Тысяча и одна ночь

Предисловие от автора. Аллилуйя! После долгого отсутствия, за которое я очень-очень-очень извиняюсь перед читателями, муза почтила меня своим присутствием и я наконец-то дописала несколько глав. Перед вами — одна из них, прошедшая окончательную редакцию. Читаем, наслаждаемся, кидаемся тапками (меньше 39 размера не берите, промахнётесь) и кормим автора печеньками-отзывами. С уважением, слоу-автор, Plu.       Глава 8. Разговоры у камина.       Солнечный луч, разбиваясь на осколки в цветном витраже приоткрытого окна, рисовал на полу её мастерской причудливые узоры. Не по времени года ласковый и тёплый осенний ветер нёс с собой запах клёна, росшего во внутреннем дворе, опавшей листвы и размокшей после дождей земли. Элли наслаждалась этой причудливой смесью, игрой света в цветных осколках стекла и бездумно водила кистью по холсту. В переплетении замысловатых линий, в плавном переходе цветов, сторонний наблюдатель мог увидеть покрытые лесом холмы, разделённые надвое лентой полноводной реки, проплывающие по бездонно-синему небу лёгкие перистые облака и птиц, пытающихся обогнать ветер.       — Эль, — тихий оклик Мигеля вырвал её из зыбкого марева иллюзии. — К тебе гость.       Он посторонился, пропуская в комнату… Даже не оборачиваясь, Элли знала, что это он. По тихой поступи, глубокому ровному дыханию…       — Майкл, — улыбнулась она, откладывая палитру и кисти. — Добро пожаловать.       Он открыто и по-детски улыбнулся, и её сердце, пропустив удар, забилось с удвоенной силой.       Когда всё стало именно так? Когда непослушное воле сердце стало биться чаще лишь при упоминании его имени? Когда она поняла, что находиться от него по ту сторону океана, не видеть и не слышать его, абсолютно невыносимо? Когда она влюбилась в него?       Чувствуя, что краснеет, Элли перевела взгляд на Мигеля. Мексиканец улыбался, с нежностью смотря на неё.       — Попроси Беллу подать чай… — она посмотрела на Майкла.       — Сюда, — кивнул он, заинтересованно осматриваясь по сторонам.       — Хорошо, мисс, — заговорщицки подмигнув, Мигель удалился, закрыв за собой дверь.       Несколько мгновений они молчали, изучая друг друга.       Майкл выглядел уставшим, но довольным, что было не удивительно. Элли знала, что он начал подготовку к новому турне и практически жил на студии, заканчивая запись альбома и прорабатывая концепцию шоу. По оговоркам в телефонных разговорах, она могла представить, насколько грандиозным планируется тур. Ей так хотелось подойти к нему, коснуться щеки, пробежаться пальцами по выбившейся из-за уха прядке, ощутив её мягкость, обнять его и…       — Знаешь, я сегодня сбежал со студии, — Майкл смущённо опустил глаза.       — Раскаяния в твоём голосе я не слышу, — шутливо заметила Элли, делая осторожный маленький шаг вперёд.       — Я рад, что ты вернулась, — он обезоруживающе улыбнулся, и она утонула в его тёплых карих глазах. — Без тебя этот город слишком пуст.       «Я так скучал по тебе», — эти слова едва не сорвались с его губ, но он удержал их, спрятав поглубже, будто она могла прочесть его мысли. Элли улыбнулась ему, и Майкл на мгновение замер, заворожённый. Она никогда раньше не улыбалась так — открыто, доверчиво; так, что улыбка искорками пляшет в глазах. И теперь, стоя на фоне витражного окна, она как никогда раньше была похожа на неземную нимфу: длинная вязаная кофта с широким воротом подчёркивала заметно округлившиеся формы, преломляющийся свет плясал в её золотистых волосах, по-прежнему задорно торчавших в разные стороны. Он невольно провёл взглядом по линии шеи к плечу, едва скользнул взглядом на грудь и тут же отвёл глаза, чувствуя, как румянец расползается по щекам.       — Я… — Элли замялась, сделав ещё один маленький шаг. — Я так скучала по тебе! — она порывисто обняла Майкла, спрятав лицо на его груди.       И не было в её порыве ничего, кроме желания обнять друга.       — Я тоже скучал, — шепнул он, зарываясь длинными пальцами в её мягкие на ощупь волосы. — Очень скучал.       В дверь постучали, и они отпрянули друг от друга, будто застигнутые за чем-то нехорошим.       — Чай, мисс, — служанка бросила взгляд на гостя и так и замерла в проёме.       — Привет, — легко улыбнулся Майкл, присаживаясь в глубокое кресло у камина.       — Белла, это невежливо, — усмехнулась Элли.       — Прошу простить меня, мисс, — служанка поспешила разгрузить поднос и скрыться за дверью.       — Ты единственная, кто на меня так не среагировал при первой встрече, — усмехнулся Майкл, разливая чай по чашкам.       — Оставь ей автограф на салфетке, — улыбнулась Элли, присаживаясь в другое кресло. — Осчастливь человека.

***

      После экскурсии по дому и небольшой оранжерее, где всё ещё цвели поздние осенние цветы, они расположились в гостиной у камина и жарили на потрескивающем огне пастилу. Майкл уже более подробно рассказывал Элли о планируемом на следующий год турне. Картина вырисовывалась потрясающая — два года в дороге, сотни концертов в разных концах света. Майкл был счастлив, хотя она понимала, как измотает его такой график.       Элли в свою очередь рассказывала ему о месяцах, проведённых в Германии, о краткосрочной поездке в Италию по делам фонда, и о поездке в Ватикан. Она умолчала лишь об одном, потому что не хотела омрачать прекрасный вечер тягостными горькими воспоминаниями.       Незаметно разговор перешёл на совсем другие темы. Он рассказывал о девушках, с которыми ходил на приёмы, о предложениях, которые они ему делали, порой не совсем приличных предложениях.       — В этом нет ничего удивительного, — улыбнулась Элли, окидывая взглядом Майкла, растянувшегося на подушках перед камином. — Ты — взрослый привлекательный мужчина. К тому же — не женат, не имеешь никаких связей. Они это знают и хотят урвать свой кусок праздничного пирога.       — Я понимаю, но…       — Это не то, что ты ищешь, — понимающе кивнула Элли. — Ты ищешь ту, что станет в первую очередь матерью для твоих детей.       Майкл лишь молча кивнул, перевернувшись на спину. Теперь отсветы пламени падали на его лицо, причудливо плясали в глубоких тёплых глазах. Весь он на фоне оранжевого пляшущего света казался идеальной мраморной статуей, по прихоти мастера принявшей столь причудливую позу. Элли, пользуясь тем, что он не видит её, откровенно любовалась им, запоминая каждую, даже самую маленькую, деталь.       — Я хочу свой дом, наполненный голосами детей. Хочу семью…       — Любовь, — подсказала Элли. — Ты будешь самым прекрасным отцом. Любящим, добрым, нежным, заботливым. Дети будут обожать своего папулю и с нетерпением ждать его возвращения домой. Тихие вечера в детской, когда ты читаешь им сказки, тайные походы в кино, посиделки перед камином, как сейчас, — Элли улыбнулась, потянувшись за кусочком пастилы. — Любящая женщина, которая разделит с тобой твой мир, твою жизнь. Та, в чьих объятиях не так уж и важно, что происходит вокруг. Та, что вознесёт тебя к вершинам…       — У тебя талант к красочным описаниям, — улыбнулся Майкл, заложив руки за голову. — Я заметил это ещё в твоём письме, когда ты рассказывала о своей жизни в Берне, — он бы никогда не признался, что перечитывал то письмо сотни раз, потому что находил в нём успокоение. — Ты не пробовала писать?       — Пока я пробую рисовать, — улыбнулась Элли. — Кэт, моя опекунша, говорит, что у меня талант.       — И она права, — Майкл перевернулся на бок, внимательно посмотрев на девушку.       — Знаешь, у меня не было времени всерьёз заняться писательством. Школа, курсы иностранных языков, занятия музыкой, в которых я не преуспела…       — Поёшь ты красиво, — улыбнулся Майкл, вспоминая её визит в Энсино. — А сколько языков ты знаешь?       — Немецкий, — Элли демонстративно начала загибать пальцы. — Японский, испанский, итальянский, французский, русский. Пока всё.       — Ого… — Майкл был немало удивлён столь широкими познаниями. — А зачем тебе столько?       — Ведя дела фонда, контактируешь с людьми в разных странах. А поскольку я молода, часто меня не воспринимают всерьёз. Я хочу понимать не только то, что эти люди говорят мне в лицо, но и то, что они говорят за моей спиной.       — Логично. Мне бы знать хоть один…       — Или иметь доверенного переводчика.       — А ты не хотела бы им стать? — поинтересовался он, подминая под себя ещё одну подушку.       Элли откинулась на своём ложе напротив него и оценивающе посмотрела на Майкла, пытаясь понять, не шутит ли он.       — Ты предлагаешь мне работать на тебя?       — Ну… вроде того…       — Майк, я — несовершеннолетняя. Даже беря в расчёт то, что с опекуном можно всё уладить, а школу я всё равно посещаю лишь в месяц экзаменов, ты рискуешь.       — Я?       — Вокруг тебя постоянно находятся дети, это уже не вызывает удивления. Но что будут говорить, когда в твоём окружении появится смазливая шестнадцатилетняя девчонка? Ты готов отвечать на неудобные вопросы? Объяснять всем и каждому, что нас не связывает ничего, кроме деловых отношений?       Она хотела сказать совсем не это. Эль хотела согласиться, поехать с ним куда угодно, хоть на край света. И не важно, в каком качестве она будет с ним рядом — друга, переводчика или ещё кого, абсолютно неважно. Она просто будет рядом с ним. Будет слышать его голос, видеть его улыбку…       — Я… Об этом я не подумал… — потупился Майкл.       — Извини, — Элли попыталась ободряюще улыбнуться. — Я была слишком резка с тобой.       — Просто я доверяю тебе, Эль, — он посмотрел на неё, поймал её взгляд и больше не отпускал. — Порой я и сам удивляюсь этому, но я доверяю тебе, как никому другому. Ты не лжёшь мне, не пытаешься что-то получить от меня, ты просто рядом и… и всё, — он усмехнулся. — Ты понимаешь меня с полуслова. Мне даже кажется, что ты знаешь меня даже лучше, чем я сам. И я не хочу, чтобы нас связывали лишь деловые отношения, Эль.       — Остановись, — попросила она, отводя взгляд. — Ты многого не знаешь обо мне, ЭмДжей, очень много.       — Ну так расскажи мне!       — Не сейчас, — она покачала головой. — Не сегодня.       — Эль…       — Мистер Брей наводил обо мне справки, я знаю. Кто я, откуда… Берн, Германия, приёмная дочь бездетной четы Леонхардт, воспитанница приюта для девочек. Одарённая, активная, способная к языкам. После смерти Дитриха, его жена, Катарина, создала благотворительный фонд, который по достижении совершеннолетия я и должна возглавить. Он ведь рассказывал тебе, правда?       — Да, — тихо произнёс Майкл, внимательно глядя на неё.       — Это та история, которую всем безопасно знать. История, которая защищает меня, как пуленепробиваемое стекло. История, которая защищает тебя.       — Защищает меня? — непонимающе спросил Майкл. — От чего?       — Если правда о моей жизни когда-нибудь всплывёт наружу, — Элли обняла себя руками, напряжённо сжавшись в нагромождении подушек, — то ты сможешь отговориться незнанием, и это будет правда. Безопасная правда.       — Что же с тобой произошло на самом деле, Эль? — спросил он скорее у себя самого, чем у неё.       — Ад, — ответила она, потирая простреленное плечо. — Настоящий ад.