Спаси мою душу!

Прогулки Алану разрешили через неделю. Почти все это время ему пришлось держать тело под своим контролем: Дрейк либо начинал метаться по камере, либо лежал и не реагировал ни на что. Как зверь, которого поймали и посадили в клетку впервые в жизни. Алан предпочитал заниматься гимнастикой, как умел. Даже отжиматься пробовал. Но, в основном, растягивался и пытался принудить это тело делать те па, которые оно могло сделать. Получалось, правда, не очень - здесь не было зеркала, станка, центр тяжести в этом теле был не там, где привык Алан, оно было тяжелее и менее гибкое. К концу недели Дрейк взвыл и потребовал отвязаться от его связок и сухожилий. - Тебе очень хочется выползти отсюда желе? - хмыкнул Алан. - Мне хочется, чтобы во мне осталась хоть парочка еще не порванных связок! - рявкнул убийца, но все же внял рассудку и принялся делать тот комплекс упражнений, который привык. Было в нем что-то и от танца. «Это что?» - Капоэйра. «О, я слышал о ней», - Алан принялся наблюдать. Нет, танцем это было назвать сложно. Походило на разминку паркурщика: прыжки, отвергающие гравитацию, даже в маленьком пространстве камеры смотрелись как-то странно. Впрочем, наверное, Алановы упражнения тоже произвели бы такое впечатление, будь здесь немного больше места. Он совсем не хотел думать о том, что они в какой-то мере похожи. Запрещал себе так думать, это казалось ему шагом в пропасть слияния личностей. Что общего у них вообще может быть? Ничего. Пока только тело, но он верил, что это временно. Реджи придумает что-нибудь, что угодно. Капитан Лакоста сидел и гипнотизировал взглядом вазочку с тающим фисташковым мороженым. Зачем ему в такую холодину мороженое, он не мог бы сказать и сам. Видимо, хотелось как-то привести в равновесие внутреннее мироощущение и окружающий его пиздец. Алана отправили в тюрьму. Точней, Дрейка. В котором Алан. Верней, Алана перевели из лечебницы, чтобы дать побольше свободы. В тюрьме. Потому что Лино должен там сидеть, пока Лакоста не придумает, как ему помочь. То есть, не ему, а Алану, который внутри Лино, которого перевели в тюрьму. Лакоста надел вазочку на голову, охладить мозги. До организма ощущение мерзостной липкости и капающего за шиворот холода дошло не сразу. Но зато получилось немного переключиться. Вазочка полетела в мойку, сам Лакоста - в душ. Очень хотелось выпить, но проклятущие медики на корню обрубили для него эту возможность отстранения от мира, вшив код-капсулу. С другой стороны, было больше времени думать, а не топить проблемы в спирте. Дано: будущий муж в теле ублюдка, которого хочется размазать по стене, но нельзя, потому что это - будущий муж, точней, новое тело мужа. Точней, сознание мужа. Точней, будущего мужа. - Думай, башка, думай, сладкое для мозгов полезно, а на тебе полкило мороженого. Правда, мороженое пришлось смыть, и Реджинальд Лакоста как-то не хотел знать, сколько «полезной сладости» дошло до его мозгов не перорально, а вот так. В гостиной запиликал домашний видеофон. Лакоста врубил связь, забыв, что починил видео на днях. - О-ла-ла, капитан, какие виды, - цокнула языком Санти, обозрев стоящего перед экраном в чем мать родила капитана с полотенцем на башке. - Голое мужское тело, ничего особенного. У тебя есть идея? - Эм, давайте, лучше встретимся в той кофейне, где и в первый раз? Ненавижу говорить о делах по связи, - сморщила носик девушка. - Хорошо, через сколько? - Да я вообще-то уже рядом, так что как сможете - подходите, у меня свободный день. - Дайте мне четверть часа, - Лакоста вырубил связь и заметался по комнате тайфуном, одеваясь, причесываясь и нервничая. Если Санти позвонила сама, значит, у нее появилась идея. Такова была их договоренность после той проверки в клинике. На место встречи он примчался уже через десять минут. Паранорм, судя по тому, как нервно она помешивала кофе, постукивая ложечкой о края чашки, тоже была не совсем спокойна. - Не буду тянуть кота за яйца, капитан, - после приветствия заговорила Санти. - Есть возможность разделить сознания вашего Алана и Дрейка Лино. Но гарантия, скажем так, процентов десять на благополучный исход. И это еще очень оптимистично. - А в чем именно заключается ваша идея? - Знаете, кто такие «фреши»? - Санти с явным усилием воли отложила ложечку на блюдце и отхлебнула остывший кофе. - Н-нет, как-то не встречалось такого. Это медицинское вроде что-то? - Скорее, жаргонное. Так медики между собой называют коматозников. «Овощи», проще говоря. Есть небольшая вероятность, что сознание паранорма, подсаженное в такой «овощ», может вернуть его к жизни. Вернее, заставит мозг работать и восстанавливаться. - Вы хотите подсадить Алана в тело коматозного больного? А это... Это не опасно для Алана? - Я же говорю: всего около десяти процентов на прогнозируемый успех. - И если что-то пойдет не так, вернуть его вы не сможете? Девушка покачала головой: - Если мозг пациента не начнет функционировать, Алан просто умрет. Теперь уже навсегда. - Мне нужно обсудить это с самим Аланом, я не могу принимать такие решения в обход его мнения. - Конечно. Я понимаю... Просто у меня на примете оказался один такой фрэш. Симпатичный парнишка, чем-то похож на вашего Алана. Ну, на то, каким он был. - А что с ним случилось? В смысле, если Алан вернет его к жизни... никаких травм? - Сломаны пара ребер и рука. Ну и черепно-мозговая, конечно, потому и в коме. Катался на болиде с друзьями. Он очень легко отделался. Остальные - в фарш. - Ладно, с черепно-мозговой разберемся. Рука и ребра... думаю, Алан переживет. Что ж, вы сможете навестить Дрейка Лино? Объясните Алану... Все объясните. - Я? - она удивилась. - Вряд ли меня пустят на свидание к нему. - Я выбью вам свидание, не волнуйтесь. - Н-ну... ладно, капитан, как скажете, - кивнула Санти. - Я сам... Не могу... Даже видеть Лино. Я понимаю, что это Алан, он очень обижается, что я так холодно разговариваю. Но я не могу осознать, что это реальность. Паранорм с трудом заставила себя не удивляться. Для нее внешность не имела никакого значения - она видела внутреннюю суть. - Все в порядке, я думаю, он поймет. А если согласится, вам придется привыкать к другой оболочке вашего жениха, вы понимаете? - Санти, я его в гриме видел больше, чем вживую, я привыкну, если это будет не психопат-убийца, из-за которого сейчас все это происходит. - Хорошо, я буду ждать вашего звонка. Но не тяните, капитан, чем дольше фрэш в коме, тем труднее восстановить мозг. - Я постараюсь уладить все до завтра, надавлю на все рычаги. Поздно ночью, когда уже попросту не позволяли приличия кому-то еще звонить и умолять-угрожать-требовать, Реджинальд снова засел на диване, баюкая в руках статуэтку. Это его успокаивало. А еще любимая музыка Алана - какая-то древняя классика, сам Лакоста в ней совершенно не разбирался. Десять процентов. Этого было мало, слишком мало. Алан не паранорм, как бы он это ни утверждал, он даже не пытался пройти регистрацию. А что, если все его умение было лишь в том, чтобы один раз сохранить себе жизнь в случае смертельной опасности? И что тогда? Отключать коматозника от системы жизнеобеспечения, чтоб Алан вскочил и потребовал ее обратно? Но и дальше заставлять его существовать... сосуществовать в одном теле с Лино было невыносимо. Лакоста отдавал себе отчет в том, что это просто эгоизм с его стороны. Но и то, что он попросту не прикоснется к Алану в этом теле, сомнению не подлежало. Он мог ударить Лино, и не просто мог - жаждал размазать тварь по стенке. Ничего, завтра Санти поговорит с Аланом. Только бы он согласился. Десять процентов - это гораздо больше одного, правда ведь? Это один к десяти, что все получится. Иногда такое соотношение - это реально охренительно большой шанс, он знал. В эту ночь он так и не смог толком уснуть, сидел, смотрел в стену. Пил чай. На душе было отчего-то муторно и гадко. И предчувствие нехорошее, что из этой затеи не выйдет ничего доброго. Он заставлял интуицию заткнуться. Все получится, обязательно получится. - Эй, Лино, а ты, оказывается, красавчик, - громко сказал здоровяк Стив Паттон, и его дружки, собравшиеся вокруг вожака, согласно захохотали. Дрейк промолчал, он молотил по груше, избивая ее с методичностью маньяка, и старательно не обращал внимания на остальных заключенных, выпущенных в это подобие спортзала и прогулочного двора. Немало этому способствовало то, что ругань с Аланом в голове мешала проявлять какие-то эмоции внешне. Впрочем, зудел Алан вяло, не отвлекая от концентрации - голова была общая и получать по ней не хотелось. - Эй, детка, это, в конце концов, просто невежливо - игнорировать меня! Однако Паттон не подходил: о Дрейке Лино говорили, как о непредсказуемом психопате, и что он выкинет в ответ на пересечение личных границ, Стиву проверять не хотелось. Лино был по сравнению с ним миниатюрен и изящен, а если он нападет, Стив либо покалечит его, либо потеряет авторитет. Дрейк повернул голову, посмотрел на него три секунды и снова отвернулся, мол, вот, удостоил вниманием. - Нет, вы гляньте, а? Какой сердитый дракончик, так бы и пыхнул. «Не тронь меня, я сама смерть», да, Дрейк? - что заставляло Стива дразнить этого гуся, он и сам не понимал. Видимо, слава Лино не давала покоя. Дрейк снова промолчал, только несчастная груша загудела. «Лино, прекрати, ты разобьешь руки в кровь!» «Заткнись. Просто заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись!» «Лино, успокойся». Дрейк явно готов был сорваться с катушек. Внутри его сознания словно нарастал какой-то внутренний вой, бешеный и отчаянный крик. Со стороны выглядело так, словно он поставил себе целью выбить из груши наполнитель. Алан с трудом мог себе представить, КАК будут болеть их руки после подобного издевательства. Дрейк уже ничего не замечал. «Успокойся, психопат ты гребаный!» Словно лопнула тонкая стеклянная лампа: вспышка и темнота. Алана выбило куда-то в глубину сознания. Очнулся он через неопределенный промежуток времени в лазарете. Болело все. - Ааа? - снова поинтересовался он у потолка. - Ы? У-у-у? У-у-у-у-у! - Ой, вы гляньте-ка, кто проснулся, - с соседней койки хохотнул Стив. - Убью нахуй, - посулил Алан. Не Стиву, правда. Хотя и Стиву тоже хотелось обмотать вокруг шеи провод от капельницы и держать, пока не сдохнет в корчах. - Успокойся, Дракончик, в самом деле. Ты об меня и так почти убился. - Еще раз назовешь меня Дракончиком, - медленно произнес Алан, - я встану с этой гребаной койки и воткну тебе в вену пустой шприц. Подыхать ты будешь очень мучительно. Так что завали пасть и не взвякивай лишний раз, договорились? - Сначала встань, Дракончик. А потом поговорим. Я-то сюда отдохнуть пришел, и своими ногами. И, в отличие от тебя, у меня руки свободны, - Паттон обидно заржал. - А ты подойди сюда сам, давай, раз такой смелый. Койка скрипнула, в поле зрения Алана оказалась здоровая туша Паттона. - Да ты меня на «слабо» взял, - Стив хмыкнул. - Ну, подошел, дальше что, Дракончик? Трахнуть тебя? - Еще чуть-чуть поближе, на полшага левей. Вот так... Отли-и-ичненько. Дрыгоножеством Алан заниматься а) умел б) любил в) болело все равно все, так что он надеялся совместить приятное с полезным - отвести душу и вылететь, уступив место Дрейку. И врезал Стиву по яйцам ото всей души, представив на его месте Дрейка Лино. Потом еще и добавил на втором взмахе по оказавшейся в поле досягаемости физиономии. «А вот теперь пускай тебя трахают, психопат ты ебучий... если еще есть, чем и кому». Вылететь не вышло - Дрейк, судя по всему, провалился куда основательнее, чем сам Алан. Так что пожинать плоды своих поступков, огребая шокером от ввалившихся в палату санитаров-охранников пришлось именно ему. Алан, как ни странно, от ударов захихикал, истерически и нервно. Успокоительный укол ему закатали с радостью, как и взбешенному Паттону, сумевшему даже разогнуться и матерившему «чертова сукина сына Лино» на всех известных ему наречиях. Снотворное Лино не кололи, так что, хоть в голове и стоял туман, уснуть Алан не мог. Перед глазами снова замаячил Паттон, правда, подходить к койке Лино не стал, вместо этого скинул майку и наклонился над умывальником, смывая с лица подсыхающую кровь - нос ему своим «ногодрыжеством» Алан все же разбил. На смуглой коже ярко выделялись разноцветные татуировки: руки Стива обвивали почти рельефные на вид змеи, сложившие головы на плечи мужчины, а на лопатках и спине были набиты черно-зеленые пернатые крылья. - Кры-ы-ылья прико-о-ольные, - заметил Алан. - Могу замолвить за тебя словцо перед Мастером, он и тебе нарисует. Драконьи, - на диво миролюбиво хмыкнул Паттон. - Ага, - зевнул Алан, разглядывая разноцветный веселый туман. – Драко-о-оньи. Кры-ы-ылья. - Ну, окей, договорились. О татуировке ему напомнили через неделю, когда Алана выпустили из лазарета. Что удивительно, его даже в карцер не законопатили - видимо, на счет Лино руководству Вест-Лоуд были даны какие-то особые инструкции. Скандал с Дрейком Алан стойко выдержал, заявил, что крылья - это моральная компенсация за то, что некоторые себя в руках не держат. А если кто-то еще раз взвякнет насчет крыльев, то Алан решит, что чешуя на все лицо - это очень антуражно, и круто смотрится. Лино почему-то заткнулся почти сразу, мстительно убрался в темный угол сознания и не отствечивал, пока Мастер, маленький, сморщенный и почти лысый, смахивающий на Мастера Йоду из лохматой древности сериала, набивал Алану тату. Это было больно, но вполне терпимо. Мастер был энтузиастом своего дела, а татуировку за Лино оплатил почему-то Паттон. Что бы это могло значить - Дрейк пояснять отказался, но был явно недоволен. - Постарайтесь ее не мочить, очень резко не прыгать. И ближайшие две недели вообще спите на животе. - А можно на койке? - буркнул Алан, послал Стиву испепеляющий взор и убрался к себе. А буквально на следующий день его отвели в комнату свиданий. - Санти? Привет, - Алан обрадовался, разулыбался. - Что нового? - Есть кое-что. Шанс на разделение тебя и Лино, - девушка кратко объяснила суть. - Но это, сам понимаешь, будет не то, что бы эксперимент... Всего подобных операций проводилось за последние десять лет двенадцать, успехом увенчались две. - Я согласен, Санти. - Погоди соглашаться, ты подумай, Алан. - Заткнись, дура, тебе же сказали - согласен, - отпихнул Алана Дрейк, оскалился в усмешке в сторону дернувшейся от неожиданности Санти. Некоторое время на лице Лино отражалась мучительная внутренняя борьба. - Короче, я согласен, и зови охрану, Санти, скорее. Дрейка скрутили, почти в последний момент, он рвался к девушке и хохотал, пока не получил под дых дубинкой. После этого он смеяться перестал, зато Алан принялся страдать и мечтать о коматозном теле. - Так... х-ха... не честно. Почему нарываешься ты, а огребаю я? «Такова жизнь, малыш, смирись. Зато представь, что скоро будешь свободен, как ветер. Если выживешь в очередной раз, конечно», - ухмылялся Дрейк. «Вот переживу ухаживания Паттона - и ничего мне страшно не будет. Какого хрена ты вообще к нему полез?». Лино хмыкнул: «Он меня достал». «Ага, а теперь доставать он будет меня, да? Слушай, может, ему пообещать, что я ему дам... после возвращения из клиники... И бегай ты потом от горячей мужской любви по стенкам». «Как хочешь, - на удивление равнодушно ответил Дрейк, снова убираясь куда-то в темный закуток. - Оставь меня в покое». «М-да... Странный ты какой-то», - Алан завалился на койку, спиной вверх. Ситуация с перемещением сознания начала потихоньку продвигаться только через три дня. Лакоста пришлось надавить не просто на все доступные ему рычаги, но и пообещать кое-что, чего он в здравом рассудке раньше не стал бы обещать никогда. Но в клинику, где раньше держали Алана-Дрейка, перевезли того коматозного парнишку, и Реджинальд даже сходил на него посмотреть. Действительно, он походил на Алана, как мог бы походить троюродный брат, например. Лакоста решил, что привыкнуть к такому Алану будет несложно, и еще энергичнее начал пробивать возможности смены имени и все связи с родственниками фрэша. У парня оказались в наличии родители, дедушки и бабушки с обеих сторон и младшая сестра. Радовало то, что разрешение на операцию нужно было получить только от родителей, хотя остальные родственнички активно в процесс вмешивались. Хорошо хоть родители были здравомыслящими, сына они живым увидеть уже не чаяли, врачи давали один совет - подписать заявление на отключение жизнеобеспечения. Когда формальности с бумагами были улажены, и все родственники будущего Алана Сэнтри уяснили, что тот станет геем и супругом капитана Лакоста просто потому, что в него будет перенесено сознание и память Алана, в клинику привезли и Дрейка Лино. Тот был притихшим, правда порой мерзко хихикал, но явно опять из-за внутренних конфликтов, судя по всему, Алан умудрился отмочить какую-то пакость перед отбытием. Процедура должна была состояться уже утром, а пока оба тела готовили к ней. Как сказала Санти, внешняя и внутренняя чистота одного должна соответствовать им же второго, так что Дрейку пришлось пройти через пару неприятных процедур. Поругались в этот раз Алан и Дрейк напоследок вусмерть, еще и вслух. Причем, как ни странно, но в этот раз больше матерных конструкций составил все же Алан, высказав все, что думает об отсутствующих умственных способностях Дрейка, его происхождении, половых связях с окружающим миром и прочая, и прочая, и прочая. В конце Лино попросту отмалчивался. И это было воистину странно - он даже не повторял свое коронное «Заткнись», а просто молчал. Даже мысленно, хотя обычно Алан мог слышать все, что думал Дрейк. А тут - полная тишина. И какое-то предвкушающее ожидание. - Если ты надеешься, что сумеешь сбежать из-под надзора, то не выйдет, - не выдержал Алан. - На этот раз Реджи тебя не выпустит. - Я от тебя избавлюсь, сученок, это дорогого стоит. - А я полюбуюсь на то, как ты сдохнешь, это тоже драгоценно. Я буду бережно хранить эти воспоминания, Лино, - огрызнулся Алан. Санитары все же не выдержали воркования неразлучной парочки и успокоили обоих снотворным.