Цветок Гондора

Уже на подходе к стенам Мории путникам неожиданно преградил путь широкий залив, простиравшийся до самых скал. Вода в нём, мутная и зеленоватая, сонно колыхалась от малейшей ряби, и тогда затянувшая водную гладь ряска казалась почти черной в закатных лучах. Первым к воде шагнул Гимли, не ожидая подвоха со стороны залива, и тут же едва не распластался на мелком, но скользком дне. Далрин машинально протянула ему руку — из всего братства она стояла ближе всего к гному — и тут же резко согнулась под тяжестью своего невысокого коренастого приятеля: Гимли, в последнюю секунду удерживая равновесие, повис на её руке. Проворчать слова благодарности он не успел, потому что в эту же секунду девушка обернулась, чтобы подать руку кому-то из хоббитов, и гнома уже не слушала. Она уже успела набрать воды в сапоги и раздражённо, хоть и молча, сдувала со лба упавшие на него влажные пряди. Фродо перебрался почти без промедления, хотя не только Далрин, но и остальные успели заметить гримасу отвращения на его бледном лице. Все были утомлены поспешной дорогой, но Хранитель кольца казался совсем измождённым. За ним, следом за Леголасом, прошагали, разгребая босыми ступнями зловонный ил, прошагали Мерри и Пиппин, каждому из них пришлось нехотя подчиниться и опереться на руку Далрин, чтобы не упасть. Сама она ждала, пока пройдёт Сэм — замыкающий шествие слуга Фродо был спокойнее остальных и учтивым поклоном, получившимся довольно неуклюжим, отклонил предложение помощи. Он мягко поглаживал встрёпанную гриву тревожно настороженного Билла и, держась за поводья, быстро и без затруднения пересёк залив. Когда Хранители следом за неутомимым Гэндальфом направились дальше, каждый из них успел различить внезапный всплеск воды: чёрное зеркало залива покрылось расходящимися кругами, словно в центре кто-то огромный шевелился в воде. Стараясь держаться как можно дальше от озера, путники прижимались вплотную к стене, передвигаясь торопливо по узкой полоске суши: до ворот надо было успеть до темноты. Сумрак сгущался и уже просачивался сквозь золотящуюся кромку неба, подгоняя братство и заставляя ускоряться всё больше. Когда они вышли к краю дороги, обсаженной с обеих сторон могучими дубами, два из которых словно колонны возвышались у самой стены, Гэндальф радостным восклицанием развеял начинавшее угнетать молчание: — Дубы эти — здешние символы — были посажены эльфами в те же годы, когда гномы прорубили Западные ворота. Благословенно было то время, когда даже эльфы с гномами не умели ссориться. — Ни разу не слышал, чтобы в прекращении этой дружбы были повинны гномы, — как бы невзначай заметил Гимли, догоняя мага. — Как и я не слышал, чтобы в этом были повинны эльфы, — холодно отозвался Леголас, поправляя на плече колчан со стрелами. — Не время сейчас искать виноватых, — оборвал Гэндальф начинающуюся ссору. — Хоть вы-то останьтесь друзьями — ведь именно дружными усилиями мы сможем вместе отыскать и отворить ворота. Гэндальф продолжал говорить, раздавая указания о том, что брать с собой в Морию, а что оставить у входа, и прилежно слушавший его Сэм вдруг встрепенулся, словно от удара плети: — А что же будет с Биллом? Не сойду с этого места без него. Неужто оставить его здесь на съедение волколакам?! — Тебе придётся выбирать между Биллом и Фродо, — сообщил маг, с тёплым сочувствием глядя на хоббита. — Будем надеяться, что он останется жив — Билл многому научился в Ривенделле и сможет найти дорогу домой. И ведь я говорил тебе не брать его с собой… Рядом кто-то негромко кашлянул. Гэндальф обернулся и поймал спокойный, но укоризненный взгляд стоявшей позади Далрин. Ей было неловко делать замечание столь почтенному и могущественному человеку, и потому она беспомощно указала рукой на Сэма, который словно не заметил этих взглядов: бедняга стоял, обняв за шею Билла, и плакал. По-прежнему не говоря ни слова, Далрин начала осторожно снимать с пони вьюки с провизией и привязанные к седлу баклаги с водой. Сэм очнулся не сразу, но спустя несколько минут безысходность ситуации возымела над ним своё действие, и он покорно начал помогать девушке в этом. Хранители распределяли мешки между собой, изредка поглядывая на Гэндальфа, который лишь пристально сверлил взглядом стену, словно размышляя над чем-то. Подойдя ближе, они увидели то же, что заметил и маг минутой раньше — странную, неестественную для грубого камня гладкость стены между сторожевыми дубами. Маг что-то бормотал, ощупывая её руками, и вдруг отойдя, спросил, не видят ли его спутники теперь. Всё ещё не понимая, что имеет в виду Гэндальф, Хранители подошли ближе, и в этот момент мерный свет поднявшейся на небо луны озарил стену: и тонкие серебристые прожилки и линии заскользили по ней, открывая глазам путников тонкий умелый рисунок. Молот и наковальня, корона, семь звёзд, дубы и ещё одна звезда, яркая и лучистая. Далрин мгновенно узнала её, виденную раньше во многих рукописях библиотеки Минас-Тирита — герб эльфов Первой эпохи нельзя было спутать ни с чем. — Звезда Феанора, — тихо сказала она, в то время как Гимли указывал на герб своего предка. — Итильдин, — сообщил Гэндальф, — он виден лишь в звёздном и лунном свете: неудивительно, что мы не заметили рисунок раньше… Это староэльфийский, — добавил он, видя, как Фродо пытается перевести текст и читает его, шевеля губами, — «Врата Дарина, владыки Мории. Молви, друг, и войди». — Если ты друг, скажи заклинание — и двери откроются, всё так просто? — спросил кто-то из хоббитов. — Слова заклинания давно утеряны, — неторопливо проговорил маг, и все разом повернулись к нему. Молчание длилось секунду, затем послышался изумлённый голос Боромира: — Значит, ты не знаешь этих слов? Гэндальф покачал головой. — Так что же теперь делать? — задал вопрос кто-то из хоббитов снова, и теперь Далрин увидела, что это был Пиппин. — Постучать о врата головой, авось откроются, — без тени улыбки предложил маг. Умолкая, он отошёл в сторону и, касаясь своим магическим жезлом звезды, произнёс несколько рифмованных строк на эльфийском, потом те же слова, но с другой интонацией, потом другие, потом коротко приказал «Откройся!» — но всё без толку. Промозглый январский ветер всё так же веял со стороны залива. На небе зажигались одна за другой звёзды. Билл тревожно всхрапнул, и Сэм, что-то шепча, принялся его успокаивать. Мерри от скуки швырнул небольшой камешек в воду, наблюдая, как он скачет по водной глади. Пиппин последовал его примеру, забрасывая камень ещё дальше. Подошедший к ним Арагорн проговорил что-то, чего Далрин не разобрала, и хоббиты тут же успокоились. — Ну конечно же! — воскликнул Гэндальф, вдруг вскакивая и подходя к воротам. Жезл его коснулся звезды Феанора, а голос произнёс одно короткое слово: — Мэллон! В стене обозначились створки ворот и медленно, почти бесшумно распахнулись. Хранители уже было двинулись вперёд, по открывшимся в глубине за воротами лестницам, как вдруг Фродо слабо вскрикнул от неожиданности и повалился наземь, отчаянно перебирая ногами. В воде у самой стены бурлило что-то, похожее на клубок змей, и одна из них — вернее, это было щупальце — обвилось вокруг его ноги. Билл, тревожно заржав, вырвался из-под руки Сэма и мгновенно пропал в ночном сумраке. Сэм бросился к хозяину, перерубив щупальце мечом, и, подхватив Фродо под руки, втащил его на первую ступеньку. Остальные Хранители последовали за ними, и едва последний из них оказался внутри, щупальца с ужасающей силой подхватили створки ворот и захлопнули их. Гэндальф произнёс ещё одно эльфийское заклинание, но ворота остались закрытыми. — Теперь у нас одна дорога — на восток, — проговорил маг.