Шелковый веер со стальными спицами

- Не рыдай, Ия, прошу. - Не прогоняйте нас, господин, умоляю вас! - Да что за глупости? - Мия, якко госпожи Сугияра, сказала, что ее хозяйка не терпит чужих, - спокойно сообщила Эя, самая старшая из служанок. - И ты слушаешь какую-то Мию, а не меня? - Господин любит свою Истинную, - тихо сказала Ая, утирая слезы. – Господин разве не пожелает угодить жене? - Поверьте, девочки, Сойку совершенно безразличны все, кто не мешает заниматься тем, что ей по душе. - Господин! - Не стану я вас прогонять. Я уже купил новый просторный дом, мы все вместе там устроимся. А Мию больше не слушайте и дайте мне одеться. - Да, господин! Вы самый лучший на свете, господин! Горо усмехнулся и принялся облачаться в сложный церемониальный костюм. Многослойное одеяние было не слишком удобным, но теперешнее высокое положение, да еще и брак с Истинной обязывали его выдерживать даже мельчайшие нюансы различных условностей и традиций. Предвкушая венчание с Сойку, одетой в ослепительные белые одежды, украшенные богатой вышивкой и драгоценными камнями (затраты на свадьбу он компенсировал сразу после помолвки), а потом и все, что последует за длительной, изнурительной церемонией и пиром, он торопливо отстранил Аю, заметившую его воодушевление, и предупредил: - Больше никакого секса, пока сам не попрошу, ладно? Хотя я надеюсь, что до этого не дойдет. Я женюсь. - Мы знаем, господин, - улыбнулась Ая. – Но не станете же вы беспокоить госпожу, когда та будет в счастливом ожидании? Да и традиции, закон не запрещают мужчине… - Мне известны традиции. Ни в коей мере не собираюсь их оспаривать, но не провоцируйте меня. Ая покачала головой, но спорить не стала. Не хочет господин заботиться о своем здоровье, что тут поделаешь? Утро было ослепительным: в свежем, будто прозрачном воздухе пахло предвкушением первых заморозков. Торжественные сакуры около храма облачились в невесомые желтые одеяния, как и стража, охранявшая цитадель женственности круглый год. Длинная красная дорожка вела через всю предхрамовую площадь, забитую толпой. Узкой стрелой она прорезала цветное людское море, будто разделяя его пополам. Празднично одетые якко, сопровождавшие своих хозяев, зябко прятали нежные руки в широких рукавах, а иссеченные шрамами воины вежливо приветствовали прибывшего верхом жениха. Красивый белый конь, пожалованный самим сёгуном центральных земель, гордо вышагивал, неся своего господина навстречу его судьбе. Толпа расступалась, знакомые кланялись и выкрикивали что-то ободряющее. Горо чувствовал себя чуть странно, до конца не осознавая того, что происходит. Все виделось будто со стороны. Казалось – Сойку уже давно принадлежит ему, а эти люди собрались здесь по какой-то странной причине, дабы засвидетельствовать то, что, по мнению самого господина Такэдо, не нуждалось ни в каких дополнительных освидетельствованиях. «Если для того, чтобы забрать, наконец, мою прекрасную домой, мне нужно вытерпеть до конца все эти утомительные процедуры, то пусть будет так. Она моя. Моя, просто никто еще об этом не знает. Как хочется крикнуть, перекрывая голосом звук большого храмового гонга, что Сойку Сугияра отныне и впредь… нельзя. Так и подмывает совершить что-нибудь идиотское. Но, боюсь, та, что еще недавно была самым отвратительным на земле профессором, придет в ярость и совершит то, чего не удалось даже самым неистовым из северян – просто убьет меня». Подавив нервный смех, Горо спешился, передал поводья подбежавшему слуге и пошел за одним из облаченных в желтое служителей к храму. Гонг ударил снова, будто разделяя жизнь на «до» и «после». Его низкий вибрирующий звук далеко разносился в прохладном воздухе. Значит, Сойку знает, что он здесь. Представив, как его вспыльчивая нареченная, не любившая лишней суеты вокруг ее сиятельной персоны, стоит в Кругу Истины и ждет его, Горо едва не прибавил шагу, но вовремя одернул себя. После шумной, наполненной народом площади тишина храма показалась ему оглушающей. Из небольших окошек под самым куполом в Круг лился свет. В самом его центре, как прекрасный лотос посреди тихой заводи, стояла Сойку. Одетая в ослепительно-белые одежды, вышитые красным шелком и инкрустированные сотнями камней, складывавшихся в хитрый сложный узор, в смешном головном уборе, надевавшимся, как говорили, чтобы скрыть «рожки ревности», нареченная была прекрасна. Сердце Горо стукнуло больно и сладко, а потом и вовсе понеслось вскачь, когда Сойку подняла на него свои темные колдовские глаза, что так часто снились ему на севере. Лицо, покрытое тонким слоем белой пудры, карминово-красные губы, чуть подведенные глаза, сложный узел пояса, удерживающего полы тяжелого одеяния – настоящая королева, оказывающая честь простому смертному. Она казалась непривычно отстраненной и чужой. Нареченный низко, но с достоинством поклонился, и не говоря ни слова, встал рядом. Церемония началась. Сухонький Мудрый говорил тихо и проникновенно, но так, что его дребезжащий голос слышался в каждом темном уголке. Сойку, казалось, слушала очень внимательно, не делая ни одного лишнего движения, не предусмотренного ритуалом. Молодым зачитывали составленные контракты, подробно разъясняя особенно сложные и скользкие места. В конце каждого пункта ставились их подписи. Напомнили выдержки из законов, касающихся брака, дабы потом они не говорили, что чего-то не знали или не слышали. После Горо слово в слово повторил Клятву, принесенную в день помолвки, а Сойку в ответ пообещала слушаться, ублажать своего господина и родить ему столько детей, сколько пошлет Великий. Наконец, тонкие пальчики невесты с сухим клацаньем застегнули на предплечье нареченного длинные наручи, символизирующие признание его защитником и господином, и Мудрый торжественно произнес: - Да свершится сие, да благословит Великий этот союз. Горо развернулся к Сойку и взял ее узкие ладони в свои. Она испытующе смотрела на него, будто не до конца уверенная, что поступает правильно. - Все будет хорошо, - прошептал Горо, и его слова шелестом разнеслись по пустому храму – Мудрый будто растворился в полумраке, оставив их одних. – Я не обижу тебя. Сойку смотрела, чуть склонив голову на бок. - Да что с тобой? Тебе плохо? - Мне хорошо, господин, - безжизненно ответила она. – Я рада служить вам. Рожать детей. И за подарки спасибо. - Сойку? – Горо обеспокоился не на шутку. – Ты больна? - Что вы, как можно? Меня осматривали целым Советом, решая, пригодна ли я для того, чтобы возлечь с вами. Так что со мной все в порядке. Такэда сжал ее ладони. - Такого больше не повторится, моя прекрасная. Больше никто не прикоснется к тебе. - Кроме вас, господин. - Я… - Горо задохнулся, сам не зная, отчего. – Я собираюсь… выдержать полный ритуал принятия женой мужа. Темные глаза блеснули, а губы тронула легкая улыбка. - При вашей… нетерпеливости я сомневалась, что вы сможете соблюсти традиции. - Я вам обещаю. И с каких это пор вы говорите о себе в женском роде? Сойку снова чуть усмехнулась и ответила: - Я собираюсь лечь с вами в постель, Горо. Пора перестать закрывать глаза на очевидное, подбирать слова таким образом, чтобы избегать говорить «сказаЛА, сделаЛА». Я никогда не отличалась трусостью и манерой прятать голову в песок. Я ваша жена, мой господин. Мать ваших будущих детей. Глупо держаться за воспоминания о том, как… не важно, в общем. - Вы отчаялись, моя дорогая. - Я просто устала. Последний месяц был очень тяжелым. - Тогда давайте сделаем над собой последнее усилие и переживем пир. Потом можно будет отдохнуть. Сойку кивнула и послушно взяла его под руку. Широкий рукав ее кимоно соскользнул, открывая богато изукрашенный браслет, а тонкие пальцы легли на наручи. - Последний подход, моя прекрасная. Пусть все увидят, какая ты у меня красавица. Выбеленное лицо невесты застыло, как фарфоровая маска, и они выскользнули из полутьмы старого храма на ослепительное осеннее солнце. Восторженная толпа взвыла, приветствуя их, в воздух полетели мелкие монетки, высушенные лепестки и бумажные журавлики. Длинные столы, занимавшие весь внутренний двор Храма, тянулись на площадь, минуя распахнутые ворота. Тысячи человек, сменяя друг друга, славили молодых и угощались несметным количеством разнообразных блюд. От шума и музыки не было слышно ничего, но несколько ритуальных танцев, исполненных невестой, смену ее нарядов и игру на музыкальных инструментах гости оценили по достоинству. Сойку, согласно традиции, переодевали каждые несколько часов, дабы продемонстрировать ее красоту и мастерство, ведь все наряды вышивались ею лично. Когда уже при свете многочисленных факелов, она, наконец, повязала супругу тонко выделанный красный шелковый пояс, из гостей оставались только самые стойкие – в основном, из сотни самого Горо. Трезвые и серьезные. Охрана и почетный эскорт. Наконец, госпожа Сузуми милостиво кивнула и, преподнеся своей воспитаннице большую шкатулку из слоновой кости и что-то сказав на ухо, отпустила новобрачных. Сотня поднялась, заключив молодых в кольцо, прибыл паланкин, в котором госпожа Такэда должна была теперь путешествовать, как и все замужние дамы, часто пребывающие в интересном положении, Горо помог жене с удобством расположиться среди подушек, взобрался на коня, и они отбыли. Новый дом встретил их светом многочисленных цветных фонариков, украшавших деревья в саду, широко распахнутыми воротами и дорожкой, ведущей ко входной двери. Эскорт окружил весь дом, чтобы ни один чужой не побеспокоил молодых до тех самых пор, как госпожа Такэда не появится на людях с новой прической. Расчесанные на две стороны волосы, по-особенному уложенные, прихваченные плотной шелковой лентой, должны были сказать всем и каждому, что госпожа отныне – жена, и невинность ее осталась в прошлом. У входа их встретили Мия и Эя, преподнеся по маленькому стаканчику специального витаминизированного напитка, призванного поддержать силы новобрачных, подорванные утомительным празднеством. - Ванна готова, госпожа, - поклонилась Мия. - Ванну, господин? – с вопросительной интонацией осведомилась Эя. - Да. - Отозвался Горо и обратился к жене: - Иди, моя дорогая. Прислать тебе Аю? Она делает замечательный массаж. - Не стоит, муж мой. У меня есть Као. Дай мне час. - Позови, как будешь готова, - он коснулся губами ее запястья и отправился на свою половину – по традиции муж и жена занимали отдельные комнаты, встречаясь лишь за трапезами и для того, чтобы провести вместе ночь. К тому же, именно муж решал, когда ему навестить жену, присылая ей за час до визита хитро составленный букет, по которому можно было понять, чего именно желает дражайший супруг. В ванной пахло какими-то невероятными цветами, поверхность воды была усыпана лепестками, а «девочки» были одеты как-то необычно. - Господин, мы поможем вам подготовиться, - счастливо сказала Эя. - К чему? - К встрече с госпожой. - Для того чтобы читать стихи и держать ее за руку, я обязательно должен благоухать, как весенний сад? Эя и Ая переглянулись и снова уставились на него с одинаковым выражением неверия на лицах. - Полный ритуал принятия, девочки, так что ваша подготовка понадобится мне в лучшем случае через неделю, как и Сойку – подаренная мной лента для новой прически. Так что давайте без умащивания меня всяческими благовониями, просто быстро вымыться. Я зверски устал. Сойку, думаю, тоже. - Да, господин, - Ая быстро поднялась и принялась собирать многочисленные скляночки. - Но, - усомнилась Эя, - но господин! - Ну что еще? - Завтра придет госпожа Сузуми, чтобы уложить госпоже волосы. - Ворота нашего дома будут закрыты для посторонних столько, сколько нужно. Пока я лично не украшу их лентами и красными фонариками с изображением Великого. - Да, господин. - Это все соответствует традициям. - Конечно, - Ая улыбнулась, вылавливая из воды лепестки. – Только на моей памяти еще ни один счастливый новобрачный не решился ждать, чтобы дать его благоверной время для… привыкания. Вы самый благородный господин на свете, Такэда-сан. Я скажу Ии, пусть Миа тоже утешит госпожу. - Госпожа в курсе. Я… довольно откровенно предупредил ее, что не собираюсь набрасываться, как коршун на куропатку. Он с удовольствием погрузился в воду и прикрыл глаза, позволив двум парам чутких рук вымыть его и сделать легкий массаж. - Ну, все, все, - скомандовал он через полчаса, когда чуткие ловкие пальцы стали пробираться к его напряженному члену. – Я же просил. - Госпожа заметит, - резонно возразила Ая. – И посчитает, что взятые вами обязательства тяготят вас. Тонкий шелк домашнего кимоно не скроет… - Хорошо, - Горо откинул голову на край офуро и отдался умелым рукам. Буквально через минуту он уже вытирался большой простыней, стараясь забыть все то, что привиделось ему в те жаркие моменты сладостного удовольствия: и разметавшиеся черные волосы, такие длинные, что доставали до пола, ниспадая с низкого ложа, темные, подернутые поволокой глаза, тихие, почти жалобные стоны, губы, яркие от поцелуев. Этих нехитрых подробностей хватило ему, чтобы измученное тоской и ожиданием тело скрутило сладкой судорогой на радость заботливым якко. - Все, Эя, все, я сам, - Горо отстранил служанку и затянул подаренный Сойку пояс поверх расшитого верхнего халата. – Пожелай мне выдержки. - Будьте вежливым, господин. Госпожа заслуживает уважительного и бережного отношения. - Я пошел, - несколько раз вдохнув и выдохнув, новоиспеченный супруг подхватил красивую шкатулку, толкнул легкую дверь-перегородку и направился в покои своей жены, дабы засвидетельствовать свое почтение. Для начала.