Хроники Цеекус

      Будильник прозвучал слишком отчётливо и рано для реальности, потому Дика в какой уже раз выключила его, даже не продирая глаз. А потом прыгала по гостиной, опаздывая и натыкаясь на коробки с чулана, которые мама просила разобрать ещё до своего отъезда. Чёртовы коробки… и бедные пальчики на ногах.       «Havana» Камилы Кабелло в стереосистеме, хлеб в тостере, палец на кнопке включения электрочайника…       — Да, Кесси. Ну извини, я только встала… — Динамик телефона в ответ разразился фонтаном угроз и упрёков. — Да знаю я, сколько у меня пропусков. И понимаю, что летний семестр — последний шанс всё отработать. Но! — Дика выдержала театральную паузу. — На этот раз причина уважительная… — Динамик ответил на это порцией нытья о тяжёлой судьбе старосты. — Ко второй паре я точно, вот прямо точно приду!.. Да, правда уважительная причина!       Да, она опять проспала первую пару, но причина ведь действительно уважительная: сегодня — слишком уж тяжёлый понедельник, вчера было слишком уж весёлое воскресение, а её подруга — бездушный монстр, ни во что не ставящий чужие чувства.       Дика, на свою голову, уговорила Нешу развеяться на новоселье у Елены, и всё было круто: музыка, танцы, бассейн, фирменные коктейли от хозяйки вечера, приправленные шутками про её дьявольскую фамилию и дурь… Ну и Макс Штрайбен с архитектурного — он, конечно, тоже был знаком с Еленой и числился в списке приглашённых.       Макс, он был таким… чудесным. Дика уже с месяц изо дня в день на большой перемене тащилась в библиотеку вместо столовой и следила, затаив дыхание, как тот сидит на подоконнике и делает наброски людей на спортплощадке. Растянутый свитер, беспорядок на голове, вздёрнутый нос, тонкие пальцы легко держат карандаш, тёплые карие глаза близоруко прищурены… Какой-то слишком юный для институа и по-особенному милый со своими худобой, добрыми глазами и мягкими чертами, будто не от мира сего. Но Дика точно знала, что Макс — землянин и её ровесник, она проверяла, магией в том числе.       И это было совсем не плохо, ему шла эта его обычность. Устав от разучивания новых заклинаний и трактовки видений из книги Цеекус, от наставлений маман о том, каковы должны быть девушки из светлых, особенно будущие маги, и от крутых парней, неизменно оказывающихся полными придурками, Дика нуждалась именно что в обычности. Макс был милым и, по словам его знакомых, — добрым и участливым — большего ей не требовалось. Дика узнала о нём всё, что только могла узнать, и вот на вечеринке наконец выпал шанс познакомиться лично.       Макс оказался… Да, всё верно — чудесным. Всегда внимательно слушал, делал немного неловкие, но искренние комплименты, сглаживая их застенчивой улыбкой, и просто-напросто весь светился изнутри. Солнце, настоящее солнце. На душе теплело от одного взгляда в его глаза. Казалось бы, она нашла родственную душу, и даже не совсем понятные ей, но очень эмоциональные восхищения неким Тенебросо, наверняка художником, не изменили её впечатления — Дика готова была ради этого парня подтянуть свои знания в искусствоведении. Но тут в их только-только созданном тёплом и уютном мирке произошёл апокалипсис — привлечённая знакомыми мудрёными словами к ним подошла Неша:       — Почему именно тенебросо? Тебе нравится, когда между светом и тьмой проведена чёткая граница? Это не слишком реалистично, — прозвучал её сухой, немного надменный голос.       Тонкая изящная фигура, которую свободная рубашка и джинсы-трубы только подчёркивали, идеальная осанка, холодный взор светло-серых глаз; белые волосы, обрамляющие лишённое макияжа лицо, красиво оттеняли скулы… Макс смущённо отвёл взгляд, и Дика поняла, что до того он в открытую пялился. Спасибо, подруга!       — Не знаю… Наверное… Наверное, мне как художнику важнее эмоция, чем реалистичность, — пробормотал он, нежно очерчивая взглядом неестественные черты. — А вам, мисс…       — Энестейша Эйлет. Может, ты слышал, что я читаю матанализ у первых курсов, но я не настолько старая, чтобы обращаться так официально, — откликнулась Неша.       — Хорошо!.. А я… Макс. А тебе?.. Тебе тенебристы нравятся? — осмелился спросить он.       В серых глазах острыми льдинками сверкнуло разочарование: видно, как обычно, скучно стало в обществе простых смертных. Бросив напоследок ровное «только Караваджо и Сурбаран», Неша растворилась в толпе, но не покинула мыслей Макса. И вместо того, чтобы продолжать их знакомство, выстраивать их мирок, Дика весь вечер отвечала на вопросы о подруге. Та, к слову, когда они уходили с вечеринки, даже не заметила её обиды и не извинилась. Хотя действительно, какое их Снежной Королеве дело до других? Неша, даже не зная о своём происхождении, глядела на всех, как на чернь…       Телефон после милого разговора со старостой оказался разряжен, не осталось энергии и в переносной батарее. Пока гаджет приходил в себя, Дика опоздала и на вторую пару, потому не сильно спешила: спокойно сходила в душ, спокойно поела, позволила себе примерить несколько образов, выбирая, в чём пойти. Остановилась на белой блузке и юбке-клёш в шотландскую клетку.       Небо после ночного дождя было почти чистое, ярко-голубое, солнце, пока ещё не жаркое, приятно грело, пускай и лезло то и дело в глаза, заставляя щуриться. Погода располагала к прогулкам. Потому Дика выбрала вместо метро пригородный автобус и до станции шла пешком. Остановилась послушать уличных музыкантов и бросила им пару долларов. Заглянула в знакомую кофейню, где душевно поболтала с Джейком, взяла мокко и, по его совету, мороженое с новым вкусом.       Погода была замечательная, мороженое — вкуснейшее. Дика шла, пританцовывая под играющий в наушниках «Green Day», улыбалась прохожим, и те почти всегда возвращали ей улыбку.       День, вопреки опозданию и очередной выходке Неши, обещал быть едва ли не лучшим за последние месяцы. Казалось, ничто не способно его испортить. Но настроение слишком уж непостоянно.       По прибытии в кампус у Дики оставалось немного времени до звонка на большую перемену и немного мороженого, потому она присела на скамью под одним из деревьев сквера, на который выходили окна учебного корпуса. Возле не успевшей высохнуть лужи, чирикая, приземлились воробьи, и Дика, не находя другого занятия, пока не закончилось мороженое, следила за ними краем глаза. Маленькие серые птички чистили перья и ворчливо переговаривались. И вроде бы не было в этом ничего такого: в любое другое время птахи, если б и вызвали какие-то эмоции, то только умиление. Но сейчас, глядя на их возню, Дика могла думать только о мамином божестве, с какого-то перепугу зажадничавшем ей крылья и стихийную магию. Думала, что скоро станет такой же серой и обычной, потому что не сумела заслужить вечную юность.       Она училась манипулировать реальностью с десяти лет, и что в итоге? Может теперь упавшую со стола ручку обратно приманить? Высушить без фена волосы, создать малюсенькое облачко? Смешно! Неша, рождённая с даром, если бы о нём знала, могла бы иссушать моря и устраивать наводнения, а Дике, как дуре, приходилось по четыре часа сидеть над заклинаниями, чтобы получить хоть толику могущества, отмеренного Великим Корвуном для Птиц.       Как же, чёрт возьми, несправедливо и грустно! Неша не понимала, сколько ей уже дано для счастья, не понимала, что всё, что так легко удавалось ей, с её-то внешностью и способностями, прописанными в генотипе треклятым божеством, другие зарабатывали потом и кровью. Да ещё и вела себя порой как последняя стерва, играючи отбирая то, что ей самой совсем не нужно. Макса, например.       О, как Дика иногда хотела рассказать Неше, что вся её идеальность — всего лишь подачка древнего божества! Высокомерия едва бы поубавилось, но, может, исчезла бы вечная хандра. И Неша снова бы искренне радовалась тому, что имеет, как умела это делать раньше, а не вызывала своими страданиями на пустом месте мысли о несправедливости и желание её придушить. Было бы здорово. Но рассказать Дика не могла.       Подтаявшее за время неприятных дум мороженое капнуло на юбку. Дика грязно и по-русски, как научилась вчера от Елены, выругалась.       — Вот, возьми, — раздался почти тут же с другой стороны скамейки смутно знакомый мальчишеский голос. Надо же, она даже не заметила, что к ней кто-то подсел.       — О тщ-щ-щёрт… Спасибо. — Дика не глядя выхватила протянутую салфетку. После нехитрых манипуляций светлое пятно стало едва-едва заметно на шотландской клетке. А ведь могло и на блузку попасть… Как повезло-то! Настроение снова поднялось. — Любимая юбка, бывает же! Не знаю, чтобы без тебя делала. Ты — мой спаситель! — воскликнула она и подняла взгляд.       Перед ней сидел, чуть ссутулившись, с несмелой улыбкой на губах сам Макс Штрайбен. Теперь он подумает, что она неуклюжая. Какой позор.       — О, привет. Давно ты тут? — вылетело высокое. Вот дура! Какое «привет»? Они же уже начали разговор! Да и что он должен ответить на этот глупый вопрос?.. Кажется, она покраснела. Руки сами потянулись поправить наверняка растрепавшиеся волосы, но замерли на полпути. Дура, дура, дура!       — Эм… Привет. Наверное… наверное, минут пять или, может, шесть. Я хотел окликнуть, но ты очень красиво думала. — Кажется у Дики удивлённо дёрнулись брови, потому что Макс тут же зачастил: — Не подумай, пожалуйста, что я какой-нибудь извращенец…       — О нет, что ты! — поспешила перебить Дика. Макс отвёл взгляд и теперь неловко кусал губы. Несмотря на обещанную синоптиками жару, он снова был в свитере. Дика решила, что из-за своей худобы он постоянно мёрзнет, и от этой мысли почему-то улыбнулась. Как приятно быть влюблённой. — Я понимаю. Ты художник, для вас пялиться на людей — это норма… — Как-то грубо получилось. — Я хотела сказать…       — Я понял, — Макс ободряюще кивнул. Карие обычно глаза при дневном освещении посветлели почти до янтаря. Красиво. — У меня так тоже часто бывает: хочется сказать точно, но мысли в кучу не собираются и выходит какая-то чушь… — Глаза испуганно распахнулись. — То есть, извини, я не хотел сказать, что это ты сейчас сказала чушь…       Дика искренне засмеялась, и Макс засмеялся вместе с ней: негромко и мягко. Кажется, прозвенел звонок на большую перемену, но сейчас это было не слишком-то важно. Когда ещё представится шанс просто посидеть и поговорить?       — Слушай, а что ты вообще тут делаешь? У тебя же в понедельник нет пар в нашем корпусе, — выдала она прежде, чем подумать. Макс вновь отвёл взгляд. Ну вот. Он точно решит, что она следит за ним, и будет прав — Дика в своё время специально узнавала у его одногруппницы их расписание. И кто её всё время за язык тянет?       Но смущение довольно быстро сменилось неясным предвкушением. Макс ведь и правда не бывает здесь по понедельникам. Значит, он приехал на другой конец города, пропуская занятия… ради неё? Нет, не может же быть всё так хорошо! Надо как-нибудь осторожно подвести к этому вопросу. Ну же! Что сказать?       — Ты приехал, чтобы встретиться со мной?       Да, осторожно опять не получилось — видно, не её это. Собственная нелепость отчего-то смешила.       Макс кивнул. Теперь румянец заиграл и на его щеках.       В висках застучало. Да не может этого быть! Или может? Неужели в кои-то веки парень, в которого она влюбилась, и подонком не оказался, и ответил взаимностью? Но ведь она была почти уверена, что ему понравилась Неша!       — Мне нужно… Нужно кое-что тебе отдать. Сейчас… — Макс почти с головой зарылся в перекинутую через плечо сумку. Замер на мгновение, с надеждой уставился на неё тёплыми своими глазами: — Извини, не могу найти. Ты ведь никуда не спешишь?       — Да нет. Я вся твоя.       Прозвучало как-то слишком двусмысленно, особенно учитывая, что из-за волнения фраза вылетела с придыханием. Дика была даже рада, что Макса в этот момент больше занимало содержимое сумки: взлохмаченная шевелюра едва из-за неё виднелась, а пухлые губы нервно сжимались. Какой же он всё-таки красивый. И милый.       В груди щекоткой разливалась нежность.       Искомое всё не находилось, на лавку и за её пределы летели тетрадки, альбомы, кисти и разноцветные маркеры. Убедившись, что немногочисленные гуляющие не обращают на их парочку абсолютно никакого внимания, Дика магией ловила предметы ещё до падения на плитку и складывала рядом. Хоть какая-то польза от многолетнего обучения.       Наконец Макс оторвался от своей сумки и продемонстрировал сложенный вдвое листок. Карие глаза довольно сияли, искренняя улыбка грела сильнее вошедшего в зенит солнца, каштановая шевелюра подрагивала от ветерка, на тыльной стороне протянутой ладони пестрели следы от краски… Он был в этот момент почти идеальным! Легчайшее касание тонких пальцев заставило сердце замереть. Дика с азартом потянула на себя лист, взглянула на оборот и вздрогнула. Внутри холодной ноющей болью отдалось разочарование. Всё-таки Неша.       — У твоей подруги внешность очень необычная, не думал такую вживую… Я вчера сразу, как пришёл домой, сделал набросок по памяти, не уверен, что вышло похоже.       — Очень красиво, — выдавила из себя Дика.       — О… спасибо. Я хотел показать ей сам, но забыл номер её корпуса. Да и имя, честно говоря… — Макс смущённо почесал затылок. — Надеюсь, тебе не сложно будет передать? И, может, попросишь её мне… ну, попозировать?       Дике мигом представились обнажённые натурщики, которых, по словам одной приятельницы, приглашали на занятия в художественную академию. Она ошалело тряхнула головой, вызвав недоуменный взгляд. Нет уж. Макс, конечно, милый, но в таких делах она ему не помощник.       — Извини. Правда извини, но мы с ней в ссоре, — сказала почти резко. Это правда, разве нет? И то, что сама Неша опять предпочла ссоры не заметить, сути дела не меняло. Макс снова отвёл взгляд. Нервно поправил сумку.       — Но вы же только вчера… — Он осёкся. — Не моё, наверное, дело, но кажется, она приехала помириться.       Дика обернулась в направлении его взгляда. И правда: Снежная Королева в привычных модных кроссовках и свободных одеждах, привычно задрав подбородок и устремив взгляд куда-то вглубь себя, быстрым шагом шла по дорожке сквера. Что им всем сегодня здесь надо? Макс смотрел на Дику выжидающе, мол, привлеки внимание, окликни. Ну и ладно. Жалко что ли? Пусть поворкуют.       — Неша! — сдалась она.       Подруга застыла, чуть заметно вздрогнув, и двинулась к ним.       — Привет, — выдала спокойно. — Странно видеть тебя здесь, — обратилась уже к Максу, подскочившему ей навстречу.       — Ну, я, в общем-то… — начал было, но быстро замолк, тяжело вздохнув. Облизнул нервно губы, заморгал. Уставился с надеждой на Дику. Да он издевается, что ли?       Здорово. Всю жизнь только о том и мечтала: как бы помочь подруге увести у себя парня! Но тёплые карие глаза были слишком уж убедительны, и Дика сдалась снова.       — Он хотел кое-что дать глянуть и узнать твоё мнение, — она передала Неше листок и демонстративно отвернулась. — Поэтому мы тебя и звали, — добавила, подчёркивая, что сама разговаривать бы не стала. С чего бы? Раз Неше нет до неё дела, разве не правильно отвечать ей взаимностью? Время Дики быть стервой, посмотрим, как она теперь запоёт!..       Но Неша не расстроилась, она будто и не заметила. Покрутила в руках рисунок. Впилась в Макса строгим внимательным взглядом:       — Ты пытался нарисовать меня?       Это «пытался» неприятно резануло Дике слух, а Макс лишь покорно кивнул, подтверждая. О нет, как бы она чего ему не ляпнула!       — И ты правда хочешь узнать моё мнение? — Ещё один кивок. — Ты уверен?       — Конечно. — Звучал Макс на самом деле не слишком-то уверенно. Вопросы тому явно способствовали.       — У меня черты лица в целом мягче, а линия скул выражена ярче. Нос меньше, губы больше, а глаза миндалевидные, а не с наплывом. Вообще сомневаюсь, что рисовать людей — это твоё. Не вижу таланта. — Что, вот что она несёт?! — Помню, ты говорил, что ценишь больше эмоцию, а не реализм, но здесь и эмоции нет, зацепиться не за что. Эта девушка как будто вообще… неживая. — В льдистых глазах промелькнуло странное, не виденное Дикой прежде выражение. Сомнение? Или даже испуг?       Несколько раз моргнув, Неша с неуместной торопливостью схватила со скамейки первый попавшийся лист и карандаш и начала объяснять что-то про конструирование объёма из простых тел и, непонятно к чему вообще, про рефлексы, которых не хватает зрачку и радужке. Макс слушал с интересом и понятливо кивал, почти что в рот заглядывал, но по побледневшему лицу и поджатым губам Дика видела, что сказанное его задевало.       Дика решительно схватила подругу за локоть и отвела в сторону, оставляя Макса рассматривать её каракули и нервно зарываться пальцами в густую шевелюру. Бедный.       — Что? — поинтересовалась Неша.       — Не понимаешь? О боже, ты и правда не понимаешь! Зачем ты с ним так? Зачем так резко?       — Я дважды поинтересовалась, действительно ли он хочет знать моё мнение. Он дважды ответил «да». Что не так?       — То, что такое мнение говорить не тактично! Ты в своём уме, говорить человеку, что он бездарность и должен бросить? А если и правда бросит? Это же кошмар, Неша!       — А для чего мне врать?       — Ну, хотя бы, чтобы отношения не портить!       Неша пожала плечами.       — Нам нечего портить. У нас нет отношений. — Она предостерегающе выставила ладонь, пресекая дальнейшие возражения, и вернулась к скамейке. — Макс… Тебя же зовут Макс, да? Ты мне не интересен и вряд ли будешь. Зато Дике ты нравишься, она разглядывает тебя на переменах, пишет на полях лекционных тетрадей твое имя рядом с сердечками и уже знает, как назовёт ваших детей. Она была бы не против сходить с тобой на концерт очередной банальной рок-группы с попсовым звучанием. В эту пятницу, начало в семь вечера. Она не против поцелуев на первом свидании, но на секс стоит рассчитывать как минимум с пятого: у неё уже был неприятный опыт с парнем из местной банды, после которого её посчитали легкодоступной…       Вывалив совершенно ровным тоном всю эту мерзость, Неша взглянула на часы, бросила короткое «мне пора» и просто… Просто ушла! Эта надменная принцесса выдала все её тайны и просто ушла!       Макс всё ещё был здесь, так же, как и она, глупо пялился на удаляющуюся фигуру. А потом принялся поспешно собирать в сумку сваленные на лавке вещи.       — Эй, давай помогу! — встрепенулась Дика. Находиться рядом с ним стало неуютно: щёки пылали, хотелось просто сквозь землю провалиться. А ведь в этот раз даже не она виновата. Что сегодня за день такой?       — Да я почти уже всё, спасибо, — Макс улыбнулся, но улыбка вышла какой-то тусклой и немного вымученной, болью отзываясь в сердце. Дика прекрасно его понимала: сначала профанская критика вместо благодарности за оказанное внимание, потом новость о том, что кто-то в тебя влюблён… Одним словом — неловко.       — Она странная, не воспринимай её слова всерьёз, — посоветовала Дика. Сглотнула, судорожно соображая, как ещё можно сгладить ситуацию. С такими друзьями и врагов не надо, честное слово! — И чувство юмора у неё тоже странное. Ты же понял, что она про меня — всё в шутку, да?       Макс часто закивал:       — Да нет, всё хорошо. И она дала мне хорошие советы, правда… И мы всё-таки договорились встретиться… Ну, чтобы другие наброски сделать.       Сам собой из груди вырвался нервный смешок:       — Это здорово.       — Ага.       Неша его окончательно угробит в следующую встречу, раз сейчас не получилось. Она же вообще не следит, что вырывается из её красивого ротика.       Макс уже собрал свои вещи, но всё ещё не уходил, переминаясь с ноги на ногу. Видно, не знал, как в такой ситуации правильно попрощаться.       Дика тоже не знала, что сказать, но сказать что-то было нужно. Что-то такое, чтобы сгладить неловкость, а то интуиция подсказывала: если он просто уйдёт сейчас, они больше никогда не встретятся. А Макс слишком уж хороший парень, чтобы так нелепо его потерять.       — Может, после пар выпьем кофе? — решилась она. Палец привычно начал терзать выпадающие из хвоста рыжие пряди в ожидании ответа. Глупая привычка, Нешу она даже бесила, когда подруга ещё могла беситься. Макс молчал. — У меня осталась только третья, потом я — полностью в твоём распоряжении! — добавила, уже понимая, что ничего не выйдет.       — Э-э-э… Спасибо большое, но… Я не могу, у меня ещё дела… Пленэр… Вроде бы он сегодня… — замялся Макс. Он явно врал, но не Дике его винить. Нормальная реакция нормального человека. Ведь ей именно его нормальность всегда и нравилась. — Мне правда очень жаль, что я не смогу с тобой пойти. И рок я не люблю… — Макс поправил ремешок сумки и сделал-таки шаг прочь, но остановился, виновато сверля взглядом свои ботинки. Боже, он ещё и виноватым себя чувствует! — И… если вы вдруг поссорились из-за меня — помиритесь, пожалуйста. Вроде я ничего такого не делал, но вдруг вы не так поняли, и… У меня девушка есть.       — Девушка? Но мне Вики… — Дика прикусила язык. Добавлять расспросы знакомых о его отношениях, вдобавок к тому, что уже наговорила Неша, было не лучшей идеей. Ещё решит, что какая-то ненормальная сталкерша… Точнее, окончательно в этом убедиться.       — Да. Девушка. Моя девушка… Она просто учится в другом штате… ну, в Калифорнии. Она, вроде как, актриса, Герда Лопес. Она пока только в массовке снимается, но много где… — Макс торопливо разблокировал и протянул Дике смартфон, будто та требовала доказательств.       На обоях стояло до приторности милое фото, где Макса (почти уже её Макса!), одетого в ещё более растянутый и дурацкий, чем обычно, свитер, собственнически обнимала фигуристая южанка. Макс запутался в гирлянде, между бровей пролегла недовольная морщинка, а девушка смотрела на него огромными чёрными глазищами с самодовольной голливудской улыбкой. Сразу видно — какая-то стерва. Никогда бы не подумала, что Максу нравятся такие девушки… И почему ей так не везёт?       Как бы в подтверждение, в этот момент прозвенел звонок, возвещая, что и на последнюю пару Дика опоздала.

***

      После пары староста с гаденькой ухмылочкой вручила список рефератов для отработки пропущенных тем. На носу была сессия, а Дика и впрямь порядком запустила учёбу. Потому вместо дома пришлось направиться прямиком в библиотеку. День становился всё лучше и лучше — Дика хотела находиться где угодно, но не там.       Не то чтобы Дика не любила учиться — она получала стипендию, всегда заканчивала семестры с высокими баллами, участвовала в конференциях, на первых курсах даже помогала устраивать мероприятия. Не то чтобы не любила читать — было время, она каждый без исключения вторник заходила за очередным романом Харди или Бронте и «проглатывала» его за пару вечеров. Но чем ближе приближались заветные двадцать пять, тем меньшее значение приобретала для неё научная и художественная литература.       Птицей Дика не была, а приблизиться к магическому таланту, дарованному божеством, за счёт собственных труда, ума и упорства, как в своё время сделала приёмная мать Неши, Юста, у неё не вышло. Она оказалась пустышкой — Огонь Вечной Юности ей по наследству не полагался. Дике суждено было потерять те крохи магии, что она в себе разбудила, суждено было состариться и умереть человеком. А значит, нужно было спешить жить.       Корпение над учебниками заменили вечеринки, алкоголь и не всегда хорошие парни. Красивые и эмоциональные, но мудрёные романы реалистов позапрошлого века — более лёгкие и смешные работы относительных современников. Причём работы непременно фэнтезийные или мистические — будто слабая, иллюзорная замена настоящим иным мирам и настоящей магии, что Дике скоро станут недоступны. Да и само чтение превратилось из средства самосовершенствования и самопознания в средство отвлечения и ухода от реальности.       В дни, подобные этому, когда настигало разочарование в очередном парне и в себе самой, когда хотелось создать в лектории грозовое облако, чтобы разрядом кого-нибудь шарахнуло, Дика приходила в смежный с библиотекой светлый просторный и вечно немного прохладный читальный зал и брала с полок что-нибудь из Пратчетта, чтобы немного отпустить ситуацию и вернуть свойственный её натуре позитивный настрой.       Сюда она являлась и во время непродолжительных ссор с Нешей, потому та всегда знала, где подруга ждёт её для извинений. Неша всегда приходила, и они всегда мирились. Сидели и тихо, чтобы не навлечь на себя гнев миссис Бейли, шёпотом почти, обменивались новостями и вспоминали детские шалости. Сейчас же, из-за страха, что, возможно, Неша больше не придёт, что в слишком уж циничную стерву она превратилась, чтобы заботиться о крепкой некогда дружбе, сидеть в читальном зале стало неприятно и бессмысленно.       Поиски информации шли тяжело: взгляд так и норовил соскользнуть на ненужную строчку, буквы складывались в совсем другие слова.       Дика слишком привыкла к Неше. Привыкла настолько, что, рассорившись с нею окончательно, не видя её каждый день хотя бы мельком, страдала бы даже больше, чем от грядущей потери магии. Да, и то, и другое — важная часть жизни, но смертные и без магии отлично выживают, а вот без друзей — настоящих, верных друзей, какими они с Нешей точно были пусть не сейчас, но ещё год или два тому — становятся сухими, бессмысленными, замкнутыми, нелюдимыми, нелюбящими и нелюбимыми. Одним словом — пустыми. Для Дики такая участь была хуже смерти, поэтому, несмотря ни на что, она надеялась. Надеялась, что сейчас — вот сейчас! — подруга покажется в проёме, мягко, застенчиво улыбнётся и скажет проникновенно: «Почему нос повесила, Кицунэ? Пошли в парк, устроим пикник? Или в кино? Кицунэ, пойдём в кино, я недавно видела афишу, страсть как хочу на новый фильм!»… Как в школе. Как ещё год или два тому, когда Неша была живой.       И она появилась. Появилась, когда Дика уже не ждала, когда отложила свои мучения с рефератами на завтра и стала собираться домой.       Появилась, но, разумеется, не улыбнулась и не попыталась поднять настроение.       Отточенные, почти механические движения. Раз — бумажный стаканчик из кофе-машины (Неша сама варила кофе, а в «бурдомешалке», как она её называла, всегда брала исключительно двойной шоколад) отправился в урну, стоящую в коридоре. Два — Неша пересекла порог и под заискивающий щебет миссис Бейли приняла из её худых морщинистых рук массивную стопку книг. Три — просканировав цепким холодным взором зал и не обнаружив свободных столов, приземлилась со своей ношей прямо напротив и, не удостоив подругу ни единым взглядом, словом или жестом, зарылась в свои книги.       Да, Неша всегда приходила и извинялась… когда ещё умела извиняться. С ней в последнее время тоже происходило что-то не то. И если изменение поведения Дики объяснялось приближением точки невозрата, то Неше с её давно мёртвыми родителями смертность не грозила — Огонь с младенчества при ней. Да и не знала она всей этой истории с другими мирами, магией и чертовски несправедливым крылатым божеством, чтобы из-за этого переживать. Так что с ней не так? Что за боль её съедает? Почему она не может ей поделиться, какие у неё могут быть тайны?       Дика помогла бы. Дика очень хотела помочь и вернуть всё, но это не имело значения. Уже нет. Неша никогда не делилась своими чувствами, думая, верно, что простым людям с их примитивным умом ни за что не понять её высоких терзаний. Мнение самих людей, конечно, не учитывалась. Ей-то лучше знать, да?.. Тьфу.       По-хорошему, следовало бы встать и уйти, как Дика минуту назад и собиралась, но что-то не пускало, и она в странном ожидании уставилась на бледное лицо с тонкими чертами.       Неше сейчас совершенно не было ни до чего дела — Дика знала это её состояние. Мир для неё перестал существовать, как случалось всегда, когда она впервые бралась за что-то новое. Пальцы почти болезненно сжимают корешок, брови сведены, взгляд мечется по желтоватым страницам, а в глазах отблесками — разочарование… Неша не читала, не изучала: она явно искала что-то конкретное и никак не могла найти. Дика прочла надпись на обложке и недоуменно хмыкнула. На суконно-зелёном поле почти стёртой временем позолотой значилось: «Вильгельм Бёльше. Драконы в легендах и естествознании». Другие книги, разложенные на столе по одной Неше известной логике, были примерно той же тематики: «Исследование драконов, Восток и Запад», «Эволюция драконов», «Драконоборчество», «Апоп, Ананта, Левиафан, Ёрмунганд, Тиамат и другие змиеподобные божественные и околобожественные сущности в мировой культуре», «Культ Пернатого Змея у индейцев Центральной Америки»… Как странно.       — Зачем тебе столько книг про драконов? — не могла не спросить Дика. Мифологией Неша никогда не увлекалась. — Вроде это я тут любительница фэнтези.       — Я провожу исследование, — привычно ровный, но будто немного запоздалый ответ.       — Эм. Неша. Ты физик, а эти книги — по естествознанию и культурологии. Кому ты врёшь?       — Я пишу статью… — Неша будто запнулась, — о созвездии Дракона. Хочу в ней осветить этимологию и задействовать культурологический пласт.       — Какая большая статья, наверное. А мне никогда больше четырёх страниц писать не разрешали, — не удержалась Дика от едкости.       Неша сделала вид, что издёвки не заметила. Хотя кто её разберёт? Может, и правда — не заметила.       — Так и само созвездие одно из самых больших, и на его примере можно затронуть типологию, чётко обозначить различия. — Неша вошла в колею и врала всё увереннее и твёрже, с каждым словом ускоряя темп речи. — В нём множество двойных звёзд, есть звёзды переменные и углеродные. Есть даже сверхновая. Там есть системы, которые отстоят от Солнечной всего на одиннадцать с половиной лет, и даже система Солнечного типа, в которой теоретически могла бы существовать жизнь…       — Это мне не интересно и вряд ли будет, — оборвала подругу Дика.       Она должна была отреагировать, должна понять. Неша же не могла не заметить, что ей бросили назад её же недавнюю фразу!..       Но она не заметила. А если и заметила, ей было просто всё равно. Во рту загорчило, к глазам подступили слёзы.       Вот ещё. Не хватало только расплакаться из-за холодности Снежной Королевы.       — Хорошо, — откликнулась Неша, не отрываясь от текста. И, будто сегодня не произошло абсолютно ничего из ряда вон выходящего, за что её хотелось бы придушить, добавила: — Ты просила напомнить, сегодня в полпятого ты должна отправить заявку на участие в форуме. Сейчас без десяти четыре.       Да что с ней не так! Ей будто все нервы удалили!       — Да с тобой же разговаривать невозможно. Просто невозможно! — Дика, не выдержав, вскочила из-за стола. Заметалась туда-сюда раненным зверем. Зарылась пальцами в волосы, портя причёску. Придётся заново собирать хвост… Глаза щипало, к горлу подступал холодный липкий ком — не разрыдаться, только не разрыдаться! Это всего лишь твоя лучшая подруга чокнулась и смотрит на тебя как на чужую! — Боже!.. Ты должна чувствовать стыд и вину, когда ранишь людей своими словами!       — А почему ты решаешь, что я должна чувствовать?       Неша наконец отложила книгу. Холодный внимательный взгляд устремился, казалось, в самую душу. Дика обхватила плечи руками, чтобы согреться.       Как, как она в самом деле может не понимать?       — Потому что так себя чувствует любой нормальный человек. Потому что ты даже не заметила, что мы в ссоре, и ведёшь себя как ни в чём не бывало, а это ненормально. Потому что ты — моя подруга! Потому что друзья нужны не для того, чтобы болтать с ними о чёртовых драконах и созвездиях, которые находятся в дохренилионе лет от Земли!.. — Да Неша даже насчёт этих созвездий умудрилась солгать!       — Мисс Дженсен! — плечо больно сжала костлявая рука, разворачивая. — Прошу вас либо убавить громкость, либо покинуть зал, иначе я напишу на вашу кафедру жалобу. Вы мешаете нормальным людям заниматься, — отчитала её старуха Бейли своим изломанным дребезжащим голосом.       Дика растерянно осмотрелась. Посетители библиотеки, почти все и почти синхронно, уткнулись в свои тома, сделав вид, что не следили всё это время за устроенным шоу.       — Она больше не будет, — неожиданно поручилась за подругу Неша. Бейли ещё немного понависала над ними, раздражая, поворчала для проформы, но довольно быстро успокоилась и вернулась к своему столу и драгоценным карточкам. Неша ей нравилась, да и одно дело — нерадивая магистрантка-литературовед, в институте, где, по мнению милой старушки, литература не может быть основным курсом, а совсем другое — без двух минут кандидат наук, что на хорошем счету у заведующего кафедрой.       Дика почувствовала, что-то вроде благодарности, но быстро себя отдёрнула. Под почти физически ощутимыми заинтересованными взглядами она села обратно на своё место. Сейчас стыдно почему-то не было. Лишь очень, очень горько.       — Я хочу просто делиться своими чувствами, — продолжила Дика уже тише, наклонившись к подруге через стол. — Просто рассказать кому-то, что я неудачница. Что мне в очередной раз не повезло с парнем, что маман в своём долбаном отпуске игнорирует мои звонки и у меня ничего не получается с этими чёртовыми за… — Дика сглотнула, чуть не сказав «заклинаниями». Справедливости ради, она Неше тоже всей правды не рассказывала. — …Занятиями по фортепиано. Просто выговориться, получить поддержку… хоть от кого-то. Обнять, в конце концов!       — Тогда заведи дневник и купи большого плюшевого медведя, — посоветовала Неша без сарказма и ехидства. Взгляда, холодного, пронзительного взгляда, словно не ей принадлежащего, она так и не отвела. — И да, я заметила, что мы в ссоре, просто её границы всегда очень размыты во времени. Мы всё время ссоримся, примерно из-за одного и того же, кстати. Потом миримся, тоже одинаково. И вот снова: суббота, «Чайная фея» и разговоры ни о чём. Мне надоело это.       — Надоело что? — спросила Дика совсем уже тихо. — Ссоры? Мои проблемы? Это же они для тебя «разговоры ни о чём», да? Я правильно поняла, а то ты меня за дурочку держишь? «Чайная фея»?.. Может, наша дружба?       — Всё это, — ответила Неша. — Я живу не своей жизнью. Нахожусь не там, где должна.       Ну вот, опять эти беспочвенные страдания! Тоненький голосок (быть может, это была совесть?) пищал, что Неша просто ощущает себя на Земле чужачкой, оттого и страдает, но другой голос (несомненно здравый смысл) знал, что Неша — просто эгоистичная избалованная стерва, в очередной раз даже не заметившая, как причинила кому-то боль.       Слёзы из глаз всё же хлынули и прежде, чем кто-либо успел их заметить, Дика встала, противно скрипнув стулом, и вышла вон из библиотеки.

***

      Неша появилась на пороге ровно в восемь. К вечеру поднялся ветер и в растрёпанных белых волосах красовалось несколько мелких листочков, оживляя неестественно бледное лицо. Вообще, вся она выглядела чуть живее, чем обычно: тёплый блеск в ледяных глазах, почти незаметная улыбка, обозначившаяся лишь в уголках губ… Будто вернулась на пару лет назад или хорошенько выпила.       — Ты просила помочь с коробками. Не забыла? — вопросил призрак прошлого оттаявшим голосом.       Дика глянула через плечо на гостиную. Ушибленный как минимум трижды за неделю мизинец на правой ноге разразился фантомной болью. Забудешь тут, как же.       — Это было до нашей ссоры.       — Ты сегодня плакала. Из-за меня, — сказала Неша таким уверенным тоном, словно её фраза не звучала в контексте так неуместно и глупо.       — Рада, что хоть это ты заметила. Уходи. Я занята.       — Занятия по фортепиано? — поинтересовалась с намёком на иронию. Вот как. Она всё-таки запомнила её заминку в предыдущем разговоре. Она всё-таки её слушает, всё-таки наблюдает… Но это ведь даже хуже. Это даже хуже, что она всё видит, но предпочитает просто не реагировать.       Дика хотела захлопнуть дверь, но Неша торопливо подставила в зазор свой брендовый кроссовок. Внимательный взгляд уже не давил и не морозил так, как днём, и Дика со вздохом открыла дверь шире, давая возможность объясниться.       — Извини меня. Ты права, в последнее время из меня плохая подруга. Дай мне шанс исправиться. Я… — Дика видела, видела по глазам, что Неша готова излить душу, но что-то её остановило. Её недоверие — это тоже больно. — Без меня ты неделю будешь копаться, а друзья нужны ещё и чтобы помогать в трудную минуту. И… я даже могу побыть вместо дневника и плюшевого медведя, пока ты их не купишь. — Неша раскинула руки в приглашающем жесте.       Дика на это только фыркнула. Ну да, так она ей и поверила.       — Ты же терпеть не могла обнимашки.       — И всё ещё не могу. Но я не хочу потерять тебя из-за какой-то глупости.       Дика глядела на её раскрытые ладони, на растрёпанные волосы, на серые, в кои-то веки знакомые глаза, ища подвох. Но подвоха не находилось. Насколько она могла чувствовать со своей подкреплённой магией интуицией, Неша была искренна по крайней мере в своих словах.       — На улице прохладно, — напомнила подруга о себе, опуская руки.       Дика ещё раз осмотрела её с ног до головы. Вздохнула.       — Проходи… Но! — Она выразительно подняла указательный палец. — Это только потому, что хлама и впрямь выше крыши, а ты помнишь, где что стояло в старом шкафу, лучше меня… Снежная Королева.       — Считай, что я тебе поверила, Кицунэ.       Неша переступила порог и закрыла за собой дверь. Огляделась. Кивнула каким-то своим мыслям. Будто в доме что-то могло измениться за те два дня, что она не заходила в гости!       Дика, не удержавшись, вытащила из волос подруги листву. Неша на это смешно наморщила нос.       — Давай что ли сначала попьём чего. Я, пока с тобой стояла, замёрзла… — Дика, лавируя между коробок, миновала зал. Дважды хлопнула, включая свет над неприметным закутком кухни. Кухня для относительно просторного дома была совсем небольшая: буквально четыре тумбы, два настенных шкафчика и круглый стол с четырьмя же стульями, сейчас заваленный с одной стороны утренней ещё посудой, а с другой — мамиными книгами по цветоводству. Дика быстро пихнула посуду в посудомойку. Захлопала дверцами, вспоминая, где что лежит. — Кофе?       — Я не пью растворимый, давай чай, — откликнулась Неша. Зашуршала сзади страницами. Хмыкнула. — «Лучше всего содержать орхидею на восточном или западном окне, можно и в глубине комнаты под люминесцентной лампой белого света или под специальной для растений фитолампой», — зачитала вслух. — Решила продолжить семейный бизнес?       — Боже, нет! Я ни за что в эти их салоны не полезу! Просто цветок засох. Маман приедет — засмеёт.       «Она-то Птица земного элементаля, её цветы захотят — не засохнут», — возмутилась Дика про себя. Хлопнула дверцей. Чай она на одной из полок таки откопала, но лишь листовой. — Заваривать придётся… Можешь пока это всё со стола — в зал?       — Без проблем.       Дика извлекла из ящика маленький пузатый чайник, налила воды в чайник уже электрический и щёлкнула выключателем. Опёрлась на столешницу, почесала нос.       Почему-то ужасно хотелось спать. После чая её так вообще разморит, может, ну их на сегодня, эти коробки? Лучше просто посидеть с Нешей на диване с чаем, просто посмотреть что-нибудь на «Нетфликсе» или попробовать поговорить. Сейчас Снежная Королева непривычно человечная. Может, удастся выяснить, что её гложет, и она останется такой подольше?..       — А это что за том? Какая-то реплика? — донеслось со спины.       — Чего, реплика? — Дика обернулась. Внутри всё похолодело, стоило только понять, что Неша имела ввиду. — Нет, не открывай!..       Поздно.       Дика зажмурилась, судорожно соображая, что говорить, когда Книга всё расскажет подруге. «Ой, у тебя глюки, мы тут с Еленой косяки курили до твоего прихода, видно не выветрилось»? «Ой, это просто новейший гаджет, мама из Японии привезла, он не по-настоящему транслирует в твою голову эпичную киношку»? Или вот, идеальный вариант: «Ой, мы с мамой решили, что тебе не обязательно знать, кто ты»…       Но объяснять ничего не пришлось: Неша держала в руках распахнутую книгу Цеекус совершенно спокойно.       — Извини, не нужно было без спроса. — Она захлопнула том и вернула его на место. — Хотя не понимаю, чего ты испугалась. Все страницы пустые.       — Как пустые? Ты ничего не видишь?       — А должна?       Дика опустилась на стул. Уставилась на артефакт неверяще. По украшающей обложку рунной вязи заструился тусклый колдовской огонь — внутри всё ещё была магия. Так как такое может быть, что Неша совсем ничего не увидела? Она же Птица, её связь с Книгой должна быть ещё сильнее.       — Эй, — Неша осторожно коснулась плеча, выводя из транса. — Что я должна была, по-твоему, увидеть?       Серые глаза выражали лёгкое беспокойство. Надо же: Снежная Королева спустя все эти месяцы снова искренне за неё беспокоилась! В любое другое время Дика была бы счастлива. Сейчас же первостепенной задачей было убедить подругу, что всё сказанное о Книге — просто глупый розыгрыш. Маман, да и сами Цеекус, чётко дали понять, что рассказывать Неше о её происхождении не следует.       — Вкратце? Этой штуке тысячи лет, она написана древними ведьмами и они должны были послать видение, что мы светлые инопланетяне с планеты Элькорта, что тёмные инопланетяне с соседней планеты устроили геноцид и теперь мы скрываемся на Земле как беженцы. Но что-то пошло не так, наверное. Ты же и правда ничего не видела, да?       Неша моргнула. Дика буквально чувствовала, как с той стороны сетчатки проявляется экран загрузки.       — И где находится «наша» планета? Система, галактика, хотя бы… созвездие?       — Откуда я знаю? Это типа фэнтези, а не научная фантастика.       — Да? А я думала — «Звёздные Войны», а это, — Неша кивнула на Книгу, — голокрон версии один-точка ноль. Принцип работы схож.       По бледному лицу нельзя было понять, шутит она, или всё ещё пытается поверить. Потому в странном порыве Дика прижала её ладони к напитанной древней магией обложке фолианта, чтобы узнать наверняка.       Неша тут же вырвала руки и буквально отпрыгнула на пару метров от стола. Дику от касания неслабо так ударило током. Лампы замигали — в сети скакануло напряжение.       Губы Неши побелели, глаза наполнились звериной почти тоской. Она видела. В этот раз она что-то видела.       Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт! Как же она облажалась!       — Дика, серьёзно. Завязывай читать Пратчетта. Твоя шутка затянулась. Я люблю шляться по музеям, как ты выражаешься. Я видела древние книги. Эта же… — Неша опасливо, что совсем не вязалось с нарочито будничным тоном, указала пальцем на фолиант, — …штука выглядит просто как модный ежедневник.       Неша попыталась пригладить пятернёй распушившиеся волосы, но из этого ничего не вышло.       — Статическое электричество, — заявила она не слишком уверенно, возвращаясь взглядом к книге. Подозрительным таким взглядом. Что-то подсказывало, что обычно в таких случаях по законам электромагнетизма этого самого статического электричества возникать не должно.       — Водой попробуй, — пробормотала Дика.       Неша кивнула и прошла по лестнице на второй этаж, в ванную, хотя вполне могла бы включить кран и на кухне. Видно, ей требовалось привести в порядок не только голову, но и мысли.       Дика села. Закрыла глаза. С глухим болезненным стуком опустила пылающий лоб на столешницу. Не надо было позволять Неше касаться Книги второй раз. Она ведь не поверила сначала, всё было хорошо! Но нет, понадобилось же всё испортить! Вот тебе и тёплый вечер, и разговор по душам! Чёрта с два она теперь решит что-то рассказать: скорее, будет сидеть, уставившись в пустоту, и пытаться убедить себя, что не сошла с ума!.. А на деле сошла с ума за сегодняшний дурацкий день здесь только Дика.       Наверху уже минуты две шумела вода, а рунная вязь всё ещё переливалась разноцветным колдовским огнём — наверное, Неша не досмотрела видение до конца. Руны манили. От тёмной кожи шло приятное тепло. Почему-то казалось, что видение, предназначенное Птице, сильно отличается от тех, что Книга посылала пустышке-недоучке. И до стука в висках, до жжения в кончиках пальцев хотелось принять его, хотя бы так приблизиться к высокой магии, что иначе Дике никогда не станет доступна.       А кто она такая, чтобы противиться собственным безобидным желаниям?       Решившись, Дика придвинула стул ближе к столу, прислушалась — вода в ванной всё ещё шумела — и распахнула фолиант.       На страницах муравьиной армией проявились неаккуратные, выпадающие из строк, перекрывающие друг друга, налепленные слепыми провидицами где попало символы. Пришедшие следом голоса, старающиеся во что бы то ни стало перекричать друг друга, грозили разорвать перепонки. «Проклятая кровь светлых королей! Проклятая. Проклятая! Она — проклятая! Проклята Великим Корвуном!» — визжали они.       Дика очутилась посреди старой, полуразрушенной ротонды. Из дыры в обвалившейся крыше внутрь падал болезненный, неестественно-алый свет, выхватывая из темноты небольшой и неровный клок. На границе света и тени неподвижными изваяниями застыли четыре фигуры. Дика видела их всего раз в жизни, в двенадцатилетнем возрасте, на причащении, но не могла не узнать: жуткий облик изувеченных Тёмным Наследником жриц Великого Корвуна месяцами вспоминался ей в кошмарах.       — Чистое сердце, горячее сердце — дар бога светлым —        Он забирает. Отыне то — камень. — Из темноты, еле волоча раскроенные до кости ноги, вышла юная девушка, почти девочка. С острого подбородка, как и из разлома в крыше, капал алый свет.       — Дар бога тёмным — разум корыстный, властность и силу —        Он лишь умножит, сделав проклятьем. — В пятно алого света, тщетно пытаясь прикрыть ладонями темнеющий провал обнажённых рёбер, шагнула молодая женщина. В поломанной клетке из костей влажно пульсировала расцвеченная трупными пятнами сердечная мышца.       — Замысел бога — суть равновесье. — Следом явилась женщина зрелая, неся пред собою содержимое выпотрошенного чрева.       — Будь свет бездушен, будь тьма безумна,        Раз править вместе они не в силах. — Последней отделилась от тьмы, шаркая по полу босыми ступнями в узлах чёрных вен, старуха с ободранным до бело-бурого черепа лицом.       Четыре последние жрицы Великого Корвуна, Цеекус, древние авторы Книги Судеб, выстроились перед ней полукругом: кривые, уродливые, ещё сильнее пугающие в этом неестественном освещении. Их покрытые струпьями и коростой тела обнимали лохмотья. Их плачущие алым светом глазницы были чернильно-пусты.       — Да будет так, — прожурчала девичьим голоском Прина.       — Да будет так, — пропела приятным сопрано Эста.       — Да будет так, — хрипло вторила сёстрам Аута.       — Да будет так, — закончила шипящим шёпотом Хиема.       Она со своими рваным плащом и обнажённым черепом походила на смерть, какой её все изображали, и оттого древнее проклятие мыслилось ещё более зловещим.