«Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования. Ф. М. Достоевский»
Равнодушно скользнув глазами по тексту, Эрик набрал на впалой циферной панели код. Секунды превратились в вечность, а тишина угнетала все больше. Мужские пальцы снова коснулись цифр на панели с силой, даже с раздражением. И снова ничего за этим не последовало. Третий раз набирать было нельзя — дверь заблокируется, и мужчина, вспомнив об этом, поспешно отдернул уже занесенную руку. Кто-то сменил код — других вариантов быть не могло. А сделать такое мог только один человек. Тот, у кого была возможность посетить бункер лично, кто мог управлять ими всеми дистанционно. Старший лидер Бесстрашия — Макс. Пункт четыре главы второй «Об информационной безопасности» Кодекса Бюро Генетического Благосостояния гласил: «Категорически запрещается изменять коды доступа в секретные помещения Бюро. Нарушения караются лишением полномочий и заключением под стражу».Глава 11. Лидер без фракции
6 октября 2016 г. в 10:54
Ужин проходил в гнетущем молчании, слышен был только стук железных вилок о железные миски. Эрик и Питер до сих пор не вернулись с улицы, а Четыре выключил генератор из-за экономии после того, как девушки закончили готовить. Ели они при тусклом свете керосиновых ламп. Символично и трагично… На закате останков их былого мира…
— Дома мы тоже ужинали в это время, — Голос Уилла зазвучал неожиданно для остальных. — Собирались всегда всей семьей, родители любили слушать наши с Карой рассказы о работе. — Все остальные обратили свои взоры на Эрудита. Бесстрашные остались беспристрастными, по их лицам невозможно было ничего прочитать, впрочем, как и всегда. Тори хотела возразить, подобная сентиментальность вызывала у нее лишь рвотные позывы, но Четыре взглядом остановил девушку — ребятам нужен был это разговор — прощание с домом, прощание с Чикаго навсегда. Раньше позади у них был надежный тыл, теперь же неизвестность окружила со всех сторон.
— Я так не любила эти расспросы, — подхватила Кара. — Какой была дурой… — Теперь девушка сожалела о каждой минуте, когда отказывала родителям в разговоре, потому что спешила заняться своими делами, но уже ничего нельзя было изменить. Иногда так не хватает всего мгновения, казалось бы, такого короткого, но какими ценными могут быть минуты нашего времени потраченные должным образом.
— И мы ужинали все вместе. А до этого обычно посещали территорию афракционеров. — Поддержал разговор Калеб. Его сестра ничего дополнять не стала, только взглянула на Итона, передавая своеобразную эстафету командиру периметра Бесстрашия, и тот, ко всеобщему удивлению, ответил:
— У нас всегда в это время были вечерние тренировки. — Коротко, сухо, лаконично.
Не было слез и сантиментов, наверное, они разучились плакать по эту сторону от Стены. А там, по другую — родную и уютную — в это время Кристина возилась бы на кухне Джека, готовя ужин Лидеру Искренности, вечно забывающему поесть в спешке и делах. Не будет больше их романтичных ужинов и разговоров ночи напролет. Кристина словно споткнулась на месте. Но опомниться не успела, потому что командир разведки Бесстрашия влетел в мрачную кухню бункера.
— Все на улицу, живо! — Голос гремел, будто раскаты грома, а серых глаза метали молнии. Даже его люди не решились задавать вопросы, молча подчинились и вместе с остальными поднялись на верх.
Днем золотой солнечный шар нещадно палил, и не было ему дела до того, что на какой-то далекой планете, возможно, почти вымерло человечество. Не останется ни одного живого существа на Земле — и до этого Солнцу не будет дела… Могучее и беспощадное, оно так и будет просыпаться на востоке и засыпать на западе еще тысячи лет, пока не испепелит своими лучами землю обетованную.
Солнце скрылось и уступило территорию юному полумесяцу, такому же далекому и равнодушному. И лишившему тепла последних людей на Земле. Они стояли близко-близко шестеро потерянных душ, стараясь унять дрожь от холода, но ледяной воздух был неумолим. Как и тот, кто был соткан из такого же серебристого льда — их командир.
— Где ваше оружие? — Эрик метал ожесточенный взгляд от одного к другому, словно перед ним предстали не участники грандиозного проекта, а провинившиеся неофиты Бесстрашия. Оружия у них не оказалось. — Что я вам говорил? — Трое бесстрашных держались в стороне, гадая, что же привело командира разведки в такое бешенство. — Я жду ответа!
— Всегда держать оружие при себе. — Ответила Искренняя, с сожалением осознавая, что ее товарищи, похоже, лишились такого важного дара, как речь.
— В таком случае, — серые глаза впились в нее подобно двум острым лезвиям, и Кристина уже пожалела, что не промолчала, как остальные. — где твое оружие? Или сегодняшнее происшествие не послужило уроком? — Отвечать не требовалось. Эрик продолжил, обращаясь ко всем. — Слушайте меня внимательно и только посмейте перебить. Сегодня кто-то из вас повредил солнечные батареи. Энергия генератора на исходе. Тот, кто сделал это, будь мы в Бесстрашии, предстал бы перед трибуналом и был бы казнен! Но поскольку этот человек не носит черные одежды, — в своих людях, какие бы разногласия у них не происходили, Эрик не сомневался, — и мы не в Бесстрашии, я оставлю вам два варианта. Или тот, кто совершил преступление, признается. Или отвечать будут все. Как — вы узнаете завтра. Я даю предателю ночь на размышления. Скажите ему спасибо, но теперь оставаться в самом надежном бункере мы не можем. Если генератора хватит до утра, считайте себя счастливчиками. Потом у нас не будет ни света, ни воды. Морозильные камеры перестанут работать, как и автоматическая блокировка люка.
— Мы вернемся в Чикаго? — Стоило Каре задать этот вопрос, как гроза превратилась в шторм. Эрудитка приготовилась к боли, когда Эрик бросился к ней, сокращая расстояние широкими шагами. Так подумали и остальные, Калеб выступил наперерез командиру, но был отодвинут в сторону, как незначительное препятствие.
— Запомни! — В стальной хватке командир Бесстрашия властно сжал нежный девичий подбородок. Кара морщилась от боли, но у нее хватило ума и выдержки молчать. — Вы все запомните. Назад дороги нет. Мы найдем только пепелище. Чикаго теперь — одна большая могила. Если мы повернем, то потратим все ресурсы на дорогу обратно, и эта могила станет и нашей тоже. Я был одним из лидеров Бесстрашия и самый старший по званию из присутствующих. С этой минуты беру командование на себя. Вы должны подчиняться приказам беспрекословно, если хотите выжить. Никаких споров и пререканий. Если кого-то не устраивает мое решение, может вернуться в город. Есть желающие? — Эрик обращался в первую очередь к представителям других фракций. Бесстрашные выразили свое согласие — это мужчина увидел мимоходом, в кивке Четыре, ответившего за них троих. Остальные шестеро тоже молчали, возражений не было.
— Отлично. — Эрик удовлетворительно отметил общее единодушие. — Первую смену дежурные Кристина и Беатрис, потом Калеб и Уилл. В шесть мы отправимся на север, к другому бункеру. — Смерив товарищей тяжелым взглядом, — вдруг повезет, испарятся? — Бесстрашный развернулся, чтобы уйти; раздражающее вкрадчивое «командир» Эрудитки Кары настигло его на полушаге, но терпения больше не было, и Эрик устремился ко входу в бункер. Лидером он стал. Вот только фракции у лидера не было... Кучка неудачников-смертников вместо нее.
Черт, как же он был зол! Только бы узнать, кто повредил солнечную батарею — придушит голыми руками! Придушит и шею свернет! Этот бункер так нужен ему, но крысиная выходка смешала все карты.
Убедившись, что за ним никто не идет, мужчина прошел мимо дверей в жилой отсек к спальням, вглубь к мед. части. Действуя крайне осторожно, тихо — упаси боже наделать шума и привлечь к себе внимание, слишком многое стояло на кону — Эрик сдвинул жестяную пластину, имитировавшую обшивку стены — в отличие от других, она не была закреплена — и тусклый луч света керосиновой лампы осветил дверь, спрятанную от посторонних глаз. По центру каллиграфическим почерком была выведена гравировка, на мертвом языке старого мира, а ниже и на родном для Эрика: