Последний день Помпеи

— Как ты? — тихонько спросила Трис, перебираясь на кровать, занятую Искренней. — Паршиво. — Честно ответила та, ничего не преуменьшая, но и большего добавлять не стала. — А ты? — Паршиво. — Вторила Альтруистка. Она даже нашла в себе силы приподнять уголки губ в слабой улыбке. — Держись. — Кристина накрыла ладонью руку светловолосой девушки. Меньшее и большее, что она могла сделать сейчас для Трис. Слов Кристина не находила, да и нужны ли они были… Искренняя спрятала свою трагедию глубоко на задворки души вместе с картиной, навсегда врезавшейся в память — заревом в небе над Чикаго. Трис же… Вечером она разговаривала с братом, а утром Калеба не стало. — Спасибо, — тихо произнесла Трис. Она была благодарна Кристине за то, что та ничего не говорила, ведь от слов сочувствия стало бы только больнее. За поездку, за молчаливую, но неизменную поддержку. Девушка развернула ладонь и переплела пальцы с пальцами Кристины, вложив в этот жест всю признательность, а потом вернулась на свою кровать, где Тобиас Итон заключил девушку в свои объятия. У них больше не было ни сил, ни желания скрывать свои чувства и зарождающиеся отношения. Сложно было упрекнуть пару в этом. Когда горел Чикаго, смерть повисла в воздухе кровавым заревом. Боль и страх разом сделали отряд сборищем сирот, надломили, оставили глубокую рану, но Чикаго был далеко. Им было тяжело, но они все еще, хоть и с трудом, но дышали. Гибель товарищей напомнила о том, что смерть гораздо ближе, чем кажется. Засыпая вечером, нельзя быть уверенным, что проснешься утром. Каждая минута теперь была дорога, на вес золота. И Трис с Тобиасом больше не хотели тратить время даром. Время на циферблате электронных часов показало, что наступила полночь. Дежурных не было, решили не рисковать после появления афракционерки в бункере. Для всех было загадкой, как она могла попасть в столь защищенное место, но логике поддавалось только одно предположение — бывшая Бесстрашная. Вечером, еще до наступления темноты, Зик и Четыре отогнали машины немного дальше от бункера — самое большее, что можно было сделать. Оставалось лишь надеяться, что поблизости нет других афракционеров. Для Эрика появление женщины было более, чем странно, он то знал, что афракционеры не смогли бы удержаться и не приблизиться к горящему городу. И знал про ядовитый газ, предназначавшийся для уничтожения элементов. Но делиться с кем-либо своими мыслями командир не собирался. Он ничего не сказал, когда после отбоя никто не лег спать, проигнорировал этот факт неповиновения и скрылся в библиотеке. Девушкам не хотелось оставаться одним в своей спальне — столкновение с чужой порядком напугало их. Да, чужая была мертва от выстрела Эрика, но бункер больше не казался таким надежным. Даже Тори отправилась в спальню парней вслед за Карой, Кристиной и Беатрис. Видимо, одной в пустой комнате ей было не уютно. Бесстрашная расположилась на одной кровати с Зиком, им не впервой было делить кров и еду, слишком часто Ву приходилось латать раны парня. Трис заняла место рядом с Четыре, Кара соседнюю свободную койку, да и Кристине много выбора не представилось. Оставалась кровать командира, которую посмел бы занять только самоубийца или же человек, лишенный инстинкта самосохранения. Кровати Калеба и Уилла пустовали, выбрать их, казалось, кощунством. Поэтому девушка выбрала кровать своего товарища по фракции, а тот не возражал. Держаться вдвоем было как-то легче, что ли… Это была последняя ночь в бункере. Утром они двинутся на север, и пепелище Чикаго отдалится еще дальше. Их было десять. Осталось восемь. Спать никому не хотелось, но Тори и Зик заставили, да и сами ребята понимали, что дорога предстоит не простая, и нужно накопить сил. Поэтому они все-таки погасили свет и легли. Вот только Кристине не спалось. Не желая вторгаться в остатки личного пространства Питера, она лежала на левом боку и слушала гулкий стук собственного сердца. В конце концов, смирившись с тем, что сон все не идет, девушка тихонько выскользнула в коридор. Заметив слабую полоску света, сочившуюся из-под двери в библиотеку, Кристина пошла туда. Девушка застала командира за чтением книги, на обложке которой не было обозначено ни названия, ни имени автора. Эрик, к удивлению, Искренней, не разозлился, приказа убираться отсюда не последовало. — Можно? — Кристина кивком указала на начатую бутылку виски. Командир кивнул, и девушка присела на пол рядом с ним — Эрик нашел его удобнее железного стула. Виски обжег горло, побежал по венам и принес телу тепло. — Я хочу выжить. — Девушка подняла бутылку снова, но Эрик остановил ее на втором глотке. — Завтра ты должна быть готовой ко всему, если хочешь выжить. Похмелье вряд ли этому поспособствует. — Странно было слышать от командира, непоколебимого как скала, что-то похожее на шутку. Но фраза прозвучала легко, без привычных стальных интонаций. Впервые Кристина задумалась о том, кого оставил в Чикаго Эрик. — Насколько далеко ты зайдешь ради выживания? — Мужчина опустил книгу на пол, страницами вниз и повернулся к Кристине, и той захотелось отстраниться. Командир все еще пугал девушку, но не ощущением угрозы, как было раньше. На смену пришло новое, пока еще непонятное ощущение. Искренняя, конечно же, не позволила себе такого проявления слабости. Задумавшись над вопросом Бесстрашного, она воспользовалась возможность впервые рассмотреть его лицо так близко. Эрик не был красив безупречными чертами лица, словно вылепленными умелыми руками скульптора, как Четыре. Не было у него шарма остроумного балагура Зика. Командир был весь словно айсберг. Крепкий, холодный и не щадящий препятствия на своем пути. — Ради спасения своей жизни ты сможешь пожертвовать жизнью другого? Например, твоей подружки-альтруистки? Или Хейс, которого ты знаешь с детства? — Этого факта Кристина никому не говорила, да и Питер навряд ли. Значит, Эрик читал их личные дела, там были и не такие подробности. Догадка не носила никакого смысла и тут же была забыта. — Кристина… — взгляд командира переменился. Он оставил свой же вопрос, произнося имя девушки, будто пробуя на вкус. Она не походила на Тори, вечно на все готовую и, не смотря на свой ум, умевшую быть порядком надоедливой. И тем более не походила на его шлюховатых подружек, оставшихся в прошлом. Вся такая правильная, домашняя девочка. Бывшая будущая миссис Джек Кан. Интересно, каково это — попробовать на вкус то, что всегда принадлежало лидеру Искренности? Эрик приблизился к девушке, и в этот раз ее выдержка оказалась не такой уж надежной. Но отстраниться Кристине не дала рука лидера, нашедшая опору на полу позади ее спины. — Боишься? — в его голосе не было ни намека на привычную насмешку. — Не боюсь. — Впервые в жизни Искренняя солгала. Властные губы Эрика обхватили ее губы, а рука переместилась на поясницу. Предательские мурашки побежали по всему телу от очага истомы — того места, где под футболкой Эрик касался ее кожи. Наглый язык командира ворвался в девичий рот, и в комнате будто огненный шар взорвался. Кристина не могла не то, что отстраниться, даже пошевелиться — поцелуй командира возымел такую власть над ней, о которой оба не подозревали. Поцелуй углублялся, становился жарче, превращался во что-то большее. Не отрываясь от сладостных губ Искренней, Эрик подхватил ее за талию и посадил на свои ноги. Кристина с готовностью обвила руками шею мужчины. Его руки скользнули по нежной коже, лаская ее. Вдруг Кристина осознала, что ощущает эрекцию командира, и мгновенно пришла в себя. Наваждение исчезло, а перед глазами вдруг промелькнуло лицо Джека — мудрые глаза взглянули на нее с укором. «Что же ты делаешь, девочка?..» Эрик все понял. Причина внезапной перемены в Кристине была слишком очевидна, чтобы ее не заметить. Он разжал руки, и девушка поспешно отстранилась. — Иди спать. — Перед ней снова был изваянный из камня лидер. А соплячки, хранившие верность своему мертвому прошлому, лидера не интересовали. Кристину как ветром сдуло. Она удивила саму себя. Обнаружила сторону, о которой и не подозревала. Девушка вернулась в спальню и забралась под одеяло, пытаясь спрятаться там от предательских ощущений тела. Эрик пугал и вызывал лишь неприязнь. Но губы горели, а ее тело рвалось обратно. Позволить ему целовать ее. Заняться с ним сексом прямо на холодном полу библиотеки. Утро началось с женского крика. Кристине показалось, что не прошло и пары минут с того момента, как она погрузилась в сон, а в сознание ворвалось истошном голосом Трис: «Сюда! Помогите!» Отряд разбрелся по бункеру, собирая в дорогу необходимые вещи, но услышав крик Приор, все подумали об одном и том же: снова афракционеры. Но сбежавшись к душевой, поняли, насколько ошиблись. Она сидела прямо в одежде на мокром полу душевой кабины, раскидав руки в стороны. Мокрые волосы свисали на плечи и некогда красивое лицо, ставшее теперь гримасой. На запястьях засохли струйки крови, а вода вокруг кистей окрасилась в багровый. Кара была мертва. Питер первым заметил записку на скамейке для одежды. Пробежался глазами по тексту, но Тори велела читать вслух. «Простите, я так не могу больше. Мой брат мертв. Калеб мертв. Я не могу жить и думать каждую минуту, откуда мне ждать смерти, ведь рано или поздно она придет за каждым из нас. Наш мир стал настоящим адом, от огня которого не спастись и не скрыться. Я не хочу трусливо ждать, я сама пойду на встречу смерти. Прощайте.»