Один из Первых. Начало

Тренировок стало больше. Теперь Карэйн наведывался в город чаще и находился там дольше. Нередко доходило до того, что он оставался на ночь у знакомых, а иногда и у сэнсэя. Последнее радовало юношу еще больше, ведь тогда он мог почерпнуть больше знаний. Он всегда знал: знание — сила; ему это внушали еще с детских лет. Но только в последнее время он стал придавать этим словам большее значение. Карэйн приходил в додзё за час-полтора до начала занятий и оставался там еще два-три часа после окончания. И это время не пропадало даром. Открыв истинное положение вещей, Омар Максимович не скупился на знания, которые передавал своему ученику. До начала официальной тренировки Карэйн оттачивал приобретенные навыки в тандеме с учителем, во время — узнавал нечто новое и закреплял старое, а после тренировки ему показывалось то, к чему не допускались другие. Он схватывал очень быстро, и сэнсэй, наконец, допустил его к оружейным тренировкам. Сначала это было классическое фехтование, которое юноша очень полюбил — его руки почти приросли к боккэну. Иногда даже в буквальном смысле, потому как под конец спарринга было трудно разжать побитые руки, державшие рукоять мертвой хваткой. Однако боль была хорошим учителем, и уже через три-четыре занятия Карэйн стал неплохо фехтовать. Посох бо был следующей дисциплиной. Карэйн уже было обрадовался, ибо еще мальчиком любил вращать черенок от лопаты. Однако, как выяснилось, жонглировать посохом и использовать его как оружие — это две разные вещи. Пусть и реакция, отточенная фехтованием, ему помогала, но сноровки ему недоставало — посох был длинным. Однако наставления учителя и набитые шишки все же принесли плоды. Дальше были нунтяку — первое парное оружие. Тут уже было немного легче, ибо навыки, наработанные с бо, он быстро перенес на эти подобия пшеничных цепов. Впрочем, без сложностей тут тоже не обошлось — Карэйн долго не мог синхронизировать обе руки, чтобы они взаимодействовали равномерно. Наконец, настал тот момент, которого Карэйн ждал очень долго — он будет осваивать сай. Время от времени он притрагивался к своим кинжалам, когда оставался дома один, и пытался с ними упражняться. Однако теперь пришло время наконец-то научиться. Юноша без труда освоил основные типы атак — помог опыт обращения с другим оружием. С более продвинутыми приемами пришлось потрудиться — кинжалы частенько вылетали у него из рук, когда он пытался их вращать. — У всякого оружия есть точка баланса, — объяснял сэнсэй. — У меча это район гарды, где клинок соединяется с рукоятью. У посоха точкой баланса является центр, где осуществляется хват. Здесь же, как и у меча, тоже на границе рукояти и зубцов. — Я знаю, сэнсэй. Но я вроде все правильно делаю. — Нет. Чтобы вращать кинжалы, ты должен наметить точку вращения. А она должна быть совмещена с точкой баланса. Ты просто уводишь с нее руку, не доведя круг до конца; поэтому оружие из рук и вылетает. — Как же быть тогда? — Держи руку ровнее и позволь инерции сделать все за тебя. Так же, как и с бо, только одной рукой. — А двумя руками? — Вспомни, что я тебе говорил о синхронизации, когда ты брал нунтяку. Урок был усвоен, и уже на следующем занятии Карэйн почти безукоризненно вращал оба сай. А уж о совмещении жонглирования с боевыми приемами и говорить не приходилось — с учетом предыдущего опыта это далось довольно легко. Незаметно подобралась осень. Карэйн перешел в одиннадцатый класс, выйдя на финишную прямую школы. До выпускных экзаменов времени было еще предостаточно, поэтому можно было об этом пока и не задумываться. Однако еще с середины лета юношу не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Ощущение это было назойливым, словно комар, и таким ощутимым, словно ему в мозг загнали занозу. Карэйн постоянно находился в напряжении — после того, как он начал узнавать правду, ожидать можно было чего угодно, от встречи в переулке и до пули в спину. Несколько раз юноше казалось, что этот назойливый кто-то находится совсем рядом, но стоило ему обернуться, как сзади никого не было. Лишь один раз в толпе мелькнул какой-то лысоватый мужчина в очках… Осень в Новороссийске была не слишком холодной, но с нередкими дождями. Усугублял дело холодный ветер, шедший с моря. А значит, можно было уже надевать любимый плащ. Карэйн и Омар Максимович шли после тренировки в сторону автовокзала — юноше нужно было возвращаться домой. Дорога поначалу шла относительно спокойно и неспешно, разбавляемая беседой учителя и ученика. И все шло хорошо… До поры до времени. — Что такое? — Сэнсэй, — Карэйн говорил как можно тише. — За нами следят. — Ощущения могут обманывать. — Все слишком явно, сэнсэй. Омар Максимович обернулся… и увидел в толпе знакомые очертания. — Быстро, — проговорил он сквозь зубы. — Сворачиваем. Иди быстро, но не бросайся в глаза. Дойдя до ближайшего перекрестка, они свернули во двор и тут же понеслись, что есть мочи. Однако добежать до конца двора они не успели — агент появился словно из ниоткуда. Тут же во двор вошел и их преследователь. От боя было уже не отвертеться. Первый агент атаковал сэнсэя с ходу, зарядив ему ногой в ухо. Тот еле успел поставить блок и ответил резкой комбинацией рук. Удары встретили лишь пустоту и блоки, но мощный прямой пинок заставил агента отпрянуть. Воспользовавшись инициативой, боец обрушился на противника ногами и потихоньку начал теснить его к стене гаража. Агент распознал эту уловку и, перехватив его ногу, просто швырнул его в гараж-"ракушку» за своей спиной. Карэйн в это время схватился с другим агентом. Хоть он сражался с ними уже не впервые, его первая же атака захлебнулась — агент играючи отразил его серию ударов ногами и, схватив за ворот плаща, отвесил два жестких удара по лицу, а затем мощный удар в грудину заставил его отлететь на несколько шагов назад. Юноша еле удержался на ногах. Вскоре агент сам атаковал его, но тут уже Карэйну удалось отразить ногу агента, и он ударил ногой в живот, а затем — по лицу с разворота. Краем глаза он заметил, как от очков агента отлетел солидный осколок. Выйдя в боевую стойку, он заметил недоумение врага, которое вскоре сменилось гневом. Агент отшвырнул очки и ринулся в атаку. Сэнсэй в это время пытался сдерживать натиск своего визави. После удара о металлический гараж спина просто горела, но на боль не было времени. Он еле сумел найти брешь в обороне агента и, перехватив бьющую руку, ответил жестким апперкотом, ударом в шею и мощным толчком, заставив отшатнуться. Контратака продолжилась мощным ударом наотмашь в прыжке и завершилась ударом в корпус с разворота. Но агент сумел поймать ногу. И тут сэнсэй понял, что совершил непростительную ошибку. Рубящий удар ребром руки пришелся на колено. Обычный человек таким ударом бы вызвал лишь кратковременный болевой шок, но слово «обычный» было явно не про агента. Удар просто раскрошил коленную чашечку. Мужчина упал, истошно заорав — такую боль вытерпеть невозможно, будь ты хоть трижды девятый дан. Карэйн увидел это. Он понимал, что сейчас эта травма опаснее некуда. Что сэнсэй потерял возможность сражаться. А еще он понял, что даже если он попытается ему помочь, это будет бессмысленно. Так оно и было — агент, сражавшийся с Омаром, подошел к почти бездыханному противнику и извлек из-под пиджака знакомый до боли пистолет. Все случилось быстро. Без слов и лишних церемоний. Сэнсэй долго не мучился — пуля вошла в аккурат между глаз. Карэйну уже приходилось сталкиваться со смертью. Но еще никогда человека не убивали у него на глазах. Он остался один. Один против двоих. Обычный, пусть и пробужденный, человек против машин для убийства. Юноша пытался бороться с нахлынувшим отчаянием и зарождающейся паникой. Даже если не брать в расчет смерть сэнсэя — к бою против двух его не готовили. Значит, полагаться нужно лишь на себя. А еще нужно как-то уравнять шансы против этих двоих. Карэйн извлек сай из-под плаща и, сделав ими оборот, встал в стойку. Агент-стрелок навел на него оружие и начал стрелять, а к нему присоединился и второй. Двигаться! Карэйн побежал, прыгая из стороны в сторону, и скрылся за стоявшей неподалеку машиной. Он еле успел перекатиться через капот — и вот уже все крыло было изрешечено пулями. Одна из них оцарапала юноше лопатку, когда он уворачивался, но цели не нашла. Царапина отозвалась острой болью, как будто там содрали кожу. Карэйн почувствовал, как одежда на спине начинает намокать и липнуть от натекающей крови, но на осмотр времени не было. Через десять секунд стрельба прекратилась — агенты отстреляли свои обоймы. На замену уходит около пяти секунд. А значит, ждать резона не было. Карэйн выпрыгнул, спружинив от капота машины, кувыркнулся вперед на земле и вышел в аккурат перед агентом. На то, чтобы воткнуть кинжал, у него была доля секунды. И эта доля внезапно растянулась — во всяком случае, юноше так показалось. Второй сай он вонзил в голову, когда выпрямился. Второй агент уже заменил обойму и навел ствол на противника, как тот отвел ствол, ударил ногой в живот и хлестким ударом кинжала выбил пистолет из руки. Отпрянувший агент увидел, как парень, прокрутив кинжалы, встал в боевую стойку и, направив один из трезубцев на него, кивнул в свою сторону — «нападай». В это время убитый агент, перестав корчиться, превратился в полицейского. Более живым от этого он, впрочем, не стал. Приглашение к бою было принято. Противники сошлись — и тут Карэйн решил показать всё, чему его научил сэнсэй. Кинжалы вращались, описывали дуги, вырывались вперед, норовя уколоть. Агент блокировал удары и отвечал редкими, но мощными контратаками — оборона была непробиваемой. «Что за хрень?! Я не могу его достать!» «Ты играешь по правилам». «Да я НИКУДА не могу достать его, даже в пах!» «Не в этом смысле». «А в каком же?» «А разве ты не понял? Ты сражаешься с программой». «В смысле?» «Матрица — это система. Все, что ее населяет — программы. Даже ты сам». «Эмм…» Мимо головы просвистел ботинок — Карэйн едва не пропустил удар. «Любой закон можно обойти или преступить. Агенты сильны, но они суть тоже программа. Их сила, рефлексы и действия тоже подчиняются законам Матрицы». Юноша сблокировал удар и, обменявшись ударами с агентом, вернулся в стойку. Любую программу можно взломать. Любой закон можно преступить. Написанное можно переписать. Nihil verum est, licet omnia. Ничто не истинно, всё дозволено. Атаки стали яростнее. Карэйн не знал, откуда взялась в нем эта прыть — он еле успевал уследить за своими руками. Агент тоже ускорился, однако вскоре брешь нашлась — тычок рукояткой заставил агента отшатнуться. Он попытался атаковать, но юноша уже ушел вниз и провел подсечку. Враг полетел на пол — и снова его падение замедлилось. Пока агент летит, закрыться не успеет, подумал Карэйн и вонзил кинжал в грудь, намертво пригвоздив галстук в аккурат возле «крокодила». Упав, агент закричал полумеханическим голосом — как тогда, у него на кухне, — и, искрясь, начал сбрасывать личину. Когда перевоплощение закончилось, победитель уже уходил с поля боя. Наутро все местные новости говорили о двух найденных трупах полицейских. Версий было много — от поножовщины во время задержания дебошира до рецидивиста, что охотится на блюстителей закона. Карэйн глядел на газетные заголовки и просто качал головой. Ему было понятно — Матрица сделает все, чтобы укрыть правду. Системе было невыгодно являть миру тот факт, что минувшим вечером стал для молодого воина неоспоримым. Война началась.