Цвета пламени

— У вас есть три дня, чтобы вернуть долг, мистер Редгрейв, — мило напомнил высокий тенор, томно растягивая гласные. Данте поморщился, с трудом подавив желание швырнуть телефон в окно, в стену, растоптать его на хер. — И не забудьте о процентах. — Ни в коем случае, — заверил наемник самым честным тоном прежде, чем бросить трубку. Вот ведь влип–то… сумму занял копеечную, проворонил последний день срока, и вот теперь ему придется продать почку, чтобы рассчитаться с китайцем по имени Юэйя. Юэйя… это что за имя такое, состоящее из одних гласных?! Видать, хреновое у мужика было детство, вот он сейчас и отыгрывается на ком только можно. Блондин с разбегу плюхнулся на диван. Остается лишь ждать, надеяться… и молиться, что подвернется какой–нибудь худо–бедный… хотя нет, бедного не надо, но заказ, за который ему отвалят налички, и любители собачатины, наконец, от него отстанут!.. или что там они трескают? Суши? Нет, суши это японское… да какая разница?! Засранцы узкоглазые… В животе требовательно забурчало. Настроение окончательно упало ниже плинтуса. В конторе — шаром покати, в бумажнике сиротливо лежат последние пятьдесят баксов, а еще надо платить за свет, воду, отопление, хотя кому она сдалось летом–то?! Охотник приуныл. Ненадолго. Ведь если блондин умрет с голода, плохо будет всем, правильно? И кредиторам, и Триш, и Леди, и пацану, забившегося в своей Фортуне… решительно поднявшись на ноги, Данте шагнул к двери. Стук каблуков его ботинок по полу утонул в раскатистом рыке грома. — Ну, шикарно! — выпалил сын Спарды, закатив глаза к потолку. — Что дальше? Нашествие саранчи? Или Мундус заглянет на чаек? — прогулка под дождем — очень мило и бодряще, но не на голодный желудок же! Но в магазин все равно идти надо. Заказать пиццу наемник не рискнул — что его полтинник против трехсот с лишним долга? Эх, какие все вокруг жадные да меркантильные до денег… Первое, что почувствовал Данте, шагнув под серебристые пальцы дождя, так это острое желание вернуться обратно, в тепло и уют родного агентства. Но еще чуть-чуть и он будет глодать свой любимый раритетный стол… набрав полную грудь воздуха, мужчина плотнее запахнул плащ и, низко склонив голову, сбежал по лестнице. До супермаркета десять минут ходьбы… в ясный день, а не в такой погодный высер. Блондин прибавил шагу, лавируя между лужами, прикидывая, на что потратить последние деньги. Организм требовал полезной пищи, а душа жаждала газировки, арахисового масла, пирогов и земляничного санди… что–то маленькое и мохнатое метнулось под ноги полу демону. Блондин шарахнулся в сторону. — Твою ж мать! — выпалил он, хватаясь за пистолеты и понимая, что они остались в конторе. Маленький кудрявый щеночек испуганно прижал ушки, пятясь за мусорные баки. Данте приглушенно чертыхнулся. Черт, он уже бродячих псов шугается! Нервы, сплошные нервы… собачка смотрела на охотника умоляюще, повиливая хвостиком. Мужчина смущенно улыбнулся и развел руками. — Прости, малыш, у меня нет с собой еды… — живот вновь отозвался требовательным рыком, — меня бы кто покормил… — Какая лапочка! — подозрительно знакомый девичий голосок раздался совсем рядом, и нечто худое, закутанное в черный балахон с капюшоном, подскочило к щенку. Ярко–рыжая коса соскользнула по плечу, и тонкие, украшенные причудливым переплетением татуировок руки схватили насквозь промокшего песика. Данте, коварно усмехаясь, сдернул капюшон с головы Талии. Девушка взвизгнула от неожиданности и от холода прикосновения тонких пальцев дождя. — Какого?!.. — темно–синие глаза чуть заметно расширились при виде охотника, и девушка со счастливым визгом повисла на шее у блондина. Зажатый между ними щенок сдавленно пискнул, заставив дочь архонта поспешно отскочить. — Рад видеть тебя, малютка, — за прошедшие пару месяцев Ти совсем не изменилась. Даже одежда, кажется, та же самая — растянутая толстовка, джинсы и кеды. И рюкзак тот самый. Успевшие намокнуть пряди липнут к щекам и тонкой шее, и она, недовольно морщась, то и дело откидывает их с лица. — Какими судьбами в наших краях? — Проездом, — фыркнула Талия, тиская щенка. Псинка разомлела от неожиданной ласки и повисла в ее руках, блаженно закатив глаза. — Если бы ты не вопил, я бы тебя и не заметила. — Ничего я не вопил! — оскорблено вскинулся сын Спарды. — Так… вскрикнул немножечко… и куда ты и откуда, если не секрет? — Я иду домой. — Я думал, ты живешь за городом. — Нет, там живут папа и братья. Я тут неподалеку квартиру снимаю, — девушка успела стянуть толстовку и, оставшись в оранжевой майке с фигурными разрезами на животе и спине, принялась пеленать собачонку в свою кофту. Льдисто-голубые глаза полу демона чуть сузились. Раньше ее рисуночки были бледнее, будто выцветшие, напоминали разводы фломастера, а сейчас ярко-сиреневые словно нарисованные тонкой кистью акварелью. Данте скрестил руки на груди, рваным жестом откинув челку с лица. — Ты не замерзнешь, детка? — дождь припустил сильнее, барабаня по крышам и асфальту. Ти в ответ на его заботу строптиво хмыкнула. — Темнеет. Давай я тебя провожу. — А то я сама дорогу не найду, — Талия независимо тряхнула огненно-рыжей косой. Тканевый сверток на ее руках заворочался и притих, очевидно, задремал. Серебристая цепочка, обвивающая ее шею, матово блеснула, и блондин заметил, что счастливой пули на ней нет. Уж не с нового ли дела идет малютка? Опытный глаз наемника приметил жирные пятна на джинсах и легкую ссадину на лбу. — Чего это ты на меня так пялишься? — подозрительно протянула она, слизнув с губ дождевые капли. Мужчина невинно улыбнулся. — Просто так. Сто лет тебя не видел, — и, покачиваясь с пятки на носок, сунул руки в карманы плаща. — Ну, так что? Пригласишь в гости старого друга? — Старого? Как самокритично, — Талия ехидно захихикала и тут же охнула от боли — сын Спарды мстительно дернул ее за косу. Не дав дочери огненного демона возможности вернуть должок, Данте обнял ее за плечи и решительно потащил к остановке. Он очень надеялся, что у нее есть, чем перекусить.

***

— Проходи, располагайся, — Талия сбросила кеды и принялась «распаковывать» щенка из толстовки. Песик покидать нагретое местечко не желал, ворчал и упирался, вцепился зубами в мягкий вельвет. Девушка чертыхнулась, попыталась разжать крошечные челюсти, и собачонка принялась демонстративно порыкивать. Этот зловещий рокот, рождающийся в хиленькой грудке щенка, напоминал Данте, в лучшем случае, бульканье кипящей воды в чайнике. Пока Ти боролась с упрямым зверенком, мужчина огляделся. Квартирка у малютки неплохая, просторная светлая гостиная, обстановка статичная: диван, пара кресел, журнальный столик, телевизор, книжный шкаф. Пол застелен светло-бежевым ковром, на окнах кружевные занавески. Было весьма уютно и мило, если бы не царящий здесь беспорядок. Даже бардак — всюду валяются книги, карандаши, кисти, баночки с красками, всякие маечки-кофточки. Блондин покосился на рыжую, все еще пытающуюся выковырять собачку из толстовки. — Детка, тебя ограбили? — задумчиво протянул он. — Уф... нет! — дочь архонта обиженно надулась и упала на диван. — Черт с тобой, сиди хоть до посинения! — Хотел бы я посмотреть, как синеет собака, — фыркнул наемник, подцепив двумя пальцами ядовито-зеленую футболку. — А тебя точно не грабили? А то твоя берлога выглядит так, будто тут торнадо или парочка демонов пронеслась. — Вот кто бы говорил! Сам-то часто блеск в своей конторе наводишь? — не дожидаясь ответа, Талия резво направилась на кухню. — Ты голодный? Хотя чего я спрашиваю, конечно, да. — Эй! Зарываешься, малявка! — грозно рявкнул охотник, на что девушка игриво вильнула бедрами и скрылась за дверью. Данте усмехнулся. Стерва малолетняя… хотя какая она малолетняя? Всего на семнадцать лет младше его. Мелочи. Из кухни доносилось приглушенное мурлыканье Ти и бряцанье посуды. Интересно, что она там наколдует? Вряд ли она будет потчевать гостя кулинарными изысками, но все-таки. Решив не отвлекать хозяюшку от готовки ужина, Данте развалился на диване, вытянув ноги. Район тут приличный, да и квартирка немаленькая. Откуда у малютки столько кэша? Или папочка подкармливает? Талия не рассказывала ему о своем приемном отце, да охотник не особо и спрашивал. Знает, что у нее семья есть, и ладно. У кого-то нет даже этого. На столе в вольном беспорядке валялись рисунки – всякие натюрморты, пейзажи, пара портретов, и все в акварели. Мужчина одобрительно хмыкнул, с любопытством рассматривая работы девчушки. Миленько, талантливо… внимание зацепилось за портрет мужчины, жутко похожего на него самого. Но сын Спарды точно знал, что не его Ти увлеченно малевала на бумаге. Сглотнув вставший поперек горла колючий ком, наемник положил рисунок на место и прикрыл его еще парой листов. Непонятное чувство тревоги растекалось медленно колючей, вязкой волной по телу полудемона. — Данте!.. чай или кофе? — Коньяк, — гаркнул блондин, почесывая за ушком без пяти минут домашнюю дворнягу. — Коньяка нет, есть виски. — Валяй вис… чего? Это на хрена это тебе алкоголь дома?! — А братьев мне чем поить? Они и трезвые не сахар, а пьяные хоть засыпают быстрее и ко мне не лезут. — Ну, охерительная логика! Сразу видно, женская! — Газировка есть? — Есть. — Давай ее. — С коньяком? — Слушай, я не твой брат! Нечего меня спаивать! — мрачное настроение постепенно развивалось, и день вновь заиграл радужными красками, невзирая на хмурое за окном небо и неминуемую расплату долга. У малышки куча видеоигр и прочих прелестей, скучать ему точно не придется. Еще было бы неплохо переночевать у Ти. Сытый, сонный, разморенный, Данте уж точно не захочет возвращаться в агентство под дождем. В соседней комнате что-то грохнуло, щеночек выскочил из уютного гнездышка скомканной толстовки и разразился писклявым заливистым лаем. Потрепав доблестного охранника по холке, мужчина поднялся и, неслышно ступая по ковру, направился к двери, ведущей, скорее всего в спальню. Любопытно, что прячет там малышка. Комната встретила его тишиной, мягкими зыбкими сумерками, дрожащими в свете уличного фонаря, просачивающегося сквозь щель между тяжелыми портьерами. Здесь такой же беспорядок, как и в гостиной, только более… личный, что ли. Обоймы, пустые гильзы, исписанные тетради. Лица, смазанные, с размытыми от темноты чертами, смотрели на него с фотографий черными провалами глаз. Данте шагнул, пытаясь рассмотреть людей на снимках, и едва не запнулся об упавший мольберт. Картина валялась неподалеку. На ней изображена женщина, даже в полумраке охотники видел, какие яркие у нее волосы. Огненно-рыжие, совсем как у Ти, но короткие и вьющиеся. Она стояла спиной к нему, повернув голову. Самое странное, что фон у картины раскрашен полностью, а вот у женщины готовы только голова и рука — на нежном предплечье красуются замысловатые узоры. — Данте… какого хера?! — от тона Талии веяло холодом почище чем из морозильника. Мужчина спешно обернулся, снова едва не наступив на мольберт. — Тут что-то упало, и я пошел посмотреть. Я ничего не трогал, честное слово! — но девушка его будто не слышала. Оттолкнув его в сторону, она бросилась поднимать картину. Наемник неловко переминался с ноги на ногу, пока рыжая бережно поднимала портрет. — На хрена ты сюда пошел?! Кто тебя просил? — глухо бросила она, поднимая мольберт. — Я уже говорил. Что-то упало, испугало твою псину, и я пошел посмотреть. Расслабься, детка, я ничего не видел. Тут же темно. — Ты и этого видеть не должен! — рыкнула Талия с неожиданной злостью, синие глаза тускло сверкнули алым. — Выметайся вон! — Тихо, тихо, малютка, осади назад, — мужчина попытался улыбнуться и протянул руку, но дочь архонта отшатнулась, шипя, словно дикая кошка. В тусклом свете фонаря сверкнула голубая сталь ее пистолета.

***

— Вот теперь, когда ты успокоилась, — процедил Данте, прижимая холодную банку колы к внушительной шишке на лбу. — Может, объяснишь, чего ты вдруг так взъелась. Девушка смущенно молчала, почесывая животик щенку, расположившегося у нее на коленях. Запрокинув голову, он уперся лапами в живот охотницы и тихо посапывал. Не сводя с Талии тяжелого взгляда, наемник перевернул банку другой, прохладной стороной. — Ну, чего молчим? Неужели стыдно стало? — язвительно заметил он. Рыжая передернула плечами. — Это портрет моей матери, — глухо произнесла она, отворачиваясь. — Эм… прости, что? — Данте думал, что ослышался. Ти взглянула на него исподлобья. — На картине — моя мать. Отец рисовал ее в первый год их брака. Он был художником… Повисла напряженная тишина. Талия нервно кусала губы, а блондин прихлебывал лимонад. Да уж, как-то некрасиво получилось… — У меня осталось всего штук пять его работ. Остальные погибли в пожаре. Мамин портрет, мой и несколько абстракций. Они даже не закончены. Фон я смогла сама, раскрасить, а вот остальное… рука не поднимается, боюсь, что испорчу все. И я… не люблю, когда на них смотрят. — Малышка, это же картины. На них и принято смотреть. А ты хоронишь их в своей комнате. — Это единственное, что осталось мне от отца. И от матери, если уж на то пошло. Я не хочу это ни с кем делить, — девушка прижала песика груди, невзирая на его недовольное ворчание. Теплая рука Данте опустилась на ее худенькое плечо. — И не надо. Ты права. Это только твое и ничье больше. Талия в ответ вяло улыбнулась. Дождь продолжал жалобно скрестись в окна, словно умоляя впустить его. — А твой приемный отец? Как он к этому относится? Девушка криво усмехнулась. — Он потомок жрецов, которые служили в храме моей матушки… так что он готов терпеть любые мои закидоны. — Потомок… кого? — А ты думал, он удочерил меня по доброте душевной? Не смеши! Юэйя никогда ничего не делает без выгоды для себя. — Твоего отца зовут… Юэйя? — уже который раз за вечер у Данте такое ощущение, будто ему шарахнули под дых. Ну, зашибись! Шикарно просто! Ее папочка — один из самых зубастых его кредиторов. Блеск! — Ну да. А что не так, ты прямо в лице изменился, — сапфирово-синие глаза чуть расширились. — Не говори, что ты ему денег должен. — Не скажу… так, ты меня ужином кормить собираешься или нет?! — Я могу поговорить с папой… — Что ты там про виски говорила? — Данте чуть ли не бегом бросился на кухню. Конечно, будет он перед ней свои проблемы демонстрировать, бежит и падает! Чтобы девчонка за него заступалась?! Ну уж нет! Он сын Спарды, гроза демонов… который по уши в долгах. — Так, говоришь, замолвишь за меня словечко перед своим папочкой?