Увалень

Выпускной гремел во всю. Жаркое потное лето, начало июня, грозы практически каждый день. В актовом толпились под громкую музыку танцующие датые бывшие школьники. Игорь и Иван, как ни старались, но спиртное детишки все же протащили. И учителя, вспомнив себя самих, отобрали только коньяк и водку, оставив на огромную толпу пиво и шампанское со словами: «Пить тут, а не по кустам!». Хотя уследить за всеми было просто невозможно. Класс Микки и Маки зажигал в самом центре у эстрады. Сегодня был полный аншлаг, так как директор расстарался и пригласил крутого диджея, а еще молодежную рок-группу. Элитная школа умела ублажить своих детишек и делала это с грандиозным размахом. Игорь весь вечер приглядывался к этим двум и ждал… Он даже не понимал почему, но было такое чувство тревоги, что именно эта ночь станет переломным моментом. Иван чувствовал своего любимого теперь очень тонко и просто успокаивал то взглядом, то жестом. Вот сидит у стены Микки и смотрит на эти сатанинские пляски дорвавшихся до свободы юных чертей. А Маки зажигает в кругу девчонок. И как зажигает! Все тянутся к этому блистательному парню, и каждая хочет потанцевать хоть один танец. Тут прыгает верткая Наташка в короткой пышной юбке. Игорь вздрагивает, понимая, что у него дурной интерес — «а какие на девице стринги? С дырками или нет?». Полногрудая Оксана со стройной Светкой подтанцовывают рядом с озабоченным Тимуром. А еще парочка новоиспеченных геев Серега и Денис. То, что эти голубки недавно поссорились, в курсе весь класс. И сегодня каждый зажигает с разными девками, зыркая через всю толпу танцующих друг на друга. «Идиоты! Молодые идиоты!» — подумал про них Игорь. Мальчишки были только в начале пути под названием «Любовь» на стадии влюбленности. И кроме секса им нужно было научиться взаимопониманию. Либо они пройдут это и останутся парой, либо разбегутся по углам, разметаются по жизни. А вот и Ирина. Дева в белом сначала подошла к Микки и попыталась его вытащить в круг танцующих. Но, видно, он ее послал. Зато к ним тут же подгреб вездесущий Маки и утащил сопротивляющуюся девчонку за собой. Вроде все нормально, и скоро будет двенадцать. Так почему сердце не на месте? Игорь переглянулся с тонкой фигурой Ивана, что была на другом конце гремящего зала, и улыбнулся. Его Ваня пропесочивал кого-то из учеников и отбирал очередной бутыль с огненным пойлом, явно слишком высокого градуса. И откуда столько у детишек денег? Местные ночные ларьки просто обогатятся. Игорь вернулся глазами к интересующему его классу и понял, что расклад поменялся: исчез Серега с Денисом, а еще Микки и Маки. «Они могут уйти покурить», — проскользнула успокаивающая мысль, но Игорь подал знак Ивану, что отлучится, и, дождавшись согласного кивка, выскользнул из актового зала, решив прошарить пустую школу. Дениса и Серегу, целующихся в засос, он застал в первом же классе, эти влюбленные помирились и снова были вместе, решив заняться сексом. И от этого стало еще более тревожно. Где же чертовы братья? Игорь обежал всю школу за полчаса, осмотрел все классы, забрался на крышу. Тут тоже сосались, но из параллели. Снова сбежал вниз. Оставались только спортивные подсобки и ангары спортзала и бассейна. И когда он влетел в первый, то застрял в шоке от увиденного. Микки был прикован к железным турникетам настоящими наручниками. Он полуобнаженным стоял на коленях, а сзади с невменяемыми криками его насиловал Маки. Пошлые хлюпы, кровавые подтеки на внутренней стороне стройных бедер, куча расцветающих гематом по всему оголенному телу Михаила. И рычащий от страсти злой, как сам дьявол, Максим. Он с криком слил в своего мелкого братца и кусая того за шею, орал. — Теперь ты — моя шлюха, Микки, только моя! И будешь только моей! — Ты идиот! — рыкнул сзади подходящий к братьям Игорь. Маки вздрогнул, отлип от столь желанного изнасилованного тела. Безумно глянул в холодные глаза Игоря и вдруг подорвался. Игорь думал, что Маки налетит на него с кулаками. Но тот, как трусливый заяц, поддерживая портки, убежал прочь. — Придурок, — сквозь зубы прошипел Игорь, вызванивая по сотовому Ивана и приближаясь к брошенному Микки. Иван взял трубку не сразу, ибо грохот дискотеки не давал расслышать мелодию, и только вибрация в кармане привлекла физика к себе. — Что? Ты где? — перекрикивая кричащую вокруг толпу. — Посмотри, Максим там? — мужчина оглядел, как из раскрытой дырки Микки хлещет густая кровь. — Ага! Только примчался, схватил Ирку и потащил танцевать. Наша смена пришла. Я пост уже сдал за нас обоих! — Прекрасно, давай в спортзал, только захвати плед из машины. Все вопросы потом! — вырубая сотовую связь. Игорь коснулся вздрогнувшего умученного парня и успокаивающе прошептал: — Тебе надо в больницу. Сейчас я тебя освобожу от наручников и поедем. — Не надо в больницу… И наручники не проблема… Микки вытащил руки из лесенок турникета, и Игорь понял, что цепь висит клочками. Парень ее разорвал, пока брат насиловал его тело. — Так почему ты не сопротивлялся, Миша? Ведь твой брат слабее тебя. — А разве не понятно? Я его люблю. Наверное также, как вы своего Ивана… — живот у Микки был весь заляпан собственной спермой. Не смотря на то, что брат порвал его во все стороны, парень спустил и не раз даже с того, что его безбожно изнасиловал любимый человек. — Ох, дети, дети. Тогда едешь ко мне, — и снова выхватывая телефон. — Алле? Да, это я, Гудзон! Можешь подъехать ко мне? Ты занят? Да нет, не по этому поводу. У меня ЧП с небольшими ранениями. Внутреннее кровотечение, порван, наверняка, сфинктер и разрывы кишечника. Хватит пошлить, это не моя жопа! Моя жопа — неприкосновенный запас! Именно для него. Ага, до встречи! Блондин повернулся к дрожащему Микки и обрадовал: — Что ж, врач уже едет ко мне. Давай-ка… поднимемся, — боясь прикоснуться к изодранному телу. — Господи, — раздался голос Ивана, и тот, подлетев с пледом в руках, схватился рукой за свои приоткрытые губы. — Неужели Максим? — А кто еще? — ухмыльнулся Игорь, поправляя как это возможно клочки одежды обратно на Микки и заворачивая юношу в плед. Он поднял на руки стонущего от боли Михаила и вслед за Иваном вынес через черный ход. А затем, устроил пострадавшего парня на руках у Вани и, впрыгнув за руль, помчался как можно быстрее на встречу с Гудзоном. Это был один из любовников Игоря в период, когда он пытался забыть Ивана. И мужчины до сих пор поддерживали дружественные связи и нежные отношения. *** — Если ты нашел такой дурной способ заманить меня к себе, дабы потрахаться, я тебя кастрирую во время твоего же оргазма! — Гудзон был по типажу один в один с Иваном, только старше лет на десять. Длинный, хрупкий с медными волосами, правда, цвет глаз был иной — светло-карий с пробивающей желтизной. Но от этого мужчина был еще более привлекателен, чем Иван. — Не сучись. Дело намного серьезнее, чем ты думаешь, — хмыкнул Игорь, помогая мужчине снять легкий плащ и забирая у того увесистый кейс, наверняка полный медикаментов. — Что, пила для моей кастрации? — Какой догадливый молодой человек, аж приятно! Ладно, показывайте свою порванную дырку. А я все же надеялся, что эта твоя, Игорь, вредная засранистая жопа, — Гудзон прямиком почапал в ванную комнату, явно зная расположение столь интимного места в этой квартире. — Ты все такой же душка, док! — топая следом и, смотря, как врач моет тщательно руки, обращая внимание на то, что Гудзон заявился к нему прямо в своих домашних тапочках. — Я не ты! Пропал, видите ли, на полгода. И вот звонок в полночь! Милый Гудзон, поднимите свою задницу с кровати, а вернее, снимитесь своей дыркой с классного члена молодого любовника. И пиздюхайте на другой конец города. Ибо ЧП! Где, я спрашиваю, твое обаяние к старому другу, Игорь? Где понимание и поддержка, а?! Я не так молод, чтобы менять любовников и распорядок своей жизни! — тонкие пальцы рук вымыли и вытерли об белоснежное полотенце. — Куда? — В спальню, конечно, — усмехнулся Игорь и подсластил пилюлю. — Зря прибедняешься. Ты не выглядишь на свои сорок. — Нет, ну каков нахал? — склонили игриво голову набок и улыбнулись утонченными губами. — Напомнил о возрасте и еще приглашает в спальню. Можно было сказать, что Гудзон красив, безумно прекрасен. Своей утонченностью линий губ, острыми чертами лица и совершенно не похож на Ивана. Хотя и попадал в его типаж. — Милый ты мой математик! Я выгляжу так молодо только потому, что у меня железный распорядок дня. Который включает хороший секс и длительный сон, плюс диета. И не морщи свой носик. Ладно, веди к своей зазнобе, посмотрим, что ты натворил своим елдуном, — обходя смеющегося бывшего любовника. — А когда-то этот елдун тебе был очень мил, — хмыкнули в спину с гордой осанкой. — Не спорю, как у тебя — оглобли, у меня больше таких не было. Но знаешь, я предпочту мужчину с меньшим агрегатом, если меня в постели во время страсти будут называть по собственному имени, а не Ванечкой, — убили наповал, а потом уставились на вышедшего из комнаты Ивана. — Хм-м-м?! — Гудзон был иногда очень наглым, он оценил застрявшего перед ним молодого человека и усмехнулся. — Хороша детка! И кроме того, твой любимый типаж, очередной «Ванечка», да? Игорь поперхнулся, чертыхнулся и, видя, как зеленеет Иван от «такого» знакомства с представителем сексуальных меньшинств, быстро заверил: — Нет, док! Он и есть тот самый Ванечка. Единственный и неповторимый! И мы теперь вместе. — Правда? — глаза Гудзона распахнулись, и он, подлетев к ничего непонимающему мужчине, сграбастал его в свои крепкие объятья. — Поздравляю! Это так сложно найти любимого с нашими-то предпочтениями. А тем более добиться своего единственного, которого любил всю свою жизнь. Ивана страстно обмусолили, а потом стали жадно ощупывать на предмет повреждений. — Где ты ему чего порвал? Голодный монстр! Такую детку, ты просто засранец! Учти, теперь я тебя точно кастрирую. И уже без оргазма и анестезии! — Успокойся, Гудзон! Иван совершенно в порядке, разве я такое посмею совершить со своим любимым? Пострадал наш ученик, и не от меня. Гудзон еще раз обмусолил губы ошарашенного Вани и, к своему сожалению, отлип от хрупкого парня. Все-таки медик он был первоклассный. Хирург — травматолог, защищенный, с докторской степенью и уже давно. А еще очень верный и преданный друг. Познакомились они с Игорем в университете и очень давно, Гудзона пригласили почитать лекции по оказании первой помощи его студентам, а когда их глаза встретились, то тут же между ними закрутился легкий роман. Гудзон не имел постоянной единственной пары, у него было около пяти постоянных любовников, с которыми он периодически встречался, переписывался. Этот гей любил свою свободу превыше всего, и Игорь стал у него шестым. Такие ненавязчивые отношения устраивали обоих. С Гудзоном можно было выпить, сходить в оперу, в картинную галерею. Проболтать весь вечер, а потом продолжить романтическое свидание в постели. Именно галантности в ухаживании за мужчиной, ласки, опыту и умению проявлять свою нежность Игорь был обязан как раз ему. Именно Гудзон научил Игоря делать первоклассный минет, который так поразил Ивана. Готовить попку партнеру, ласкать соски и прочему, и прочему… Более того, хотя Игорь и не признается никогда Гудзону, но первый опыт с мужчиной у математика как раз был с ним. Да что там, даже пристрастие в одежде, особенно к длинным плащам и пальто, Игорь как раз перенял у Гудзона. — А я уж думал оценить твою любовь, Игорь, со всех ракурсов. Что ж, где же ваш ученик? — Сюда, прошу, — очнулся Иван при слове «ученик», и когда Гудзон прошагал мимо него, обдав тонким ароматом изысканного мужского одеколона, воззрился хмуро на Игоря. — Все вопросы потом. Ладно, любимый? — Игорь обошел по косой ревнивого своего мужчину и понес чемоданчик вслед исчезнувшей спине. Они успели помыть Микки, вернее, тот разрешил обмыть себя, и не Игорю, а Ивану. Игоря Михаил все же побаивался, помня, как тот набросился на него в парке с поцелуями. И хотя, вроде, на него математик больше не претендовал, Миша все же опасался в таком избитом состоянии быть рядом с ним. — Боже! Такую лапу и так? — Гудзон всплеснул руками совсем по-девичьи и, сев на краешек кровати, стал с профессиональной точностью ощупывать и осматривать дрожащего с непривычки мальчишку. — Миша, не бойся. Он прекрасный врач, — Игорь вошел следом, смотря, как взрослый мужчина оголяет избитое тело подростка, убирая тонкую простынь с бедер и ног. — Зайчонок! Ну, все нормально. Только синяки, — подмигнули Микки светло-карими глазами, а потом, нежно погладив отпечатки пальцев на бедре, попросили: — Мне надо тебя посмотреть там. А для этого нужно, чтобы ты согнул свои ровные ножки и прижал их к своей груди. Он коснулся тонкой щиколотки юноши, на которой не было еще волос, но тот отдернул ее и попытался отползти, из задницы снова стала сочиться кровь, оставляя на белой простыне бордовые следы. — Ну-ну, зайка. Так дело не пойдет. Помогите мне? — он обернулся к Игорю и Ивану. — Подержите его. Необходимо остановить кровотечение. Или если положение намного хуже, чем я вижу на первый взгляд, то в больницу и немедленно. И потом, здесь чистой воды насилие, нужно вызвать милицию и дать показания. — Нет, — прорвало Микки. — Не трогайте меня, вы тоже гей! — Гей! Конечно. А разве тебя изнасиловал гей? Зайка, ни один нормальный гомосексуалист не сделает такого с нежнейшим прекрасным цветочком, как ты. Поверь мне, если, конечно, не конченный негодяй и извращенец. Но обычно так насилуют натуралы. Микки замер, смотря безумными глазами на всех троих и не подпуская к себе: — Если вы ко мне сунетесь, я проломлю вам череп. Мне просто нужно отлежаться, оставьте меня в покое! — К-хм! Тебя трахнул любимый, да? — у Гудзона был широкомасштабный опыт в таких делах и он был прекрасный психолог. — Зайка, если вовремя не принять меры, твой анус так и будет раскрыт. Он же тебе его порвал, я вижу, что твоя дырочка не может закрыться обратно, а значит нужно принять необходимые меры. И потом, что за манеры, молодой человек? Проломлю череп? И кому? Хирургу, который пытается тебя собрать по кускам. Я хочу просто помочь, только и всего. И тут вышел вперед Иван, он сел с другой стороны кровати и, раскрыв свои объятья, позвал: — Мишенька, иди сюда. Ты же меня знаешь уже который год, я твой учитель и никогда не сделаю тебе больно. Более того, даю гарантию, что никто из присутствующих здесь ничего плохого тебе не сделает. Просто дай себя осмотреть, малыш, разреши нам помочь тебе. У Микки заблестели глаза, он подполз к Ивану и доверчиво прижался к нему. Учитель подгреб высокие мягкие подушки, положив их под спину парню, и, обняв подростка, навалился на него, укладывая юношу на спину, нежно целуя в висок и шепча какие-то сентиментальные глупости. Микки весь сжался, он позволил к себе прикоснуться, он позволил себя осмотреть. Он знал, что Иван Градиславович слабый в физическом плане мужчина и очень добрый, поэтому не боялся его. Более того, он все время удерживал свои инстинкты самообороны, которые гласили смять ребра Вано в лепешку и отбросить от себя. — Так-то лучше! Игорь, придержи ножки нашему цветочку, а я осмотрю его маленькую хризантему. Боже, какие яички, а какой мощный член, яркая плоть, тонкие венки. Какая филигранная работа матушки природы! Угу, да, так, шире разведи. М-да, и какой-то засранец–вредитель тут наломал дров. Игорю пришлось сесть спиной к спине к Ивану и, держа под коленями Микки, задрать его ноги вверх, раскрывая задницу перед внимательным доком. — Надо вводить курсы секса в каждой школе в последних классах, причем, включающие пункты с нетрадиционными направлениями. Господи, вы просто не понимаете всей глубины и широты этой проблемы. И не представляете, что девочки–лесбиянки умудряются засунуть себе во влагалище. А молоденькие мальчики–геи в свои нежные попки! А ты говоришь, курсы первой медицинской помощи? А натуралы! Практически каждая вторая девчушка в свои четырнадцать уже идет на первый аборт. И после этого спустя пять лет искренне удивляется, почему не может забеременеть от любимого человека, который наконец-то появился в ее жизни? Гудзон надел тонкие хирургические перчатки и стал ощупывать вздрагивающему юноше его не закрывающийся анус. — М-да, конечно, все пройдет, даже это. Но через пару дней придешь ко мне в кабинет, если будет нужно, сделаю прижигание лазером. Понял, герой–любовник? — Да, — прошептали на грани звука в район шеи Ивану. — А ты, Игорь, его ко мне доставишь сам. А то знаю я вашу братию, от задницы отлегло и не дождешься повторного посещения. Девочки и то более обязательны. А теперь я тебе сделаю уколы и все смажу там специальной антисептической заживляющей мазью. Гудзон попросил повернуть парнишку на бок, и теперь Микки уткнулся носом в живот Ивану, который продолжал его обнимать и успокаивающе гладить. — Так, бедра подожми к животу, угу, уже лучше, да расслабь ты свои половинки. Чего я такого у мужиков не видел?! Хлопок, один укол готов, еще один хлопок, и еще. Гудзон стал подмурлыкивать под нос, доставая мазь из сумки и меняя окровавленные перчатки на новые. А потом, аккуратно выдавливая на два пальца, вводить в раскрытый зад. — Ничего, цветочек, я тебя подлатаю. Но лазер обязательно, понял? А то жопа будет кривой! И не такой идеальный по цвету анус. А ты так красив, что это будет полнейшим безобразием — косая дырка с геморроем. Бр-р-р-р! Врач передернул плечами и, закончив процедуры, похлопал игриво по ягодицам. — Меня зовут дядя Гудзон. Запомнил, Зайка? Микки выглянул из-за плеча Ивана и слабо кивнул. — И я всегда к твоим услугам! Ладно, мальчики, проводите меня. А когда к ним в гостиной подошел Иван, стал набрасывать на личном врачебном бланке необходимые лекарства. — Миша сейчас уснет, я поставил ему успокоительное. Мазь оставлю вам свою. Это большая редкость, выписываю из Европы. Вот эти лекарства выкупить завтра же, вернее, — посмотрели на часы и присвистнули. — Сегодня! Здесь противовоспалительное, общеукрепляющие, витамины. Лучше, конечно, составить протокол в милиции, но, как я понял, секс не совсем был насилием. Кто его так, а? — Родной брат, — честно сказал Игорь. — М-м-м, инцест… как все у вас запущено и пикантно. Хотя между юношами родственниками такое бывает часто. А насчет лазера я говорил серьезно. Он порван и весьма сильно, видно у братишки агрегат не меньше, чем у самого пострадавшего. Так что, как только восстановится общее состояние, приведешь за ручку ко мне. Понял? А то все-таки кастрирую, не смотря на твоего милого Ивана. Ванечка, чмоки-чмоки! Провожать дальше меня не надо. Ванька тер очумело обмусленные губы, Игорь готов был сложиться от хохота пополам. Гудзон был в своем репертуаре. — А как же ты до дому? — игриво заметили импозантному мужчине и помогли как женщине надеть плащ. — Меня привез мой мальчик, и надеюсь, что остатки ночи я проведу как и планировал, как нормальный гей в объятьях страстного мужчины, выкрикивающего только мое имя — Гудзон! В порыве любовной страсти. Ладно, детки, бай-бай! И док, прихватив кейс за собой, шмыгнул за дверь, шлепая, как баламут мальчишка, по лестнице своими кожаными тапочками. — Он кто? — Иван ревностно прошил улыбающегося Игоря своей серостью глаз. — Мой бывший любовник. Но до сих пор самый близкий и безотказный друг. Как, к примеру, Вася! — посмотрели на надутые щеки любимого. — Ага, и мы просто каждый день трахаемся с Василием, втроем! Непременно. Игорь не смог утерпеть, сграбастал это надутое чудо в свои руки и потерся шаловливым котенком об его щеку. — Когда ты меня ревнуешь, ты — просто душка! Ваня, ты не привык к общению с подобными нам парнями, предпочитающих в постели мужчин. Уверяю, Гудзон такой игривый только в тесном семейном кругу. Ты его на работе не видел, в больнице или на кафедре в Медакадемии. Совершенно другой человек. А что творится на приеме! Его студенты боятся до дрожи, а также весь медперсонал. Особенно медсестрички и медбратья. — Ну, допустим, медсестры могли бы и не бояться, а вот медбратья, — покхекал в кулак Иван. — М-м-м, ты думаешь, он на каждом углу трубит, что гей? И пристает к каждому смазливому мужику? Да никто ни в университете, ни в Медакадемии и ни в больнице тем более даже предположить не может, что он гей. Все считают его холодным прожженным холостяком и гением в медицине, на которого готовы молиться и выполнять любой его приказ. Причем безоговорочно, — усмехнулись, поясняя между поцелуями. — И как вы только сошлись? — наклоняя шею и давая полный доступ к своим ушкам. — Ну… гении, они как известно, притягиваются. И потом, я оказался в его постели далеко не сразу, а только года два спустя. Когда его холодное высочество позволило ухаживать за собой, — спускаясь к ключицам. — Микки? — Спит. Практически сразу уснул, как только я его укрыл одеялом. И что же вы с Гудзоном такое делали два года, если не секрет? И почему Гудзон? Странная кличка. — Гудзон, вообще-то, имя, у него отец с примесью не то грузинской, не то осетинской крови, помешанный на географии. Мама русская. А два года мы просто были друзьями, встречались, ходили в картинные галереи, на выставки, в консерваторию. Слушали орган, Гудзон обожает Баха! И потом, я тогда был совсем молоденький и неопытный. Нецелованный — по словам Гудзона. И он просто ждал. — Чего? — не понял Ваня, его подняли на руки и унесли на кухонный стол, где, посадив, развели широко колени и снова прижали властно к себе. — Он ждал, что я все-таки признаюсь тебе. Но у тебя тогда родился первый сын, ты женился… И я решил тебя отпустить, но когда в порыве страсти в первый же наш с ним раз назвал Гудзона твоим именем, он однозначно окосел! — с Вани сняли весь верх, оголяя сосочки и припадая к ним настырным языком, очерчивая небольшие яркие ореолы, прикусывая чувствительные горошины. — Значит, ох, у вас с ним всего было раз? — выгибаясь в слишком опытных руках. — Я знаю, что ты очень хочешь такое услышать, но нет, любимый. В последний раз я спал с ним на этом Новом Году. И это было волшебно! Гудзон умеет создать романтическое настроение. Он забрал меня в Париж на неделю, и мы там встретили Русское рождество в небольшой компании знакомых геев. По-моему, последний мальчик у него как раз с той тусовки. Очень молоденький и красивый. Я потом видел мельком его навороченную тачку рядом с больницей дока. Да и сейчас глянул в окно, кажется, это он самый. С Вани сдернули штаны и, оголив, заставили пятки поставить на стол, разведя широко бедра, раскрывая полностью промежность перед Игорем. — Он так пожирал Гудзона своими синими глазками и хотя парень слишком молод и не его тип. Но, думаю, с его-то молодецким упорством, он Гудзона-таки добил. — Тип? М-м-м! Это как? — Иван принимал поцелуи Игоря и просто не мог дождаться, когда тот дойдет до перевозбужденного члена и не возьмет его в свой рот. Смазку Игорь достал из заднего кармана штанов и, припав к изумленно выглядывающей из-под крайней тугой плоти яркой головке, стал сосать. Пальцами дразня свою любимую дырочку, заставляя Ивана откинутся на столе назад. — Тип, это примерно один рост, вес, сложение. Вот вы с доком одного типа. Отлипли от красной головки на время и, добавив в попке пальчиков, усилили натиск. — Я и Гудзон? И вовсе мы не похожи. Ах-х-х-х! А ты его тип, да? — Ага, Гудзон любит блондинов. А тот мальчик был брюнет, жгучий и очень страстный. Ты готов, моя сладость, и я вхожу. В этот раз он скользнул в Ивана практически до упора своих яиц. Их частые упражнения в постели дали о себе знать. И теперь Ванечка был растянут под Игорев член, ни больше, ни меньше, а в самый раз, испытывая каждый раз от острой близости с блондином настоящее блаженство. И сейчас он слил практически сразу, хватило несколько качков мощных бедер светловолосого гиганта. Но Игорь и не думал останавливаться, только переждал послеоргазменный спазм кишечника Вани и продолжил, заставляя того обнять свой торс стройными бедрами. — Скрести ножки на моей пояснице и руками обними шею. Вау, детка, ты еще больше раскрылся. — Я, ох, не могу никак поверить, что полностью принимаю тебя, — застонали от того, что член задвинули внутрь по-максимуму. — Сейчас покажу. Не вопрос, — подняли любимого на руки и держа за ягодицы унесли в ванную комнату. Там было огромное зеркало во всю стену. Игорь упал на крышку унитаза и, выйдя из Ивана, заставил его повернуться к себе спиной. — Смотри. Ване развели по-максимуму ноги, поддевая своими бедрами снизу, а потом, подняв за ягодицы, стали осторожно опускать на свой член. Серые глаза, которые теперь полыхали от похоти неподдельной синевой, широко распахнулись, когда его промежность достигла светлых паховых волос блондина, а задница вобрала все без остатка. — Боже, ты так сексуален. Игорь теперь ласкал соски своему шатену и нежил другой рукой снова набрякший член Ивана. — Ты думаешь? — рвано сглотнул Иван слюну, он не узнавал себя в отражении зеркала. С этим диким румянцем щек, текущим каменным членом, вздрагивающим от каждого качка Ивана в его заднице, раскрытыми, словно шлюха, бедрами. Но то, как пожирающее его мужчина смотрел на него, готовый уцеловать вусмерть, вылизать его где угодно, лишь бы Иван был рядом с ним, делил быт, тепло и принимал его любовь, его полностью успокаивало и поглощало. — Знаешь… Игорь… Я, кажется, тоже люблю тебя… Конечно, надо было сказать раньше… Но я так долго рылся в своих сомнениях, ты же знаешь, я такой зануда. — Это точно, — расцвел Игорь и, поцеловав протянутые к нему губы, добавил: — Я так счастлив, что ты мне признался. И еще, не ревнуй меня, помни, сейчас я только твой. Ясно? Поддели снизу бедрами, вызывая откровенный стон. — Даже к Гудзону! Он мне больше старший брат, чем любовник. И просто близкий друг. — Я… Ох… Не ревную… А-а-а-а! — выстреливая прямо в зеркало. — Метко, а теперь обопрись на зеркало руками, я быстро догоню тебя. Потом в душ и в постель, практически уже рассвет. И надо хоть чуть-чуть поспать. Игорь поставил Ивана на подкашивающие ноги, а потом оттарабанил задницу, как требовала его любящая душа и ебливое тело. *** Утром их поднял проспавшийся Микки. Он воззрился на обнаженных мужчин, что в обнимку спали на разобранном диване в гостиной, и покхекал над их головами. Иван зарылся под подушку, поменяв положение попки, и перед Микки предстало покрасневшее колечко с подтеками спермы. Душем вчера влюбленные мужчины не обошлись. Продолжили на диване и смогли забыться только перед самым рассветом. — Ты чего на ногах, Миша? — Игорь продрал глаза и, увидев нездоровый взгляд подростка на причинном месте его любви, прикрыл ягодицы Ивана простыней. — Я пить хочу и писать. — Идем, провожу, — Игорь дотянулся до странного розового халата и завернулся в него с головой, отчаянно зевая во всю глотку. Он обнял закутанного в простыни шатающегося Микки за талию и помог доползти сначала до ванной, а потом увел на кухню. — Я и не знал, что Иван Градиславович так красив, — булькнули в горячую кружку с чаем. — Рассмотрел, да? Как будто в бассейне не видел! — ухмыльнулся Игорь, попивая свой кофеек. — Я туда ходил только один раз, когда вы меня лихо обвели вокруг пальца. И потом, анус я у Вано не видел, тем более сдобренной вашей спермой. Игорь подавился кофе, вытаращил глаза на это малолетнее чудовище. Он что, всегда говорит правду матку? — А все геи одеваются так необычно? — кивнули на махровый халат. — Вообще-то, это моей сестры. И не смотри на меня так, она весьма крупная женщина. И всегда ты все, что думаешь, вот так говоришь прямо в лоб? — снова припали к кофе, с удовольствием смотря, как Микки элегантно пьет свой чай. — Так проще, экономится время. На что-то более важное, — пояснили ему спокойно. — М-м-м, значит ты рационал до мозга костей? — Не совсем, иначе не подставился бы Маки и не пострадал бы так глупо. — И почему Вано, неужели у Ивана такая кличка? — Ага. А ваша — Рыбий Глаз! — фыркнул Микки и попросил: — Вы можете дать мне телефон и хотя бы пижаму. Я должен связаться с отцом, забрать вещи из дома. — Что, решил уйти? — кивнул, понимая состояние парня, Игорь. — Да, так будет лучше. Не хочу, чтобы потом Маки меня обвинил в том, что стал из-за меня геем. Тетя Олеся этого не вынесет, она мечтает о внуках, милой женушке любимого сынишки. А никак не о сыне любовницы ее мужа, тем более в таком ракурсе, под Маки, — пояснил довольно ровно Микки. — Я могу побыть у вас, пока дядя Гудзон меня не заштопает там? — Да, конечно, а потом ты куда? — Игорь смотрел на этого сильного стройного парня и понимал, что тот не просто гений, он уже сформировавшаяся взрослая личность. — Меня пригласил ряд университетов, все они в разных городах России. Выберу один и поступлю на физико-математический. — А, та инновационная программа юных дарований, да? — припомнил что-то такое знакомое Игорь. — Ага. — А названия помнишь? — Точно нет, университетов-то двадцать, целый список. Но отец, когда принесет книги и вещи, покажу. Игорь принес Микки переносную трубку и пошел поднимать Ивана, поспать сегодня им долго не удастся. *** Отец Михаила прибыл через два часа. Мужчины успели прибраться, принять душ и даже перекусить. Микки перебрался на тот самый диван в гостиной, где спали любовники, просто его собрали. И теперь юноша кутался в теплый шерстяной плед. И на нем красовалась клетчатая пижама Ивана. Парень был чуть выше физика, но по кости крупнее. Посему, она ему была практически в обтяг и чуть коротковата. Игорь пижамы терпеть не мог, и потом в его одежде Микки бы просто утонул. Отец был бледным, взволнованным и молчаливым. Он поздоровался с Иваном, все-таки учителя физики он знал в лицо, и воззрился, не понимая, на Игоря. — Я тоже учитель, только математики, Игорь Станиславович. — Ясно, а я Сергей Александрович Воронцов. И где мой непутевый сын? Видно, Миша не все рассказал по телефону, дабы не переполошить свое семейство. — Я так и не понял, он подрался? Но Михаил слишком силен и вряд ли мог пострадать так сильно в драке, что не пришел домой. И зачем ему свои вещи, в том числе и зимний пуховик, меховые ботинки? — Вы все увидите сами, вам надо поговорить с сыном о многом. Игорь забрал увесистые два баула у Сергея Александровича и пригласил кивком в гостиную. Где отец, увидев подранного своего сынишку, чуть не грохнулся в обморок, хватаясь за воздух руками. — Что с ним сотворили? Вы в милицию звонили? А врач был? — посыпались градом вопросы, пока Иван не подвел отца к его лежащему сыну. — Отец, успокойся. Врач был, мне назначено лечение. А в милицию не надо звонить… — Микки приподнялся над подушками и полусел, а потом, коснулся руки отца. — Это сделал Максим. — Маки? За-ачем? — икнул папа от такого бредового расклада, а потом глянул мельком на застывших за его спиной учителей. — Может, оставите нас один на один? — Нет, Игорь Станиславович и Иван Градиславович в курсе, если бы они мне не помогли, я бы так просто не отделался. Папа, я сам виноват, что позволил себя изнасиловать Маки. Отец отдернул руку от сына: — Как изнасиловал? Что за бред ты несешь? Максим сегодня привел домой свою любимую девушку, Ирину, представил вашей матери. Сказал, что будет с ней жить! Она так понравилась Олесе, да и мне тоже, воспитанная, серьезная… — Значит… Ирина… как все предсказуемо… и смешно… — Микки откинулся обратно на подушки и тихо рассмеялся. — Надо написать заявление в милицию, что на тебя напали, избили и изнасиловали?! Как ты говоришь? — затряслись руки этого, до сих пор моложавого и сексуального, мужчины. — Отец, спустить с небес на землю. Я не буду писать на собственного брата, что он меня оттрахал в задницу, да так, что порвал в клочья! — Микки последние слова просто выплюнул отцу в лицо и тот ошарашено посмотрел на учителей. — Это что пра-авда? — Да, я сам спугнул Максима, когда он насиловал Михаила, пристегнув его руки наручниками к железным турникетам в спортзале. И вызванный мною мой знакомый хирург подтвердил. У Миши разрыв сфинктера, несколько разрывов кишечника, через день я повезу его в больницу в стационар, где его будут штопать лазером. Сергей Александрович схватился за рот и его сильно повело в сторону. Иван, тут как тут, подставил свое плечо и протянул стакан воды. — Выпейте, все будет сделано в строжайшем секрете. Никто не узнает, врач свой человек, — успокоил Игорь, как мог, этого красавчика, отмечая про себя автоматом по собственной шкале красоты. «Этого я бы трахнул», — хмыкнуло сознание, но Игорь отмахнулся от навязчивого видения. — Папа, а после я уеду в другой город и поступлю в университет, — заверил Микки, он попросил Игоря достать книгу по высшей математики, которую заставил принести отца, и, порывшись в ней, нашел список. — Какой университет? И почему не в наш? Что, у нас в городе нет высших учебных заведений? — пробурчал отец, пока листочек не сунули ему под нос. — Вот, любой из них меня ждет на сдачу экзаменов. — Ну-ка? — Игорь посмотрел через плечо и усмехнулся. — Так и знал! Вот я откуда слышал про эту программу. Вот в этот меня приглашают деканом физмата в ноябре месяце. И мы с Иваном уезжаем работать туда насовсем. — Правда? — распахнулись радостно глаза у Микки. — Тогда решено, я еду туда. Будет к кому бегать с проблемами и плакаться в жилетку. — Ну, и ушлая сейчас молодежь. Но мы не против, — усмехнулся Иван, Микки ему всегда нравился, даже тогда, когда на него запал Игорь. — Но зачем? Хорошо, промеж вас вышло что-то такое, но?! Разве можно так брать и бежать из семьи? Очертя голову! Если этот засранец к тебе снова полезет, просто вмажь ему. И все! — запаниковал отец, пытаясь тормознуть серьезно настроенного Микки. — Отец, называй вещи своими именами. Этот засранец — мой родной брат. Твой старший сын! А что-то этакое — это анальный секс между двумя мужчинами. И еще, если он ко мне полезет, то я никогда его не ударю… Потому что люблю его… больше своей жизни и не совсем той любовью, что принята между братьями, — выдал в лоб Микки и зажмурился, оттого что его отец замахнулся над ним. Игорь успел перехватить руку Сергея Александровича над Михаилом и резко дернул на себя. — Ах ты шлюха… Я понял, ты специально совратил Максима! — прорвало отца в совершенно бредовое русло. — Но-но, без выражений. Вы еще скажите, что Михаил порвал себе жопу сам, усиленно насилуя ею брата! — Игорь скрутил руку Сергея Александровича. Как вдруг Иван приказал совершенно невозмутимым тоном: — Игорь, отпусти руку! Сергей Александрович, прекратите, свершившегося не воротишь. Да, Михаил и Максим… переспали, хотя, простите, это выглядело со стороны как простое насилие. Одного брата над другим! У Максима сейчас любимая девушка Ирина. Михаил не имеет претензий, хотя изначально эта Ирина бегала именно за ним. Так вот, Миша собирается уехать учиться в другой город, дабы забыть брата и начать жизнь заново. Так в чем проблема? — Лучше бы я тебя тогда отдал в детдом. Но Олеся, добрая душа, не разрешила. Он так походил на Максима… Чертов ублюдок! И получил звонкую пощечину от разгневанного Вано. Тот встал в позу «Пришел пиздец разгильдяю ученику!» и начал отчитывать этого красавчика по полной программе: — Да как вы смеете говорить так о своем ребенке, который попал в беду? Вы, которого днем с огнем не сыщешь, влачащийся за каждой смазливой юбкой! Или вы думаете, ваши сыновья были не в курсе ваших амурных походов, которые вы так чинно называете «командировки»?! И потом, Максим не так уж и безгрешная овечка, которую затащили силком на алтарь голубой любви. Нет ни одной девки в школе, которую он бы не трахнул. Возможно, и мальчиками баловался, у него была пара близких дружков геев. А Миша? Боюсь, этот секс у него вообще был первый в его жизни. Так вот, Миша позвонил вам. Ни кому-нибудь, а вам! Так что хоть раз побудьте ответственным родителем и позвольте вашему сыну решить самому. Сергей Александрович от такого наезда сел в глубокое кресло и, глянув на то, как Микки размазывает непрошеные слезы в глазах, прошептал: — Боже, мои сыновья геи… оба! И у кого? У меня, который любовниц имеет как звезд в небе. — Папа, ты только тёте Олесе не говори! Ведь она единственная для меня мама, хотя я ей и не родной. А Максим, он, и правда, по девкам, никакой он не гей — баловство все это. Я исчезну, и он все забудет. Теперь у него Ира, они поженятся, детишек вам родят и все будет у него нормально! — Микки совсем разрыдался, развозя слезы и сопли по всему своему лицу. Игорь подсел к содрогающемуся ребенку, обнял за плечи, сунул в лицо полотенце: — Прекращай реветь, как баба. Все образуется. Будет новый город, новые друзья, новая жизнь. Сергей Александрович скрипнул эмалью зубов, глянул на замершего Ивана: — А у вас свои дети есть? — Двое и тоже мальчики… Только были… — прошептал тот, кивая. — Извините… Я не знал… — потупил голос Сергей Александрович, думая, что дети Вано погибли. — О, нет, не волнуйтесь, они живы-здоровы. Просто моя жена предпочла другого мужчину, богатого и перспективного, а не простого педагога элитной школы. Так что у них новый папа, который им дарит очень дорогие подарки, — заулыбался тускло Иван и тоже смахнул выступившую слезу. — Она у вас дура полная. Ладно, я все понял, и спасибо, вразумили. Микки, можешь ехать в этот университет. Но чтобы был на глазах у своих учителей! Вы же дадите мне свои адреса, или пока неизвестно где будете жить? — Известно, я сейчас напишу. Это мой собственный дом, так что пишите. С декабря месяца мы точно будем жить в нем. Сергей Александрович сузил глаза на обоих учителей, но промолчал на весьма бодрое «мы», боясь снова наломать с ними дров. Он правильно рассудил, что лучше с педагогами быть в хороших отношениях, какими бы они подозрительными не были. — Олесе я ничего не скажу. Если спросит, отвечу так, что тебя пригласили на собеседование в другой город по поводу экзаменов, прокатит. — Папа, и прошу, не говори Маки… куда я сбежал, — побледнел снова Микки. — Да уж, и так бы догадался, что вам лучше вообще теперь не видится до конца своих жизней, — буркнул тот, а потом порылся в карманах, найдя бумажник. — Я вам с Максимом счета открыл личные, не думал, что так быстро понадобится. Хотел на поступление в университеты подарить, да и школу вы ведь оба с отличием закончили. Вот твоя карточка и код. Там пока немного, но на первое время хватит. А это на лечение и на билеты. Сергей Александрович вытащил из кошелька все оставшиеся деньги, сумма была немаленькая, и положил все на стол рядом с электронной карточкой и запечатанным в специальном конверте кодом. А затем, подойдя к Микки, прошептал: — Удачи, сын. И позвони, когда отправишься в путь, я приду тебя проводить, заодно соберу тебе в дорогу еще вещей и книжек. А после повернулся к взрослым мужчинам: — Спасибо, что помогли моему Мише, я в неоплатном перед вами долгу. *** Гудзон принял их с распростертыми объятьями, он расцеловал в щечки опешившего Ванечку, кивнул сдержано Игорю и, взяв под руку Микки, повел в свое хирургическое отделение. Он навис над конторкой регистрации и улыбнулся нежно дежурившей деве. Наверное, так удав улыбается робкому кролику, прежде чем сожрать. — Это мои дальние родственники, пожалуйста, Мариночка, палату VIP на несколько суток, я резервировал. Мариночка со страху позеленела, побелела и внутренне перекрестилась. Не то от хищной улыбки любимого шефа, не то от ласкательно уменьшительного собственного имени. — Конечно, Гудзон Салтанович. Все как прикажите! — Ну так, ноги в руки и побежала! Оп-оп-оп! Шевели бедрами и ягодицами. И целлюлита не будет! После операции я должен своего племянника положить в отдельную палату лучшей категории, а не в проходной коридор. Деву просто ветром сдуло. — Распоясались совсем, стоит только улыбнуться. Иван переглянулся с Игорем, но тот только в потолок поднял глаза, говоря губами: «Я же говорил, он всегда такой!» Их повели дальше, отчитывая по пути медбратьев за не вынесенные с утра утки, давая распоряжения другим молоденьким докторам, подписывая какие-то бумаги на ходу. — Э-э-э! А это что? — тыкая носом мелкого паренька, одетого как доктор. — Спирт… — сглотнул тот от неподдельного страха. — Вижу, что не компот, почему так мало? Быстро перепечатать! — Но главврач говорит, что вы недавно выписывали… — проблеяли в ответ. — А ты укажи, сколько мы провели операций и чем протирают оптику на наших микроскопах? Спирту много, видите ли. Найди Ганданшена, он тебе все объяснит, бегом! Так они дошли до хирургической, и взрослых попросили остаться снаружи, проведя юношу вовнутрь. На двери зажглась красным табличка «Идет Операция!». Игорь и Иван переглянулись и молча сели на кушетку у двери, как верные сторожевые псы. Микки тупо смотрел на женское гинекологическое кресло, отгороженное белой ширмой. — Залазь. — Куда? Я же не девка. — Залазь-залазь, поверь, будет удобнее, нежели стоять раком. Лазером прижигать, не махать киркою! Паленым будет вонять, да и боль ты будешь чувствовать тоже. Микки сглотнул, он разделся за ширмой и теперь был в легком халатике из странного губчатого стерильного вещества, чуть прикрывающий его сжавшиеся муди. Он искоса глянул на весело мурлыкающего Гудзона, что проводил коррекцию странного агрегата, с рукой на подобии зуболечебной машинки. Доктор посмотрел на Микки, что сел в гинекологическое кресло королем и положил свои руки на подножники, куда вообще-то по идее требовалось класть ноги. Гудзон заржал, складываясь пополам, а потом, смахнув непрошеные слезы, пояснил: — Вообще-то, сюда кладут ноги, сам подумай? Головой! Где я буду тебе прижигать? А в твоем же случае придется упираться пятками, ты же не баба и твоя пострадавшая дырочка расположена ниже. Но не переживай, каждая третья девственница именно так и садится. Как царица Савская на золотой трон! Микки проглотил обиду, но послушно лег на спину и вставил ноги в прохладные углубления. — Нет, Мишенька, надо чуть по-другому. Так я могу наслаждаться только твоими нежными яичками и пенисом, но мне этого мало. Так попу на самый край, ближе, о уже лучше, а теперь пятки, как я и просил, в эти самые уключины. В самый раз! М-м-м, а ты быстро восстанавливаешься, мелкие порывы уже затянулись, и дырочка закрывается, хотя и криво, осталось только убрать самое большое. Расслабься, я ввожу зеркало! Не подмигивай мне так сексуально попкой, а то я подумаю, что ты мне назначаешь свидание, умничка. А теперь держись за края кушетки, будет печь, как боже мой! Микки взвыл, запахло… как и обещали, паленым. — Терпи, немного осталось! И не виляй попой, иначе я проделаю дырку в твоей распрекрасной заднице. Так, передохни! Док обошел кушетку и увидел, как Микки бледный, весь в поту, дрожит от боли. — Ну-ну, Зайка, зато еще чуть-чуть и будешь целочкой, как будто ничего и не случалось, — Гудзон наклонился к влажным глазам и поцеловал вспотевший висок. — Осталась половина, маленький, потерпи еще пару минут. И дождавшись согласного кивка, приступил снова к штопке зада Микки. Через минут пять оба были в поту, хоть выжимай. — Ай! Красава! Так бы и чмокнул в твою милую хризантему, мой мальчик, но боюсь занести на еще воспаленные места свою слюну с микробами, — док помог Микки слезть с кресла и зайти за ширму. — Сам одеться сможешь? — Да, спасибо, дядя Гудзон. У меня есть деньги, сколько я должен? Доктор заглянул за ширму Микки и ткнул себя в щеку тонким пальцем. — Поцелуй в щечку и не более того. Как я могу брать с такого красивого мальчика плату? Тем более с племянника! — Гудзон получил от Микки благодарный поцелуй и, насвистывая, сделал запись в своем журнале. — Погостишь у меня в стационаре пару дней, и если воспалений и температуры не будет, я тебя выпишу. Поедешь в свой университет здоровеньким. И еще, Мишенька, в попку целый месяц никого не пускать, даже любимого человека. А то штопать буду второй раз, и ты не скроешься от меня даже в другом городе. Из-под земли достану! — Дядя Гудзон, вряд ли у меня будет после всего этого другой мужчина. Тем более любимый. — А ну прекрати себя хоронить, а то в следующий раз на твоем милом анусе сделаю наколку из темы: «Трахни меня!», «Я только твой!», «Хочу ебаться!» и так далее, у меня море вариантов, расписывающих во всей красе конфигурации мужских половых органов. Доктор вздрогнул от того, что Мишка засмеялся задорно, звонко и заразительно. — Ну вот, так лучше. Еще наверняка не бреешься, а уже решил записать себя в монахи. И помни, самая пошлая наколка, в случае чего, будет твоей. Устрою конкурс среди студентов на приз — очередной зачет. Они за зачет такое напридумывают… Мой бог! Только выбирай. А уж я выберу! И Гудзон повел юношу и его сопровождающих в VIP палату.