Тысяча и одна ночь

…Still I cry alone at night. Donʼt you judge of my composure 'Cause Iʼm lying to myself…       Солнце роняло на город последние робкие лучи. Скоро, очень скоро огромная ладонь ночи затолкает его за горизонт и наконец-то подарит уставшим за день людям тишину и покой. Но не всем, далеко не всем…       Для него ночь всегда сулит одиночество. Оно приходит вместе с ней, будто кто-то, выключив свет, нажатием приводит в действие ещё один механизм. Для него ночь — не время отдыха, а ещё один раунд борьбы. Борьбы с огромным, всепоглощающим, сводящим с ума ощущением одиночества. И, казалось бы, всё довольно не плохо — карьера, запись альбома, на которой приходится выкладываться по полной, семья… Его родная, но с каждым днём становящаяся всё более чужой, семья.       Здесь, в новом доме, где у каждого из девятерых детей есть своя комната, где они могут не встречаться сутками напролёт, он не чувствует себя комфортно. Большой дом только усиливает ощущение одиночества, обостряя его до предела. Равно как и отношения в семье, с каждым днём становящиеся всё более напряжёнными.       Он устал. Он слишком устал, чтобы провести ещё одну бессонную ночь, наблюдая игру лунного света на выбеленном потолке.       Чужой город. За несколько лет, прожитых здесь, он так и не стал ему родным. Может, дело в частых поездках, может в чём-то другом… Да, скорее всего, в чём-то другом. Только вот в чём? Кто бы ему объяснил…       Поглубже натянув капюшон лёгкой куртки, парень неслышной тенью скользнул мимо гостиной, где сидел отец, мимо кухни, где хлопотала над чем-то мать, и выскользнул на улицы города, носящего пафосное название — Los Angeles, Город Ангелов… О каких ангелах идёт речь?..       Переплетение улиц, одинаковые дома. Подальше от частного сектора, от напускной роскоши, подальше, подальше, подальше…       Ноги сами несут по привычному маршруту — через центр к окраинам, мимо разбитых витрин давно закрытых магазинов, мимо проституток, злачных подворотен и ночных клубов, откуда доносится бой музыки и тошнотворный запах алкоголя, мимо торговцев наркотиками, подальше от этого ужасного мира, полного боли и одиночества. Туда, где тебя никто не увидит и не услышит. Туда, где можно дать волю эмоциям. Туда, где можно хоть недолго побыть собой. Это — изнанка респектабельного города, притон наркоманов и отверженных. Вот они, ангелы. Падшие, растоптанные, готовые на всё, ради очередного дня бессмысленной жизни. Дети, взрослые, старики, женщины, мужчины — всё едино здесь, в этом зеркальном отражении мира. Хотя не является ли тот, «нормальный» мир, мир респектабельных людей — отражением? Какой из них реален, который из них взят за основу? Поди разберись…       И всё же как хочется поговорить с кем-нибудь, излить душу, рассказать о том, что огромным тяжёлым камнем лежит на душе, не находя выхода. Но нет. Никого нет рядом. Ты один. Отныне и навсегда.       Старая высотка. Неперспективный долгострой, мрачно возвышающийся над злачными районами города.       Там, на самом верху, небо ближе. И если Он обитает на небесах, то значит и Он тоже ближе. Может, хоть так Он расслышит мольбы о помощи одной из своих овец? Господь, Пастырь мой, услышь меня…       Земля где-то далеко внизу. Стоя на краю крыши и смотря вниз — дух захватывает. А небо так близко… Кажется, что вытянув руку, можно коснуться тёмного бархата, ощутив под пальцами его мягкость, дотянуться до звезды, позаимствовать частичку её света, чтобы разогнать мрак, царящий в душе… — Красиво, не правда ли? — раздаётся за спиной тихий голос. — Я часто прихожу сюда, чтобы посмотреть на звёзды.       Парень обернулся на звук и увидел девочку. В неверном лунном свете он не мог рассмотреть её лица, лишь общие черты, нечёткий абрис фигуры. На миг ему даже подумалось, что девочка — плод его воображения, но нет. Она пересекла разделявшее их расстояние, залезла на парапет и облокотилась на ржавое железное ограждение, отделявшее её от пропасти. — Ты часто приходишь сюда, — продолжала девочка, заворожено наблюдая за звёздами. — Но ты не живёшь здесь. Ты приходишь оттуда. — Откуда — оттуда? — тихо спросил парень, прислонившись спиной к холодным железным прутьям ограждения. — Из центра, — уточнила незнакомка. — Многие приходят из центра, но только чтобы купить дурь или снять девочку. Ты же приходишь на крышу… Зачем? — Чтобы… Чтобы найти… — Кого? — продолжала допытываться девчушка. — А это так важно? — парень поднял глаза к небу. Господь, Пастырь мой, услышь меня… — Не хочешь говорить — не надо, — девчонка пожала плечами. — У каждого есть свои секреты, которые не для чужих ушей. — А ты живёшь здесь? — Да. Я и брат живём недалеко отсюда. — А родители? — Мама умерла, а отец… Кто знает, где он сейчас… — Я раньше не видел тебя здесь… — Знаешь такую загадку: «Найди чёрную кошку в тёмной комнате»? Если ты чего-то не видишь, это ещё не значит, что этого нет. — Вот оно что…       Повисло молчание. Как ни странно, они не ощущали какого-то дискомфорта. Не было нужды говорить о чём-либо. Каждый пришёл сюда за чем-то своим, и слова были абсолютно лишними. Парень чувствовал, как ощущение одиночества медленно отступает, затапливаемое тёплой волной покоя. Впервые за несколько месяцев… — Ладно, пойду я. А то брат проснётся, опять будет искать меня. Может, увидимся ещё. — Стой! — парень, будто испугавшись, вытянул вперёд руку, словно стараясь хоть ненадолго задержать то ощущение покоя, что принесла ему эта девочка. — Как тебя зовут?       Девочка легко, на носках, развернулась, склонив голову к плечу. Парень понял, что она оценивает его, колеблется, стоит ли говорить незнакомцу своё имя или… — Элли. Меня зовут Элли. А тебя? — Майкл, — улыбнулся парень. — Майкл Джексон. Ей его имя не сказало ничего.