Хроники Цеекус

      Вокруг простиралась тьма. Не привычный мрак, пугающий безлунными ночами — настоящая тьма сродни той, что окружала в материнском чреве: тёплая, мягкая, ласковая, обволакивающая, успокаивающая. Бесконечная тьма Вселенной.       Она не казалась пустой, не казалась мёртвой. Теперь, когда появилась способность чувствовать натяжение нитей, даже наоборот: была слишком густой, слишком плотной… переполненной.       Чем дольше Неша вслушивалась, чем дольше вглядывалась, тем сильнее глохла и слепла от непривычных ощущений. Пусть ей показали как сосредотачиваться на нужной ниточке, это не помогало в бескрайней паутине, и с каждой новой попыткой она лишь всё больше запутывалась.       Много. Всего слишком много.       Неша захлёбывалась в ласковых и неумолимых волнах Великого Ничего и даже не понимала, что её давно выбросило на берег. Осознание пришло лишь с просвечивающим через веки солнцем.       Она открыла глаза. Белый потолок после насыщенной вечной тьмы выглядел как-то особенно болезненно и тускло. Прищурилась. Там что, барельефы? Это люксовая больница, интерактивный музей?..       В комнате было прохладно, что лишь подчёркивалось неестественной белизной стен. Не спасало даже то, что за распахнутыми дверьми балкона виднелся пейзаж, близкий к средиземноморскому, и доносящийся оттуда ветерок порой окатывал ненавязчивым теплом. В комнате было пусто: людей поблизости не наблюдалось, а немногочисленная мебель, тёмная и резная, не выглядела частью интерьера.       Неша встала: соскользнувшее одеяло открыло вид на безбожно длинную, тонкую, тоже до рези белую ночную рубашку. Коснулась ключиц: кажется, не хватало чего-то ещё кроме нормальной одежды… Точно, Ока.       Воспоминания будто встали на место с сухим щелчком. Она встретилась с тёмным королём, отказалась с ним сотрудничать, а потом Эриния её украла. На краю сознания мелькнуло ещё что-то об ужасе перед Тероном и за Дику, о несправедливости и неоправданном насилии, но это было несущественно и к её текущему положению объективно не относилось.       Неша, окинув комнату цепким взглядом и не найдя ни своих вещей, ни чего-либо ещё, заслуживающего внимания, вышла на балкон. Осмотрелась. Дворец оказался окружён рвом, за узорчатым мостом частили белые игрушечные домики, пестрела зелень, дальше раскинулся на разных уровнях просторный рынок, за ним расположились пристань и сам океан, ярко-лазурный в лучах солнца. С другой стороны город ограничивали белокаменные стены. Затем Неша подошла к двери — оказалось открыто. Но высунув голову и наткнувшись на такой же вычурный и мертвенно-белый, как и всё остальное, коридор, что шёл в обе стороны, казалось, до бесконечности, она вернулась обратно в комнату. Идти туда, не знаю куда, — бессмысленно, увольте.       Неша села. Расправила подол на коленях. Прикрыла глаза.       Итак, что имеем? Состояние удовлетворительное, даже есть и пить не хочется. Она очевидно во дворце на Элкорте, в комнате, долгое время пустовавшей и теперь наспех приспособленной для жилья. Дверь не заперта, климат снаружи относительно благоприятный, сезон плодовой — в теории, при крайней нужде можно выжить в лесу. Однако нужных инструментов нет, как и одежды, плюс, Око забрали, а в подобных сооружениях наверняка много стражи. Будет не так уж и легко, но при желании можно разжиться необходимым и продумать маршрут для побега…       Был бы ещё смысл бежать.       Раз уж она здесь, в сравнительно комфортных условиях, без надзирателя, очевидно, что пока ей не собираются причинять вреда. Не доказано и то, что в ходе того магического сеанса связи — собирались. И если Неша до чего и додумалась по обрывкам имеющихся у неё данных, так это до того, что проклятьем, если это действительно проклятье, а не грязные игры тёмного короля, связаны двое, а значит, и снимать должны — двое. Терон пытался убить её в детстве, но ему и сейчас ничего не мешало этого сделать. Значит, нужна она в любом случае живой. По крайней мере, до поры.       Раз уж Неша уже здесь и изменить это в ближайшее время не получится — есть резон узнать, как именно снимается проклятие. В конце концов, Терон обещал всё рассказать, когда она прибудет. Странно и глупо было бы не воспользоваться таким шансом. Она и воспользуется. План какой-никакой есть: встретиться, быть нейтральной, рациональной и вежливой, получить информацию, держа в голове возможность её недостоверности. В зависимости от содержания — сформировать дальнейший план действий. Решено. Надо теперь как-то связаться с Тероном.       Неша сильнее зажмурилась, словно это хоть как-то помогало сосредоточиться на мириадах блеклых, спутанных нитей и найти среди них нужную. Не получалось. То ли в прошлый раз помог артефакт, то ли присутствие знающей что делать Эринии, то ли не прошло бесследно перемещение, но все нити мыслились под закрытыми веками одинаково смазанными и безликими.       Что там говорила Эриния? Нужно услышать нужный звук? Что это за звук? Густой и приятный голос? Ироничная улыбка, золото и кровь в чёрных глазах, бесконечная боль?       Стоило достать воспоминания из дальних тайников — и что-то внутри трусливым холодком ухнуло вниз и ускорило сердцебиение. Будто она висела под самым потолком на канате и, забывшись и ослабив хватку, чуть не упала с грохотом. Связь — не нить, именно что канат — сплетение тысячи прочнейших волокон — фантомно жгла руки, а Неша упрямо тянула на себя, чувствуя, как разрастается в груди колючим комом раздражение, горечь, обида и совершенно иррациональное, почти детское желание закрыть дверь и сделать всё, чтобы мерзкое чудовище ни за что не получило чего хочет.       Может ну их, эти дурацкие чувства?       Но всё существо уже вопило: «Давай ещё! Тяни!»       И Неша тянула. Жар нарастал, грозясь обратить её в пылающий костёр. Казалось, она уже даже чувствует запах: костра, гари, палёной плоти. Но Неша тянула, пока кто-то совершенно наглым образом не хлопнул в ладоши прямо перед носом.       — Развлекаетесь?       Она отпрянула, распахивая глаза. Облачённый в чёрное и золотое мужчина синхронно сделал шаг назад и уже знакомо улыбнулся. При ярком солнечном свете, на измождённом, землистого оттенка лице, лишь сильнее оттенённом металлическим блеском и алым свечением Сердца, смотрелось жутковато.       Это будто бы не был Терон, точнее, это был точно не тот Терон, к которому она привыкла. Всё такая же высокая и широкоплечая фигура, глухой безупречно-чёрный наряд, золотые чешуйки наплечников поддерживают тяжёлый плащ с мелким неразборчивым рисунком. Но изящество сменилось сухостью, каштановые волосы казались тусклыми и ломкими, точёные черты стали нездорово резкими, а тёмные глаза — до неестественного чёрными со своими золотыми и алыми искорками вместо положенных при таком освещении белёсых бликов.       Тьма скрадывала и смягчала. Свет его скорее уродовал.       Терон тем временем на Нешины взгляды любезно не обращал внимания, занятый интерьером. Он покосился на ослепительно-белую лепнину. Затем на немногочисленную тёмную угловатую и громоздкую мебель. Приподнял брови, чуть качнул головой. Чуть ли не с размаху приземлился в стоящее напротив кровати кресло, изрядно помяв плащ. Затем резким размашистым жестом поочерёдно указал на потолок и грубую чёрную коробку шкафа.       — Безвкусица, — объявил Терон. — Тот, кто притащил это сюда, достоин смерти.       Неша тоже так думала. Не про смерть, естественно, но про неудачный интерьер. Схожесть их мыслей даже по такому мелкому поводу лишь ещё больше отвращала. Будто он пытался влезть к ней в голову и убедить, что они на одной стороне. Хотя делами этого доказывать не собирался, наоборот даже: притащил сюда и глядит теперь свысока, будто её… хозяин. Да с чего бы это вообще?! Как бесчеловечно и… несправедливо! Разве это всё — не должно было стать её по праву?! И он держит её теперь, возможно, именно там, где убил её настоящих родителей или брата?!       Это всё просто глупые эмоции. У истории нет сослагательного наклонения, а злость ничего не изменит. Дыши.       Снисходительно предприняв попытку завязать разговор, Терон снова, как и тогда, во тьме, принялся ждать, но Неше больше не хотелось говорить. Её бесило, как он сидел: по её мнению совсем не по-королевски — устроив щиколотку одной ноги на бедре другой. Бесило, как постукивал длинными пальцами по подлокотникам. Бесило, как пялился на неё из-под густых бровей этими своими бесконечно-тёмными глазами. И на что пялился?       Неша на всякий случай загородила сложенными руками едва ли скрытую тонкой белой тканью грудь. Терон подпёр ладонью подбородок. У Неши подрагивали отчего-то пальцы, и это злило ещё больше.       Хотелось столкнуть его или выволочь вон, в коридор, за длинные волосы, пусть прежде Неша никогда не отличалась тягой к насилию. Во плоти, лишённый очарования теней и иллюзии, будто он — простая фантазия, а их встреча — всё ещё ничего не значащий сон, каких за годы и годы накопилось с пару сотен, Терон не вызывал ни единой положительной эмоции.       Возможно, это просто защитная реакция, ведь там, поглубже, у сердца всё ещё трусливо холодило. Неша ненавидела потому, что боялась?.. Наверняка так и есть. Разве можно совсем не бояться того, кто убил твою семью и причинил такую боль одним лишь касанием?       К горлу подкатило готовое начаться рыдание, пока сдерживаемое, но уже мешающее нормально дышать. Терон разглядывал её лицо и ждал, и Неша понимала, что чем дольше она будет сидеть с ним рядом, тем хуже ей будет и тем меньше шансов узнать хоть что-то, если плохо контролируемые с непривычки чувства окончательно затмят разум.       Она должна заговорить. Прямо сейчас.       — Сколько я спала? — вырвалось сиплое. Неше было это, конечно, не нужно, но очень хотелось спросить… Почему бы могло хотеться?       Точно, Дика. Дика сейчас, наверное, так винит себя, хотя ничего не могла поделать…       — Не имеет значения, — ответил Терон нарочито грубо, не отрывая взгляда от Нешиного лица. — Дней пять, может шесть. Не считал. Куда-то спешите?       — Домой.       — Не смею задерживать, — прозвучало в ответ. Терон лёгким кивком указал на открытую дверь.       Тварь. Самодовольная тварь! Издевается, властью упивается! Упивается же?..       Не отвлекаться, держать себя в руках! Она сама позвала его. Ради информации. Значит, нужно получить информацию. Вдох, выдох.       Терон снова иронично улыбнулся, вызывая неприятную щекотку где-то в кишечнике.       — Вы обещали всё рассказать, когда я прибуду на Элькорту, — получилось почти твёрдо.       Но Терон попытки не оценил: всё так же сидел, улыбался и едва покачивал (нервно?) лежащей практически на подлокотнике ногой.       — Вы не прибыли, вас привезли насильно, — уточнил.       — И это моя вина? — от возмущения голос едва не сорвался на крик. Спокойствие, ей нужна информация. Вдох-выдох. — Никакой разницы. Я же здесь. Или вы не держите своё слово?       — Вина, разумеется, ваша. Не я же устроил истерику, — подтвердил Терон, немного щурясь. Хмыкнул. — А насчёт слова — чушь. Конечно не держу. Я никогда и не даю слова. Зачем связывать себе руки? Быть обязанным? — Он убрал ладонь от подбородка обратно на подлокотник. Перебрал по деревяшке пальцами. Встрял с новой репликой, пресекая попытку ответить: — Вы ведёте себя как ребёнок. Сижу, не могу понять, у кого видел такие явные попытки совладать с чувствами, но сейчас вспомнил — у детей.       — И что? — переспросила сбитая с толку Неша.       — Забавно. А изнутри как ощущается? — Терон снова хмыкнул, прочитав ответ по её лицу. — Кажется, я вам отвратителен. — Это почему-то вновь вернуло на его губы улыбку. Резкую, хищную, неестественную, словно от судороги. — Тогда зачем звали?       — Спросить про проклятье. Это вы зачем пришли, если не хотите отвечать?! — Неша даже вскочила.       …И это было глупо. И выглядело глупо, судя по угадывающейся в острых чертах Терона насмешке.       — Не надо орать. Сядьте. — Неша и не думала подчиняться, потому встал и сделал пару шагов сам Терон. Она рефлекторно отшатнулась, но лишь упёрлась в кровать. Чёрт бы его побрал… — Я пришёл сказать, чтобы вы прекратили дёргать связь, когда вздумается. Зудит. И за согласием на ритуал, разумеется.       Разумеется…       У Неши подрагивали пальцы, колени после нескольких дней постельного режима с непривычки подкашивались. Она боялась? Ненавидела?.. Подумает потом, когда всё это уйдёт. Главное — информация.       — Я не дам согласия, не зная условий. После похищения это не изменилось. Вы всё равно не навредите мне до ритуала.       Резкие черты Терона дрогнули то ли от боли, то ли от отвращения. Дрогнули ли? Или показалось? Миг — и вот он опять нетерпеливо отстукивает носком раздражающий ритм и пялится, выжидая.       Ещё шаг. Бежать некуда.       Неша уже слышала, как он дышит: тихо и неглубоко, прерывисто.       Терон приподнял было ладонь, всё ещё не отрывая пристального взгляда, но вместо того, чтобы схватить её, чего она после прошлой встречи точно не хотела, сложил руки за спиной и наклонился вперёд.       Неша инстинктивно дёрнулась прочь.       — Если ты и правда в это веришь — в то, что не могу навредить — не должна и бояться, — произнёс низко и серьёзно настолько, что его слова можно было бы даже посчитать угрозой. Но угрозы не было — связь молчала.       — Я и находиться здесь не должна.       — Но ты уже здесь.       — Да. О том и речь. И раз я здесь — жду обещанных объяснений.       Она хотела бы опять говорить твёрдо, но на расстоянии от силы в фут голос как-то сам по себе становился тише. Взгляд поднимать (от страха? отвращения?) не хотелось, и Неша видела краем глаза лишь то, как напрягаются в раздумье желваки. Ещё казалось, что кожа на шее, в узком разрезе жёсткого ворота, сероватая. Вот только это на самом деле так? Или действительно — лишь кажется, оттого что стоит против света? И почему так пахнет гарью? Раньше, там, во тьме, не пахло. Костром пахло, дымом, но уж точно не гарью, не было этого мерзкого запаха палёной органики.       Странно. И странно, что её это волновало в принципе. Или нет? В конце концов, о чём ещё думать, когда человек стоит настолько близко?       Терон, будто уловив ход её мыслей, резко сделал шаг назад. Кивнул, чуть прищурился.       — Ритуал — это брак, — выдал он напрямую, без дальнейших виляний.       И с одной стороны, это было довольно предсказуемо: в тексте проклятья ведь было что-то навроде «замысел бога — равновесие» и наказание за то, что «править вместе не в силах». Но с другой… Мерзость. Нет, никогда. Она же, кажется, ненавидит его.       — То есть, для снятия проклятия… что?!       — Нужно заключить брак, — повторил Терон спокойно. — У вас на Земле же ещё остались браки, или стоит объяснить, что это такое?       — Это что, сарказм был?       — Сарказм? — Терон рухнул обратно в кресло и нарочито лениво приподнял бровь. — Да. Что именно не устраивает? Опасности для жизни нет. Вас же это волнует?       — О браке я тоже волнуюсь.       «Ты мне отвратителен», — так и рвалось с языка.       — Проклятье ещё отвр-р-ратительней, — пророкотал Терон едва ли не сквозь зубы, заставив вздрогнуть.       Он ещё, кажется, и мысли читать не гнушался, а гадко и стыдно отчего-то стало ей: строгий голос матери… Немезиды вопил откуда-то из глубин детских воспоминаний, мол, нельзя чтобы человек знал, что ты думаешь о нём плохо… Глупо. Зачем сейчас это вспоминать?       Нужно сосредоточиться на информации. Нужно задать все вопросы. Вдох-выдох. Эмоции должны быть под её полным контролем, иначе к чёрту такие эмоции.       — То есть, я просто переживу брачную ночь, получу чувства и могу возвращаться домой?       Просто было, конечно, лишь на словах. Стоило представить себя с Тероном в одной постели — Нешу коробило. Но решение в любом случае стоит принимать, исходя из его рациональности. Если проклятие не уловка, а ритуал действительно подразумевает брак, одна ночь, пусть даже с общепризнанным чудовищем, значит не так много против возможности всю оставшуюся жизнь любить, ненавидеть и ощущать мир во всей его полноте, как большинство нормальных людей. В конце концов, она уже имела опыт с мужчиной, который ей в отсутствие чувств абсолютно не нравился. Тогда это было просто ради интереса, а сейчас на кону стоит гораздо большее…       Немезида, наверное, сказала бы, что она рассуждает, как проститутка. И это опять какая-то дурацкая мысль, сейчас абсолютно ненужная.       Занятая собой, Неша не сразу заметила, что Терон не спешил отвечать на её вопрос: лишь сжал губы, раздражённо свёл брови и даже в кои-то веки отвёл в сторону тёмный взгляд.       — Брак состоится и я вернусь домой, так? — повторила она с нажимом.       — Нет. Вы никогда не вернётесь домой, — наконец ответил. Будто уловив невысказанный укор, Терон резко мотнул головой и до белых костяшек вцепился в подлокотники. Прорычал: — Это не моя пр-р-рихоть. Это — последствие ритуала. Как там говорится?.. Побочный эффект. Проведём — будем привязаны к этому миру. Оба. Я тоже, — добавил, будто в оправдание, хотя им, судя по напряжённой фигуре и голосу, это не являлось.       Одна ночь с чудовищем значит не так много против возможности снова ощущать мир во всей его полноте. Но не когда мир этот чужой, а чудовище после ещё неопределённое время будет мозолить тебе глаза. Он лжёт, точно лжёт! Лжёт ведь?.. А зачем бы ему?       — Это бессмысленно, — заключила с нервной усмешкой.       — Отказываться тоже бессмысленно.       — А я отказываюсь. Зачем мне чувства здесь, когда моя жизнь — там? Ни за что не поверю, что это нельзя исправить. Вы же маг, или как там у вас… Птица! А если вы не Птица, то Птицы точно есть у вас в подчинении. Если проклятие действительно наложено не вами и брак со всеми вытекающими — обязательное условие для его снятия, пусть хотя бы найдут способ вернуть меня домой!       — Вот как, — его измождённое лицо вновь испортилось улыбкой-оскалом, тёмные глаза хищно полыхнули золотыми и алыми искрами. — В целом, вы готовы отдаться чудовищу, но только если потом удастся сбежать к названной мамочке, проблеваться и сделать вид, что этого не делали? — Неша хотела было оспорить, но Терон властно вскинул ладонь, приказывая молчать. — А я не готов. Я отказываюсь. Мне не интересны блондинки, это дело принципа. Только шатенки, на крайний случай брюнетки. И эти глаза — дешёвые стёкла. Мерзость. Люблю глубокий цвет, чтоб можно было в них тонуть во время процесса. И ещё обязательное условие — девственность. А то вдруг вам не будет больно. А я же чудовище, воплощение зла… — Терон вольготно откинулся на спинку кресла и пощёлкал пальцами, вспоминая, — садист. Мне нужна боль. Да-а. Такой садист, что целое проклятие придумал, чтобы расстроить маленькую белую принцессу. А вы же Птица. Если уж брак со всеми вытекающими — обязательное условие, хотя бы найдите способ соответствовать моим предпочтениям.       Сарказм. Опять этот чёртов сарказм, неуместный настолько, что заставлял ноздри трепетать от гнева. Страх почти полностью отступил, освобождая место желанию сорваться, закричать, ударить, выместить хоть как-то кипящую внутри злобу.       Но нельзя. Нерационально, глупо и вредно.       Вдох-выдох. Это очередная провокация, а Неша на провокации поддаваться не должна.       — Это не одно и то же, — заявила веско.       Миг — и Терон метнулся к ней смазанной тенью, замирая пугающе близко. В вырезе жесткого ворота и у висков проступали сероватые вены. Руки, источающие болезненный жар — по обе стороны от её рук. Глаза — полные неестественно ярких искр и дикой первобытной ненависти голодные бездны. Тело отозвалось фантомным отзвуком недавней агонии, возвращая страх.       Уйди-уйди-уйди! Пожалуйста, пожалуйста, не подходи ближе! Не трогай!       Терон поморщился и мотнул головой. Вновь поймал её взгляд, завораживая танцем искр на краю тёмной радужки.       — Ошибаешься. Это одно и то же. Либо ты хочешь снять проклятие и готова на жертвы, либо ты живёшь не просто ущербной сироткой-поганкой, а ещё и бесчувственной ущербной сироткой-поганкой.       — Я лишусь всего, а ты только-то переспишь с тем, кто не в твоём вкусе. Это не одно и то же, — Неша всё ещё пыталась держать лицо и выравнивать подрагивающий голос. Она говорила, она глядела в его глаза, а об черепную коробку лишь панически билась мысль, как бы их руки случайно не соприкоснулись.       Уйди-уйди-уйди! Не хочу снова гореть! Уйди!       Терон прищурился оценивающе.       — Так ты… — начал было чуть мягче. Но затем поджал губы и усмехнулся. Сделал полшага назад, заложил за спину руки, позволяя восстановить почти замершее дыхание. Что бы он ни хотел сказать до того, а всё равно передумал в пользу очередной мерзости. — Послушай ещё, внимательно, может, дойдёт: ты навсегда останешься здесь. Здесь — это рядом со мной. Мне придётся терпеть тебя всю свою жизнь. Твой самодовольный голос, твою куриную шею, твою тошнотворную бледность, мерзкие глаза и твою ненависть ко мне. И ты правда думаешь, что я этого хочу, и даже придумал ради этого бредовое проклятье? Думаешь, если был бы способ — я бы не избавился от тебя?       Ну, ответь! Тебе есть, чем мне ответить? Нет! Сама знаешь, что нет! Пустые капризы! Лучше б тогда сдохла — меньше мороки! — не голос в голове, но какое-то смутное понимание.       Понимание и ярость.       И прежде, чем разум успел одобрить это решение, ладонь уже с замаху угодила по впалой щеке.       Терон замер, едва поморщившись и глядя теперь на неё пустым, непонимающим взглядом. Неша же замерла, ожидая, что после прикосновения вернётся агония, но агонии не было. Зато на удивление по связи вернулась боль от пощёчины, дёрнув голову.       Прочная нить, протянутая между ними, пугающе задрожала, будто тронутая со всей дури струна.       — Ты права, я не могу тебе навредить, — бросил Терон и развернулся к выходу. — Захочешь дать согласие — зови. Позовёшь просто так — Птицы в моём подчинении придумают, как обойти хотя бы эту часть проклятия.       Дверь хлопнула, закрываясь. Неша, посидев с закрытыми глазами и пылающим лицом и избавившись от излишков рвущих изнутри эмоций, вышла на балкон, подставляя пострадавшую щёку лёгкому тёплому ветру.       Если проклятье не вымысел, его всё же можно снять. Но, кажется, они сведут друг друга с ума гораздо раньше, чем это удастся.

***

      Время текло размеренно, непримечательно и бесполезно.       Три раза в день в комнату заявлялся грузный человек в чёрной с золотом броне. Он открывал дверь, спрашивал, не изменилось ли решение, вносил еду и выходил назад с грязной посудой, после чего делал двадцать два шага вправо по коридору, два раза провернув ключ. Иного носить слугам было и не надо — к счастью, в аутентичном на вид замке имелся водопровод. Оттого и не появлялось больше никого, кроме этого… Этих? Неша сомневалась, что страж посещал её всегда один и тот же, из-за скрывавшей нижнюю часть лица ткани.       Алгоритм его действий она на всякий случай выучила, но бежать всё ещё не спешила и еду съедала до последней ложки. Окончательно вернувшийся здравый смысл говорил, что ни побег, ни голодовка ей не помогут — с проклятьем в любом случае нужно что-то решать. Но пока ситуация оставалась патовой. Терон не желал ничего слушать и делать, ожидая, пока она сама согласится провести ритуал на любых условиях. И самое ужасное, был крошечный шанс, что он этого таки дождётся.       Неша невообразимо, чудовищно, мучительно скучала, будучи запертой одной в четырёх стенах. У неё не было книг, не было письменных принадлежностей, не было даже каких-нибудь птичек с рыбками.       Она, наверное, с тысячу раз продумала свои вопросы для параллельной вселенной, где Терон умел бы слушать и не дичился отвечать. Она определила стороны света и хотела сделать солнечные часы, но из подручных средств была только всё ещё не подходящая интерьеру мебель. Она посчитала примерную площадь своих покоев для всех четырёх комнат: ванной (купальни?), спальни и ещё двух совершенно пустых. Она выходила на балкон, чтобы хотя бы посмотреть на людей, но людей за рвом видно было плохо, а до рва имелась лишь совсем узкая полоса садовых насаждений, куда в принципе мало кто захаживал: пару раз она видела там Птиц во главе с Эринией, ещё несколько — шумных дам в полупрозрачных тёмных одеждах, гуляющих под ажурными зонтиками, скорее всего придворных.       А Неше даже одежды не полагалось, не считая длинных и белоснежно чистых тонких рубашек. Когда она попросила у своего надсмотрщика что-то другое — он лишь поинтересовался зачем, а получив в ответ «холодно», вернулся с дровами для камина и книгой. «Искры. Руководство по обучению бескрылых детей» — значилось на мягкой кожаной обложке. Ближе к середине, в начало главы о розжиге камина была вложена оборванная мятая записка с крупным размашистым подчерком: «Как раз для ущербных поганок. Разберёшься».       Очередная грубая острота не бесила так, как могла бы, если бы Терон сказал её лично, стоя рядом, но отчего-то всё равно слегка раздражала. Раздражение, страх, интерес с его изнанкой — скукой… Чувства не исчезали до конца: самые примитивные оставались, пусть и неяркие, усечённые, словно в бета-версии, чем только дразнили и вызывали ещё больший дискомфорт.       Лучше бы их вообще не стало, чем так. Тогда бы прошла и скука, заставляющая бесцельно переставлять мебель и считать всё, что поддаётся счёту.       Неша так измаялась, что первое время даже за книгу, посланную скорее как издёвку, мысленно благодарила. Но и той хватило ненадолго: слишком уж просто была написана. Неша, конечно, не могла не выучить по данным инструкциям первое своё заклинание с материальным результатом и даже провела немного простейших тестов, пытаясь найти различия «магического» с «натуральным» огнём, добытым трением, а после попыталась по схожему алгоритму получить воду, но, кажется, этим значительно повысила температуру в комнате, потому решила в целях собственной безопасности магических экспериментов пока не проводить.       Неша попросила своего надсмотрщика о прогулке или письменных принадлежностях, надеясь хоть как-то закрепить полученный данные, и, возможно, опытным путём получить новые. Но просто исполнить пустяковую, на самом деле, просьбу — это же не по-злодейски. Терон прислал ей ржавый гвоздь, а очередная записка саркастично пояснила: «Самая чистая стена — западная в кабинете. Не за что».       По итогу единственное, что Неша извлекла из этого послания — знание о том, что дальняя из пустующих комнат в её покоях задумывалась как кабинет, и что с чувством юмора у тёмных королей дела обстоят лишь немного получше, чем с дипломатией.       Этот чёртов гвоздь ведь даже не карябал нормально ту самую стену — она проверила. Вот мебель — мог бы. Но подходящая, деревянная, мебель из всех комнат имелась лишь в спальне, а на чёрной древесине, и так чудовищно гротескной в окружении барочной кружевной белизны, царапины смотрелись бы слишком резко и грязно и всё время цепляли бы взгляд… Хотя тут и без царапин было не комильфо.       Как бы Неша ни переставляла эти несчастные два кресла, столик и зеркало, как бы ни сдвигала с трудом, по дюйму, кровать и шкаф, порядком и гармонией в спальне и не пахло: пышные изобилующие деталями ослепительно-белые барочные стены и потолок едва ли сочетались с тёмными высокими массивными и ещё больше утяжелёнными металлической оковкой резковатыми готическими формами.       А так как отвлечься было не на что, а выйти, кроме балкона, некуда, на задворках сознания при взгляде на это всё время зудело чёртово «ужасно», «неправильно», непременно ведущее от размышлений о мебели к смутно, почти неосязаемо эмотирующих мыслях: текущем безвыходном положении, переживаниях Дики, а иногда даже о Немезиде и настоящих родителях, о смерти которых точно нужно было горевать, да вот вдали от их убийцы не горевалось. Отвратительно.       Она неправильная, она сломана и потому отвратительна.       — Пожалуйста, попросите заменить мебель, — не выдержала Неша в один из дней.       Надзиратель, по своему обыкновению насмешливо фыркнул на её попытки в вежливость, но кивнул перед тем, как уйти.       По опыту предыдущих обращений Неша ждала очередной глупой издёвки, причём ждала с неуместным интересом. Вдруг Терон придёт, или напишет что-то совсем отвратительное, и благодаря этому какое-то время она глубоко и полно, как нормальные люди, поненавидит? Но страж, приведя с собой ещё двоих — грузных и бронированных, — всего-то вынес мебель тёмную и занёс ослепительно белую с вычурным декором. Сделал ровно то, о чём попросили.       Победа, казалось бы. Уступка. Но Неша знала откуда-то, что Терон повелел так не от проснувшейся совести или желания пойти навстречу, а потому что сам считал интерьер неправильным, о чём и объявил в прошлый раз. Значит, хотя бы себе он во имя мелочной пакости не противоречил… Или просто совмещал приятное с полезным, судя по тому, что новая сопроводительная записка была всё такой же нарочито небрежной и саркастичной: «Там сегодня празднуют твоё похищение. С балкона как раз будет видно только салют. Развлекайся».       Неша смяла записку, зажмурилась, цепляясь за едва уловимые отголоски гнева. Вот они клокочут в горле и прокатываются под кожей… и вот уже исчезают. Неправильно исчезают.       А так как злость прошла, как всегда, слишком быстро, по итогу Неша всё равно вышла поглядеть чёртов праздник. И пусть казалось поначалу, что Терон это выдумал шутки ради, весь день из-за рва доносились людские голоса и музыка, а маленькие пёстрые человечки то просто сновали меж игрушечных белых домиков, то строились в колышущиеся ряды для общего танца. Действительно, отчего бы тёмным и впрямь не порадоваться её похищению?.. Явился ночью и обещанный салют: разноцветные искры распускались без запуска, сразу в чёрном небе, непривычно беззвучно и ярко, складывались в целые картины — людей, зверей, птиц, даже драконов — что двигались, будто живые.       Эстетично… и интригующе. Было понятно, что все эти фокусы магического толка и механизм тут явно посложнее описанного в подаренных Тероном «Искрах». Дали бы ей ещё хоть парочку таких магических рецептов, чтобы хоть примерно разобраться!.. Но нет. Ей была положена лишь стерильная белизна, скука да записки с размашистым почерком и колкими фразами, спрятанные под детской книжкой.       И следующее утро началось так же, как и все предыдущие: водные процедуры, надсмотрщик с завтраком, пересчёт площади покоев и примерный подсчёт виднеющихся за рвом беленьких домиков. Разве что, в шестой раз за все эти дни в небольшой клочок сада, разбитый далеко внизу, пожаловали люди.       Большинство из них составляли уже смутно знакомые дамочки в чёрном — шумные, с резкими жестами и громким смехом, напоминающие бесящихся с жиру туристок или цыган, переодетых кем-то лишённым вкуса в самые роскошные вещи, что вообще нашлись, и оттого выглядящие среди ухоженных растений и строгих около-античных статуй столь же чужеродно и неуместно, как могли бы страусы в Антарктиде. Однако теперь вели они себя на порядок сдержаннее. Если хоть одна вдруг позволяла себе повысить голос — остальные тут же принимались неодобрительно шикать да опасливо косить тёмным глазом на даму-в-белом, шествующую впереди нестройной процессии.       Дама-в-белом… А ведь это определённо была тёмная: в то, что к какой-то выжившей аристократке из светлых остальные могли относиться с таким явным почтением, верилось слабо. Однако осанкой, походкой, кроем одежд и всей манерой она решительно ото всех отличалась.       Тонкая фигура, подчёркнутая изящным летящим силуэтом закрытого платья из газа и кружев, плавный уверенный шаг, не замедляемый шлейфом, ровная спина и гордо поднятый подбородок, лицо — под многослойной, закреплённой в пучке вуалью… Дама-в-белом в фэнтезийной обстановке напоминала скорее героиню викторианского романа.       У небольшого фонтанчика, близкого к краю нешиного обзора, женщины остановились. Дама-в-белом приподняла кисти рук, заставляя рукава съехать к локтю, обмакнула в чаше кончики пальцев, после — сложила ладони причудливым цветком, так, чтобы касались мизинцы, жестом фокусника повернула запястьями и развела руки в стороны. Остальные повторили за ней — и вот уже над деревьями сгустились весьма избирательные дождевые облака.       — Мгновенная конденсация, — отметила Неша почти беззвучно.       Эти их Птицы ещё и мгновенную конденсацию без спецустройств осуществляют, а она сидит здесь с одной только книжкой по «искрам»…       Дама-в-белом вдруг замерла и вскинула ладонь в знакомом властном жесте, требуя от едва-едва переговаривающихся спутниц полной тишины. Под вуалью блеснули кофейного цвета прищуренные глаза, и Неша отшатнулась от балюстрады узнав в этом изумлённом взгляде совсем другого человека.       Но связь молчала, да и едва ли Терон решил перекинуться в женщину, чтобы погулять с болтливыми придворными дамами. Возможно, это его мать… Или скорее дочь: раз уж он занял трон ещё двадцать лет назад, он явно был намного старше Неши, пусть и выглядел почти её ровесником.       Хотя то, что кто-то согласился бы терпеть это непрошибаемое упрямство и полное безразличие к желаниям окружающих аж до рождения от него ребёнка, представлялось маловероятным…       Зеркало издевательски подмигнуло случайным солнечным бликом. Непрошибаемое упрямство и полное безразличие к желаниям окружающих, значит? Напомни-ка, куда делись все твои друзья из старшей школы? И что у вас там с Дикой?.. Ты отвратительна.       Неша поморщилась. Очередное подмеченное сходство вызвало вспышку яростного протеста, быстро, однако, истаявшего.        В дверь сегодня постучали за час-полтора до ужина, и стук был не тот. Более чёткий и деликатный, не предупреждение, а будто просьба — стучал явно не обычный её надзиратель.       И не Терон. Судя по прошлому его появлению, стуком он себя вообще не утруждал.       — Войдите, — откликнулась Неша, смутно догадываясь, кто это мог быть. Девушка со взглядом тёмного короля и нежданный гость — в один день? Подобные совпадения — слишком уж большая редкость.       И точно: после двух оборотов ключа в замке на пороге возникла дама-в-белом.       Лёгкая, но уверенная поступь, тонкое белое кружево, руки перед собой, вуаль откинута назад на тёмные, почти чёрные волосы. Между изогнутых бровей — тонкая складка, глаза цвета кофе глядят внимательно и спокойно.       Не Терон. Даже приветственная улыбка — открытая и немного покровительственная — совсем не Терона. Жаль.       Жаль?..       — Я его сестра, — пояснила гостья, явно заметив на себе чересчур настойчивый взгляд. — Моё имя Ниат. Уделите немного времени?       Уж чего, а времени имелось в избытке. И пусть мотивы для разговора угадывались едва ли, Неша против не была. Ей было всё равно, возможно, даже чуть-чуть интересно. Так почему бы и нет?       Кивок — и Ниат аккуратно, подобрав юбки, устроилась в роскошном белом кресле. Прямая спина не касалась спинки, руки расслаблено сложены на коленях, взгляд прямой, но не давящий.       Не Терон. Совсем не Терон. Внутри рядом с ней всё также пусто, только царапает что-то едва-едва на самой периферии.       Плохо. Кажется, эта штука с эмоциями вызывает зависимость… Эмоциональную, в прямом смысле. И это неправильно, даже вредно. Или правильно?       — Как давно вы проснулись? — Спросила Ниат натурально, будто и впрямь не знала. Голос, тон его — тоже иные: ровные, без холода или насмешки.       — Сегодня двенадцатый день, — ответила Неша, не задумываясь. Бесконечные расчёты хоть отчасти пригодились.       Ниат нахмурилась было, но тут же легонько кивнула и улыбнулась:       — Разумеется. Вы тоже считаете.       Тоже?       — Благодаря вашему брату мне больше нечего делать.       — Он не мог дать вам свободы больше, чем у него самого, Неша. Так уж устроен. И эта одна из многих причин, почему вам не договориться. Вы друг друга не слышите. А разговор глухих и крикливых — разговор без смысла. Но со мной такой проблемы нет, правда? Так что нужно, чтобы вы дали согласие на ритуал? Я сделаю всё, что в моих силах.       Ясно. Мотив на деле прозрачен: королевские особы решили опробовать метод «плохой и хороший коп» и сейчас настала очередь хорошего. Но это Неше даже на руку. Терон идти навстречу явно даже не собирался, а здесь, с этой дамой, имелись варианты.       — Мне нужны доказательства, что проклятье наложено этим… божеством и со стороны вашего брата нет никакого тайного умысла. Мне нужен источник, из которого он узнал, как проклятье вообще снимается. И если всё, что он говорил, подтвердится, мне нужно изменить ту часть, где я остаюсь здесь навсегда, — отчеканила давно заготовленное. Указала кивком на сиротливо устроившуюся на пустом столике книгу «Искры»: — Пока я здесь, хочу изучить хотя бы часть подобных инструкций. Желательно с системным объяснением. — Подумав, добавила: — И пусть стучаться научится.       Ниат приподняла иронично брови. Покачала головой. Тёмные глаза сощурились знакомо, дёрнулись губы, будто Неша сказала что-то не то, какую-то несусветную глупость. Про Терона ли?       — Созданное заклинание нельзя изменить, лишь перебить заклинанием ещё большей силы, — осторожно заявила Ниат. — Ещё большей силы, чем было у божества в момент создания, — подчеркнула особо. — Проклятие нарастает от раза к разу, и спустя столько времени у самого Великого Корвуна просто не хватит сил что-то в нём изменить. Оно исчезнет лишь при выполнении условий. И одно из них, плата за снятие — крылья. А без крыльев пройти через Врата просто не получится… — Ниат подняла ладонь, пресекая готовые начаться расспросы. — Речь сейчас не о Птицах и не о крыльях. На это не стоит тратить время, это часть… системы, так вы сказали? Адалек всё объяснит. От него же Терон узнал о ритуале и у него есть все доказательства, которые вам нужны… Продолжим. Почему конкретно вы хотите назад?       Неша замешкалась. Когда эмоции утихли, а чувства истончились, ответ наотрез отказался формулироваться. Сейчас это условие не казалось таким важным, главное — починить себя, но когда чувства возвращались — оно было важным. Значит, станет важным и после снятия проклятья, и об этом нужно позаботиться заранее.       — Вся моя жизнь там. Здесь мне не для кого чувствовать.       Это звучало, пожалуй, ближе всего к тому, что она недавно думала, но при этом как-то… глупо. Ошибочное утверждение с огромной логической ошибкой, очертания которой уже угадывались, но сама суть пока не поддавалась.       — Не снимете проклятие — скоро и там будет не для кого. Они оставят вас. Безразличие близкого — это боль, а люди боль не любят и уходят… Большая их часть, — проговорила Ниат вкрадчиво, почти доверительно.       Да. Вот оно. Если законы незнакомой ей системы магии в принципе отрицают вариант, при котором, разрушив проклятье, можно покинуть Элькорту, значит, этого не изменить. Кто Неша такая, чтобы спорить с объективно действующими законами бытия? А если так, то нет и смысла возвращаться. На левой чаше весов — потеря прошлой жизни, но обретение человечности, починка. На правой — возвращение на Землю при отсутствии чувств и, как следствие, потеря и того, и другого.       В жизни минус на минус не даёт плюс: левая чаша перевешивает, и это очевидно… Сейчас очевидно. Но потом Неше точно не понравится здесь. Правильной Неше никогда не понравится в месте, где нет электроснабжения, зато есть муж кровожадный-тиран.       — На Земле без чувств делать нечего, разумно. Но здесь мои чувства не будут нужны даже мне. Как вы решите эту проблему?       Ниат понадобилось лишь мгновение:       — Вы не поняли, Неша. Вы не в клетке, и, если останетесь, наоборот — никого не потеряете. У вас есть Око. Вы сможете навещать родных, просто не во плоти. Сможете следить за тем, что происходит в мире. А если что-то понадобится — Птицы просто принесут.       А теперь утверждение не ошибочное, а заведомо ложное.       — Я не могу вам поверить. Я как раз-таки в клетке, вот уже двенадцать дней, и Ока у меня нет.       Ниат моргнула раз, второй. Кончиками пальцев заправила за ухо выпавшую из причёски тёмную прядь.       — Дворец не клетка. Уверяю, вы можете гулять по нему свободно…       — Прежде, чем войти, вы открыли дверь ключом. Но я не в клетке?       Ниат повернула голову в сторону балкона. Дрогнули губы — она хотела было что-то сказать, но передумала. Прокрутила тонкое колечко на указательном пальце правой руки, тихонько хмыкнула. Меж тёмных бровей пролегла едва заметная морщинка.       — Так вы наверняка… Были причины, но такого больше не повторится. Я распоряжусь. И не беспокойтесь насчёт Ока, его силу никто не сможет использовать без вашего позволения. Терон просто отдал его ювелиру. Сказал, что оправу делал слепой.       Изнутри внезапно опалило гневом. Схлынул тот привычно быстро, но отчего вообще появлялся? Оттого что взял без спроса?       Или от того, что они снова сошлись во мнениях, а это омерзительно?       Ниат, не получая на свои слова никакой реакции, начала снова:       — Вам интересна магия, а там вы занимались наукой. По всему вам нравится учиться и это прекрасно. Только вдумайтесь: на Земле, кажется, почти уже всё изучено, а здесь — это никому не нужно. У нас хорошая библиотека, где очень много земных книг, но есть и другие книги — книги из иных миров, из любых, где когда-нибудь бывали Птицы. Вы не сможете побывать там после ритуала, но сможете их изучить. Оранжерея с иномирными растениями, заповедный лес с чудным зверьём… Неужели это не интересно?       Неша кивнула. Интересно. Действительно интересно. А потому странно, что Терон даже не подумал рассказать обо всём этом, хоть что-то предложить как альтернативу возможности вернуться домой… Но разве это подействовало бы рядом с ним, в момент, когда эмоции с непривычки берут верх, когда внутри клокочет ярость и холодит страх?.. А должно ли действовать сейчас?       — Мне удалось убедить вас? Я понимаю, что это ещё не «да», но хотя бы уже не твёрдое «нет?       — Главная проблема — ваш брат.       Ниат сжала губы. Но продолжила всё так же спокойно и дружелюбно:       — Он не может получить желаемое из-за вас. Поверьте, ему нужен лишь ритуал. Навредить он вам не способен ни сам, ни чужими руками. Как только перестанете быть помехой и дадите согласие — перестанете быть и его врагом. А после, когда ритуал состоится, вы ему станете и вовсе не интересны и сможете спокойно заниматься своими делами.       — Сомневаюсь. Кажется, это не в его характере.       — Позвольте мне самой судить, что в характере моего брата. Вы с ним говорили от силы дважды.       Неша покачала головой. В том-то и дело, что люди склонны идеализировать. Оценка родственника не может считаться адекватной.       — Чтобы не доверять ему без доказательств мне хватило и двух раз.       Ниат спорить не стала: просто поднялась, оправила юбки и бросила исполненный спокойной уверенности взгляд сверху-вниз.       — Так мы не придём ни к чему, — озвучила она очевидное. В тёплых тёмных глазах мелькнули и почти тут же истаяли острые льдинки. — Лучше заключим сделку. Вы останетесь на, скажем, полгода. Если через полгода то, как исполнены ваши требования, и Терон вас всё ещё не устроят — можете вернуться и жить, как прежде. Вас проводят и помогут снова влиться в местное общество. Кто знает, что вы можете натворить на Земле без чувств… но это же уже не наше дело, верно? Мы даём вам право выбора и создаём условия, чтобы вы выбрали то, что нужно нам. Вас это устраивает?       Устраивает ли? По сути это же выбор без выбора. Либо ты получаешь почти всё, либо откатываешь всё назад, к исходной точке, и последствия тебе — как удобно! — уже описали: бессмысленное пустое существование, представляющее угрозу для окружающих. Но эту сделку можно ведь воспринимать и иначе.       Она как пробный период перед покупкой нужной программы, в который можно уяснить все её плюсы и минусы и понять, стоит ли оно того. В процессе вообще может выясниться, что эти чувства наоборот только мешают, что это все вокруг — сломанные, а проклятие, наоборот, позволяет ей мыслить здраво и выгодно отличает от остальных.       Значит, терять в любом случае нечего, так почему бы и нет?..       Неша встала, подошла чуть ближе. В нос ударила неприятная смесь запахов сладких цветов и болотной сырости. Кисть у Ниат была тонкая, но не изнеженная — с застаревшими мозолями на ладони и подушечках пальцев. Простое, плохо обработанное кольцо больно врезалось в кожу при рукопожатии.       Ниат медленно кивнула, не отрывая внимательного тёмного взгляда.       — Клянусь исполнить всё, обещанное сегодня мною принцессе Миневре из клана Паралюце в рамках сделки. И пусть Великий Корвун будет тому свидетелем.       С десяток нитей, всё ещё едва различимых, натянулись и запели, а резко похолодевший отчего-то ветерок, доносящийся с балкона, колыхнул чёрные локоны и белую вуаль. Ниат расплылась в улыбке, не тронувшей усталых карих глаз.       Её клятву приняли мгновенно.