Там мой брат!

Боонр, Борька мой, всегда восхищался, как хорошо я умею прятаться. Попросту - исчезать. Эльфийская магия «Пряток» каким-то чудом далась мне уже давно и почти без тренировок. Ну а как же! Не видно меня. Совсем. Хоть ты не приглядывайся, хоть в мою строну смотри – дырку проглядишь, а меня все равно не заметишь… Нравилось ему. Порою я ему фокусы показывал разные… и не только ему, конечно же. Легко у меня это получалось. Много ли надо времени – спрятаться, подшутить над кем-то? Минута, две, редко десять… чаще всего не больше пяти. На охоте, с отцом – там бывало и больше, в засаде-то… но там я был неподвижен. А сейчас я бежал. Мимо шатров, больших и поменьше, ярких и не очень, размалеванных красной краской, чтобы отвадить злых духов, мимо костров и привязанных лошадей… мимо сгрудившихся в кучку орков, играющих в какие-то кости или камешки и как раз в этот момент отвешивающих оплеухи одному из компании – то ли проиграл, то ли жульничал… И опять мимо костра, а от него так заманчиво пахнет жарящимся мясом! Гааады… Уж лучше обычная вонь вашего становища – дым, горелый жир, немытые орочьи туши, конский навоз – это ещё ладно бы, просто дерьмо и опять дым… Я бежал. Мимо кучки окровавленных овечьих шкурок, мимо сидящего на корточках раненого, тихо скулящего и баюкающего свою руку, мимо полуголого орка, насилующего какую-то женщину прямо на земле, рядом с шатром - с деловитым пыхтением. Мимо тотемного столба, вокруг которого, потрясая брякающим мешком и нудно завывая, расхаживал со скучным видом шаман. Он единственный вздрогнул и проводил меня взглядом, словно увидел... Не увидел, но, похоже, почувствовал. Я ускорил шаги, стараясь представить себя листом, облачком, пышным цветущим кустом… чем угодно, но только не тем, кем я был – нельзя думать, нельзя бояться, надо слиться с миром… я клочок тумана, я охапка сена, меня нет… меня тут не было никогда. Я бежал… Шатров становилось меньше, коней тоже… хорошо, что орки не держат собак. Обученную собаку или волка Прятками обмануть непросто. Тем более мне. Я ведь и эльф только наполовину… Я бежал… и чуть не споткнулся, увидев обвисшее на колу тело. Тошнотворный запах мертвечины… Кто это был?! Человек или… быть может, свой, орк, которого наказали? Я рванулся – дальше, дальше, к краю становища… уже близко… и почти налетел на столб с привязанным окровавленным телом. Точно не орк! А я не могу ничего! Даже если пленник жив… Хотя вряд ли… После таких пыток не живут… Но даже если бы… Я не имею права! Замедляю шаг и вглядываюсь в лицо… не узнаю… не наш… наверное, это кто-то из близлежащей деревни… прости меня, прости… не могу. Я пролетел мимо полусонного часового, которого нельзя было придушить. Орочий лагерь кончился. Кончились дым и вонь, гортанные крики, ржание лошадей и кислый привкус опасности… Вырвался? Нет, рано… Вдруг их разведка… Или фуражиры… Взгляд медленно застилало темнотой, а шелест сухих листьев под ногами стал каким-то металлическим… я знал: держусь на последнем дыхании – дальше либо Прятки, либо… бежать я уже точно не смогу. И быстро идти, возможно, тоже. Никогда раньше я не пользовался этой магией так долго – и мне казалась она простой и легкой. На одной ножке тоже прыгать просто. Первые два перестрела… А вы пробовали? Вот и с Прятками оказалось так же. Выдохся я. Слишком быстро. Эх, мама, мама… хоть бы обучила как следует… я же сам до всего доходить должен был… Я перешел на шаг. Сердце стучало гулко и часто, ему не хватало места, оно было везде – в висках, в груди, в затылке и где-то под ложечкой – больно, часто и обидно. Ну что же я за неумеха! Единственная надежда крепости, невидимый гонец… Стыд какой… Я остановился. Кругом был изгаженный, вытоптанный перелесок – не перелесок даже, так, кустарник. Орки распугали и перебили тут всю живность, выломали и вырубили ветви – сейчас здесь никого не было, но опушка редкого леска всё равно была как изнасилованная солдатами девка. Сделав несколько шагов, я прислонился к тонкой кривой осинке – не ахти какая опора, но мне показалось, что иначе я просто упаду. Спекся Эфеданэль… дальше придется идти, как все нормальные люди ходят. Потому что я должен дойти. И привести помощь. А спрятаться в кустах, переждать, отдышаться… хотелось бы. Но нельзя. Некогда. Я выдохнул… получился почти стон, который надо было заткнуть куда подальше… и, особым образом встряхнувшись, еле слышным шепотом произнес формулу размыкания. Теперь я стал видимым – для всех. Надо было идти, и я побрел, хлюпая носом и вытирая текущую из него кровь. …Кусты, перелески. Овражки. Крошечная поляна. Заросли орешника. Частый угрюмый осинник… Я брел, радуясь одному тому, что эльфийская кровь и воспитание отца-охотника не дают мне потерять чувство направления. И даже в таком состоянии, как сейчас, я не мог заблудиться, я знал, куда надо идти. Больше всего, наверное, я был похож сейчас на зверя – наверное, на загнанного зверя, хотя меня ещё никто не гнал и не травил… Меня вели инстинкты. Вот здесь корень, большой и узловатый – его не видно под листьями, но я его чувствую – надо перешагнуть, иначе можно споткнуться и упасть; а если я сейчас упаду... В общем, не факт, что мне удастся быстро встать. Здесь кусты кажутся густыми, но на самом деле можно протиснуться и немного спрямить путь… я делаю всё это машинально, разве что только не с закрытыми глазами. Наверное, с закрытыми глазами вышло бы ненамного хуже… Лес, хоть и чужой, изгаженный и оскверненный, всё же принял меня, и всё то эльфийское, что во мне есть, помогало идти, не спотыкаясь, по самому удобному пути. Только вот… как же это – не смотреть?! А если… Они меня и спасли. Кусты, открывшие незаметную тропинку среди переплетения ветвей. Я никогда ещё в жизни не сталкивался с тем, как мысль обретает плоть и реальность. Я только успел подумать, что не могу себе позволить идти на одном чутье, я должен смотреть во все глаза и во все стороны – ведь рядом орки! – как я их и увидел. Орков. Они смеялись и весело что-то обсуждали – охоту, как я понял. Молодые гортанные голоса… отдельные слова я понимал, но не всё. И даже не потому, что это был чужой мне язык – отец обучил меня оркскому, и я знал его довольно хорошо. А просто потому, что слова терялись в шуме крови, что стучала в ушах. - … а я его тогда! С одного выстрела… - …жирный был, костер аж жиром залил… - … рыбки бы ещё… Над ухом всполошенно зашуршали листья. Что-то теплое и пушистое задело плечо, оттолкнулось и порскнуло прочь, на мгновенье опередив врезавшееся в землю орочье копье. Темно-коричневое... с красным обережным узором... - Байыр! Ты косой, как этот заяц! - орки вовсю потешались, вышучивая промазавшего товарища. Спугнутый зайчонок сумел унести ноги. Это хорошо. Хоть кому-то в этом мире повезло... А мне? Сознание меркло, окончательно истратив себя на борьбу с инстинком, повелевавшим рвануться и бежать, как тот зайчонок. Байыр спешился. Я поймал себя на том, что лениво разглядываю его сапоги, считая стежки вышивки из ремешков, красных, как узор на копье... Орк, ругнувшись на зайца и соратников, выдернул копье. Сапоги с громким жестяным шуршанием направились прочь. Звук был неестественно громкий и совсем не похожий на звук шагов в лесу. Как будто орк шел и раздвигал ногами не ветки с листьями – а кольчуги да ножи… А у меня получилось! Я всё-таки опять смог спрятаться с помощью магии. Некоторое время я лежал неподвижно, слушал удаляющиеся голоса орков, стук копыт и треск ветвей. * * * А потом пошел дальше. Вперед, по направлению к лагерю тех, кто единственный может нас всех спасти… Сколько мне ещё идти? Плетусь я, конечно, как кляча. Вот уж не думал, что Прятки так выжмут все мои силы! Хорошо, что удалось «включить» их снова, когда орк забирал своё копье… Но идти придется мне видимому, безо всяких Пряток. Конечно, если бы отдохнуть, да поспать несколько часов, быть может, я смог бы и снова… вот когда вспомнилось, как друг уговаривал меня поспать! Но странно – несмотря на усталость, даже какое-то изнеможение (вот стыд-то!) – спать мне не хотелось. Я бы и не смог сейчас заснуть. Впрочем, следовало торопиться – так что всё к лучшему. В гарнизоне кончаются продукты… А самое главное, орков слишком много. Они просто задавят численностью уставших, голодных и раненых товарищей… На мгновение вспомнились лица тех, кто меня провожал, хлопал по плечу, шутил. Старался сказать что-то хорошее и одновременно не пожелать ничего конкретного – дабы лукавые боги не услышали и не сделали наоборот! Они все дороги мне. Я не хочу терять ни одного! Чуть не упал, запнувшись о корень… Эльф, мать твою! Соберись, Эфеданэль… какой ты ко всем суртам эльф, если способен споткнуться в лесу?! Вспомни родные места, вспомни отца… вот бы взгрел он тебя сейчас… как-то ты там, мой отец, седой, упрямый и всё ещё красивый, как говорят – лучший охотник и лесничий герцогства… Только бы ты не ушел воевать, хватит уже с тебя, навоевался, и раны старые болят… Я вдруг вспомнил, как мы с отцом преследовали ликага. Я так же бежал и бежал по лесу… Был канун Огненной Ночи - праздника Первого дня лета. Скоро парни и девушки будут танцевать вокруг костров на берегу, пускать травяные плотики с зажженными свечами, прыгать через огонь – а потом разбредаться парочками по окрестному леску… И вдруг – эта тварь… А праздник – вот-вот! Когда мы с отцом приехали, селяне уже успели похватать вилы. Нет, они не в лес собирались. К мельнику Гриннри. Кто ж того не ведает, что всякий мельник знается с нечистой силой? Так что, если завелся в округе оборотень – прямая дорога к мельнику. Пытать злодея, покуда не скажет, кого и где обернул! А не скажет – знамо дело, сам и душегубствует! Жуткая вещь – обезумевшая толпа! Оркам покажи – побегут, аж коней загонят! А главной насмешкой Темных Богов оказалось то, что никакого оборотня в округе попросту не было. Был ликаг. Для этих мест зверь редкий. Как нам с отцом удалось остановить расправу – до сих пор не пойму… Хотя отца уважали, верили ему… Не убей мы зверя – мельнику бы точно несдобровать. Но отец пообещал убить ликага и показать людям его голову. И ему поверили. Ох и жуткая была башка! Огромная. Шерсть волчья, серая, зубы как у рирахского крокодрила… Мы-то его узнали сразу. Следы, клок шерсти на коре дерева… Странный он оказался. Даже и не охотился, просто метался по лесу, как укушенный, кидаясь на все, что на зубы подвернулось. Оленя разорванного нашли – разметал на клочки, а жрать не стал. Что с ним не так, мы сообразили, поняв, что ликаг ни разу не подошел к воде. У меня аж спину ледком подернуло. Ликаг и во здравии-то не подарок охотнику, но – бешеный?! Стыжусь вспомнить! Первой мыслью было убраться подальше и подождать, пока «оборотень» сдохнет сам. Как только вслух не брякнул. Потому что путь бешеного ликага лежал как раз к близлежащей деревушке. И пускать к глинобитным хижинам чудовище, которое остановят не всякие двери и стены, если они не дуб и не камень… Я приостановился, настороженно вслушиваясь в лес. Нашел время о ликагах думать! Да еще бешеных! …Правда, кончилось-то всё хорошо… сперва, правда, пришлось побегать. Потому что стрела в груди не убила и даже не остановила зверя. Только отвлекла. Ага, на нас. Как же мы бежали! Прямо как я сейчас. Нет, быстрее…Ликагу мешали деревья и бешенство, не то я бы сейчас... не бегал... А потом мне удалось выстрелить. Найти это мгновение для прицеливания… И попасть в глаз. А какой праздник потом был! И мы тоже праздновали… Я отстраненно подумал: а если всё время этак бежать, пена потом не пойдет изо рта, как у того ликага? Когда я отрубал ему голову, мне внезапно стало жаль зверя. Он же не виноват, что заболел! А вот орки - они же тоже как бешеные… может и не все, конечно… но что же это за народ такой, почему им в степи родной не живется?! Лезут и лезут… убивают и насилуют… а там хорошо, в степи… травы, цветы… Река... Ох, река не в степи, она у меня перед носом. Лэиса. Она самая! Боги и сурты, неужто добрался? Нет, от нее, конечно, до лагеря еще сутки пилить, вот только за Лэису орки не забираются. Боонр со слов матери рассказывал, что орки спокон веков Лэису считали гранью миров. Южный берег, стало быть, для живых лю... орков, а северный - обитель предков, духов и зловредных мертвецов. О как! Может, в древности холоднее там было, за Лэисой? Или мор какой прошел, и оркам действительно было чего бояться? Иначе непонятно мне, что же такое страшное может быть за Лэисой... кроме полей да лесов с корабельными орсами.. Мхи, валуны с пятнами лишайников… алый по осени брусничник… Леса моего детства. И хорошо, что орки туда не суются! Я привычно увязал одежду и оружие в узел, умостив его на голове, чтоб не намокли. Наши всегда удивлялись, как я так плавать могу. Лэиса здесь была не слишком широка, и доплыть не составило труда. Всё-таки я вырос на берегу большого, как море, озера! Другое было плохо – только натянув свою почти не намокшую одежду, я сообразил как следует оглядеться… Вот это было непростительно. Надо было вглядеться в берег ещё до того, как я вылез! Усталость давала себя знать… наверное, всё же скинуть невидимость стоило немного раньше. Магия выпила весь мой резерв, который и без того был невелик. Накануне я долго лечил ребят в лазарете, ещё до того, как узнал о решении послать меня гонцом… А то Комол не позволил бы мне лечить. Да я бы и сам не позволил! Но удержаться было трудно, и моя неумелая, полу-человеческая, полу-эльфийская магия, а фактически, просто сырая сила подняла двоих! Вернее, сделала их легкораненными из тяжелораненных. Но оглядевшись, я ожидаемо никого не увидел – Северный Берег был пуст. Повезло дураку… Мне то есть. И вообще, северный берег Лэисы – это уже почти как дом. Лес такой же, камни… я в таких же краях вырос. Здесь даже деревья помочь должны. Просто тем, что они есть… Лес, правда, был редким и светлым – возможно, когда-то давно, ещё до моего рождения, здесь было поле? А потом его перестали возделывать, и всё заросло. Может, и вправду был мор. Я шел по лесу, время от времени легко дотрагиваясь до листьев и веток – мне хотелось это делать, словно друга похлопать по плечу. Однажды ме попалось явное свидетельство пребывания человека – примятая трава и следы во мху. Но больше ничего не было. Цвикали пташки… Как будто не было войны. Не было столба с умирающим пленником и насилуемой женщины, не умирали от ран хорошие парни, и я сам стрелял со стены где-то очень далеко и давно! Впереди был какой-то просвет. Поляна или болото? Похоже, поляна. И тут я почувствовал легкий, едва уловимый запах дыма. Будь я чистокровным человеком - не ощутил бы ничего вообще. Потому что так пахнет костер, прикрытый магическим плетением: чтобы не привлек, кого не надо, видом и запахом дыма. Разведка? Наверное, больше здесь оказаться просто некому! Нет, могут быть какие-нибудь охотники или лесорубы... но покажите мне лесоруба, готового тратиться на шнурок с укрывающими чарами! Стоп! А если браконьеры? Или разбойники? Тогда очень уж наглые, тут солдаты, наверное, достаточно часто местность прочесывают. Я неслышно, как учил отец, подобрался поближе и вздохнул с облегчением: на краю поляны, у костерка, склонив покрытые форменными капюшонами головы, сидели двое в серых армейских плащах. Разведка! Наша разведка! Я дошел! Почти дошел, можно сказать… Облегченно вздохнув, я сделал несколько шагов – уже обычных, не таясь. И они обернулись. Раскосые, смуглые, скуластые... Сурт! Проклятье… Как только мог быстро, отчаянным прыжком я кинулся назад. Прочь! Знакомый гортанный вопль ударил в спину… Я уже вломился в лес – редкий лес на краю поляны, мне оставалось два-три шага, как правая нога моя вдруг взорвалась болью, словно ее разломили пополам. А упав, я увидел стрелу – длинную орочью стрелу, что пробила ногу и приколола ее к торчащему, корявому древесному корню. Я даже успел сломать стрелу! А потом… на меня упало небо. Так я тогда почувствовал. И всё – я ничего больше не успел. Не смог.