Рисуя жизнь

Все время тренировки Хиро не переставал думать о таинственном юноше, о его работах, желая раскрыть их смысл полностью, и о мастерской. Складывалось ощущение, что нечто невообразимое и неуловимое притягивало его обратно, но Хиро не мог понять, что именно, однако знал точно лишь одно: с Масой он встретится еще не раз. Большие электронные часы в баскетбольном зале уже показывали восемь вечера, и две команды, окончив тренировку, начали расходиться, устало хлопая друг друга по плечам. Хиро покинул зал раньше всех, успел принять прохладный душ и быстро собрать свои вещи, чтобы первым добраться до остановки и застать Масу в мастерской, открытой для посещения лишь до девяти. Он даже отказался отправиться с командой в ближайший бар, где они привыкли расслабляться сразу после тренировки. Теперь его влекло иное. Хлопнув за собой дверью спортивного здания, Хиро закурил и, зажав сигарету между губ, застегнул ветровку и накинул ремень сумки на плечо. Вечер пришедшего лета был на удивление прохладным, хотя в небе, куда на мгновенье Хиро поднял взгляд, не наблюдались тучи, лишь только прозрачная, нарастающая луна виднелась вдали. На улице уже включились фонари, а рекламные щиты переливались разноцветными огнями — город зажил вечерней жизнью, и Хиро двинулся вперед, отрешая себя от внешнего мира. Даже оживленные голоса прохожих, часто попадающихся навстречу, не могли избавить его от невинного взгляда, который услужливо воспроизводила память, и мыслей, сводящихся теперь только к одному человеку. Остановка находилась неподалеку, всего лишь за домом, и через несколько минут Хиро стоял в ожидании автобуса. Он не сомневался, что успеет вовремя — еще до того, как закроется мастерская. Долго ждать не пришлось: автобус пришел точно по расписанию, и в следующий момент Хиро уже удобнее устраивался на мягком кресле возле окна. Легкая усталость после изнурительной тренировки незамедлительно растеклась по телу слабостью, а веки становились тяжелыми, когда автобус незаметно для Хиро тронулся с места. Он, спрятав замершие руки в карманы ветровки, поддался нависшей над ним сонливости и закрыл глаза, представляя, как через несколько быстротечных минут будет разговаривать с Масой. Не было сомнений, что тот, как и утром, не будет много говорить, возможно, будет лишь молчать, но складывалось безвозвратное ощущение, что еще чуть-чуть, и Хиро начнет понимать его без слов. С чего начнется их разговор в этот раз, он не представлял и решил надеяться лишь на случайность: в конце концов, он был общительным и многосторонним человеком, без труда завязывая новые знакомства. Однако Маса вовсе не был кем-то из его окружения. Маса был совсем другим. — Молодой человек, вы не выходите? — кондуктор встал рядом с Хиро и легко пошевелил его. Открыв глаза, Хиро обнаружил что поблизости, кроме него, нет больше никого: пассажиры, севшие на остановке вместе с ним, уже давно вышли из автобуса. — Простите, я выхожу, — он неловко улыбнулся кондуктору и, взяв в руки свою сумку, сошел на нужной остановке. Впереди его ждала дорога, по которой он шел утром. Улицу освещал лишь тусклый, дребезжащий свет, а воздух не был пропитан бензином, как в городе, от которого теперь Хиро существенно отдалился, не слышались шум машин и голоса людей. Но в некоторых домах, находящихся поблизости, ощущалось присутствие: откуда-то доносилась спокойная музыка, и в окнах, занавешенных светлыми шторами, виднелись чьи-то тени. Губы лишь на секунду дрогнули в едва заметной улыбке: все-таки он был здесь не один. Надпись «Добро пожаловать» виднелась издалека, освещаемая уличным фонарем, а двери мастерской были все еще открыты. Подходя все ближе и ближе, Хиро начал слышать голоса. — Маса, ты можешь идти, я побуду еще тут, — казалось, это говорил пожилой мужчина. — Хорошо, до свидания, — вежливо ответил Маса и, попрощавшись, вышел на улицу, сразу же столкнувшись с Хиро. — Привет, — не растерялся тот, когда взгляды неминуемо встретились. Казалось, что Маса был слегка испуган от непредсказуемой встречи, и потому отошел от Хиро на два шага назад, чтобы чувствовать расстояние между собой и ним. Хиро предполагал, что Маса поддастся удивлению, но не думал, что способен повергнуть его в легкий испуг, ведь он не ставил перед собой цель появиться в этом месте специально внезапно. Ответного приветствия не последовало: Маса лишь крепче прижал папку с набросками на чистых листах к себе и опустил ресницы, чтобы не показывать Хиро собственную растерянность в эти минуты. Хиро подумал, что если бы Маса не желал видеть его сейчас, то молча ушел бы, но он все еще здесь — всего в паре шагов от него. — Я просто хотел познакомиться с тобой поближе… — решил пояснить Хиро, когда Маса вновь поднял на него взгляд, наверное, не до конца веря в услышанное. Было очевидно, что он одинок, что в этом городе у него нет ни одного друга или даже приятеля. Только старая мастерская и его собственные картины. И от этого Хиро было искренне жаль его. — Позволишь? — продолжил он, читая во взгляде чистую доброту и искренность. Маса лишь кивнул, и Хиро на миг привиделась улыбка на его губах. Она призрачным прикосновением коснулась его лица и исчезла так же незаметно, как и появилась. В этот вечер Хиро решил проводить Масу. Мимо них проплывали тусклые, дрожащие в темноте улиц огни, а впереди серебряным светом путь разрезала полная луна. Только сейчас рядом с Масой Хиро заметил, как на самом деле красива ночь. Непривычное спокойствие утешило сердце, сорвавшее от волнения ритм, и Хиро мог лишь облегченно выдохнуть, когда молчание с Масой перестало быть напряженным. В этой тишине он слышал собственный голос внутри, который говорил сейчас, что отныне нельзя отпускать Масу от себя. — Не хочешь рассказать мне, как ты стал художником? — спросил он, медленно ступая по сворачивающейся линии дороги. Казалось, что эта улица даже не принадлежала родному городу, где он привык видеть лишь тротуары, аллеи и продолжительные дорожные пути. — Я любил рисовать с детства. Сначала это были лишь фантазии, а затем они превратились в мой внутренний мир, — поделился Маса, заметив на губах Хиро неожиданно искреннюю улыбку. — Что? — Ты сказал больше, чем я ожидал, — пояснил Хиро, даря улыбку даже взглядом. Он не мог предположить тогда, о чем в действительности думал в этот момент Маса, но был уверен в одном: только с ним Маса мог быть открытым, только ему он мог позволить узнать себя, пусть даже частично. — Теперь ты расскажи мне что-нибудь, — тихо и неуверенно попросил Маса, глядя теперь на дорогу и слушая Хиро вблизи. Тихий тон мягкого голоса уже полюбился Хиро, и он вновь улыбнулся, ответив: — Знаешь, в детстве я тоже любил рисовать, думаю, у меня хорошо получалось, но я не смог развить свой талант. Началась средняя школа, меня записали в спортивную секцию, и тогда я стал баскетболистом. Он говорил это без всякого сожаления: слишком поздно было представлять себя художником, особенно теперь, рядом с Масой, который видел в искусстве жизнь. И эта жизнь, приобретая разные значения, не была похожа ни на какую другую. — Ты забросил творчество насовсем? — уточнил Маса, задумавшись над словами Хиро. — Насовсем. Да и мне сразу показалось, что я создан именно для спорта. Знаешь, наша команда проигрывала лишь несколько раз со школьных времен, — Хиро повернулся к Масе, заметив, как уголок его губ слегка дрогнул в улыбке. — Веришь? — Верю, — кивнул Маса в согласии и в следующий момент указал в сторону одного из домов. — Я живу здесь. Он по-прежнему был стесненным, по-прежнему прятал взгляд и говорил тихо, но почему-то именно в этот момент Хиро подумал, что отсюда начинается их дружба, и возникает доверие друг к другу. Стрелки на наручных часах Хиро показывали ровно десять вечера: вскоре последний автобус сойдет с остановки, а на улице совсем стемнеет, но думать об этом сейчас совсем не хотелось. Он, как и Маса, остановился, когда до нужного дома оставалось всего несколько шагов, и произнес: — Это значит, что мы расстаемся сейчас? Маса лишь ненадолго задумался, сминая края своей папки пальцами, словно бы решался, унимая внутри собственный страх к неизвестности, и в следующий момент кивнул в свою сторону, безмолвно приглашая Хиро последовать за собой. В этот вечер Хиро надеялся увидеть в его доме больше рисунков и услышать их историю. Отныне было интересно все: от очевидных деталей до мельчайших подробностей, ведь Маса в действительности оказался тем, кого Хиро искал все свое время, бродя по неизвестным закоулкам городов. Быть может, если бы им было суждено встретиться в детстве, этот городок знал бы двух молодых художников. Они творили бы вместе, придумывали и изображали бы необыкновенную жизнь, но были бы настоящими друг с другом. Хиро навсегда предпочел бы оставаться неизвестным, безымянным художником, как и Маса, воплощая фантазию в реальность и даря другим людям лишь восхищение. Главное, что за завесой безызвестности и переданных фантазий он был бы известен только одному — тому, с кем бы он рисовал жизнь. Одноэтажный дом, в котором проживал Маса, ничем не отличался снаружи от других домов, находящихся поблизости, однако внутри было необычайно уютно и тепло, а еще едва лишь уловимо чувствовался запах зажженных свеч. Закрыв за Хиро дверь и включив свет, Маса бесшумно прошел в одну из своих комнат, которая отдаленно напоминала мастерскую, чтобы аккуратно положить новые наброски на стол, где лежали краски, карандаши и тонкий уголь. Именно им Маса изображал черные цвета и его оттенки на своих картинах. Интерес, подобный утреннему, моментально завладел Хиро, и он, спешно разувшись и оставив сумку в коридоре, снял с себя ветровку и прошел в ту же комнату, где Маса хранил все свои картины. Некоторые из них, судя по всему, те, которые были особенно дороги, висели в рамках на стене, а другие стояли на полках шкафа за небольшими свечами. Взгляд Хиро сразу же остановился на одной из картин, которая отличалась от других необыкновенной яркостью, что, казалось, было не свойственно Масе. — Я правильно подумал, что именно такой ты хочешь видеть свою жизнь? — вопрос сам сорвался с губ, прежде чем Хиро осознал, что допустил ошибку. — Прости, я не считаю твою жизнь серой. — Ты прав, не стоит извиняться, — Маса лишь грустно улыбнулся, а потом с едва уловимым сожалением в голосе добавил. — Иногда мне хочется, чтобы фантазии оживали. Хиро хотел прикоснуться к картине, ощутить по гладкой или шершавой поверхности, чем она написана, но остановился, почувствовав, как в сердце кольнуло, а что-то неуловимое и неведомое заставило испытать вину. Хиро был безошибочно уверен, что жизнь Масы не так проста, какой могла показаться, ее нельзя прочесть как на ладони, как и нельзя разгадать. Было ясно лишь одно: Маса что-то пережил в своей жизни и пытался безуспешно забыть. Бесшумный выдох растворился в душной комнате, слился с тяжелым воздухом, и Хиро повернулся к нему, чтобы заметить, как опустились ресницы и поджались губы: — Я не хотел… Но ты пойми, мы — люди, а людям не дано вершить собственную судьбу и оживлять картины. Мы в состоянии только… — Жить в настоящем и выбирать?.. — перебил его Маса, глядя на свою картину как на единственную мечту. — Да, но если приложить усилия, то мы можем исправить прошлое… Просто забыть его, избавиться от ненужных моментов, — Хиро хотелось утешить Масу, заключить его в легкие объятия и дать почувствовать надежду, но он оставался стоять на месте, глядя, как блестят его глаза. — А что делать с пустотой, которая останется после них? — голос заметно дрогнул, но Маса сдерживался, сдерживался до последнего, чтобы оставить свою слабость внутри. — Я не знаю, можно ли заменить ее фантазиями. Я оставил бы пустоту, — последовал тихий ответ. Казалось, только Хиро мог понять Масу в данный момент. Больше Маса ничего не ответил на это, лишь судорожно выдохнул, переведя взгляд на свои новые наброски. Казалось, сейчас он думал о том, стоило ли продолжать рисовать безрадостные картины, или направить свое вдохновение в другое русло. Хиро не мог судить наверняка, пока Маса сам не отложил папку подальше и не повернулся к нему: — Хочешь чаю? — Не откажусь, — Хиро попытался улыбнуться, но получилось слишком вяло и неубедительно, когда вопрос о том, что же случилось с Масой, оставался открытым. — Идем. Я сделаю нам фруктовый, — Маса жестом позвал Хиро на кухню и последовал туда, включая по пути свет в двух остальных комнатах. В них не было никаких картин, лишь минимум мебели и домашние цветы, словно бы только та единственная комната, в которой они прибывали, была создана для того, чтобы замыкаться в себе, изображая собственные фантазии. Дом наполнился светом, который, очевидно, Маса включал не слишком часто, ведь всюду на полочках стояли свечи с застывшим воском. Наверное, они придавали Масе больше спокойствия, чем дребезжащее освещение ламп. Однако почему он не любил обычный свет, Хиро спрашивать не стал. Зайдя на кухню, он устроился на небольшом диване и сложил руки на столе перед собой, чтобы опустить на них подбородок и начать наблюдать за действиями Масы. Они знакомы всего ничего, лишь только несколько часов, тем не менее, ощущение того, что они знают друг друга достаточно долго, пришло и не хотело отпускать. — Маса, а можно я приглашу тебя завтра прогуляться? — Хиро решил не медлить и пригласить Масу на прогулку прямо сейчас. — Если дядюшка отпустит меня с работы, — Маса, встав рядом, стал аккуратно резать фрукты. — Мне нужно закончить пару картин. — Дашь мне свой номер, и я позвоню тебе, хорошо? — не растерялся Хиро, внимательно смотря на Масу, словно бы в ожидании улыбки, которую редко можно было увидеть на его лице. Маса лишь кивнул, продолжая делать чай, но, как бы он ни скрывал собственные эмоции и легкое смущение, алостью видневшееся на скулах, было заметно, что он рад последовавшему от Хиро предложению. На короткое мгновение, подобно призрачному облаку, над ними повисло молчание, прерываемое лишь едва различимым тиканьем настенных часов и зажженного огня на плите. Маса, дожидаясь пока чай будет готов, повернулся к окну и задумался о чем-то своем, глядя, как черные облака открывают поднявшийся полумесяц. Странно, но даже сейчас, когда затянулась молчаливая пауза, Хиро не чувствовал волнения, лишь только смотрел на Масу, думая о том, что он — самая необыкновенная, нет, даже особенная загадка, с которой только приходилось сталкиваться. Но что могло произойти в его жизни, Хиро и предположить не мог, а точнее — даже думать не хотел о чем-то плохом рядом с ним. Главное, что прежде он не чувствовал столько трепета по отношению к кому-либо, как и не чувствовал спокойствия и легкости на душе. — Маса, ты не жалеешь, что мы встретились с тобой? — внезапно вопросил он, вынудив Масу развернуться и обратить на себя его внимание. Почему-то тот не удивился от прозвучавшего вопроса, только попытался мягко улыбнуться, чтобы избавить Хиро от напрасных сомнений: — Теперь я жалею лишь о том, что мы не встретились раньше, Хиро. Что-то вспыхнуло в этот миг невидимым огоньком между ними лишь на секунду и исчезло, оставив за собой лишь учащенное сердцебиение и мысли невпопад. Неловкость застала изнутри, и Маса первым прервал зрительный контакт, чтобы в следующий момент поставить рядом с Хиро чашку с горячим чаем и предложить плитку шоколада. — Ты тоже любишь сладкое? — бесчисленный раз за день поразился Хиро: еще ни с кем он не находил столько схожестей, как с Масой. — Люблю, — кивнул Маса, присаживаясь рядом с ним. — Не знал, что я могу быть похожим с кем-то. — Теперь знаешь, — и Хиро улыбнулся ему. Больше в этот вечер они не молчали, рассказывая друг другу о себе и даря мимолетные улыбки. Время превращалось в быстрый поток, и несколько часов прошли сквозь них, словно затянувшаяся минута. Хиро позабыл о том, что уже опоздал на последний автобус, о том, что сегодня стоило бы лечь спать пораньше перед тренировкой, и о том, что с Масой они знакомы всего один день. Он впервые за долгое время чувствовал себя поистине счастливым и не хотел уходить от него сегодня. Но время неминуемо близилось к поздней ночи, а завтрашний день сулил новую встречу, поэтому Хиро не грустил, прощаясь с Масой. — Увидимся, — напоследок сказал он, когда к дому подъехало такси. — До завтра, — тихо согласился Маса и в следующий момент, закрыв за Хиро дверь, прислонился к ней спиной и шумно выдохнул. Жизнь начала меняться.