Разлом. История Феникса.

Мой любимый сезон периодов. Хоть в цветении далеко не уйти, даже не спроецировать себя любимого в кабинет супер правильной селедки и не устроить вихревую воронку из важных бумаг под огорченные и предупреждающие вопли главнокомандующего, мне… Я люблю чувствовать, как под утренним солнцем периода распускаются мои цветы, чувствовать, как мои свежие бутоны дрожат на ветру, играющим с полноцветами, озорно пуская в пляс мои лепестки. Я сам расцветаю и молодею с каждым сезоном, достигая своего пика, а потом снова возрождаюсь, как феникс. Люди не уважают зелень. Пфф... Если честно – я даже рад катастрофе. Теперь они смогли увидеть своими глазами, что у всего есть душа. И если мелкий сорванец или инфантильная девчонка срывают цветок или отрывают листья, то, черт побери, нимфе очень больно, я уже не говорю о гамадриаде, которые неразрывны с деревом телом и душой! Так и хотелось оторвать зазевавшемуся дьяволенку пальчик со словами “заспиртую-ка себе на подоконник в вазочку, от красиво-то будет”. Так что в какой-то степени я рад. Как и пророчил Мульквисин, с Сухо мы далеко не сразу подружились. Я и сейчас продолжаю радовать себя мелкими пакостями, жаль, он сразу понимает, кто виновник и куда идти вправлять мозги. Поначалу так хорошо было. Помню его закаменевшую морду, когда я в первый раз к нему явился. Еле ноги тогда сделал, когда он выяснил, что катализатором его таланта был я; собственно, и его видения, больной сон, – моих рук дело. Долго мы ругались, я пытался достучаться до него, но, хоть из нас двоих, признаю, роль старого вредного пердуна подходит мне больше, он уперся рогом – и хрен сдвинешь. А ведь сам давно знал, зараза. Пятьсот лет одиночества наложили на него свой отпечаток. Ну да фиг с ним, мое дело – его успокоенная душа, не бурлящая ослепляющей местью, остальное – не моего ума дело. Расправив ветви и встряхнувшись, заставляя увядающие цветки слететь к корням, я втянул свежий воздух и вышел на траву. Минус периода, как я уже упоминал, - за пределы долины не выйти. Теперь, когда старый хрыч улетел отсыпаться, а меня оставил тут одного-одинешеньку, да еще и взвалил свои обязанности по “умиротворению” Сухо, в такие моменты становится пусто и грустно. Я хрупкое старое божество, пережившее всех родных и любимых, где-то в этом мире до сих пор живут мои пра-пра-много-правнуки, даже не знающие о своем происхождении и живом настрадавшемся деде… Но сегодня я жду гостей. Сухо бывает отвратительно проницательным в некоторых случаях, и, к сожалению, я не исключение. Малец не зазря стал Стражем совсем молодым. Хотя о чем это я: малец теперь знает все о ком бы то ни было лучше любого на полушарии. Пока я добивался собственного признания от главы нашей территории, тот растил одного мальчишку. Сначала издалека, защищая его и старого деда от демонов, часто охотящихся на границе полиса, потом он объявился и запихнул бедного ребенка сразу в Академию. Мне было все равно: я был занят насущными проблемами, да и о рыжеволосом дьяволенке знал только из разговоров взволнованного Сухо с одним из софистов. Я только радовался, что селедка время от времени оживает, позволяя себе человеческие эмоции. Как… ээм… его психологу мне эти всплески доказывали, что главнокомандующий не стекленеет под давлением положения. Одним солнечным приятным днем, не предвещавшим никаких проблем моей заднице, я в очередной раз готовил пакость Сухо. Я был бодр и весел, наверно, даже чересчур, потому что, проверяя свои силы, запустил сонный вихрь прямиком в длинного парня с огненной головой и кривыми ногами. Не успел я пикнуть, как с распахнувшимся ртом увидел лицо талантливого парня, повернувшегося в мою сторону, угрозу-то почувствовал (у немногих подсознание настолько отточено предупреждает), и свой вихрь, путающийся в рыжих кудряшках. Тот день был судьбоносным. Словно почувствовав себя снова молодым юношей, увидевшим впервые Эос, я стоял с разинутым ртом и зашкаливающим сердцебиением и гипоксией и смотрел, как неизвестный мне парень обессиленно оседает на скамейку. Краем сознания я догадывался, что это именно тот Чанель – головная боль моего подопечного -, но лимбрическая система закоротила и доказывала, что это моя возлюбленна… ый, воскресшая из мертвых. В тот день я трусливо сбежал и после старался избегать любых встреч. По насмешке судьбы это стало очень трудно – рыжий будто специально поджидал меня в самых разных местах, и я чудом уворачивался от встречи нос к носу. Подойдя к самому краю обрыва, я присел и, свесив ноги, заболтал ими в воздухе. Сегодня Сухо обещался приехать с подчиненными, и, думается мне, в этот раз уйти не удастся. Спустя несколько тысяч столетий счастливой жизни, увядания, мудрости, заточения… я столько пережил и вдруг – наткнулся и сам же связал нас друг с другом. На сердце слишком неспокойно. Я боюсь с ним встречаться. За столько лет я уже отчаялся думать об изменении своей жизни, о своей грустной судьбе и легкомысленной возлюбленной, ушедшей в мир иной после гнева Зевса. Я смирился и посвятил себя по максимуму служению близким, несмотря на эгоистичную натуру, иногда теша себя некоторыми проказами… В тот день я до самого вечера мучил себя, меря долину шагами и сгрызая ногти. Листочки давно закрылись, вокруг меня собирались шипящие тени, привлеченные на движение живого… но я не мог уложить в голове, что я нашел ее реинкарнацию. Поэтому на следующий день в одном месте кора треснула, больно отдавая язвой в ноге. Я гамадриада, неразрывная со своим деревом. Мучаю себя – потом долго чувствую боль. Деревья не настолько сильны, как люди. Смотря в даль, на проплывающие островки летающих обломков земли, я пытался унять тянущую судорогу от предвкушения встречи. Он слишком юн и неопытен, у него впереди вся жизнь, я лишь потяну его вниз за собой, в свою трясину проблем. Я… я ведь покорился действительности, почему боги так жестоки и допустили эту встречу, мой тупой поступок с прямым попаданием связи?!? Купидоны сегодня решили изменить своей лени и занялись прямыми обязанностями. За думами я не услышал веселый крик и хлопанье опаляющих жаром крыльев. Продолжая дергать в воздухе ногами, проветривая больную ногу на ветру, и невидяще скользить взглядом перед собой, я пропустил, как на землю лихо спрыгнул виновник моих мысленных терзаний и внезапно крадущиеся шаги. Из оцепенения меня вывел поток теплого воздуха рядом с ухом, защекотавшим волосы, и вызывающий капитулирующий бег мурашек низкий голос. - Бу. Боясь повернуть голову, я вцепился ладошками в колени и мелко задрожал. Тело вспомнило, чувствовало и тянулось вжаться назад, в огненного юного мага, отчего я сжимал до боли пальцы, слыша, как начинает трещать кора моего дерева. - Если ты будешь тут сидеть – можешь упасть, – наглый юнец даже не пытался облегчить мое положение и отстраниться. Казалось, наоборот, он придвигается еще ближе, неосознанно раскрываясь и окутывая меня в розовый кокон огня. Даже не хочу думать, почему он розовый! Со стороны раздался тот же невероятно волнующий голос, теперь немного растерянный: - Почему-то мне кажется, что, если ты упадешь, я не выживу. Ты… ты не можешь… Развернись, пожалуйста. Я хочу тебя видеть. Не понимаю, что со мной происходит, но мне кажется, что ты… Это же ты появлялся в моих снах! Зажмурившись, я сделал самый правильный шаг – растворился перед взволнованным юношей и скрылся в дереве. - С-стой, куда? Подожди! – испуганный возглас больно ударял по тянущейся к нему сущности, но я стойко молчал и продолжал сжимать глаза. Признаю, я трус. Я не готов и… Если я развернусь и увижу его – боюсь, не смогу выдержать.