-то скользким и очень твёрдым. Навалился сверху, с глухим нетерпеливым стоном ворвался в её нефритовые врата. И был нож, многократно вспарывающий нутро. Был мокрый огонь, изливающийся в рану. Пытка закончилась так же внезапно, как началась. У Нему не было сил, чтобы встать и одеться. Всё, что она сейчас могла, это свернуться в комочек, подтянуть колени к груди и очень осторожно, чтобы не выдать себя всплесками духовной энергии, восстанавливаться при помощи лечебного кидо. Куротсучи же, напротив, испытывал странное умиротворение. Сцепив руки за спиной над тощими ягодицами, он смотрел на свою подопечную и силился понять, что же сейчас на самом деле произошло. И чувствует ли он сам хоть что-нибудь по этому поводу. Гениальный мозг учёного отказывался воспринимать непредсказуемые порывы, когда страсть обрушивалась с мощностью цунами, вбивая в реальность собственного тела. А этот кусок мяса, как его ни перекраивай, всегда хотел только одного – ощутить другое такое же мясо как можно ближе. Это единение, пусть ненадолго, на несколько коротких минут, стирало внутренние границы и позволяло Маюри соприкоснуться с его подлинной силой. Так было и теперь. Стоило учёному расслабиться, как обнажённая фигурка Нему начала дробиться и множиться, будто смотрел он уже не двумя, но тысячей глаз. Аскетично-белый кабинет вдруг расцвёл буйством красок, да таких, что ни в одном языке им не нашлось бы слов для описания. Перспектива обрела дополнительную глубину. То, что было вблизи, стало размытыми цветными пятнами, зато предметы на противоположной стороне комнаты казались удивительно яркими, объёмным и почти осязаемыми. Учёный взглядом поискал свой меч, но катаны в пурпурных с золотом ножнах нигде не было. Только на ворохе одежд, небрежно сброшенных на пол, сидел мотылёк с радужными крыльями. Маюри отвёл взгляд. Узоры были слишком сложны для восприятия, и он старался не всматриваться, чтобы не перегрузить зрительный центр. Мотылёк, тем временем, спорхнул к подставленной кисти. Цепко сел на палец. «Красивая куколка». – Он взмахнул крыльями, рассыпая цветную пыльцу. – «Дай мне потрогать». – Рука сама собой плавно потянулась к девушке, прямо к белому, точно лотосовый лепесток, плечу. «Нет, Ашисоги, нет»! Удивительный мир в этот момент взорвался с оглушительным грохотом, разлетелся на тысячу осколков, чтобы стремительно собраться снова в плоское и бессмысленно серое подобие реальности. Нему больше не казалась сказочным существом, закутанным в кокон из белоснежной плоти. Скорее, гигантским моллюском, вырванным из раковины и оставленным на разделочном столе. Учёный брезгливо отдёрнулся. – Маюри-сама. – девушка не оборачивалась к нему, произносила слова всё так же отрешённо и чётко, будто её речевой аппарат был подключён к машине. – Ну, чего теперь? – Маюри-сама, почему вы сделали это со мной? – Неинтересно. – Нет, я… О том, что произошло в мой день рождения. – Какой ещё день рождения? Хватит болтать, Нему. Немедленно оденься и возвращайся к своим обязанностям! Если ещё раз услышу, что ты потеряла сознание на рабочем месте… Он швырнул девушке её кимоно и демонстративно закрыл глаза, чтобы не видеть, как она не может с первого раза попасть в узкие рукава. А когда открыл, её уже рядом не было.