В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

– Дела, – только и сказал Сметвик, закончив выписывать сложные вензеля палочкой. Гарри, над головой которого происходило это действо, опасливо сжался и, памятуя совет Снейпа, жалобно заморгал. – Что с мальчиком, мистер Сметвик? – участливо, но слегка настороженно осведомился Дамблдор. – Давай-ка, пацан, ты вздремнёшь, – целитель погладил Гарри по голове. – Постарайся сам, не хочу тебя усыплять. – Хорошо, мистер Сметвик, – покорно кивнул слегка напуганный Гарри. Чувствовал себя он неплохо, но визит директора и упорное молчание чересчур серьёзного Сметвика заставляли его нервничать. – Поппи, можно мы займём твой кабинет? – Конечно, Иппи. – Мистер Сметвик, может быть, мы разместимся в моём кабинете? – поинтересовался Дамблдор. – Я мыслю, это будет удобней. – Я с вами, – моментально отозвалась Помфри и за спиной Дамблдора скорчила свирепую рожу Сметвику. Гарри едва не захихикал вслух, до того это забавно смотрелось. Сметвик тоже прикрыл рот ладонью и сделал вид, что откашливается. – Но мальчик останется без присмотра! – Тогда пожалуйте в мой кабинет. – Хорошо, мадам Помфри! – кротко вздохнул Дамблдор. – Мальчик мой, тебе не будет страшно? Гарри замотал головой. Вот скучно будет, это да. Оба целителя и директор вышли из палаты, а Поттер улёгся, прикрыл глаза и честно постарался уснуть. Как назло, сон не шёл. Гарри с досадой ткнул кулаком в матрац – а ведь утром еле заставил себя проснуться. Он немного поворочался, потом взял с соседней койки ещё одну подушку, повозился, устраивая себе подобие гнезда, и принялся размышлять. Когда загорелся этот проклятый камень, Гарри буквально впал в ступор. Он, не отрываясь, смотрел на безумно красивое белое пламя и не мог даже с места сдвинуться. Что-то кричала Маккошка, а за спиной он слышал взволнованную скороговорку Гермионы, восторженные вопли Уизли и отрывистые команды Нотта. Огонь был очень горячим, Гарри чувствовал, как жар опаляет его чёлку, но не мог сделать ни шагу, его как будто приклеило к месту. Маккошка что-то крикнула и подняла палочку. Какой-то ненужной сейчас частью мозга Поттер помнил про «Вали из-под прицела!», вот только валить не было никаких сил – огонь подавлял и завораживал. Едва струя воды из палочки Макгонагалл коснулась пламени, взвились огромные клубы пара. Гарри непременно обварился бы до мяса, если бы кто-то не схватил его за шиворот и с силой не дёрнул назад. От рывка он стал заваливаться на спину, но даже тогда не смог отвести взгляда от полыхающего камня. Упасть ему не позволили – этот кто-то обхватил Гарри поперёк груди и ещё раз дёрнул, на сей раз вбок, отволакивая в проход между партами. Неизвестный спаситель крепко обнял Гарри со спины, и спокойно произнёс хрипловатым голосом Нотта: – Не смотри. Не смотри туда. Поттер попытался закрыть глаза и не смог – пламя добралось до парты и сменило цвет на нормальный, но всё равно было невыносимо прекрасным. – Спокойно, – тихо шепнул Тео, щекоча губами ухо Гарри, – всё хорошо. Отпусти его, не держи. Гарри хотел сказать, что не он держит огонь, а наоборот огонь держит его и это… Это невероятно! Восхитительно! Сухая, твёрдая от застарелых мозолей ладошка Нотта прикрыла Гарри глаза, и тот судорожно втянул в себя воздух. Похоже, всё это время Поттер не дышал. – Умничка, какой ты умничка, – ласково прошептал Теодор и – господи, спаси! – поцеловал его в щёку. Вот тут-то Гарри пришёл в себя окончательно и затрепыхался, избегая объятий чокнутого Нотта. Тео коротко заржал и гаркнул так, что у Поттера зазвенело в ушах: – Заткнулись, на хуй, все! В классе воцарилось ошеломлённое молчание, и только Малфой негромко матерился, выдираясь из рук Крэбба и Гойла. Парни взглянули на Поттера и немедленно отпустили Малфоя. Тот пошатнулся, оправил мантию и завершил спич: – Блядь! – Мистер Поттер! – взвизгнула Маккошка, нервно поправила сбившуюся набок шляпу, запнулась, прикрыла глаза, коротко выдохнула и сказала: – Минус пятьдесят баллов Слизерину за сорванный урок и нецензурную брань! Господа Поттер, Нотт и Малфой – по неделе двухчасовых отработок у мистера Филча. Гарри едва удержал подступающие слёзы и опять попытался сбросить руки Нотта. – Погоди, Поттер, – остановил его Нотт, – не суетись. Просто сядь и подыши, как ты умеешь, хорошо? Гарри, поколебавшись, кивнул. В конце концов, Нотт уберёг его от тяжкого увечья, незачем на него сердиться. Честно сказать, с поцелуем Тео тоже угадал – это привело Гарри в чувство вернее, чем три оплеухи. – Давай-ка, садись, – Нотт подвинул стул. – Сидишь? Не тошнит? Шоколадка есть? Держи. И с собой носи шоколад постоянно, чудо ты природы. Так, Малфой, выворачивай карманы, корми... гм… героя. – Мордред, она растаяла, – смущённо буркнул Малфой, подходя. Крэбб почему-то рассмеялся, а Гойл закатил глаза и протянул Поттеру ещё одну плитку. Гарри едва успел поблагодарить и содрать обёртку, прежде чем в три укуса слопал немаленькую шоколадку – есть хотелось до пятен перед глазами. – Тихонько, мальчики, – к ним пробилась Милли Булстроуд. – Не наседайте на него. Гарри, ни о чём не волнуйся. Драко, угомонись уже, всё обошлось. – Господа студенты, я вам не мешаю? – металлическим голосом спросила Макгонагалл, и Гарри опять занервничал, предчувствуя очередные неприятности. Следовало бы заблокировать браслет, но на это совсем не было сил. – Мешаете, – преувеличенно любезным тоном ответил Малфой. – Но мы потерпим, деваться-то некуда. Класс ахнул, Маккошка пошла красными пятнами: – Да… Да как вы смеете! Минус пятьдесят баллов, мистер Малфой! И не воображайте, что это сойдёт вам с рук! Малфой надменно усмехнулся и скрестил руки на груди: – Больше, чем уверен, что так и будет. Мой отец… – Вот как! – перебила его Макгонагалл. – Ну что же, посмотрим! Она резко развернулась на каблуках и, печатая шаг, вышла из аудитории. Гарри попытался вскочить со стула. Профессор Макгонагалл явно пошла за директором, а виновником переполоха, как ни крути, был он, Поттер. Что-то сейчас будет! А всё Малфой со своим длинным языком, хорёк несчастный. – Куда собрался? – Милли легонько придержала его за плечи и, глядя прямо в глаза, улыбнулась: – Успокойся. Даже если она перекинется в кошку, до кабинета Дамблдора добрые четверть часа пути. И обратно, а господин директор изволят шествовать степенно. Ты как раз успеешь прийти в себя. Ну же смотри – тихо, хорошо, никто не орёт… Всё хорошо, хорошо, тихо, спокойно… Гарри кивал в такт её словам, заворожённый приятным грудным голосом, каким замечательно петь колыбельные, закрыл глаза и размеренно дышал, успокаиваясь. Насчёт «никто не орёт» Миллисента явно погорячилась. Потерявшая было дар речи от неслыханного святотатства Гермиона, отмерла и ринулась в бой: – Малфой! Как ты мог! Правильно Невилл говорил… Она внезапно замолчала, и Гарри догадывался, в чём дело. Такую ерунду, как Силенцио, Малфой накладывал невербально. – Лонгботтом, – раздался вкрадчивый голос Хорька. – Ты сплетничаешь обо мне с грязнокровками? Ай, как некрасиво, мистер наследник старого чистокровного рода. – Оставь его, Малфой! – рявкнул Уизли. – Ребята, он нашего декана… – Я про «заткнуться» не пошутил, между прочим, – лениво произнёс Нотт. – Хорь, отойди оттуда. Да поживей, а то и тебе жопу подпалю. Гарри, не открывая глаз, нервно хихикнул – ему опять почудился треск пламени. Надо же, всё ещё не отпускает. Он зажмурился покрепче и постарался отогнать мысль об огне. Меж тем первокурсники, судя по шорохам и скрипам, осторожно расселись по своим местам. – Отлично, – усмехнулся Нотт. – Повторяем задание, дети. И чтобы ни звука. Гарри, дыши. И Гарри послушно задышал на счёт. Минут через двадцать в класс вошёл Филч и своим скрипучим голосом объявил, что остаток сдвоенного урока по трансфигурации заменён уроком по ЗОТИ, и господам студентам следует немедленно переместиться в нужную аудиторию. Господа студенты опасливо, бочком обходя поигрывающего палочкой Нотта, потянулись к выходу. Грейнджер, всё ещё немая, бросала на Малфоя гневно-укоризненные взгляды, но тот их не замечал. Хорёк свирепым шёпотом что-то выговаривал Крэббу и Гойлу, а те только кривились и огрызались в ответ. Гарри поднялся и попытался поблагодарить Нотта и Милли. Те только отмахнулись: «Потом поговорим!» Поттер вздохнул и, смутившись, обратился к Малфою: – Драко, я… – Всё в порядке, Гарри, – Драко был непривычно сосредоточен. – Ты хорошо себя чувствуешь? Поттер неуверенно кивнул. Он опять не понимал, что происходит, и хотел вечером посекретничать с Робертой Уилкис. – Тогда пойдём, – Малфой забрал у Гарри сумку с учебниками. – Пока Квиррелл будет блеять и заикаться, может быть, ты вздремнуть сумеешь. Гарри поморщился. Квиррелл вызывал в нём какую-то необъяснимую гадливость. Рядом с учителем-заикой было крайне неприятно находиться – дурной запах и дёрганные, рваные движения делали его похожим на зомби, фильмы о которых так любил смотреть Дадли. Поттер добросовестно пытался устыдиться и тысячу раз выговаривал сам себе, что негоже будущему целителю испытывать брезгливость при виде явно нездорового человека. Однако, к великому огорчению Гарри, Квиррелл никак не хотел восприниматься «пациентом», а дремать на уроке в его присутствии почему-то казалось неправильным и даже опасным. До кабинета ЗОТИ Гарри не дошёл. На полдороге его перехватил хмурый Ургхарт и потащил в подземелья – на беседу к декану. И вот теперь Поттер лежал, как дурак, на больничной койке и ничегошеньки не понимал. «Что же такое я сотворил на Трансфигурации? – задумался Гарри. – Дома я сжигал вещи довольно часто, пока не повзрослел. В детство впал, что ли? Замечательно». Поттер вздохнул и полез за пазуху, чтобы достать кошелёк Карлуса Поттера. Где-то в бумагах были папины записи о стихийных выбросах. Через минуту Гарри внимательно изучал довольно внушительный список «странностей», сведённый в таблицу и снабжённый пояснениями старших Дурслей. Итак, первый выброс случился у Гарри в два года и восемь месяцев, причём поджёг он – фанфары! – тарелку с овсянкой. Сам он этого случая совершенно не помнил, но маминым почерком в графе «Причины» было записано: «Сердился и капризничал». Папа вылил на сердитого и капризного Гарри воду, и огонь потух сам собой. Тарелка… Фарфоровая тарелка оплавилась, вот дела. Неужели магическое пламя настолько отличается от обычного? Гарри сдул чёлку с носа. С одной стороны, если за Барьером не взрывается порох, то и огонь вполне может обрести какие-то чудесные свойства. С другой стороны, тогда Гарри жил в магловском мире. Итак, это будет первым, что он спросит у Роберты. Затем, лет до шести, Гарри «магичил» с завидной регулярностью, и поджогов было больше всего – примерно половина от всех случаев. Сценарии выбросов не баловали разнообразием – «плакал, сердился», «сердился», «обиделся и заплакал», «температурил, капризничал», «поцарапала кошка». На графу с кошкой Поттер смотрел особенно долго. Ничего не вспоминалось, и он надеялся только, что несчастное животное не пострадало. Тогда маме удалось отвлечь Гарри конфетами. А вот следующий случай Гарри уже помнил. Он обиделся на Дадли, потому что тот смотрел комиксы и не хотел идти гулять. Тонкая пёстрая книжица вспыхнула прямо в руках у Даддерса и сгорела ещё до того, как успела коснуться ковра. Гарри смущённо припомнил, что брат ещё неделю ходил с волдырями на пальцах. Вечером был неприятный разговор с родителями, Гарри плакал, обещал никогда так больше не делать и всё-таки сумел сдержать слово. Вплоть до сегодняшнего дня. «Сегодня я злился на Макгонагалл, – принялся вспоминать Поттер. – Тоже мне событие. Я на них со Снейпом злюсь постоянно, со второго сентября и до сих пор. И ничего – поревел и пошёл в библиотеку. Нет, тут явно что-то другое». Гарри ещё некоторое время поразмышлял, не было ли это шуточкой того же Нотта. «Ага, – сердито одёрнул он сам себя, – чтобы сорвать у тебя поцелуй. Не будь придурком, Поттер!» Он потёр щёку и покраснел. Чёртовы – ой, нет! – драккловы маги! До Гарри потихоньку стало доходить, что удар по тестикулам следует отработать до автоматизма. Если чистокровные мальчиков и девочек не различают, то жизнь в магическом мире осложнится ещё и с этой… гм… стороны. И совета у родителей не спросишь, их же удар хватит. «Второй вопрос для Роберты – с какой стати вокруг меня принялись прыгать Нотт, Малфой и Булстроуд? Спасибо им, конечно, но до сих пор из слизней мне в приятели набивался один лишь Малфой. И то как-то очень ненавязчиво. Может быть, она что-то знает? – Гарри подумал ещё немного. – Кажется, я знаю, что она скажет. Что Тео Нотт – рыцарь и завидный жених, а Малфой – скользкий гад из проклятого рода. Хотя, если судить по их манерам, дело обстоит как раз наоборот». Гарри спрятал список в кошель, мысленно велел тому исчезнуть и ещё немного поразмышлял о своих сомнительных магических способностях. Потом порылся в сумке, нашёл чистый пергамент, аккуратно пристроил чернильницу на тумбочке и принялся составлять список всех несообразностей сегодняшнего дня – от горящего камня до целующегося Нотта. «Ничего, – думал он, – я обязательно пойму, как работает мой дар, каким бы он ни был. И пусть хоть камни с неба, а я непременно стану целителем!»

***

Сегодняшний вызов в Хогвартс пришёлся как нельзя кстати. Сметвик с огромной радостью смылся с очередного балагана, который его друг и начальник Фредерик Шафик гордо именовал «планёркой». Эти самые «планёрки» Фред повадился устраивать всякий раз, когда его переполняло недовольство, а пристойных поводов сорваться на подчинённых не имелось. Неважно, собачился ли Шафик накануне с министром, огрызался на Скримджера или скандалил с гильдией зельеваров, наутро в суть начальственных переживаний вникала вся больница. Сметвик эти представления недолюбливал, не в последнюю очередь потому, что друг Фредди исхитрялся «запланировать» вещи, какие в принципе невозможно планировать. Сегодня, например, он почему-то озаботился кадровыми вопросами. – Нам нужно привлекать больше уникальных специалистов, таких, как мистер Сметвик. Квота на маглорождённых целителей, конечно, нужна, – Шафик поморщился, – но тогда нам следует усилить состав специализированных отделений. – Ты предлагаешь, – немедленно взбеленился Сметвик, – найти десяток тёмных магов, согласных вкалывать за кнаты из фонтанчика? Ну-ну. А ничего, что после первой же министерской проверки они лишатся палочек, а самые уникальные загремят в Азкабан? Буду рад, если вместе с тобой, авантюрист несчастный. Министерскую политику собравшиеся предпочли не обсуждать и благоразумно промолчали. А вот «кнаты из фонтанчика» мгновенно повернули дискуссию в крайне непродуктивное русло – целители заволновались и наперебой принялись объяснять Шафику, что светлые маги тоже не дураки и желают адекватного вознаграждения за свой нелёгкий, а временами даже героический, труд. Сметвик в нетерпении ёрзал на стуле. Он мечтал дожить до конца «планёрки», сделать обход отделения, съездить по морде штатному зельевару, сдать дежурство заместителю и сманить Януса в какой-нибудь кабак из приличных. А в кабаке он собирался случайно встретить одного знакомого аврора – Оскар Эйнар достал Сметвика до печёнок своими страданиями по симпатичному мозгоправу. – Ты же викинг, Мордред тебя забери, – бесился Сметвик. – Где сгрёб, там и… Ах, боишься дотронуться? Ну и пырься издалека, осёл ты скандинавский! Скандинавский осёл грустно моргал ярко-голубыми глазами в белёсых ресницах и душераздирающе вздыхал. В один прекрасный день Сметвик рассудил, что дешевле будет свести влюблённого викинга и жестокосердного Тики, полюбоваться на то, как Эйнар получит от ворот поворот, и похоронить эту сопливую драму раз и навсегда. Поэтому когда дежурная из холла прислала Патронус с известием, что мистера Сметвика по камину домогается мистер Снейп, Сметвик вскочил, скроил озабоченную рожу и поведал заинтригованной «планёрке», что убывает немедленно и «нет, Фредди, мантию я не надену». В зелёном пламени камина действительно маячила кислая носатая рожа, которая при виде Сметвика по-старушечьи поджала губы и скучным голосом поведала о том, как отчаянно нуждается Школа чародейства и волшебства в срочной консультации компетентного колдомедика. – Поттер, – утвердительно сказал Сметвик, и рожа, помрачнев, кивнула. – Что он опять учудил? – Для определения причин недомогания мистера Поттера вы, собственно, и приглашены, – желчно сказал Снейп, и Сметвик в душе пожелал ему пяток чирьев на мошонке. Через минуту Сметвик уже отряхивался от каминной сажи в холле Больничного крыла и здоровался с директором Дамблдором, а Поппи торопливо рассказывала об имеющихся у мистера Поттера симптомах магического истощения. – Ну что же, посмотрим, – Сметвик подхватил Поппи под руку и пошёл в палату. – Здравствуйте, мистер Сметвик, – радостно улыбнулся Поттер, тут же помрачнел и опасливо пробормотал: – Ой, добрый день, профессор Дамблдор. – Здравствуй, мой мальчик, – добродушно произнёс директор. – Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, – неуверенно сказал Поттер. – Я не хотел поджигать парту, честное слово, профессор. И формулу я правильную произнес, и палочкой… – Тихо, шкет, – перебил его Сметвик. – Потом расскажешь. Первое же диагностическое заклинание показало, что Гарри прямо сейчас сможет завалить ещё одного тролля, но Сметвик продолжал обследование – уж очень смурной вид был у Поппи. Объявлять вслух о завидном здоровье пациента он тоже остерёгся. Сказано истощение – значит, истощение. В кабинете директора, оказывается, тоже была «планёрка», там уже сидели все четыре декана и вяло переругивались между собой. – Минни, солнце моё! Я истосковался в разлуке! – гаркнул Сметвик, ухмыляясь. – Моё почтение, Помона, рад вас видеть. Здравствуйте, профессор Флитвик. А, и ты здесь, носатый. Ну, привет. О чём толкуем? – Присаживайтесь, мадам Помфри, мистер Сметвик, – директор, покряхтывая, умостился в своём кресле. – Чашечку чаю? – Спаси Салазар, нет, – содрогнулся Сметвик. – Разве что вон из той бутылки. – Как скажете, целитель, – усмехнулся Дамблдор, и к Сметвику подлетел стакан с отличным огневиски. – Благодарствую, господин директор. Итак? – Итак, что случилось с Гарри, целитель? Мы ждём вашего… хм… вердикта. – За вердиктом – это в Визенгамот, мистер Дамблдор, – Сметвик выпрямился и посерьёзнел. – Целители дают врачебное заключение. Письменное, смею заметить. Сегодня я его напишу, а завтра одна из копий прибудет к вам почтой. – О нет, мистер Сметвик, не так официально, – замахал руками Дамблдор. – Нам всего лишь нужно узнать ваше мнение. Сметвик коротко взглянул на донельзя мрачную Поппи: «Что здесь происходит, разорви вас всех Моргана?» Поппи поджала губы и зло прищурилась. – Неофициально было в прошлый раз, – сухо ответил Сметвик. – И в позапрошлый, смею заметить. Речь идёт о национальном герое, мистер Дамблдор, и больше я такой ошибки не допущу. Мистер Поттер в третий раз за последние два месяца попадает в Больничное крыло с магическим истощением. Вам лавры Того Самого Парня покоя не дают? В кабинете воцарилось ошеломлённое молчание, а Поппи удовлетворённо прикрыла глаза. – Помилуйте, мистер Сметвик, – опомнился наконец директор. – Не думаете ли вы… – Думаю, – невежливо перебил его Сметвик. – Мы все обязаны этому мальчику, мистер Дамблдор, равнодушных не будет, уверяю вас. Что произошло? – Стихийный выброс на уроке Трансфигурации, – проворчала декан Спраут. – Гарри попытался трансфигурировать тарелку из камня. Камень загорелся, а Поттер потерял контроль над магией. – Камень сгорел! – Макгонагалл стиснула ручки кресла. – А я знаю только одно заклинание с подобным эффектом! Адское пламя, господа. И поведение мистера Нотта, который наверняка это заклинание знает, тому доказательство. – И как повёл себя мистер Нотт? – заинтересовался Сметвик. – Потому как даже его папенька, перебравши в кабаке, использует что-нибудь менее разрушительное. – Он… он поцеловал мистера Поттера! – Взасос? – Мистер Сметвик! – Минни, ты ханжа. Рекомендуется отвлечь и похвалить впавшего в истерику ребёнка, показать, что в магии нет ничего страшного и всё можно исправить. В Ковене полно детей, а взрослые не всегда рядом. Вот мистер Нотт-младший и не растерялся. Похвально, я считаю. – Я не думаю, что это был выброс! – упрямо наклонила голову Макгонагалл. – Минерва, – устало вздохнул Флитвик. – Ты бредишь. Адское пламя не каждый взрослый может вызвать. – Так или иначе, – серьёзно сказал Сметвик, – но Гарри выложился. На фоне недавнего недомогания картина складывается удручающая. Поэтому я буду рекомендовать постоянное наблюдение в Мунго и назначение опекуна из числа членов Попечительского совета. – Я думаю, это преждевременно, – негромко сказал Дамблдор. Сметвик пожал плечами, мол, думай, что хочешь, но я от своего мнения не откажусь. На самом деле, он не верил в успех подобного мероприятия. История с лавкой «Зонко» показала, что Дамблдор практически неуязвим для официального преследования – его авторитет в магической Британии чрезвычайно велик. Целью выступления было припугнуть Верховного чародея гласностью – старый таракан обычно избегал публичного обсуждения своей персоны и старался гасить любые конфликты в зародыше. Сметвик надеялся, что Дамблдор, не желая трясти грязным бельём на публике, на некоторое время оставит Поттера в покое и даст пацану возможность спокойно дожить до малого совершеннолетия. В том, что Минни огребёт от директора за свои дурные придумки, озвученные при посторонних, Сметвик даже не сомневался. И поделом. Адское пламя, ишь ты! Оставался только один нерешённый вопрос – как скрывать возрастающие способности Поттера от всех? – И всё равно, я не верю, что это был стихийный выброс! – Сметвик фыркнул. Зануда Минни закусила удила и упорно не замечала нарочито изумлённого взгляда директора. – Неужели вы полагаете, что я за столько лет преподавательской деятельности не видела ни одного стихийного всплеска? Это аксиома – неконтролируемый магический выброс случается в моменты сильнейшего душевного волнения. Это состояние аффекта, можно сказать. Мистер Поттер был спокоен, могу предоставить воспоминания. – А предоставь, – тут же согласился Сметвик, нюхом почуявший, что старая кошка находится на верном пути, – я думаю, попечителям будет интересно. – Минерва, успокойся, – негромко проронил Дамблдор и бросил хмурый взгляд на гриффиндорского декана. – Мы не судим мистера Поттера, а думаем, как ему помочь. – И ещё, – звенящим голосом продолжила Макгонагалл. – Выброс выбросом, а законы природы он не нарушает. Во время всплеска горит только то, что может гореть. А не камни! А вот это уже было настолько близко к истинной сути Поттера, что Сметвик мигом собрал весь свой немалый опыт вранья – а лгать целителям приходилось немало: безнадёжным больным, безутешным родственникам и, ясное дело, ревизорам из министерства – и сказал задумчиво: – Минерва, душа моя, насколько ты знаешь Гарри? – К чему это ты? – К тому, что пацан чудом остался жив в своё время. То, что он ходит, разговаривает и кое-как пользуется магией, можно смело считать великим достижением. Гарри был серьёзно ранен и проклят неизвестным тёмным заклятьем. Но вместо Мунго он каким-то загадочным образом оказался на пороге дома своей магловской родни. Не подскажете, кстати, господа, как такое могло получиться? Спраут всплеснула руками и охнула, а Флитвик нахмурился и буркнул: «Я чуял, что не всё тут чисто!» Остальные господа промолчали, стараясь не смотреть друг на друга. – К одиннадцати годам мальчик почти ослеп, и всё это время находился под остаточным воздействием тёмного заклятия. Скажи, Минни, насколько нормальным было детство этого ребёнка? Макгонагал опустила голову и что-то прошептала себе под нос. – От слепоты мы его избавили, а вот всё остальное… Ребёнок значительно отстаёт от сверстников в физическом и магическом развитии. Счастье ещё, что умственно Гарри вполне полноценен. И ты хочешь сказать, Минерва, что больной ребёнок специально, чтобы досадить тебе, сотворил на уроке Адское пламя, а потом имел наглость целоваться с Ноттом? Молчишь? Молчи, Минни, молчи. – Мистер Сметвик, я… – Дамблдор величественно простёр руку, но Сметвик тут же его перебил. – Я закончу, мистер Дамблдор. Все эти факты будут изложены в моём заключении, кое будет направлено в министерство, аврорат и в совет попечителей школы. Если только я узнаю о каких-либо попытках нажить себе авторитет за счёт Гарри Поттера, эта история получит всеобщую огласку. И после этого я не дам и ломаного кната за вашу репутацию. Я достаточно ясно всё объяснил? – пророкотал Сметвик, спокойно глядя на мрачного Дамблдора. – Вполне, – хмыкнул из своего угла Снейп. – Я бы сказал, исчерпывающе. – Я рад, – без улыбки сообщил Сметвик. – Посему разрешите откланяться, дамы и господа. Поппи, я жду сову. Отличный виски, мистер Дамблдор.

***

– Драко, милый, скушай хоть что-нибудь! – Миллисента заботливо подложила аппетитный кусочек жареной курицы на тарелку Малфою. – Не хочу кушать, хочу Нотта убить, – угрюмо пробурчал Драко Блэк, вырвавшийся-таки на свободу. Где-то в глубине его души Драко Малфой бился головой о воображаемую стену и тоскливо подвывал в такт ударам. – А вот смотри, какое крылышко, – ворковала Милли. – Нотт никуда не денется, покушаешь и сразу же убьёшь его. Драко Блэк злобно засопел и смерил Нотта очередным ненавидящим взглядом. – Да жри уже, Малфой! – не выдержал Тео. – Убьёшь меня, понял. Я трепещу. Сидевшая рядом Трикси Деррек закрыла лицо руками, её плечи затряслись. Остальная шайка вела себя сдержанно, но рожи у них были неприлично довольными. – Всех поубиваю! – посулил Драко Блэк и, поколебавшись, взялся за вилку с ножом. Сражаться с ублюдками Ковена на голодный желудок? Ищите дурачка. – Кончай психовать, Дракон, – негромко сказал Гойл. – Мы проведаем Поттера перед ужином. Драко скрипнул зубами. После урока ЗОТИ Малфой сразу же помчался в Больничное крыло – узнать, что случилось с Гарри. Мадам Помфри на месте не было, а бестолковая домовуха, оставленная на хозяйстве, не пустила его дальше холла. Вот тогда-то бешеный Блэк и вырвался наружу. Он был готов удушить лопоухую тварь, лишь бы взглянуть на Поттера и убедиться, что тот жив, накормлен, напоен зельями и спокойно спит, а не ревёт в одиночестве, голодный и испуганный. Вокруг злого, как бешеный книзл, Драко начал нагреваться воздух, и нервы у домовухи не выдержали – с испуганным верещанием она исчезла прочь. Блэк попытался расколдовать запертую дверь в палату, но у него ничего не вышло. Оставалось только попинать проклятую дверь и идти обратно на уроки. Драко с трудом досидел до конца занятий, успокаиваясь придумыванием пыток для бессовестного Нотта. Утешал он Гарри, видите ли! Достаточно было просто пожать руку или похлопать по плечу. А ещё лучше – дружески улыбнуться. Издалека. С другой стороны, Теодор действительно не дал Поттеру покалечиться. И поговорить с Ноттом стоило – похоже, он знал, что за фокус выкинул Гарри. «Драко Малфой, – недовольно произнёс Блэк, – прекращай скулить. Мама и папа учили тебя думать. Вот и думай, а не стенай о том, как всё непросто и непредсказуемо у нашего Гарри. Подобрал сопли и пошёл наружу!» Поэтому, когда в слизеринской гостиной Нотт дёрнул Драко за рукав мантии и глазами показал на выход, он имел дело именно с Драко Малфоем, хладнокровным и выдержанным. Нотт привёл Драко в фехтовальный зал, где уже находилась вся его банда. Малфой подобрался и запахнул мантию. Если последует удар, он придётся на щитовые амулеты, а там наступит черёд колечка в губе. При таком численном перевесе надеяться на собственное владение палочкой глупо. Аппарировать из Хога нельзя, но за пределы комнаты кольцо всё-таки выкинет – в этом Драко убедился на второй же день пребывания в школе. – Слушай, Малфой, – начал Нотт. – Тебе Поттер сильно нужен? – Не твоё дело, – вежливо сказал Драко. – Это всё? – Понятно, – кивнул Нотт. – Но зачем? – Я ответил, – пожал плечами Драко. – Малфой, я не хочу с тобой ссориться, честное слово, – Тео раскинул руки в стороны, демонстрируя свои добрые намерения, но Малфой только иронично вздёрнул бровь. – Я просто спросил. Малфой, заботящийся о калеке – это необычно и очень любопытно. – О каком калеке? – не понял Драко. – О Поттере. Не начинай, а? – Тео поднял ладонь в протестующем жесте. – Мелкий, дохлый, больной на голову во всех смыслах, палочка его не слушается. И как герой он своё отыграл. Битая карта, согласись. – Теодор, это действительно не твоё дело. Нужен. – Постой, Тео, – замотал головой Ургхарт. – Ты мне сам рассказал о пожаре на уроке у Маккошки. И Снейп велел написать твоему отцу о Поттере. Почему калека-то? «Ах вот как, крёстный? – Драко едва не задохнулся от неожиданной обиды. – Значит, хочешь Поттера Ноттам отдать? Да ни за что!» – Пожар был, – усмехнулся Нотт. – Крохотный. Не пойму, почему Поттера так заклинило, такое впечатление, что это его первый выброс. – Да ладно, – возмутился Драко. – Нормально горело. Сам попробуй булыжник поджечь. А заклинило его, потому что испугался. Я и сам испугался. Трикси Деррек почему-то мечтательно вздохнула, поднялась со скамьи и взяла Драко за руку. Вырываться Малфой не стал из любопытства. – Правильно, Малфой, – сказала она, – так и надо. Садись рядышком, поговорим нормально. Драко уже понял, что калечить его не собираются, и потому спокойно уселся между Трикси и Перегрином Дерреками. – Растолковывай про пожар, – велел он Нотту, – коль сам заговорил об этом. – Начнём с камня, – Тео уселся напротив и уставился Малфою в глаза. – Где стоял Поттер? – Перед партой, почти вплотную к ней, – сказал Драко, поняв, что Тео захотел поиграть в учителя. – Ты имеешь представление о температуре, при которой плавятся камни? – Э-э-э… Высокая? – Охренительно высокая, Малфой. Фактически камень поджечь нельзя, его можно только нагреть и закоптить. Да, есть ещё и Адское пламя. Но оно, как и обычный огонь, меняет температуру в зависимости от того, что именно сжигает. Горит бумага – температура ниже, занялось дерево – стало жарче, и так далее. К тому же, Адское пламя невозможно потушить просто так. Нужно контрзаклинание. Ты его знаешь? – Нет, – задумчиво сказал Малфой. Похоже, Тео не такой уж болван и что-то интересное в его черепушке водится. – Поттер стоял очень близко. Будь огонь настолько горяч, у него сразу вспыхнули бы волосы. Но у Поттера только чёлка закудрявилась слегка. Кошка принялась поливать парту водой. Попав на расплав камня, вода испарилась бы мгновенно. А там клубился пар, не слишком, кстати, горячий. Соображаешь? – Нет, – честно признался Малфой. Ургхарт молчал и задумчиво смотрел на Теодора. – Когда эта хрень загорелась, она уже не была камнем. Поттер всё-таки что-то трансфигурировал своей волшебной палочкой, – на слове «волшебной» Нотт фыркнул. – Хрень получилась горючая, и плавилась она на раз. Это не парта горела, а хрень растеклась по всей парте. И дыру не огонь прожёг, а хрень проела. Я утащил Поттера подальше, потому что пар тоже мог оказаться едким. – А что за хрень? – спросил Причард. – Я не знаю. Отец говорит, что маглы научились делать искусственные материалы, какие в природе не встречаются. И почти все они, на наше счастье, расчудесно горят – при сравнительно низкой температуре, с выделением вонючего и довольно ядовитого дыма. – Обалдеть, – протянул Малфой. – В классе не воняло, все бы почуяли. А почему эта хрень загорелась? Ну, раз уж ты взялся меня просвещать. – Я думаю, Маккошка его допекла, и случился выброс. Слабенький, но всё-таки выброс. Парня нужно было успокоить, поэтому не злись на меня, Малфой. – Я подумаю, – буркнул Драко. – Вернёмся к началу разговора. Что тебе нужно от Поттера? – Мистер Сметвик просил меня присмотреть за этим несчастьем, – Тео почесал в затылке. – Он утверждает, что Поттер будет хорошим целителем. И я теперь думаю, что Пьюси не зря похорошело после того скандала с маглами. В Ковене такой парень, как твой Поттер, был бы не лишним. Ты же не будешь против? Малфой ухмыльнулся и погрозил Нотту пальцем: – Тео, дипломатия не твой конёк. Зачем Ковену целители? У вас же есть Бэддоки. Тебе, умник, нужны я и Пьюси. Богатый я и вменяемый Пьюси. А Поттера ты хочешь загрести, чтобы мы не трепыхались. Нотт смущенно фыркнул и махнул рукой. – Я пошёл, интриган ты недоделанный, – Драко встал, одёрнул мантию и умильно улыбнулся Трикси: – Вы прекрасны, дорогая, но Эдриан Пьюси уже нашёл себе невесту. Он и сквозь амулеты читает, милочка. Ему неважно, как его жена будет выглядеть – важно, чтобы её симпатия была искренней. Пока, вояки. Встретимся за ужином. Дверь за Малфоем закрылась, а Нотт хлопнул себя по колену и восхищённо выдохнул: – Сука белобрысая! И ведь сделал меня вчистую, Хор-р-рёк!