Рисуя жизнь

— Подождешь меня здесь, хорошо? — Конечно, — согласился Маса, положив свои вещи на широкий подоконник. Даже сегодня, когда Хиро пригласил его посмотреть на игру, он взял с собой угольный грифель и листы для рисования, на одном из которых уже было что-то нарисовано. Но Маса еще не показал Хиро, что он успел изобразить, пока находился в спортивном зале и наблюдал за игрой команды. — Я быстро, — Хиро улыбнулся уголками губ, прежде чем оставить Масу одного в коридоре спортивного здания. Маса только кивнул и повернулся лицом к окну, взяв в руки свой новый рисунок. Сегодняшняя игра была особенной для Хиро, пусть даже являлась всего лишь тренировкой перед серьезными соревнованиями. Впервые за все время он старался не только для себя, но и для Масы, чувствуя на себе его внимательный взгляд и поддержку, когда нежелательные воспоминания на несколько часов выпали из памяти. Хиро даже не заметил, как команда, с которой он был вот уже длительное время, стала отдаляться от него, как и он сам от всех, кроме Масы. — Ты хорошо играл сегодня, — новый капитан, Рино, встал рядом с дверцей его шкафа, заговорив низким тоном. — Но только за себя. Хиро, отвлекшись от собственных раздумий, лишь поднял на капитана свой взгляд: — Тебя это не устраивает? — Ты должен быть с командой одним целым… — продолжил капитан, облокотившись о шкаф. — Предлагаю выпить с нами. С появлением Масы компания в виде игроков команды окончательно перестала интересовать Хиро, поэтому он лишь отрицательно мотнул головой и продолжил собирать свои вещи. Все-таки Маса все еще ждал в коридоре, и Хиро не желал тратить время, которое он мог провести с ним, на бесполезный разговор с Рино. Он закрыл свой шкаф на ключ, и уже было развернулся к выходу, как новый капитан преградил ему путь: — Что же ты? Решил променять команду на повернутого мальчика из мастерской? Мне про тебя уже все рассказали, — усмехнулся он, отныне глядя на Хиро свысока. Слова в адрес Масы, брошенные с презрением, мгновенно зажгли огонь внутри, и Хиро, не отдавая отчета собственным действиям, жестко прижал капитана к дверце, схватив его за ворот. — Ты бы лучше помолчал, — голос под давлением раскалившейся злобы стал тише, но Рино различал каждое четко произнесенное слово. — Не смей говорить так о нем. — Я обещаю, что ты вылетишь из команды, Хиро, обещаю… — вторил Рино, прежде чем Хиро раздраженно выпустил его из собственной хватки. Только сейчас он понял, что его прошлое начало разрушаться, дало слабину и треснуло, готовое вот-вот превратиться лишь в бесполезные осколки памяти. Когда-то в детстве, распрощавшись с умением рисовать, он мечтал иметь собственную команду, быть в ней капитаном и всегда вести ее к победе, но теперь, когда команда больше не с ним, былые грезы развеялись в бесцветный прах. — До встречи, — лишь бросил напоследок он, ощущая, как холод стал отступать. Странным образом Хиро не почувствовал сожаления, осознавая, что отныне ему больше нет места в старой команде, зная, что следующее соревнование — последнее. Наоборот, складывалось ощущение, что с плеч сошел тяжелый груз, который он носил на себе слишком долгое время, не найдя для себя истинного счастья. Он понимал, почему так происходит, и теперь знал, что впереди его ждет лишь один путь, ведущий только к одному человеку… человеку, способному окончательно изменить его жизнь. Нужно лишь только помочь ему. — Ты задержался, — Маса встретил его в коридоре, незаметно для самого себя подойдя ближе, чем обычно. — Извини, что заставил ждать, — Хиро до сих пор чувствовал дистанцию, выстроенную страхом Масы, но, следуя мгновенному желанию и зову своего сердца, рискнул коснуться его ладони подушечками пальцев. По телу мгновенно пробежал ток, когда Маса даже не дернулся и не отошел от него, глядя в глаза, читая по взгляду то, что он чувствует. Это согревало, вселяло веру и доверие, а потерянные в частом сердцебиении слова были слышны в мыслях. Хиро не мог знать наверняка, что Маса не отвергнет его внезапное прикосновение, но так хотел прикоснуться к нему, чтобы забыть обо всем хотя бы на короткое время. Это было необходимо, как утешение, когда в сознании вдруг забилась запоздалая мысль, что и будущее может быть утеряно, если сейчас не сделать шаг к нему навстречу. Ему не нужны больше сомнительные приятели, не нужна былая команда, ему нужен лишь он — тот, кто сейчас робко коснулся его в ответ, тот, на чьих щеках заалело смущение, а в глазах заблестела искренность. Казалось, Маса тоже освободился от реальности в этот миг. Хиро чувствовал, какой он на самом деле, чувствовал непреодолимую тягу к себе, когда стена, возвышающаяся над ними, временно стала эфемерной, такой, через которую сейчас они прошли, взяв друг друга за руки. Улыбка легко коснулась губ Хиро, когда Маса позволил крепче сжать свою руку, дав немое согласие на изменения в собственной жизни, переступив через страх в легком трепете. — Идем, — тихо шепнул Хиро, прежде чем повести Масу за собой, не смея отпустить. Момент, когда Маса впервые дал свой ответ, навсегда остался в памяти, а былая напряженность ушла. Первые цветные штрихи появились на белоснежном листе их жизни, пусть даже тайна, о которой никто не забыл, до сих пор оставалась скрытой, сковывая сердце. Солнце заходило за горизонт, создавая оранжево-красный закат, и улицы постепенно становились безлюдными, особенно здесь, в безымянном парке, в который Хиро привел Масу, рассказывая, что в детстве это было его любимое место. Именно здесь многими годами ранее он проводил свое одиночество, именно здесь предавался первым мечтам о лучшем будущем, когда рядом шумел фонтан и различались радостные голоса других детей. Хиро улыбался, глядя на них, но его, такого одинокого среди всех, не желали замечать. — …Кстати, на моем первом рисунке был изображен этот парк, но почему-то сейчас мне это кажется смешным, — Хиро улыбнулся Масе и пожал плечами, прежде чем присесть на единственную в парке лавку. Она находилась как раз напротив старого фонтана, который, словно по стечению обстоятельств, все еще работал, разбавляя спокойствие улицы. — Ты бы не говорил так, если бы в то время был не одинок, — привычно тихим тоном начал Маса, устроившись рядом с ним. — Твой первый рисунок обязательно запомнился бы тебе, если бы на нем ты изобразил этот парк, себя и кого-то еще. Маса смотрел прямо, когда солнце уже зашло за горизонт, оставив за собой лишь легкий шлейф тепла, а его слова заставили Хиро задуматься. Улыбка моментально исчезла с губ, потому что Маса был действительно прав. — Жаль, что тогда не было тебя… Будь мы вместе с раннего детства, жизнь была бы другой сейчас, — Хиро повернулся к Масе, высвободив из легких тяжелый выдох, и заметил, как тот грустно опустил голову, будто бы Хиро лишний раз напомнил ему о том, о чем он безуспешно пытался забыть. Или смириться. — Прости, — только тихо извинился он, придвинувшись ближе и легко опустив ладонь на напряженное плечо. Былая нерешительность растворилась в моменте, над которым вновь повисла беспросветность. Хиро не переставал чувствовать желание исправить эту жизнь, раскрасить ее исключительно яркими красками и стереть все серые тона, что вновь проявились сквозь белоснежное полотно. Маса не вздрогнул от нового прикосновения, как ожидал Хиро, он только лишь сам повернулся к нему, чтобы прошептать в ответ: — Твоей вины нет ни в чем, Хиро. Слова, которые должны были утешить и унять вновь появившуюся тревогу внутри, лишь колко коснулись беззащитного сердца. Хиро было жаль, снова жаль Масу, безымянная боль которого виднелась сейчас в глубине взгляда. Хотелось увести ее за собой далеко, оставить где-то в безлюдном месте, где лишь тьма и пустота, и вернуться обратно, зная, что больше ничего не встанет на пути между ними. — Но я чувствую ее, — ответил Хиро вблизи, ощущая, как по коже пробежал холодок от незнания того, почему Масе так больно сейчас. — Хочешь, я покажу тебе то, что я нарисовал? — Маса не желал больше думать о том, что причиняет боль, не желал, чтобы Хиро чувствовал напрасную вину, и передал ему свой новый рисунок. — Ты можешь оставить его себе. Аккуратные, мягкие штрихи черного грифеля четко вырисовывали момент из сегодняшней игры, когда Хиро забрасывал мяч в корзину. И эта картина была настолько живой, что он на мгновенье выскользнул из реальности и вернулся на несколько часов назад. Улыбка незамедлительно коснулась губ, а во взгляде светлела благодарность. — Я торопился… Боялся, что упущу этот момент, — мягкий голос, коснувшийся слуха, возвратил Хиро в настоящее, и он поднял на Масу свой взгляд. — Знаешь, даже если здесь нет ярких красок, я вижу все в цвете, — Хиро бережно свернул подаренный Масой рисунок и вновь улыбнулся, но теперь только ему одному. — Спасибо. — Я рад, что тебе понравилось, — Маса едва лишь заметно улыбнулся в ответ и поднялся с лавочки. — Мне, пожалуй, пора. Я обещал помочь дяде… Казалось, что сейчас Масе хотелось убежать от самого себя, когда внутренняя слабость достигла крайности, подошла к границе, через которую он не мог переступить. — Подожди, — неожиданно для самого себя Хиро взял его за руку и встал рядом, так близко, что сердце мгновенно затрепетало внутри. Хиро чувствовал желание Масы остаться, быть рядом, но знал, что в этот вечер он все равно уйдет, пусть даже потом ему будет еще тяжелее, чем сейчас. Он не дал себе опомниться во внезапности этой минуты, когда губы уже прильнули к пухлым губам Масы, а сильные руки сомкнулись на худом теле. Неосознанность лишь на короткий миг повисла над ним беспросветным, сгущающимся облаком, когда сердце замерло в ожидании ответа, и именно сейчас поцелуй был нужен, словно глоток свежего воздуха. Спонтанное действие привело Масу в изумление, и он, оказавшись в бережных, но таких крепких объятиях Хиро, лишь задрожал в трепете, давая нерешительный и слабый ответ, когда дымка спонтанного желания лишь на несколько секунд затмила отрицающее реальность сознание. Поцелуй оказался лишь кротким соприкосновением, когда Маса, ощущая на себе теплые касания чужих губ и рук, приложил ладони к груди Хиро, не давая ему прижиматься к себе. Сердце молило об обратном, ждало утешения сквозь искреннюю нежность, что пытался подарить Хиро, но сознание неминуемо заставляло отступать. И Маса только замер, плотно закрыв глаза и не реагируя больше на мимолетное проявление чувств. Чувствуя лишь вынужденную безответность, Хиро опомнился и немедленно разомкнул объятия, отступившись от Масы на полшага. Сердце сжалось в болезненный комок, а по спине прошелся холодок. — Прости, я… Не знаю, зачем я сделал это, — Хиро никогда не чувствовал дрожь в собственном голосе, но сейчас, когда воздух через каждую секунду поступал в легкие, его тон сбивался. Он не хотел потерять Масу навсегда, зная теперь, как на самом деле он боится близости. Но за эту минуту легкого безумия Хиро понял, что он не впервые чувствовал чьи-то губы и руки на себе. Маса открыл глаза, но так и не поднял на Хиро свой взгляд, мгновенно развернувшись в сторону дороги, чтобы в следующий момент оставить Хиро одного. На рисунке их жизни вновь появились черные пятна. Хиро знал, что Маса просто не хотел, чтобы он видел его слабость, не хотел, чтобы он видел яснеющее сожаление в его глазах. Он потерял отсчет минутам, стоя посреди парка и глядя Масе вслед, как потерял отсчет времени, когда… когда родилось это чувство внутри. В эту ночь он долго не мог заснуть, сжимая в руках подаренный Масой рисунок. А утром… утром произошло то, чего он совсем не ждал.