В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

– Мерлин, где же ты так набрался? – мадам Помфри неодобрительно посмотрела на Снейпа, намертво вцепившегося в косяк двери Больничного крыла. – Я не Мерлин. Надо поговорить! – решительно сказал Снейп. Поразительно, но на его дикции огневиски почти не сказалось, разве что слова произносились чуть медленнее обычного. «Минимум бутылка, – подумала Поппи. – Ох, сопьётся наш зельевар, права Минерва». – Тебя Мобиликорпусом тащить или трезвящее зелье примешь? – поинтересовалась она вслух. – И как сюда добрался-то, горемычный. – Горемычный, – согласно кивнул Снейп, отчего его заметно повело в сторону. – Зелье. – Стой тут, – скомандовала Поппи. Стандартные зелья и безоары лежали в специально зачарованном шкафу, их можно было призвать из любого места Больничного крыла. А вот снадобья, не слишком уместные в школьной аптеке, были припрятаны в кабинетике медиведьмы, подальше от министерских инспекторов. – Голоден? – спросила Поппи, дождавшись, пока Снейп глотнёт зелья, и, передёрнувшись, отлепится от косяка. Северус неопределённо пожал плечами и прикрыл глаза, пережидая приступ тошноты. – Одна, но натощак, – поставила диагноз мадам Помфри и собралась щёлкнуть пальцами, вызывая домовика с провизией. Снейп проворно перехватил её руку и, извиняясь за грубость, приподнял углы губ в невесёлой улыбке. – Не нужно лишних ушей, прошу вас, – напряжённо сказал он. – Я сильно перебрал и обратился к вам за помощью, потому что трезвящее зелье у меня закончилось. Вы отпустили меня только после лекции о недопустимости пьянства и о высоком авторитете педагога. И всё. – Кстати, не помешало бы, – вздохнула Поппи. – Но я так понимаю, обе лекции пропадут втуне. Подожди секунду. Она бесшумно прошла в палату, взмахнула палочкой, усиливая Сигнальные чары над спящими мальчишками, и притворила дверь. – Пошли, педагог. Мадам Помфри усадила Снейпа в единственное кресло, милосердно потушила часть светильников и проворно сервировала чайный столик. К чаю Поппи подала внушительный кусок ароматного бисквита. Снейп повёл носом и вопросительно вскинул бровь: – Мисс Булстроуд навещает мистера Нотта? Рановато для помолвки. – К твоему чутью ещё мозгов бы немного, – не удержалась Помфри. – Это мистер Малфой навещает мистера Поттера. А пока мистер Поттер не приходил в себя, выпечка жертвовалась на нужды Больничного крыла. Снейп стиснул пальцы в кулак и прошептал: – Драко! Я же говорил, просил… – Успокойся, – сказала медиведьма. – Мальчики подружились, и это славно. Гарри было нелегко одному. – У него есть гриффиндорские дружки, пусть они… – Северус осёкся и опустил голову. – Пусть они, бедные дети легковерных и недалёких родителей, подвергаются опасности общения с сильнейшим тёмным магом, – невозмутимо закончила мадам Помфри. – Верно, Северус? Снейп вцепился в лакированные подлокотники кресла так, что они затрещали. – Откуда… откуда вы… – взгляд у него стал загнанный. – Я не желаю Поттеру зла, но Драко… Драко и без того… – Каждый Малфой и без того проклят, – продолжила Поппи. – Красивый, умный и сильный маг обречён на раннюю, зачастую, трагическую гибель, а его единственный сын взваливает на себя тяжесть заботы о семье в то время, когда его ровесники заботятся лишь о своём приятном времяпрепровождении. – Именно, мадам Помфри, – Снейп с усилием взял себя в руки и откинулся на спинку кресла. – Поэтому я не хочу, чтобы младший Малфой подвергал себя опасности с самого детства. И я… – Старший Малфой ещё жив, рановато ты взял на себя обязанности его душеприказчика, – Поппи отрезала крохотный кусочек бисквита, положила его в рот и блаженно зажмурилась. – Это волшебно, Северус, попробуй. Снейп тяжко вздохнул и напомнил сам себе, что он пришёл сюда в полном отчаянии, не найдя никакого выхода. И только огневиски придал ему решимости обратиться за помощью. Нужно во всём признаваться, не время скрытничать. Он долго размышлял перед тем, как избрать себе сообщника. Коллеги, даже Филиус и Помона, отпадали сразу. Все они участвовали в сооружении Запретного коридора, а значит, не видели ничего ужасного в существовании этого дикого аттракциона на территории школы. Кроме того, Северус был не готов делиться невесёлыми воспоминаниями о своей жизни ни перед кем из преподавателей. А вот мадам Помфри подходила идеально. Во-первых, по службе она подчинялась не Дамблдору, а Главному целителю Мунго Фредерику Шафику – главе уважаемого нейтрального рода. Во-вторых, она была давней подругой Сметвика, а Гиппократ Сметвик, жуткий хам и невыносимый кривляка, обладал авторитетом, вполне сопоставимым с авторитетом директора Хогвартса. Снейп очень рассчитывал на связи Сметвика – вполне возможно, лже-Поттера придётся прятать. Ну а в-третьих, Поппи Помфри совершено точно знала, что именно произошло в Визжащей хижине шестнадцать лет назад, и вполне сознательно встала на защиту треклятого Люпина. «Мистер Снейп, – сказала она тогда, – у меня нет права отказывать в помощи разумному существу только потому, что общество этого не одобряет. Вы оба пострадали, физически и душевно. Я не судья, я целитель». – Мадам Помфри, происходит что-то жуткое, – медленно произнёс Северус, собираясь с духом. – Я, честно сказать, не знаю, что именно, но оно связано с Поттером. Я… Я попробую рассказать так, как я это понимаю. Вы умны, и только у вас из незаинтересованных лиц есть кое-какие связи вне Хогвартса. – Понятно, – Поппи выпрямилась и разгладила фартук на коленях. – Я связана Непреложным обетом, Северус. Предлагаю и нам с тобой обменяться клятвами, так будет безопаснее. Если хочешь, конечно, я не настаиваю. Снейп застыл в нелёгких раздумьях. Помфри оказалась намного более осведомлённой, чем он полагал. Мало того, она связана обетом. С кем? Неужели Альбус и её повязал клятвой? Но обратиться больше не к кому. Люциус Малфой, надо полагать, вычеркнул Снейпа из круга близких знакомых – писем больше не приходило, даже гневных или деловых, а единственная после ссоры встреча... Лучше бы её и не было, такой позор. К тому же Драко завёл тайну от отца, а лезть в отношения между двумя Малфоями остерёгся бы и сам Лорд. Совершенно ясно, кто останется виноватым в этой размолвке. – Вы давали обет Дамблдору? – спросил Снейп, кусая губы. – Мерлин с тобой, Северус, я ещё не сошла с ума, – ответила медиведьма. – Гарри и Сметвик. – Так Сметвик тоже знает о Поттере? – Он первым и догадался, – вздохнула Поппи, – скотина слизеринская. И половину информации оставил при себе, хитрый змей. До чего-то я сама додумалась, а что-то мы вытрясем из него попозже. Ну, Северус Тобиас Снейп, клянёшься ли ты не выдавать тайн и секретов человека, именующего себя Гарри Поттером, без его ведома и одобрения? Снейп встал и торжественно проговорил формулу Непреложного обета, которую потом повторила Помфри. Свидетеля, могущего скрепить их клятвы, не было, и потому заговорщики отдали друг другу в залог свою магию. Затем Поппи ободряюще кивнула, и Северус приступил к рассказу. Неожиданно для себя он начал не с сооружения «крысиного лабиринта» в Запретном коридоре и даже не со злополучных колдографий в модном журнальчике, а с последней размолвки с Люциусом. Виной ли тому был недавний хмель, или неподдельное сочувствие в глазах мадам Помфри, но Северус почти ничего не утаил. – Я больше не мог, мадам Помфри, – говорил он, сосредоточенно разглядывая остывший чай в своей чашке. – Слишком мерзко это всё. То ли содержанка, то ли соглядатай. И Люций, он… забавлялся он, что ли. Я бы себя уже покалечил, а он молчал, даже прощения просил. И улыбался. Знаете, он так улыбался, когда Драко учился разговаривать. Снисходительно этак, мол, лепечет что-то, и пусть его – забавный. Какой-то он… – Снейп с усилием перевёл взгляд на мадам Помфри и продолжил: – Безалаберный, вот. У него сейчас весьма нехорошо идут дела. Я ничего не понимаю в бизнесе, но над Малфоем потешается вся магическая Британия. Он уже замечен в Лютном за продажей артефактов. Вы знаете, что это значит. – Поговорить бы вам, – невесело усмехнулась Поппи. – Он не захочет, – мотнул головой Снейп. – Не после этого проклятого тролля. Поттер меня так приложил, что я совсем забыл о Драко, понимаете? А ведь я обещал заботиться о мальчике. – Мальчик и сам не промах, – пожала плечами мадам Помфри. – Пойми, Северус, не бывает слабых Малфоев. Гадкие – да, высокомерные – сколько угодно, гордые – верю, а вот слабые давно закончились. Люциус вполне мог решить, что ты покинул его в предчувствии неизбежного разорения покровителя. – Но это не так! – А кто ему об этом сказал? Однако это твоё личное дело, меня же больше интересует Гарри. Северус на минуту задумался, а потом чётко и последовательно изложил мадам Помфри все события с конца лета, свидетелем которых он был, а также свои выводы из тех скудных фактов, что ему были известны о Гарри Поттере. Он, немного помявшись, рассказал даже о своих жестоких попытках взломать ментальный щит Поттера. Та нахмурилась, но промолчала. – Итак, Гарри Поттер – чистокровный ребёнок из древнего рода, довольно сильный ментальный маг, – подытожил Снейп наконец. – Единственно, я не смог понять, как этот мальчик очутился в доме Поттеров. Я грешил было на Альбуса, но он вполне искренне расстроен «неправильным Поттером» и регулярно клянёт себя за невнимательность к мальчику. Не мог же Лорд принести ребёнка с собой! – Может быть, и мог, – фыркнула мадам Помфри, насмешливо глядя на ошеломлённо вскинувшегося Снейпа. – Драко Малфой и половины не рассказал вам, уважаемый профессор. – Да мы как-то о Поттере почти не беседовали, – растерянно произнёс Северус, вспоминая свой разговор с крестником. Позавчера, после дуэли, младший Малфой был в подавленном настроении и явно тяготился обществом своего декана. Он угрюмо и односложно отвечал на вопросы, которыми забросал его обеспокоенный Снейп, и ничем не напоминал всегдашнего обаятельного проныру Драко. Северус не выдержал и прямо спросил о причинах дурного настроения. – Я лихо облажался с твоей Серпенсортией, крёстный, – с досадой ответил негодник. – Эта змея чуть не укусила меня же самого, а Нотт теперь будет издеваться надо мной минимум до седьмого курса. Снейп медленно осел в ближайшее кресло, с трудом подавил желание схватиться за сердце и от души рявкнул на бессовестного мальчишку, веля ему выкладывать всё без утайки. Тот и выложил – и про ссоры с Монтегю, и про навязчивые авансы Нотта, и про свои прискорбные неудачи в овладении щитовыми чарами. – Так обидно стало, – шмыгнул носом Драко, – я ведь почти выиграл. Ещё бы чуть-чуть, и… – Ни в бою, ни в дуэли не бывает чуть-чуть, – строго сказал Снейп. – Ты не почти выиграл, ты проиграл. Куда змею дели, негодники? – А куда бы мы её дели? – изумился крестник. – Она была длиной чуть не десять футов и ядовитая, что твоя мантикора: яд с клыков капал, бр-р-р! Боул с Флинтом её тут же режущими покрошили, – он внезапно хихикнул: – Или ты фамилиара хотел завести? Северус всё-таки прижал руку к сердцу. Ему и в голову не могло прийти, что одиннадцатилетний мальчишка сумеет воспользоваться подсмотренным заклинанием и выдернет не ужика с соседнего болотца, а здоровенную ядовитую гадину. Ближайшим местом, где такие экземпляры водились, был террариум аптекарской гильдии в Хогсмиде. – Эванеско випера! – прорычал Снейп, доставая палочку и медленно делая нужный пасс. – Повторяй, паршивец, пока не запомнишь! – Что там повторять? Эванеско випера, – буркнул Драко и стремительно выписал нужное движение палочкой. – Так просто? Вот же… Ой! За что? Обычный подзатыльник мигом превратил бравого дуэлянта в обиженного мальчишку, из чего Снейп сделал вывод, что Люциус бессовестно пренебрегал традиционными методами воспитания. – За дело, – прошипел Северус, запоздало пугаясь до полусмерти. Змеиный яд способен убить за считанные минуты. Такая крупная тварь наверняка родом из жарких стран, а стандартные противоядия перед подобной экзотикой обычно бессильны. – Ты же мог погибнуть, бретёр сопливый! – И что за печаль? – Драко потёр затылок, а глаза у него сделались подозрительно влажными. – С отцом ты разругался, и я тебе больше не нужен. Даже смотришь мимо. Снейп растерялся. Он не очень представлял, что на это ответить, и потому только внимательно посмотрел на крестника. Драко под его взглядом немедленно выпрямился и натянул маску pater`а. – Пустое, – спокойно сказал он и стал безумно похож на Люциуса. – Я всё прекрасно понимаю. Сейчас я ничего не могу сделать, но как только мне исполнится тринадцать, я освобожу тебя от бремени наставничества, клянусь. Потерпи ещё немного, пожалуйста, до малого совершеннолетия мне такой ритуал не вытянуть. Снейп как будто под дых получил. Он несколько раз молча хватанул ртом воздух, но всё-таки сумел просипеть: – Ты… Ты полагаешь, будто я… Драко, я плохой наставник, но ты… Ты мне очень нужен, поверь! – Правда? – мигом просиял крестник и кинулся в объятия Северуса. – Ты мне тоже очень нужен, крёстный! – он уткнулся головой Снейпу в плечо и сбивчиво пробормотал: – Я думал, это ты из-за отца перестал со мной разговаривать, даже обижался, дурак, и сам к тебе не подходил. Ты ведь не сердишься, нет? Снейп подавленно молчал, растерянно гладил острые мальчишечьи лопатки и чувствовал себя распоследней сволочью. Поэтому он так и не посмел рассказать Драко о прошении в Гильдию – не тот момент, не те слова. Вместо этого Северус принялся расспрашивать доверчиво прильнувшего к нему крестника и о школьном житье. Драко охотно трещал о том и о сём, как обычно перескакивая с пятого на десятое, но старательно обходил тему своей симпатии к Поттеру. Снейп терпеливо всё выслушал и дал несколько советов, дельных, как он надеялся. – Послушай, Драко, – сказал он наконец, – твоё увлечение Поттером уже не секрет ни для кого на Слизерине. Это нехорошо, понимаешь? Поттер сейчас опаснее этой несчастной гадюки и, боюсь, кончит так же. Не нужно, чтобы ты был рядом в этот момент. Младший Малфой прищурился и упрямо выпятил подбородок: – Я не трус! И я не собираюсь прятаться от Гарри, он только-только начинает мне верить. – Драко, он тёмный маг! Как только это выяснится, от него мгновенно отрекутся все его поклонники! – И чудесно. Меньше… – Драко прикусил язык и нехотя буркнул: – Тьма Поттера тоже не секрет ни для кого на Слизерине. Ковен заступится, им бесхозный менталист знаешь как нужен? Только Малфоям он тоже нужен, вот! – Люциус знает? Драко пожал плечами и нарочито беспечно усмехнулся: – Я пока ещё никого и ни на что не уговорил. Не хочу выглядеть хвастуном. Сделаю – расскажу. – Понятно, – вздохнул Снейп. – Взял меня в сообщники, да? Кошмар, лучший из Малфоев – это Блэк. – Ты его не знаешь, – непонятно сказал Драко. – Я его еле держу. Не приведи Мерлин, вырвется – конец всему. – Ты о ком? – встревожился Северус. Крестник только рукой махнул, и Снейп счёл за благо не развивать тему. Они поговорили ещё немного, но Поттера больше не упоминали. Оставшуюся ночь Снейп провёл без сна. Он раз за разом прогонял в голове разговор с Драко и никак не мог понять, как такой славный ребёнок мог вырасти у Люциуса и Нарциссы. Наверное, дело в том, что они уделяли своему сыну мало внимания, и тот вырос в одиночестве, буквально пропадая в фамильной библиотеке. Правда, книжное дитя необыкновенно ловко для своих лет манипулировало окружающими и виртуозно лгало. Но здесь уже ничего не сделать – наследственность. О том, как ныне покойный Абраксас заставлял плясать под свою дудку Министерство и Визенгамот, слагали легенды. Даже Дамблдор, интриган не из последних, частенько уступал лорду Малфою – и в важном, и в мелочах. Люциус, кстати, семейного таланта не унаследовал. Он был довольно прямолинеен и никогда не скрывал, что действует лишь в интересах собственного благополучия. В сочетании с брезгливой надменностью, эта прямота отвращала от него людей. Люциусу, мягко говоря, мало кто симпатизировал – злоязыкий, высокомерный и недалёкий тип, даже красота его казалась ядовитой. В ставке Лорда молодого Малфоя принялись было задирать, но эти попытки быстро прекратились – Люциус оказался чрезвычайно мстительным и не гнушался откровенных подлостей. Именно поэтому его связи со Снейпом никто не удивлялся, наоборот, считали, что два самых гнусных мага Британии наконец нашли друг друга. Удивительное дело, в постели Люциус преображался в нежного и чуткого любовника, секс с ним был необычайно хорош. Но одного секса Северусу было мало, а в свои мысли Люциус не допускал никого. Это если они были, эти мысли. За почти дюжину лет Снейп так и не смог выявить ни одной явной слабости своего любовника. Тот не увлекался ни одной из отраслей науки или искусства, ничего не коллекционировал и почти не путешествовал. Он вообще не имел ни одного явного предпочтения в чём-либо – в еде, в винах, в книгах, в моде, в любых других маленьких страстишках, свойственных каждому нормальному человеку. Будь Люциус чуть приятней в общении, это казалось бы аскетизмом, но в исполнении Павлина Малфоя такая неприхотливость выглядела – и была! – пресыщенностью. Единственным, что на короткое время заинтересовало Люциуса, были необыкновенные магические способности некоторых полукровок, причём Люц интересовался не столько самими магами, сколько обстоятельствами их рождения. К злобному изумлению Снейпа, Люциус был осведомлён об истории романа Эйлин Принц и Тобиаса Снейпа в таких подробностях, о каких не имел понятия даже сам Северус. Именно тогда они впервые крупно поскандалили. После рождения сына интерес Малфоя к «межвидовым сношениям» угас, но скандалы продолжались с завидной регулярностью – Снейпа начала тяготить затянувшаяся интрижка. В общем, Снейп неожиданно для самого себя всю ночь вспоминал бывшего любовника и никак не мог решить, к добру или к худу произошёл их разрыв. Естественно, эту часть раздумий он утаил от мадам Помфри, сказав лишь, что из-за треволнений предыдущего дня не выспался, а потому не придал значения недомоганию Поттера и не озаботился отправкой мальчика в Больничное крыло. – Клянусь, я понятия не имею, почему вполне рядовое зелье так подействовало на мальчишку, – Снейп с досадой хлопнул ладонью по подлокотнику. – Вы знаете, что в составе Бодроперцового нет ничего, вызывающего подобную реакцию. Я решил даже, что Поттера отравили накануне. Поэтому совершенно незачем было… – Снейп осёкся, опустил голову и глухо продолжил: – Может быть, я и дрянной зельевар, но настолько простой состав и магл правильно сварит. – Ох, Северус! – теперь мадам Помфри прятала взгляд и нервно комкала белоснежную ткань фартука. – Прости меня, пожалуйста. Я страшно виновата и жалею о каждом слове, я не имела права говорить эти гадости. Гарри был совершенно истощён, я опасалась за его жизнь и, боюсь, находилась слегка не в себе. Хотя, конечно, это не может служить мне оправданием… Прости меня, прости. – Не стоит, мадам Помфри, – тусклым, каким-то ломким голосом произнёс Снейп. – Я, видите ли, некоторое время назад подавал прошение в Гильдию зельеваров, им нужен был заведующий в одну из лабораторий. Сегодня после обеда пришёл ответ. – Ты покидаешь нас, Северус? – растерянно спросила Поппи. – Это так внезапно. А как же дети твоего Дома? Не думаю, что Гораций согласится доработать хотя бы до конца года, он так рвался на пенсию… – Нет, мадам Помфри, – горько усмехнулся Снейп. – Я остаюсь. Мне отказано в должности. По причине несоответствия требованиям о необходимой квалификации. Так что вы сказали правду – зельевар из меня никудышный. Он устало прикрыл глаза и, пока Поппи ошарашенно смотрела на него, отхлебнул давно остывший чай. Какие-то смутные, неоформленные мысли в голове лениво перетекали с места на место, и отчаянно хотелось заснуть и не просыпаться больше никогда. Удар был страшен. Его талант по сию пору никогда и никем не ставился под сомнение. Звание Мастера зелий досталось Снейпу трудно, но не из-за отсутствия способностей, а из-за бедности и полукровного происхождения. Нужно было вдвое превосходить своих чистокровных конкурентов, с их фамильными рецептами, библиотеками и лабораториями. Лорд Волдеморт, предоставивший отлично оснащённую лабораторию и давший карт-бланш на исследования, был спасением для юного и амбициозного полукровки. Формально Снейп находился под началом Руквуда, на деле же вёл собственную линию исследований. Хотя именно Руквуд объяснил ему, что не вспышки озарения делают учёного учёным, а ежедневный методичный труд. «Пойми, дурашка, – снисходительно рокотал рябой невыразимец. – Гениев мало, а результат нужен всегда. Тебе за всю жизнь может присниться один-два рецепта, а выдавать их нужно намного, намного больше. Опыты и описания, опыты и описания, серии опытов и тома описаний – и тщательное осмысление всего этого добра по отдельности и в совокупности. И не смей киснуть в рамках своей специализации, интересуйся смежниками. Только так, понял?» Снейп понял, и уже через пару лет о нём заговорили, как о перспективнейшем учёном и признанном мастере. Он работал сутками, ему отчаянно хотелось доказать, что не только потомственные гильдейцы могут заниматься тонким искусством зельеварения, что этот путь открыт для каждого – для каждого умного и трудолюбивого мага. Ещё лет семь назад, уже будучи деканом Слизерина, Северус продолжал активно публиковаться, смело вступал в журнальные дискуссии и живо интересовался новейшими разработками. На практику времени уже не хватало. Затем старые наработки закончились, а к новым он так и не приступил – преподавание, деканство, варка зелий для Больничного крыла и Альбусовы поручения съедали всё имеющееся время. Отказ в прошении был подписан главой Гильдии зельеваров Артуром Мейкхеем, и старый упырь, не деликатничая, прямо указал на профессиональную деградацию Снейпа: «Нам не нужен школьный учитель». Умом Северус понимал, что формально Мейкхей прав, и обижаться не стоит. Но можно же было хотя бы допустить его к конкурсу! – Ты не расстраивайся, Северус, – мадам Помфри аккуратно тронула его за руку. – Может, оно и к лучшему. Иппи уверяет, что в Гильдии сейчас дела идут не ахти. Снейп благодарно кивнул, усилием воли взял себя в руки и вернулся к разговору: – Вы говорили о том, что Драко не сказал мне всей правды. – Не сказал, бессовестный. Это младший Нотт покаялся Сметвику, когда очнулся, – мадам Помфри отобрала у Снейпа чашку с остывшим чаем, налила свежий и чуть не силой впихнула ему в руку большой кусок бисквита. – Малфой дрался на дуэли с Монтегю из-за Поттера. А вот змею отвлёк Гарри, заговорив с ней на парселтанге. Северус порадовался, что не успел откусить ни кусочка – наверняка, подавился бы: – На парселтанге?! Но как?! – А я знаю? Я его никогда не слышала, этот парселтанг. Плохо то, что Нотт тут же обозвал Гарри милордом и погнал того в спальню под охраной своих башибузуков.* И теперь четверть Британии подозревает нашего мальчика в родстве с Тем Самым. Снейп задумчиво посмотрел на бисквит и решил, что крестника надо бы выпороть. Без всякого снисхождения, как каторжника – кнутом и с оттяжкой. Просто змееуст – очень плохо. Милорд-змееуст – хуже некуда. Милорд-змееуст под охраной Ковена и с Малфоем на побегушках – это… Мальчишка не доживёт даже до малого совершеннолетия. Старшему Нотту писать нет смысла, он уже всё знает. Осталось найти способ известить Дамблдора – о парселтанге, само собой. «Милорда» Альбус может не пережить. Сердце у директора никогда не шалило, но всё бывает в первый раз. А так, подумаешь, слегка неправильный Поттер. – Погоди-ка, – вслух сам себе возразил Снейп. – Ментальный блок, парселтанг, милорд, похож на Блэка. Это не Поттер, но как убедить остальных в обратном? Никто не поверит. Мальчик обречён. – С «милордом» – это Нотт расстарался, – вздохнула мадам Помфри. – Ему надо признаться, что он пошутил. – Отлично, но Кровавый барон шутить не умеет, а именно он первым назвал Гарри милордом, – Снейп понурился. – Откуда он вообще взялся, этот Гарри? И почему вы так защищаете его? – Я пообещала, – сказала мадам Помфри. – Мне стало жаль одинокого и несчастного мальчика, и я обещала ему помощь и поддержку. А Сметвик взял с меня Непреложный обет. Я только вчера догадалась, почему. Снейп вопросительно вскинул бровь. – Да сколько можно этот кусок нянчить, – с досадой воскликнула Поппи. – Ничего не скажу, пока не съешь. Северус торопливо проглотил злополучный бисквит, запил его чаем и вопросительно уставился на мадам Помфри. Та повздыхала ещё немного, разгладила фартук, потом нервно скомкала его и еле слышно спросила: – Ты заметил, что Пьюси стало лучше? – Н-нет, – ответил Снейп, слегка сбитый с толку внезапной переменой темы. – Ходит, молчит, улыбается. Всё как обычно, – он на секунду задумался и продолжил: – Хотя, вру. Скандалов, истерик и стихийных проклятий в последний месяц не было. Неужели выкарабкается? – Обязательно, – сказала мадам Помфри уверенно. – И мы с Гиппократом очень рады за парня. Но! – она подняла палец, многозначительно посмотрела на Снейпа и заговорщицки прошептала: – Это Гарри его подлечил и по неопытности потратился почти в ноль. Силищи у пацана немерено, и вся она темнее тёмного. Тёмный целитель, каково? Мы с Иппи прикинули, Гарри ничуть не слабее Нотта. Теперь представляешь, какой из него получится убийца, если попадёт не к тем людям? Поэтому от Ковена его следует держать подальше. – И от Дамблдора, – буркнул Снейп. – Видите ли, мадам Помфри, наш дорогой директор уверен, что Неназываемый вернётся. – Ты шутишь! – Увы, – Снейп подумал и взял ещё один кусок бисквита. – Дело в том, что моя жизнь не просто так пошла наперекосяк. Имеется некое Пророчество… Не смейтесь, это правда. Северус вздохнул и принялся рассказывать историю своей несчастной любви. Говорил он долго, опуская личные переживания, но подробно останавливаясь на обстоятельствах, которых по молодости и неопытности не заметил. Мадам Помфри хмурилась всё больше, пока наконец не выдержала и не рявкнула: – О, Мерлин! Пророчество! Я завтра Трелони в тыквенный сок виски подолью – авось ещё что изречёт забавное! Как вы могли в это поверить, Север? – Самому старшему из нас ещё и тридцати не было, – с досадой сказал Снейп. – Война, любовь, вражда, дружба. Конечно, поверили. Это потом я уже размышлять принялся, когда было поздно. Толку теперь с моих размышлений. Мальчишку бы вытащить – совесть хоть чуть-чуть успокоить. Только как? – Давай думать. Благо, теперь ты умеешь это делать, – Северус фыркнул, а мадам Помфри рассмеялась. – Не всё потеряно, Север, и ты по-прежнему молод. Всё у нас получится, верь мне. Для начала поговори с Гарри, скажи, что ты тоже участвуешь в целительском заговоре. – Какое счастье, что у него врождённый блок! А у вас, мадам Помфри, есть амулет? – Клятва Гиппократа, мой милый. Никто ко мне в голову не сунется, побоится. А о лаборатории не переживай, придумаем что-нибудь, освободим тебя от каторги. – Кто ещё участвует в заговоре? – Иппи, Янус Тики, Оливия Малкин и, смешно сказать, маглы – опекуны Гарри. Петуния и Вернон Дурсли. – Негусто. Петунию я знаю, очень упрямая особа, зануда и ханжа. Меня она не жалует. Муж, я так понимаю, ей под стать. – Самое главное, что Дурсли любят мальчика и готовы на всё ради его безопасности. Остальное нас не касается. – А мальчик? На что готов он? – Вот завтра зайдёшь и спросишь. Они поговорили ещё немного, и Снейп отправился к себе в подземелья. Впервые с того проклятого Хэллоуина он не чувствовал себя одиноким. «Дожил, – язвил сам себе. – У тебя был богатый и влиятельный любовник, а ты рад союзу с портнихой и маглами. Какой же ты, Северус, в сущности, идиот». Полученной информации было много, и она требовала тщательного осмысления – права на ошибку у заговорщиков не было. Вопрос целесообразности бунта против директора Снейпа больше не мучил, для себя он всё уже решил. Одно дело использовать симпатичного и обаятельного мальчишку для популяризации своих идей в газетных статейках, другое – делать из него героя-психопата-мученика, с младенчества гоняя по разнообразным запретным коридорам. Снейп решил не тратить остаток ночи на сон. Он скинул мантию, глотнул бодрящего зелья и устроился за своим рабочим столом, небрежно отодвинув кипу бестолковых эссе. Первым делом, нужно будет поговорить с Драко. Абраксасов внучок заврался и заслуженно заработал ласковую нотацию от любящего крёстного. Затем следует обозначить свои намерения Поттеру. Здесь Снейп предвидел кучу сложностей, всё-таки они успели сильно попортить нервы друг другу. Однако если тёмный герой не дурак, то быстро поймёт выгоду от их странного союза. Этот Поттер-не-Поттер весьма любопытен и рационален, из него получится неплохой учёный-исследователь, правда, совершенно точно не в области зельеварения. «Или хладнокровный убийца, – подумал Снейп, содрогнувшись. – Характер уж очень подходящий». Действительно, мальчишка имел некоторое сходство с Лордом – умный, вежливый, самоуверенный и невероятно обаятельный. Надо думать, сейчас весь Слизерин кинулся расспрашивать старших родственников о Неназываемом. О, Мерлин. А вот что делать с Дамблдором? Снейп никак не мог понять мотивов директора. То, что Пророчество выдумано, Северус понял довольно давно – уж очень вовремя его произнесли, да ещё и в нужной компании. Между тем нормальные пророчества иногда отстояли от грядущего события чуть не на сотни лет и никогда не были настолько конкретными. Истинные пророчества невозможно было истолковать однозначно, они давали лишь примерный контур будущего. «Предостережение, а не приговор», – говорил Руквуд в ответ на осторожные попытки Снейпа разобраться в том, что именно он передал Лорду. «Магия не заменяет ум, и наоборот, – усмехался тот же Руквуд, наблюдая за отчаянными попытками Снейпа просчитать вероятные последствия своей опрометчивости. – Неглупый человек, анализируя свои поступки, может предсказать собственную жизнь ничуть не хуже любой пророчицы. Посмотри на своего хахаля: его род уже третье столетие избегает гибели от магического проклятия самым вульгарным магловским способом – Малфои шевелят мозгами и не полагаются на случай. Ценность же пророчеств в том, что они предсказывают появление некоего фактора, осмыслению не поддающегося. Рок, фатум, судьба – называй, как хочешь». Снейп подозревал, что Руквуд консультировал Лорда по поводу пророчества Трелони, и оттого знал так много. Однако Неназываемый Руквуду не поверил, и получилось, что получилось. Северус вздохнул. Теперь он, как неглупый человек, должен постараться предсказать свою дальнейшую жизнь. Получалось плохо – свои поступки Снейп анализировать не привык. Да и были ли они, эти поступки? Жизнь с самого рождения тащила его за шкирку, не обращая внимания на то, успевает ли её нелюбимый подопечный перебирать ногами или просто волочится следом. Снейп уронил голову на скрещённые руки и невесело рассмеялся. Как-то раз Драко, немного повёрнутый на историях о некросах, рассказал ему о некромантской башне, предположительно находящейся в чаще Запретного леса. Построил эту башню некий Эмметт Красноголовый лет триста назад и уединился там для проведения опытов весьма сомнительного толка. Крестник размахивал руками и расписывал, сколько сокровищ можно оттуда извлечь, а Северус размышлял, что его вполне устроила бы и пустая башня. Жить посреди Запретного леса, куда даже совы не долетают – это ли не счастье! Однако, судя по всему, весёлая и интересная жизнь в башне откладывалась на неопределённое время. Открытой борьбы с Верховным чародеем их разношёрстной компании не выдержать, поэтому придётся заняться саботажем – надо думать, этот вульгарный магловский способ выживания тоже будет работать в магическом мире. А там будет видно. Оставалась ещё одна проблема, о которой Северус не рассказал Помфри за недосугом. Магнус Нотт, заботливый родитель, сегодня утром переполошил весь Слизерин и не на шутку озадачил Дамблдора. В Хогвартс глава Ковена явился ещё до завтрака и первым делом направился в Больничное крыло, нахамив по дороге профессору Макгонагалл. Пробыл он там недолго, только взглянул на сына и коротко переговорил с мадам Помфри. Потом Нотт направился в подземелья, нахально игнорируя переданное через Филча приглашение зайти в директорский кабинет. В принципе, более необходимого Снейп не нервничал. О визите лорда Нотта он был осведомлён накануне, и своей вины в недомогании ноттовского отпрыска не видел. На первый взгляд, Нотт не слишком изменился со времен Лорда – тот же грубоватый солдафон с двусмысленными шуточками и заливистым ржанием по поводу и без повода. Другое дело, что Северус никогда в жизни ещё не был объектом этих шуточек. Неприятное чувство, хотя умом Снейп понимал, что Нотт держался фривольно, но в рамках пристойного, и разговаривал так, будто они давние приятели. Вот только приятелями Нотт и Снейп никогда не были. Северус запаниковал, увидев, какими понимающими взглядами обмениваются старшекурсники, и услышав словечко «бесхозный». Насчёт своих красоты и обаяния он не питал иллюзий ещё с пятого курса, но Нотт мог оказаться таким же извращенцем, как и Люциус. Кто знает, насколько сдвинуты границы должного и приемлемого в чистокровных мозгах? Может, за сотни лет селекции там и мозгов-то не осталось – чистая магия и базовые инстинкты. Даже Дамблдор был понятнее этих… гуманоидов. Взять хоть «настоящего Блэка» Нарциссу – Снейп отчаялся разгадать смысл её поступков ещё в те времена, когда она носила Драко. Эти милые чаепития в её будуаре втроём до сих пор снились ему в кошмарах. Поэтому Северус был до неприличия рад явлению Дамблдора с фениксом. Выглядело это глупо и пафосно, в другой раз Снейп не преминул бы пройтись по дешёвому тщеславию отдельных личностей. Поразмыслив немного, он понял, что Дамблдор явился к тому времени, когда стало окончательно понятно – Снейпа убивать не будут. На личное приглашение Нотт откликнулся и охотно посетил директорский кабинет, подхватив Снейпа под руку и заботливо отряхнув его от воображаемой сажи на выходе из камина. К тому моменту растерянность Северуса прошла, и он едва не задыхался от бешенства. Снейп рванулся из рук лорда и уселся в дальнее от стола кресло, гневно сверкая глазами. Через минуту на своём насесте материализовался феникс, и Снейп запоздало понял, что фамилиар Дамблдора – олицетворение огненной стихии – вполне мог защитить своего хозяина от огненного мага. Нотт, видимо, тоже это понимал, потому что был само обаяние и кротость. Он похвалил погоду, красоту замка в рассветный час, украшения на мантии Дамблдора, «нашего милого декана» (отчего Снейпа передёрнуло), посетовал на неосторожность сына и выразил надежду на взаимное понимание в непростых ситуациях, коих желал бы видеть поменьше. Расслабившийся Дамблдор одобрительно кивал, а в ответ разразился витиеватой речью о терпимости, новых временах и мудрой предусмотрительности тех, кто сумел вовремя уловить связь между первым и вторым. Бестолковая беседа продолжалась с полчаса, пока Нотт, приложив руку к сердцу, не испросил разрешения откланяться, предварительно посетив кабинет «дорогого Северуса». К тому моменту Снейп уже был готов украсть феникса у Дамблдора и провести пару негуманных опытов с участием огненной птички и «дорогого Магнуса». Едва Снейп вышел из камина в своём кабинете, он гневно обернулся к Нотту, желая раз и навсегда прояснить ситуацию… и ощутил, как кончик чужой палочки больно упирается ему в кадык. – Какой темперамент, – холодно сказал Нотт, и Снейп по-настоящему испугался. Дурковатый вояка куда-то исчез, а на него бесстрастно смотрело существо, способное за доли секунды убить пару десятков человек. – Бедный Люци, я его понимаю. Сядь. Снейп почти упал в своё кресло. – Слушай внимательно. Я вынужден доверить тебе своих детей. Они у меня самостоятельные – у тебя немного хлопот. Но ты лажаешь раз за разом даже в таком простом деле. Тролль и дуэль, недоумок. Я дважды оставил тебя в живых, хотя ты и одного раза не заслужил. Каждый вечер – короткая записка совой. Что случилось за день, и насколько ты мог повлиять на события. – И как бы я мог повлиять на события с троллем и дуэлью? – язвительно спросил Снейп, собрав всю свою храбрость. – Тролль был, а твои дети, Нотт, рвались его воевать – вразуми идиотов. Раз. Твой сын полез секундантом в драку с нейтралами, а я, мудак, даже не присутствовал в зале. Два. Это трудно? Северус мотнул головой: «А я, мудак, даже не знал, что именно мой крестник затеял эту дуэль. Зациклился на Поттере». – Я рад. Мы договорились? Или оставить Люци безутешным? – Договорились, – тихо сказал Снейп. У него было ощущение, что его вновь подвесили за ногу на глазах у половины Хогвартса. – Но ваши дети могут меня не послушать. – Не твоя забота. Главное, успевай предупредить, – Нотт фыркнул и пожал плечами. – Уважали бы – послушались, я своих парней знаю. И ещё. В прошлом году, я помню, таких проблем не было. Если тебе Малфой мозги засрал, так помирись. Или забудь. Не мальчик уже, возьми себя в руки. Камин открыт? Бывай, профессор. Нотт-мэнор! Снейп торопливо сорвал крышку с бутыли огневиски и глотнул прямо из горла. Не надеясь на кретинов-домовиков, с недавних пор он стал запасаться выпивкой, патрулируя Хогсмид по субботам. «Нотт, скотина, прав в одном, – думал он зло. – Пора брать себя в руки. И разделаться со всем этим до Рождества». Северус повертел бутылку в руках и решительно поставил её в шкаф. Пусть подавятся все, от Малфоя и Нотта до Дамблдора и Мерлина – он найдёт в себе силы и изменит свою жизнь. Он умный человек и талантливый зельевар, у него всё получится. «Начнём прямо сейчас», – преисполненный решимости Северус пружинисто поднялся на ноги и отправился в гостиную факультета – поправлять заброшенные дела. А ещё через два часа прилетела сова с ответом из Гильдии. ___________________________ * Башибузу́ки (тур. başıbozuk) – название нерегулярных военных отрядов в Османской империи. Слово «башибозук» в дословном переводе с турецкого означает «с неисправной головой», а в более вольном – «больной на голову», «безбашенный».