***
Ожил Майкл лишь в студии. Когда звучит музыка, когда она зарядом тока проходит сквозь тебя, сквозь каждую клеточку тела, заставляя его трепетать, то не существует уже того, что окружает тебя. Нет боли, обиды, страхов. Есть только музыка вокруг тебя, есть только музыка в тебе. И голос. Звонкий сильный голос, не безвольно идущий вслед за мелодией, а пестующий её, создающий новый её слой. Слой, с которым песня наконец-то станет полноценным, завершённым творением. Звук. Голос. Движение. Ритм. Жизнь. Мир. Его мир. Целый мир только для него одного. Прекрасный, идеальный мир музыки и танца. — Замечательно, Майкл! — от похвалы Джозефа не становилось лучше, но и она была приятна. — Это было нечто, Майк! — Джермен потрепал его за плечо. — Ты сегодня в ударе. — Да, наверное, — скромно улыбнулся Майкл. Мелодия затихала. Мир, прекрасный мир постепенно распадался на сотни маленьких осколочков, собрать которые воедино уже не представляется возможным. Хрустальные стены замка рухнули, выпуская своего зачарованного пленника в другой мир, полный боли, жестокости, несправедливости, предательства. Музыка знала, что пленник будет вновь искать с ней встречи, что он вновь придёт. Знал это и пленник. И поэтому музыка так легко отпустила. И поэтому Майкл так легко ушёл.***
Шаг. Осторожное скольжение. Большое зеркало на стене. Отражение в нём, точно копирующее каждое движение. — Нет, не так, — Майкл сокрушённо покачал головой. И снова. Раз за разом, пока не начнёт получаться. Сложно. Майкл уже понял, что всегда получается немного не так, как сам себе это представляешь. И всё же он повторял раз за разом, добиваясь одному ему известного результата. Шаг. Скольжение. Пам! — Майк, — в комнату просунулось любопытное личико Джаннет. — Извини, ты занят… — Побудь со мной, — улыбнувшись, попросил Майкл. Кивнув, девочка прикрыла за собой дверь. — У тебя что-то случилось? — спросила Джаннет, забравшись с ногами в кресло. — Нет, — шаг, скольжение, поворот. — С чего ты взяла? — Ты странный сегодня. Тихий какой-то… — Да… Возможно… — Майкл замер на мгновение, чтобы потом плавно скользнуть вдоль зеркальной стены, сделав резкий, но изящный жест рукой. — Здорово! — восхитилась сестра. — Майк, это действительно здорово! Научи меня! — Джаннет… — Майкл! Ну пожалуйста! Ну, Майки! — Хорошо, — улыбнулся Майкл. — Иди сюда. Так. Встань вот так, да. А теперь…***
Тишина медленно опускалась на большой дом Джексонов. Ещё не скоро окончательно угомонятся младшие, уже спят уставшие за день старшие… А к Майклу сон не идёт. Опять. Что-то невидимое гонит его прочь из дома, на улицу, к старой недостроенной высотке. К небу. К звёздам. К той девчушке. — Да нет, бред всё это, — прошептал Майкл, переворачиваясь на спину и заложив руки под голову. — Но… Да, именно. Было одно «но». Было то ощущение спокойствия, накрывшее его с головой вчера. И было непреодолимое желание вновь ощутить его, убедиться… В чём, собственно говоря, убедиться? — В том, что всё это было… — прошептал Майкл.***
Старая высотка мрачным восклицательным знаком человеческой непостоянности возвышалась над районом. Рядом со входом тускло горел старый фонарь, под которым… — Привет, Майкл Джексон, — мягко улыбнулась Элли, отходя от стены. — Я знала, что ты придёшь. — Знала? — Да, знала. Ты придёшь, чтобы убедиться. Как видишь, я тебе не приснилась. Девочка замерла под фонарём. Неяркий свет выхватил из тьмы тоненькую фигурку, ореол светлых волос и глубокие, холодные стальные глаза. Маленькая, совсем ещё девочка. Да ей от силы лет десять! Но откуда, откуда этот стальной холод в глазах? Что видел этот ребёнок? Что наложило на него свой тёмный отпечаток? — Ты грустная, — Майкл подошёл чуть ближе, чтобы свет фонаря падал и на него. Уж если он видит своего собеседника, невежливо, чтобы он не видел его. — Не скажу, что ты тоже счастлив, Майкл, — Элли вновь улыбнулась. А вот улыбка у неё была детская, наивно-открытая, искорками пляшущая в глазах. Взрослые так не умеют. Их улыбки растягивают губы, но никогда не затрагивают глаза. У взрослых есть десятки разных улыбок, но ни одна из них уже не принадлежит ребёнку. — Отсюда совсем не видно неба и звёзд, — Майкл посмотрел наверх, но высотка заслоняла весь обзор. — В городе небо кажется таким далёким… и звёзд почти не видно… — Большие города отняли у нас небо, — почти прошептала Элли, — оставив только память о нём, извечную тоску по безграничной синеве и тёмному бархату с россыпью искр. — Красиво… — Идём, Майкл Джексон, — Элли взяла его за руку, потянув к проржавевшей пожарной лестнице, прилепившейся к стене здания. — Нас ждёт небо. Безграничное небо, в которое не стыдно упасть.