Там мой брат!

У меня устали глаза. Ну и что же, что эльф? Вы думаете, у эльфов глаза не устают? Ещё как устают… Потому что приходится всю ночь вглядываться в темноту этим своим эльфийским зрением и стрелять. И днем тоже. И накануне всю ночь. И до этого… И вообще – я же полукровка. Наверное, из-за этого мне труднее. Чистокровному эльфу было бы легче. Нет, спасибо, конечно, мамочке за зоркие глаза. Я и в темноте из лука куда хочешь попаду. И отдельное спасибо за меткость. За сегодняшнюю ночь я один застрелил… не знаю сколько. Много. Раньше я считал, а вчера перестал… Зачем? Хвастаться перед другими бойцами, скольких я убил? Но ведь тут никакого мужества не надо. Это вам не схватка врукопашную, а почти как вышивание – прицелился… задержал дыхание… спустил тетиву. То ли дело – умелый мечник! Как же я всегда восхищался теми, кто владел мечом! Но этому меня обучать было некому. Отец и сам прекрасно стрелял, не хуже эльфа, на мой взгляд, ну а тут сами Пресветлые велели – раз эльф-полукровка, то быть ему лучником… зачем ещё меч?! Вон парнишка тощий какой… Ох и устал я объяснять добрым людям, что тощий я от рождения. И сколько бы я ни съел, таким и останусь. Тоже, вроде как, эльфийская кровь… Бегать легко, это да. А больше вроде бы благодарить маму и не за что - ну разве что за жизнь. Могла бы, наверное, и придушить… Хотя это я зря… Злой я сегодня. Родила, молоком разочек-другой покормила (так говорят), и, в эльфийские тряпки завернув, отцу и отправила… Красивая была, наверное. По-моему, отец до сих пор ее любит. И вот этого я ей простить и не могу! Ну ладно я… Что я! Мне с отцом хорошо. Такого счастливого детства, как у меня с ним, поискать! Он же, мой отец, лучший лесничий графства – и в лесу как дома, никаких эльфов не надо… А вот по матери он тосковал. Долго. Я-то знаю… Может быть, теперь, когда я уж несколько лет как в армии, он женится наконец? Я ж видел, как на папу родственница графини смотрит… та, которая вдова… хорошая вроде женщина. Папа же дворянин, хоть и безземельный. Как-то он там у меня? Отец ведь мой из славной некогда семьи… только одна кровь и осталась, ни денег, ни земель, он и именем своим настоящим пользуется редко. Мда… Далеко меня занесло от наших земель, от тихого лесного графства, где теперь отец… На границу с орочьими землями, в старую крепость Ахсну… И сколько ещё жить нашей крепости? Мы все стараемся об этом не думать. Долгая осада вымотала нас - и физически и морально. Голова пустая, тупая, и такое ощущение, словно она заполнена дымом и гулом… А ещё запахами. Запах крови и дерьма, рвоты и гари, иногда еды – одновременно со всем прочим, что не мешает нам накидываться на эту еду, как голодным волкам, не обращая внимания на остальное… - Спасибо, остроухий! Это Горм – он рядом со мной на стене, арбалетчик… Сегодня у меня удача – я снял вражеского лучника, такого же как я, полуэльфа, а может, и чистокровного – уж больно хорошо тот стрелял! И стрелял-то, гад, именно по арбалетчикам… избирательно. Вот Горм и был бы следующим, кабы мне не повезло. - Обращайтесь в любое время, господин десятник… Горм хлопает меня по плечу и вразвалочку спускается вниз. Наша смена окончена. Сколько их ещё будет? «Пока не возьмут крепость», - приходит трезвая, спокойная мысль. У этой мысли взгляд и голос погибшего сотника Стайна. Он умирал быстро и легко… если возможно это - умирать легко с перерубленной артерией на ноге. «Не трудись, Федя», - сказал он, - «ты ничего не сделаешь… не сможешь». А потом добавил: «Боюсь, нам не продержаться. Бедные ребята…» и умер. Я и вправду не смог бы ничего сделать, даже если был бы целителем… каковым я не являюсь. Как же тяжело всякий раз объяснять это тем, кто с надеждой смотрит на мои эльфийские уши! Да, я могу лечить! Но… не так, как настоящие эльфы. Я могу влить силы, помочь… когда у раненого нету уже сил бороться. Ускорить заживление. И всё. Но такие вот раны.. да полно, может и эльфийские целители не умеют их лечить… хотя, быть может, это я так оправдываюсь перед самим собой. Может, я и научился бы по-настоящему исцелять, если бы длинноухие родственнички научили. Говорят, такому учат с самого детства. Но – увы. Сотник, как и большинство солдат здесь, звал меня Федей, а вот побратим – Эданом. Это было имя для него. И ещё для отца – так уж вышло. Именно они звали меня так. Боонр, Бор, Борька и даже просто Бо – ему было всё равно. Мой друг даже удивлялся, и как то можно придавать значение подобной ерунде?! И в общем-то он был прав. Он почти всегда прав. Здорово всё-таки, что жизнь свела нас – в одном городке, стоявшем на перекрестке караванных путей, в тот момент, когда мне было особенно тошно. Нападение грабителей было отбито, я не пострадал – даже не ранили, но из охранников каравана погибла половина. И почему-то так сошлось, что погибли именно те, с кем я успел немного сдружиться, с кем мне было приятнее разговаривать и просто ехать рядом… Купец – выжига и хам – не пострадал, груз – тоже, ну а что до наемников… работа у них такая. Оставшимся в живых выдали премию – за счет тех, кто погиб. Они-то не получили ничего, да и их близким ничего не причиталось – не было такого уговору. Все остальные были с этим согласны – дело привычное, радовались лишним деньгам… а мне было тошно. Хотелось выстрелить… в нанимателя. Нет. Не убить – но со стрелой в заднице он бы меня порадовал куда больше. Я первым распрощался с купцом и остальными. И тут, на базарной площади, я и встретил Боонра… Рабский торг. У нас в королевстве рабства вроде как нет. Но если этот «товар» привезли откуда-то ещё – то, выходит, можно. Покупай и владей. И прав твой слуга по закону никаких не имеет… ну почти. Это ведь не человек или орк – это имущество другого государства, привезенное для продажи… Рабов было около десятка. Большинство – орки, как всегда, или полукровки… драное подобие одежды, кислый запах, угодливая речь надсмотрщика, которого я не слушал… Меня поразил взгляд раба. Прямой взгляд в глаза сам по себе был неожиданным – говорят, у орков рабам запрещено глядеть в глаза, это уже является достаточным поводом для порки. Но дело было не только в этом… Что я увидел тогда в Борькиных глазах? Можно было ожидать злобы – я бы понял! Отчаяния и мольбы, загнанности и ненависти, зависти и угодливости… Ничего этого не было. Спокойное, усталое достоинство. Несмотря ни на что! А ведь в рабьи клетки плевали и бросали гнилые овощи – а как ещё развлечься мальчишкам на рынке? Бесцеремонное разглядывание - впрочем, некоторые потенциальные покупатели не ограничивались разглядыванием, а щупали зубы и мускулы. Лошадей и то как-то с большим уважением смотрят, когда купить хотят… Достоинство, усталость и… понимание. Раб как будто понимал даже то, как мне погано на душе! Странно, но покорности не было в его взгляде – чувствовалось, что дай ему сейчас оружие, чтобы добыть свободу в поединке – и он будет сражаться с кем угодно. Может, даже и без оружия. И не факт, что проиграет. Но сейчас – клетка крепка, кругом люди, женщины и дети… И те, кто купил его у орков, и их многочисленные слуги. Не вырваться… А ещё… раб, встретившись со мною глазами, почти улыбнулся – как будто хотел сказать «ты видишь, как оно вышло… Не переживай, зато моя судьба тебе не грозит»… А кстати… что ждет его впереди? Скорее всего, каменоломни. А это пять, в лучшем случае десять лет… больше там не живут. Я остановился. Попытался представить себе этого раба с киркой в руках, под плетью надсмотрщика… не получалось. Может, его самого сделают надсмотрщиком? Нет… с плетью в руке пленника представить было абсолютно невозможно. Как с рыбьим хвостом… А раб выпрямился, сделал шажок и встал вплотную к прутьям клетки, глядя на меня. И смотрел он теперь не в глаза, а просто СМОТРЕЛ… как я сам мог бы смотреть на Сад Фонтанов в королевском дворце… Правда, я только слышал про этот чудесный сад. Или на птицу кили, у которой перья, говорят, ста семи оттенков. Черты его лица немного разгладились, и я с удивлением понял, что раб почти одних со мною лет. Теперь и я сделал шаг вперед. Я не мог уйти. Я ещё не знал… но я должен был что-то сделать. И неожиданно для самого себя спросил: - Как ты попал в рабство? - Орки поймали, - с готовностью ответил он хрипловато. – Мы с ребятами на перевале дорогу чинили… кто ж знал, что там отряд орочий пойдет? Меня и еще нескольких умудрились схватить. Думал, голову снесут, а они, видишь, нажиться решили. Та еще нажива, конечно… А ты чего такой смурной, эльф? Обидел кто? - Нет… Меня-то никто не обидел… Мне деньги заплатили, - усмехнулся я. Когда я их получал, эти деньги, мне казалось, что на них кровь погибших наемников – моих товарищей… И, едва я договорил фразу, я уже знал, что я буду делать. - В первый раз вижу, чтобы кого-то так пришибло это событие, - негромко рассмеялся он… и тут же согнулся, хрипя, от удара пяткой копья в живот. Это надсмотрщик решил навести порядок и прекратить неприличное для раба поведение. - Этот хмыреныш оскорбил вас, господин? – осведомился он у меня. – Будьте уверены, ему это не сойдет просто так… - Он – не оскорбил, - ответил я как только мог высокомерно, намекая своим тоном, что «а вот ты оскорбляешь меня самым своим присутствием, мразь вонючая…» Я очень старался, поджав губы и вложив сколько мог силы в свой взгляд. А спустя несколько мгновений спросил небрежно: - Сколько стоит этот раб? Потому что с надсмотрщиками иначе нельзя, к сожалению. Тот посмотрел на меня чуть ли не восторженно, поскольку я из простого прохожего превратился в почти что небожителя. То есть в потенциального покупателя. - Я позову хозяина, господин! Он вам все расскажет! И шустро, предварительно погрозив в клетку кулаком для острастки, умчался в замызганный шатер. - Если будут говорить, что я стою больше пяти серебряных львов, не соглашайся, - вдруг улыбнулся мне раб. – Я стою дешевле, они легко уступят за четыре даже… - Почему это – дешевле? - возразил я. – Ты разве болен? Или ранен? - Пока нет… неказистый только и силой не отличаюсь… А вообще это я просто их болтовню слышал, они как раз цены наши обсуждали. - Господин желает приобрести работника? У меня самый лучший выбор, не извольте сомневаться! – это к нам подбежал тощий старикашка. Человек. Хозяин живого товара. - Желаю… наверное. Этот сколько стоит у вас? – спросил я, стараясь не давать понять, что ЭТОГО я куплю, какую бы мне не назначили цену. - Восемь с половиной львов, господин, - угодливо затараторил человек. – Серебром. Вы не смотрите, что он мелковат – зато вынослив, как вол! И с питанием все просто – одной миски полбы в день более чем достаточно! Я смотрю, господин еще не имел дела с рабами? Это очень просто, господин! Главное – слабины не давать, не баловать и не потворствовать… Слабины не давать, это правда… И в торговле тоже… как я этого не люблю! - Три льва. Максимум, - процедил я, не выходя из образа этакого сволочного высокомерного эльфа. - Да что вы, господин! Он, конечно, не красавец, ну так я его не в гарем продаю! Хотите, я вам через недельку такого красавца привезу – глаз не оторвать?! Только он, конечно, не восемь коней стоить будет, а все двадцать. А этого меньше, чем за семь не отдам! Вы гляньте, зубы какие! Молодой, сильный, протянет долго… Как я его дешевле семи львов уступлю?! - А зачем мне красавец? Я что, баба?! – грозно перебил я, пустив в голос металла и на тон ниже. - Нет, нет! конечно, вам не нужен красавец! Вам нужен хороший работник! Вот как этот! Или хотите, другого подберем, еще лучше! Или наоборот дешевле, ежели с деньгами не так густо, как хотелось бы… - Я привык. За всё. Платить. Настоящую цену, - процедил я и изящным (я надеюсь!) жестом выбросил руку в сторону моего знакомого: - Так СКОЛЬКО?! Работорговец уже довольно прохладно, но с растущим уважением взглянул на меня и проговорил: - Ну шесть… только ради вас, господин. Себе в убыток продаю! - Четыре полновесных серебряных льва, - уронил я, - только с учетом ваших трудов и затрат на еду. Работорговец осекся, поджал губу и покосился на предмет нашего жаркого торга. «Предмет» насмешливо улыбался. «Предмет» был доволен, как весенняя птичка. «Предмет» казался источником неприятностей, и шанс избавиться от него, да еще за четыре льва, явно перевешивал гипотетическую прибыль в случае отказа. - По рукам, господин. Четыре серебряных льва. Вай, выведи приобретение господина из клети. А господин пусть изволит пройти со мной в шатер, подписать купчую… Мой раб (ну и дела!) поднялся на ноги и неторопливо побрел к выходу. Купчую я подписал быстро – кажется, торговец, поднеся бумагу к глазам, даже удивился, что не нашел на ней всяких хитрых завитушек, свойственных высокородным эльфам. Деньги мои он осмотрел со всех сторон – они были в порядке. Мы вышли из шатра, а вернее, из маленькой грязной палатки, и я смог наконец разглядеть своё «приобретение». Не очень высокий и какой-то кряжистый, он не выглядел хилым или больным. Но видно было, что ел последнее время мало и плохо. Может быть, из-за этого его глаза казались очень большими. Волосы густые-прегустые, темные, малость спутанные… а глаза как янтарь темный, большие, чуть раскосые… Волосы гномьи, а глаза… человека? Тоже не совсем… Глубоко посаженные, спокойные, лучистые и какие-то… наивные, что ли? Черты лица у моего раба были грубоватые – но странным образом эта резкость, неправильность какая-то была привлекательной. Слишком большие глаза странного разреза, слишком густые брови и волосы, мускулистые плечи… И к этому - такой светлый, ясный взгляд! Взгляд человека, относящегося ко всем с доверием и по-доброму. Даже к тем, кто этого не заслуживает… Так рабы не смотрят! И как он не ожесточился? Что-то неправильное, странное… разрез глаз? Всё-таки это не человек. Хотя бы потому, что человек не был бы… так спокоен. Никакой злобы. Совсем. А разрез глаз – я понял наконец! – напомнил мне … орка. Вот ведь как! Странно… А невысокий рост был скорее гномьим, хотя и не такой уж невысокий! Интересный раб мне достался. Услужливый Вай связал ему руки впереди и протянул мне конец веревки. - Держите, господин. Теперь это ваше имущество. Я ухватил веревку… совершенно не зная, что с нею теперь делать! Затравленно оглядевшись, я выбрал ближайший переулок, уводящий с рынка. Взял себя в руки и попрощался с торговцем: - Спасибо. А товар ваш… рекомендую покормить как следует. Лучше выглядеть будет! Может, больше заплатят… Ну а вдруг он после моих слов и вправду покормит бедолаг? Я обмотал концом веревки запястье и быстрыми шагами пошел прочь. Вожделенный переулок – хвала Свету! – был тих и не слишком грязен. Я с отвращением скинул с себя этот «браслет», достал нож и перерезал остальное. Руки парня теперь ничто не держало, веревка упала на землю. - Ну вот, - сказал я своему имуществу. – Теперь ты свободен. Он озадаченно моргнул, растерянно потоптался и сказал: - Спасибо, эльф. Как тебя звать-то? А то… ну надо же мне знать, кому я четыре льва отдать должен… - Эфеданэль… - представился я от неожиданности полным именем. Отдать? Мне? И где же он их возьмет? Если заработает – так ему нужнее, ему, наверное, надо к родным возвращаться… может, они его похоронили уже. - Не надо мне ничего возвращать, - угрюмо сказал я. – Это… такие деньги… я их заработал… вернее я не все их заработал, а добавили мне… из-за погибших. Крайне путано и невнятно. Я бы сам ничего не понял. Бывший раб смотрел на меня с удивлением и сочувствием, и, чтобы не длить этот разговор, я достал свой экземпляр купчей: - Видишь? Нет ее. Нет раба. И денег нет. Всё. С этими словами я взял крепкую, толстую бумагу в обе руки (бумагу для купчих даже магически упрочняли, чтобы не пострадала!) и собрался уже рвануть как следует, чтобы клочки мерзкого этого документа поплыли по сточной канаве, где им было самое место… но мой новый знакомый остановил меня. - Эй, постой! – он даже дернулся вперед, чтобы схватить меня за руку, но в последний момент остановился почему-то. – Не надо ее рвать! Пожалуйста… - Почему?! – воскликнул я, всё же остановившись, хотя самый краешек надорвать я успел. - А как без нее доказать, что ты меня купил? – тихо спросил он. - Ох… ну да. Я дурак. А то ещё эта мокрица… надсмотрщик… предъявлять права станет… - меня аж передернуло. – Ну ладно. Уговорил. - Спасибо, - еще тише проговорил раб. Бывший. Или все-таки еще… настоящий? – Я так понял… что раб тебе не нужен же, да? То есть… Мне идти? Что это за город хоть, а? - Мунивирт… Но послушай! Я должен засвидетельствовать при людях, или в храме, что ты свободен! – спохватился я. – А ты… разве ты торопишься куда? - Да мне некуда… - он явно растерялся. – Торопиться, в смысле… Так мы сейчас в храм? А можно тогда пойти умыться где-нибудь? А то я чумазый, как… - Конечно, пошли! Я и сам… Украшенная фонтанчиком площадь очень кстати для нас была как раз по пути. Там мы с наслаждением умылись. Мокрый и взъерошенный, этот вроде-бы-орк аккуратно расправил свои лохмотья, кои, видимо, считал одеждой, и от всей души поклонился мне со словами: - Я не очень вежлив, эльф Эфеданэль, и не назвался сразу… Это потому, что нас по дороге сюда тщательно отучали от неподобающей рабам дерзости, в том числе и от этой… Но раз я уже почти свободен, то, думаю, могу все-таки… Тут он запнулся – наверное, не привык к такой словесности – и закончил в конце концов: - В общем, Боонр я… из Выстрамских гномов… - Боонр? О, это как… плюх или шлеп? – невольно хихикнул я. – Ой, прости… А на гнома ты похож…но не так чтобы уж совсем. - Ну... мама у меня... не гномка. А Боонр - это как... да, шлеп. Свалившаяся на голову неприятность, так правильно будет... - Во как! – улыбнулся я. – У тебя остроумные родители! Мне стало легко. И гораздо веселее, чем когда я только появился на базарной площади. - Это папа, - чуть улыбнулся Боонр. – Раздражительный он у меня… Слушай… эльф… может, ты согласишься все-таки, чтобы я тебе деньги вернул? А? Я бы у тебя тогда несколько монеток медных занял бы… - Медных? А почему только медных и на что ты хочешь их потратить? Полугном задумчиво оглядел себя, как мог, поплотнее запахнул тряпье, исполняющее роль рубахи, потом вздохнул и выпрямился с таким достоинством, что куда там всяким двороянам. - Я бы себе одежки какой прикупил, подешевле. А то в таком виде меня и на работу никто не возьмет. Можно ж, наверное, в этом городе сторговать какие-нибудь штаны, как думаешь? Чтоб попроще? - Можно. Пошли. А потом я тебя приглашаю в трактир. Ребят помянуть… - Постой… куда пошли-то? Ты же мне еще меди не дал… - Боонр неуверенно потоптался и шагнул за мной. – А в таком виде в трактир меня не пустят, зуб даю… Или у тебя просто запасная одежка есть? - Рубашка и вправду есть! – обрадованно вспомнил я. – Но… наверное, она тебе не подойдет… не очень подойдет. Потому что она и мне немного узковата. Возьми, - я засунул руку в мешочек с монетами и протянул ему, не глядя, получившуюся кучку. Однако полугном не стал подставлять под нее ладони. Он аккуратно выбрал из горсти несколько с десяток медяков, старательно игнорируя серебро и золото. - Спасибо! – с чувством выдохнул он. – Так куда идти-то? я в этом городе ни разу не был… - Я тоже, - успокоил я Боонра. – Но где-нибудь мы платяную лавку непременно найдем… И мы конечно же ее нашли. И приодели его, бывшее мое имущество… И с тех пор вот, можно сказать… так мы и вместе, да.