Катакомбы

Им повезло, что всё это происходило именно в блоке Е: от камер заключения их отделяло всего три коридора — но Пеппер быстро напомнила всем, что Сиф потребуется тюрьма понадёжней. Камеры были рассчитаны на людей. А кем была Сиф... К счастью, Говард Старк — человек, благодаря которому началась гонка технологий по созданию суперсолдат — по вполне понятным причинам опасался сверхспособностей, которые в постапокалиптическом мире обретут из-за радиации все подряд. Поэтому на самом нижнем уровне базы он построил несколько особых камер. Взорви там хоть ядерную бомбу — даже стекло не треснет. По крайней мере, именно об этом бурчал себе под нос Тони, пока все молча шли к камерам, и Сиф болталась на плечах Стива, словно мешок с картошкой. Неловкое молчание Тони всегда переносил с трудом. — Нужно заблокировать выходы и объявить «красную» тревогу, — сказала Пеппер, скрещивая руки на груди и с застывшим лицом разглядывая Сиф сквозь стеклянную стену. В камере стояли стул, кровать, унитаз и стена. По меркам Катакомб, там было просторно. — Мы её взяли, — сказал Тони. — Поздновато паниковать. — Если она сумела прорваться, возможно, сумеют и другие. Может быть, они прорываются прямо сейчас. — Нет, — сказал Локи. Он стоял у дальней стены, стараясь держаться как можно дальше от окна в камеру. — Не думаю, что придёт кто-то ещё. Тони и Пеппер переглянулись. — Ты не знал, что придёт она, — мягко заметила Пеппер. — Ребята, — окликнул Стив, кивком указывая на камеру. Внутри Сиф постепенно приходила в себя. — Начинайте вы, — негромко сказала Наташа. — Тактика доброго и злого полицейского вполне может сработать. — Ты лучшее умеешь вести допросы, — заметил Стив. Наташа кивнула: — Умею. Но я поговорю с ней, когда вы закончите. Я хочу посмотреть, кем мне для неё быть. К тому же, — добавила она сухо, — мне почему-то не кажется, что она отличается особой хитростью. Веки Сиф задрожали, а потом резко открылись. Она рывком села на кровати, тело её закаменело от гнева. Смотрела она только на Локи, больше ни на кого. — Истинный облик подходит тебе, сын Лафея, — сказала она низким, полным угрозы голосом. Локи стоял совершенно неподвижно — так неподвижно, что даже не вздрогнул, хотя Тони видел, как на миг его охватил порыв отступить. — Как ты попала сюда? — спросил он, помолчав. — Ты умерла, когда напал Тор. — Я не стану отвечать предателю Асгарда, — выплюнула Сиф. — Как ты очутилась в Мидгарде? В тебе нет магической силы. — Я не стану отвечать предателю Асгарда. — Я не предатель! — Локи оттолкнулся от стены и гордо шагнул к стеклу. — Мне неведомо, что за вести ты слышала, но тебя обманули. Я остался преданным сыном Одина, каким был всегда, пока считал себя его плотью и кровью. Как быстро Локи вернулся к своей прежней царственной манере говорить. За прошедшие годы она исчезла так незаметно, что Тони даже не обращал на это внимания, пока она не вернулась. В камере слышалось лишь дыхание. — Нам нужно знать, как ты попала на нашу базу, — сказал Стив, делая шаг вперёд. Голова Локи дёрнулась, словно он только сейчас вспомнил о присутствии остальных. Сиф взглянула на Стива и ничего не сказала. — Здесь, на базе, есть дети. Мы должны знать, что они в безопасности. — На миг, прежде чем отвести взгляд, Сиф потупилась, но продолжала молчать. Пеппер пересекла комнату и положила руку Локи на плечо. — Идём со мной, — мягко сказала она, заставляя его отвернуться от стекла. Когда он попытался оглянуться на Сиф, Пеппер прижала пальцы к его щеке, вынуждая смотреть на себя. — Поговорим в коридоре, — сказала она. Сиф, прищурившись, наблюдала за ними. Не говоря ни слова и не бросив ни взгляда назад, Локи горделиво вышел из комнаты. Пеппер посмотрела на Тони и вышла следом. Дверь опустилась за ними с тихим щелчком. — Прошу тебя, — сказал Стив. Тони не ожидал, что он обратится с такими словами к женщине, которая ещё десять минут назад пыталась его убить. — Когда мы дрались, ты сказала, что не хочешь причинять мне вреда. — Так и есть, — коротко откликнулась Сиф. — Я не чудовище, которое нападает на тех, кто не сделал мне никакого зла. — Тогда для чего ты здесь? — спросил Стив. — Чтобы убить Локи? — Чего, кстати, — вмешался Тони, — тебе никто не позволит. Сиф не удостоила его даже взглядом. — Вы ничего не ведаете о той твари, которую приютили у себя, — сказала она, а потом вздохнула и потёрла глаза. Казалось, гнев её схлынул, уступив место чему-то более тяжкому. — Я не могу вас в этом винить. — Теперь её голос звучал очень устало. — Мы тоже не знали его натуры. И, возможно, здесь и сейчас он действительно тот, кем мы его всегда считали. — Сиф резко рассмеялась шутке, которой никто больше не понимал. Она вновь подняла голову и посмотрела на Стива. Лицо её казалось старше, чем прежде, гнев исказил его черты. — Я здесь не затем, чтобы убивать Локи, хоть это и было бы и приятным отступлением от цели. Но цель моя выше. — И в чём она? — спросил Тони. — Я здесь для того, чтобы спасти мир. Наташа, молча наблюдавшая за происходящим со своего стула в углу, фыркнула: — С этим ты опоздала лет на пять. Сиф покачала головой. — Не этот мир, — сказала она. — Настоящий. — Настоящий? — переспросил Стив. — Правильный. Тот, которому должно существовать, — Сиф обвела рукой камеру. — Взгляните на свою жизнь! Неужели вы думаете, что именно это было вам суждено? — Сомневаюсь, что что-то кому-то вообще «суждено», — сказал Тони, — но даже если бы я в это верил, я не стал бы путать предначертанное с тем, чего мне бы хотелось. Сиф взглянула на него с отвращением: — Тогда ты дважды глупец. — Что ты имеешь в виду? — спросил Стив, прежде чем Тони успел вмешаться с любым из дюжины имевшихся у него наготове ответов. — Что именно ты пытаешься сделать? Сиф снова устроилась на своём месте: — Я имею в виду то, что сказала. Миру не суждена была такая судьба. Я исправлю её и сделаю мир таким, как было предначертано норнами. — Она сложила руки на коленях и окинула своих слушателей взглядом, словно певица перед концертом. Их заинтересованность она распознала без труда. — Хоть об одном Локи рассказал правду — когда Тор напал в ночь своей коронации, я погибла. Тор сжал моё горло и швырнул в бездну, где не выжить ни единому живому существу. Когда эльфы нашли меня, я была мертва. Они восстанавливали то, что разрушил Тор, уничтожив Бифрост, и наткнулись на моё тело. Эльфы вернули меня к жизни, чтобы оставить себе в награду. Я быстро заработала право вернуть себе свободу. — Но в ночь коронации всё было иначе. Накануне я, Тор и Три воина пили грог в Ванахейме и праздновали, отмечая последний вечер перед тем, как Тор взойдёт на трон. Локи упросил его отпустить, ссылаясь на царский долг. Только потом мы узнали о предательстве, совершённом той ночью: о том, как он проник в Йотунхейм, землю своих сородичей, и тайком провёл их в Вальхаллу. — Значит, перед тем, как Тор тебя убил, вы с ним пили, — сказал Тони. — Увлекательная история. — Нет, — резко оборвала Сиф. — Я говорю, что мы пили, мы праздновали, мы дрались, как друзья. Той ночью он не нападал на меня. И в то же время напал, мы сражались насмерть, и он победил. Я помню и то, и другое так, словно это было вчера. — Она покачала головой, с грустью глядя на Тони, на горделивом лице читалось что-то, похожее на жалость. — Вы не помните мира, каким он был прежде. Я помню. Я была там, в центре всего, когда мы его потеряли. Стив пододвинул стоящий у стены стул поближе и уселся на него, словно они с Сиф просто дружески болтали через стекло. — Начни сначала, — сказал он. Сиф мотнула головой в сторону Тони: — И меня не будут перебивать? — Никто, — ответил Стив, даже не глянув на Тони. Тони закатил глаза и тоже подтянул себе стул. — Ладно, пришло время сказок, вопросы приберёжем до конца. — Он махнул Сиф рукой: — Рассказывай. Сиф насмешливо поклонилась ему. — Как пожелает милорд, — нараспев сказала она. — Как начинаются ваши мидгардские сказки? «Давным-давно»? И она поведала им историю, в которой Локи, завистливый младший брат, задумал устроить всё так, чтобы старшего брата изгнали, и самому занять трон. В её сказке Тор был великим героем, познавшим, что значит жить и любить в маленьком городишке в Нью-Мексико — правильно, что ещё нужно, чтобы стать человеком, который больше не мечтает захватывать чужие миры? В её сказке благородный Тор храбро и бескорыстно пожертвовал собой ради своей новой подруги и возлюбленной. Подругой и возлюбленной оказалась доктор Фостер, что невероятно насмешило Тони — он не мог вообразить себе другой столь же пламенной и активной противницы Тора, и это при том, что ненавистников у Тора, мягко говоря, хватало. И так, получив обратно свой молот, Тор узнал, что летать он умел всегда. — Заметь, что сейчас наш добрый старина Тор не пользуется молотом достойнейшего, — заметил в этом месте Тони. Сиф и Стив шикнули на него. Тор сразился со своим братом в Асгарде и разрушил Бифрост, прежде чем Локи смог с его помощью уничтожить Йотунхейм. Локи, в отчаянии от того, что потерпел поражение, прыгнул в бездну. Именно он собрал армию читаури — точнее, был ими спасён — и именно он привёл их на Землю, воспользовавшись попыткой Щ.И.Т.а обуздать энергию Тессеракта. Чтобы остановить Локи, вместе собралось много героев, в их числе был и Тор. Сиф не смогла рассказать, кто именно сражался в той битве. Тору не хватило времени, чтобы поведать обо всём в подробностях, а он не хотел бесчестить столь доблестную историю кратким её пересказом. Кто бы ни были эти герои, они одержали верх над Локи и его армией и восстановили мир в Мидгарде, а Тор забрал Локи домой, чтобы тот предстал перед судом. — Тор всегда любил слишком сильно, — сказала Сиф, потупившись. Бутылку воды, которую ей передали полчаса тому назад, она сжимала изо всех сил, словно представляла на её месте что-то иное. — Он любил своего брата крепче, чем тот заслуживал — брата, который даже не был ему роднёй по крови. Всеотец знал, что должен быть справедлив. Локи причинил слишком много боли и горя, слишком много смерти принёс, чтобы заслужить милосердие, и в нём не было ни вины, ни раскаяния, которые оправдали бы снисхождение Всеотца. Локи приговорили к тысяче лет заключения в Муспельхейме, огненном царстве, жар которого ослабил бы его йотунское тело и не дал бы сбежать. Тор... Тор тяжело принял такую весть. — Мы живём долго, но тысяча лет проходит для нас или сородичей Локи не быстрей, чем для вас. Тор знал, что наказание должно быть суровым, но горе от мысли, что брата его ждёт тысячелетнее заточение, едва не сводило его с ума. — Да, звучит довольно хреново, — сказал Тони. — Как, впрочем, и неоднократные попытки геноцида, так что... — Он пожал плечами. — Я что-то не вижу, каким образом эта альтернативная версия «Преступления и наказания» связана с нашим «Дивным новым миром». — Вам нужно понять, почему Тор совершил то, что он совершил, — ответила Сиф. — Локи был как дитя, бушующее от обиды. Тор был героем. Глупым и самонадеянным, но всё же героем. — Что случилось? — спросил Стив. Сиф снова обернулась к нему. На протяжении почти всего своего рассказа она обращалась к Стиву. Она умела вести себя с теми, кто готов её слушать. — Он вернулся в тот самый день, когда Локи вынесли приговор, почти в тот же миг. Когда солдаты отвели Локи в камеру, где ему предстояло ждать Одина, который проводил бы его в его новую темницу, Тор всё ещё держал в руках Тессеракт. Всеотец доверил ему вернуть куб в сокровищницу, но сперва Тор хотел поговорить с братом наедине. Они поговорили, и он ушёл. — Она замолчала, сглотнула, закрыла глаза и продолжила, не размыкая век: — Я пошла следом за ним в сокровищницу. Я хотела утешить его вдали от придворных глаз, там, где ему не пришлось бы играть роль единственного царского сына. Я опоздала. Когда я вошла, он воздел Тессеракт к небу. Этого должно было хватить, чтобы обратить его руку в пепел, а пепел — в ничто, но он сжимал Тессеракт крепко и смотрел на меня сияющими голубыми глазами. — Я бросилась к нему, но неведомая сила сбила меня с ног прежде, чем я успела до него добежать. Я услышала, как он сказал: «Я исправлю всё, Сиф, я сделаю мир таким, каким он был прежде». Потом Тессеракт вспыхнул ослепительным светом, таким ярким, что, закрыв глаза, я видела его так же ясно, как если бы они были открыты. Я думала, этот свет выжжет мои глаза. Потом я упала и полетела вниз, вниз, в сияющую голубым бездну. Такой боли и ужаса я не знала до тех пор, пока не стала прокладывать себе путь в Мидгард. Она умолкла, словно захваченная воспоминаниями. — Когда я достигла дна, вновь была ночь коронации. На мне были мои верховые доспехи. Мой конь стоял под седлом. Не зная ещё, что случилось, но понимая, что что-то не так, я погнала коня к Бифросту, где, как подсказывала мне моя память, должна была найти Тора и своих братьев во щите, готовых отправиться в своё последнее приключение. И Тор действительно был там, как я и помнила. Но мои братья лежали вокруг мёртвые, а вместе с ними — хранитель врат, и когда я бросилась к Тору, он схватил меня за горло и бросил в бездну. Сиф снова остановилась и так судорожно вздохнула, что можно было подумать, что ей пришлось сознательно напоминать себе, как дышать. Пластиковую бутылку она смяла до размеров игральной кости. Наконец, Сиф открыла глаза и заговорила, словно не прерывалась: — После того, как меня нашли эльфы, я долгие годы пыталась отыскать способ исправить ошибку Тора. И наконец, я нашла его. У вас мой меч. Это работа двергов, тех, что выковали Мьёльнир из сердца погасшей звезды. Им можно разрубить Тессеракт пополам. Когда Тессеракта не станет, этому миру не на чем будет держаться. И потому вот мой ответ на твой изначальный вопрос, рыцарь — что я пытаюсь сделать. Я найду Тессеракт, я рассеку этим клином его сердце, и я убью каждого, кто встанет у меня на пути. — Сиф наклонилась вперёд, лицо её было сурово, как боевой топор. — И вот мой вопрос тебе: ты мне поможешь? Или не станешь вмешиваться в мою войну? Тони взглянул на Стива с Наташей: кажется, они всерьёз раздумывали над услышанным. Тони выпрямился и, хрустнув позвонками, размял спину. — Окей. В этом очаровательном планчике столько изъянов, что я прямо не знаю, с чего начать, — сказал Тони. — Так что предлагаю начать с того, что лежит на поверхности, а дальше плясать от этого. Во-первых, ты хочешь найти Тессеракт — отлично, мы тоже не против. Проблема в том, что поблизости от Тессеракта обычно обнаруживается ещё и твой бывший дружок. Может, ты, конечно, рассчитываешь, что получится уладить всё обнимашками, пусть даже в этом мире он массовый убийца, но мне почему-то не кажется, что он будет в восторге, если ты начнёшь кромсать его магический куб. Значит, тебе придётся с ним драться. Учитывая, что тебя вырубил импульс пульсатора, сомневаюсь, что у тебя получится завалить главного босса — и это всё при условии, что тебя не убьёт раньше один из восьми миллионов читаури, рассыпанных по планете. — Но, допустим, ты просто сейчас не в форме, потому что тебе пришлось путешествовать между мирами без Бифроста и прочее тра-ля-ля, я уже слышал всё это от Локи — так он мне отвечает, когда я спрашиваю, как же это старший братик его уделал. Допустим, ты найдёшь Тессеракт — ура! — ударишь его своим волшебным мечом, и тот даже пробьёт энергетический щит, весь смысл которого в том, чтобы Тессеракт не били мечами, да ещё сможет как-то навредить кубу. Это никак не гарантирует, что, уничтожив Тессеракт, ты сотрёшь этот мир. Потому что даже если мы примем на веру твоё утверждение, что это неправильный мир, хотя об этом никто, кроме тебя, не знает, и никто не может подтвердить твои слова, и поверим, что Тессеракт способен... на что-то... подобное... Окей, я даже готов допустить такой вариант: если он способен открыть портал в другую точку пространства, не исключено, что он способен проделать то же самое и со временем... Так вот, даже если этот мир возник благодаря Тессеракту, это не значит, что он на Тессеракте и держится. Огонь-то потушить можно, но дровишки всё равно уже прогорели. — И, Стив, Наташа, я вижу, вы хотите что-то сказать, и уважаю ваше право высказаться, но я тут уже слегка разогнался, так что давайте не будем ходить кругами около главной проблемы. А она заключает в том, что твой план — это изощрённое самоубийство, и мы понятия не имеем, кто ты такая. Может, ты просто чокнутая девица в доспехах — что, я хочу обратить ваше внимание, куда более вероятно, чем предположение, что мир каким-то магическим образом изменили. Наш мир сейчас паршивое, безрадостное местечко, но это не значит, что он неправильный. Все взгляды в комнате были прикованы к нему. Сиф смотрела так, словно хотела его убить — ну, это уже не новость. Наташа выглядела как всегда, когда не хотела, чтобы кто-то понял, о чём она думает. Лицо её было спокойным и безмятежным, как у куклы. А Стив... Стив казался растерянным, и это сбивало Тони с толку, потому что единственным странным происшествием за последний час было то, что они позволили какой-то сумасшедшей весь этот час трепаться об альтернативных вселенных. — Да вы что, — сказал Тони. — Что, на контрольные вопросы отвечать только мне? Стив так хмурился, что брови сходились на переносице: — Ты считаешь, нам вообще не стоит рассматривать этот план? — А ты не слышал, как я его только что рассмотрел? — Ты глупец, — сказала Сиф. — Ты заключаешь союз с предателем и отвращаешь свой взор от надежды. — От глупой, необоснованной надежды — да, отвращаю, — ответил Тони. — И, к слову, Локи в этом мире — вовсе не дьявол во плоти. Если ты не заметила, то, по твоим же словам, всё это устроил ваш золотой мальчик. Сиф презрительно фыркнула: — Прежде чем отправиться в сокровищницу, он говорил с Локи наедине. Кто знает, что нашептал ему Среброустый. Тор не ведал бы, как сотворить подобные чары, без чужой помощи. Может быть, ему подсказал Локи. Может быть, Локи даже помнит об этом. Тони скрестил руки на груди: — С чего ему помнить, если не помнят другие? По твоей логике выходит, ты не забыла, потому что была рядом, когда всё случилось. А он почему? Сиф пожала плечами: — Если знать, откуда придёт удар, можно встретить его и выстоять. Если Локи сумел надоумить Тора, быть может, он знал о Тессеракте достаточно, чтобы защитить себя. Быть может, он помнит всё и исправляет ошибки, которые допустил, пытаясь захватить эту планету. Но Тессеракт изменил Тора. Сперва Тор победил, а когда Локи сбежал из Асгарда, чтобы сразиться с ним, как ты рассказал, Тор одержал верх и над ним. — Сиф склонила голову на бок: — После поражения он ослаб, верно? После битвы с Тором Локи стал слишком слаб, чтобы скрывать свою истинную природу. — Совершенно верно, — сказал Тони. — Тор, чёрт возьми, его чуть не убил каким-то волшебным кинжалом против Ледяных великанов. К слову, не пошла бы вся ваша раса в задницу уже за одно то, что мне пришлось произнести эту фразу. Мы забрали его к себе, и пока он залечивал свои раны, до него дошло, что его магическая природа служит дражайшему братцу чем-то наподобие маячка. Так что он отбросил личину, стал носить железо, чтобы быть послабее, и теперь пользуется своими ограниченными возможностями, чтобы охранять наши двери и лечить наших раненых. Ты утверждаешь, что в вашем мире Локи — злодей. Ладно, я верю, что в определённых обстоятельствах он может быть и злодеем. Временами он бывает ещё той скотиной. Но здесь он не злодей, если только не считать, что он проворачивает самую долгую в мире афёру. И позволь огорчить тебя, милочка, но если ты считаешь Локи этаким коварным суперзлодеем, способным спланировать всё сквозь пространство и время — ты его сильно переоцениваешь. Заметь, я это говорю, как один из его ближайших здешних друзей. — Ты недооцениваешь, как умело он может лгать, — покачала головой Сиф. — Ты совершаешь ту же ошибку, что когда-то и я. Он тебе нравится, и тебе кажется, что это для него что-то значит. Но он предаст тебя. Эта часть истории никогда не меняется. Она произнесла это так убедительно, так страстно и горько, что Тони чуть было ей не поверил. На секунду. Тони услышал, как распахнулась дверь, услышал крик Пеппер: «Не надо, слышишь, не надо!» — а потом дверь захлопнулась с грохотом, и прежде чем Тони успел обернуться, их со Стивом стулья разлетелись к противоположным стенам, а на середину комнаты выступил Локи, словно раздвинув воды Красного моря. — Как ты смеешь, — прошипел он, сощурив кроваво-красные глаза. Он казался почти одичалым от гнева. — Я и сама мечтала спросить о том же тебя, — выплюнула Сиф. — Ложь, Сиф. Твои слова — это ложь. С твоих ядовитых уст не совалось ни единого слова правды. — Я не ты, Локи. Я не лгу, чтобы вышло по-моему. Локи расхохотался, мрачно и без веселья. — Раньше нет, раньше ты не лгала. Прежде в тебе не было злобы, но жестокость тебе не к лицу. Ты для неё слишком глупа. — Если злые слова не даются мне, Среброустый, — прорычала она, — то лишь потому, что я вырвала их у тебя. Стив начал вставать: — Вы оба, послушайте... Не отрывая взгляда от лица Сиф, Локи ткнул в его сторону пальцем, и Стив с глухим звуком упал обратно на стул. Тони вскочил — и тоже был немедленно сбит с ног. — Как ты сюда пробралась? — спросил Локи, голос его напоминал лёд. — Тебе не достало бы ума, чтобы сделать это самой. Стив попытался подняться, но магия Локи держала его крепко. Тони был в том же положении. Он обернулся к Наташе и увидел, что она холодно и расчётливо наблюдает за происходящим. Тони открыл было рот, но Наташа только качнула головой. «Просто слушай», — казалось, говорила она всей своей позой. Наташа любила, когда люди впадали в ярость — так она многое о них узнавала. — Чародей из Ванахейма? — спросил Локи и склонил голову на бок. — Нет. Ты не сумела бы убедить их помочь тебе. Другой путь, ещё более запретный? Да разве смогла бы ты хоть найти его? Поведай мне, Сиф, какие чёрные дела тебе пришлось совершить, чтобы попасть сюда? Сиф рванулась к стеклу и врезала по нему кулаками. — Я не стану отвечать предателю Асгарда! — На миг она словно потеряла дар речи, так был силён её гнев, но когда она снова заговорила, голос её звучал так же холодно, как прежде звучал голос Локи: — Я не буду тебе отвечать. Делай, что хочешь, сын Лафея, чтобы добыть свою правду. Я убью тебя, когда стану свободна, и отдам твоё сердце твоим мертвецам. И когда я вернусь в Асгард с твоим изорванным в клочья телом, мы повесим твою голову над пустым троном, чтобы вечно помнить, какова истинная природа чудовищ. — Тор убил своих мать и отца, — сказал Локи. Голос его дрожал от чего-то, среднего между слезами и гневом. — Тор сразил величайших воинов царства и разбил мост, соединявший миры, чтобы никто не сумел пойти за ним следом и призвать к ответу. Тор взял в союзники мерзких тварей, чтобы уничтожить не готовый к сражению мир. И всё равно я остаюсь нелюбимым сыном?! — Тор сделал лишь то, что пытался ты сам. — Сиф отступила от стекла и окинула Локи взглядом, на лице её читалось презрение. — Вы с ним различны лишь в том, что он сумел добиться успеха. Локи отшатнулся, как от пощёчины. — Если трон пуст, — раскатисто произнёс он, — то царь Асгарда — это я. Быть может, кровь Одина и не течёт в моих жилах, но он растил меня как своего сына. Тебе бы следовало проявлять больше почтения к своему государю, Сиф. Сиф отошла назад и улыбнулась жестокой улыбкой, присаживаясь на небольшой стул в центре комнаты. — Я не стану отвечать предателю Асгарда. И тут взвыли сирены, подключённые к датчикам, отслеживающим электрическую активность вокруг базы. Любое стремительное и неестественное изменение, любой гром среди ясного неба — и сирены разражались яростным двухминутным воем, а база автоматически переходила в состояние «красной» тревоги. Стив и Тони, всё ещё прижатые к своим стульям, немедленно переглянулись. — Тор, — сказали они в один голос. Наташа уже вскочила и мчалась в Центр управления. Локи и Сиф продолжали играть в гляделки, не видя и не слыша ничего вокруг себя. — Локи! — заорал Тони. Локи едва дёрнул головой в его сторону, но груз, сдавливавший Тони грудь, исчез. Тони попытался встать — и буквально вскочил на ноги. — Бежим! — позвал Стив, перекрикивая сирены. Тони оглянулся на Локи — тот так и стоял, не двигаясь. Но сирены продолжали вопить, и хотя Тони знал, что это невозможно, он готов был поклясться, что слышит раскаты грома, звучащие всё ближе и ближе. Тони развернулся и побежал, всего на пару шагов отставая от Стива. *** — Какова ситуация? — спросил Тони, влетая в Центр. — Тридцать минут назад наши датчики засекли грозовые облака, беспричинно собравшиеся над Средним Западом. Шесть минут назад грозовой фронт преодолел триста миль за две минуты. — Хилл сидела за консолью и, войдя в свою учётную запись, подтверждала протоколы блокировки по мере того, как они поступали от подчинённых. — Это каким-то образом связано с той чертовщиной, которая творилась тридцать минут назад в блоке Е? — Возможно, — ответил Тони, бросаясь к своему терминалу. В ближайшие две минуты необходимо остановить все программы, управляющие энергоснабжением, кроме самых приоритетных. Питающий Катакомбы дуговой реактор требовалось максимально обесточить. Тор питал к электричеству особую слабость. В ту жуткую первую неделю они узнали, что он способен проследить возмущение электрического поля до самого источника. — А эта чертовщина входит в число вещей, относительно которых необходимо консультироваться с директором Катакомб? — рявкнула Хилл. — Вероятно, — откликнулся Тони и крикнул: — Где Пеппер, чёрт побери? — Ей полагалось быть здесь, чтобы координировать распределение необходимых при переходе в режим изоляции продуктов. Неизвестно, как долго придётся держать базу в энергосберегающем режиме, а когда у людей есть в запасе еда и питьё, это неплохо предотвращает панику. Явились Наташа и Стив, уже в боевом облачении. Хилл мотнула головой в их сторону: — Присоединишься к ним, Старк? Тони скрипнул зубами: — Не могу, броня заряжена только на пятнадцать процентов. Хилл раздражённо хмыкнула — Тони был с ней совершенно согласен — и обернулась к своим металюдям: — Я хочу, чтобы каждый из вас взял под командование по взводу, все должны быть в противогазах. Стив, ты с группой Альфа — к Северным воротам. Наташа, ты с Бетой — к Южным. Если вам покажется, что Тор вынюхивает что-то поблизости, служебными тоннелями уходите в подземку и выходите наверх как можно дальше от базы. Заставьте его считать, что вы были за много миль от этого места. Вопросы есть? Тогда идите. Стив и Наташа отдали честь. Тони перехватил взгляд Стива, прежде чем тот отвернулся, и козырнул в ответ. — Я здесь, я здесь! — крикнула Пеппер, вбегая в Центр, едва Стив и Наташа выскочили за дверь. — Распределение идёт полным ходом, мои люди отрабатывали свои действия по учебной тревоге четыре последних года. — Где тебя носило? — спросила Хилл. — Улаживала кое-что, — отозвалась Пеппер, усаживаясь за свой терминал. — Что именно? Вопрос задала Хилл, но Пеппер, отвечая, смотрела на Тони: — Последствия того, что за допросами в нижних камерах можно следить по внутренней системе наблюдения из соседней комнаты. — Не стоило этого делать, — заметил Тони. — Задним числом легко говорить. — И где он сейчас? Пеппер покачала головой: — Я увела его от камер и заблокировала их за собой, но он куда-то сбежал. Не знаю, куда. — Вы ничего не хотите мне рассказать? — обманчиво спокойно поинтересовалась Хилл. Проработав с ней столько лет, Тони научился определять её бешенство по легчайшему дуновению ветерка. — Да, хотим, прости, Мария, — ответила Пеппер. — Надо было тебя позвать, но мы этого не сделали. Мы обязательно всё объясним, когда текущая ситуация разрешится. — Да уж потрудитесь. Рация Тони затрещала и ожила: — Центр, это лейтенант Ченг, ОММР. — Отдел математико-метафизических разработок. Проще говоря, «магия» на языке бюрократов, а конкретно: магия в связке с технологиями. Магуйчики Локи и инженерики Тони. Тони ответил на вызов: — Тони на связи. Говори, Макс. — Мы активировали дополнительную защиту на всех пяти входах. Выкатываем обереги на крови. — Локи с вами? — Был. У него девять пинт крови из Медотсека для активации «крыльев ангела». Значит, Локи нашёлся. Тони и сам не подозревал, как сильно беспокоила его эта мысль, пока Макс не развеяла его сомнения. Глупые, бессмысленные сомнения. Даже если Локи предатель, он не дурак и не самоубийца. Тор считал, что Локи погиб, и в интересах Локи было сохранить такое положение дел. Он будет помогать в защите Катакомб по крайней мере до тех пор, пока это выгодно ему самому. — Как у вас с подготовкой к режиму изоляции? — спросил Тони. — Локи поставил группы А и Б следить за «дьявольскими ловушками». Группа В занимается дуговым реактором, маскирует излучение. Группа Г создаёт фальшивые сигналы в двадцати милях от базы. Всё по графику. — Так держать. Когда закончите с охранными заклинаниям... — Помочь с распределением продуктов и разойтись по своим блокам. Всё под контролем, Тони. — Молодчина, — сказал он. — Береги себя. — Тебя туда же, — откликнулась она. — Лейтенант Ченг связь закончила. Не успел Тони отключиться, как в Центр управления быстрой пружинящей походкой вошёл Ситвелл. — Директор, весь незадействованный личный состав находится по своим комнатам, в блоке Е все заняли предписанные безопасные зоны. Мы готовы ко второй фазе. Хилл кивнула, взяла рацию и переключилась в режим вещания: — Переходим во вторую фазу. Всем оставаться на своих местах до дальнейших распоряжений. Сохранять полное радиомолчание, за исключением случаев непосредственной тревоги. — Мэм, нам известно, почему Тор снова вернулся столько времени спустя? — спросил Ситвелл. Хилл бросила взгляд на Пеппер и Тони. — Мне нет, — с ударением на «мне» сказала она. — В одной из нижних камер у нас гостья из Асгарда, — объяснила Пеппер. — Её появление могло оказаться достаточно громким, чтобы привлечь внимание Тора. Хилл выскочила из кресла: — Кто-то проделал портал внутрь нашей базы? Как?! Пеппер открыла было рот и снова закрыла. — По правде сказать, это очень хороший вопрос. Даже Локи говорил, что путешествие между мирами без Бифроста — один из самых сложных видов магии. А исходя из того, что он рассказывал мне о Сиф до сегодняшнего дня, она отнюдь не волшебница. — Он рассказывал тебе о Сиф? — переспросил Тони. — Мне он ничего о ней не говорил. — Люди разговаривают, даже если тебя нет рядом, Тони, — резко отозвалась Пеппер. Хилл вскинула руки, и оба умолкли. — Пройдёт ли за ней кто-то ещё? — спросила она. Пеппер и Тони переглянулись. — Нет, — ответила Пеппер после секундной заминки. — Не думаю. — Вы можете это гарантировать? Тони покачал головой: — Но, если судить по разговорам нашей воительницы, не похоже, что она работает с кем-то в команде. А «крылья ангела» должны помешать кому бы то ни было проникнуть на базу при помощи магии. — И помешают? — В теории. Их же никто никогда не тестировал, а Локи единственный, кто понимает, как они работают. Хилл выругалась: — Я приколочу его к стенке гвоздями за то, что он не отчитался в Центре. — Директор. — Капитан Клэй, глава Службы безопасности, встал у своего терминала. — Мы готовы к третьей фазе. — ОММР тоже? — спросила Пеппер. Клэй кивнул. Хилл задумчиво пожевала щёку: — Мы не можем позволить себе переживать о порталах и нашествии гипотетических асгардцев. Только не сейчас, когда мы до сих пор не знаем, зачем явился наш вполне реальный асгардец, да ещё спустя столько времени. Переходим к третьей фазе, как и планировали, уходим в режим изоляции и радиомолчания, а по истечении установленного периода ожидания оценим ситуацию заново. — Хилл кивнула окружающим её капитанам: — Мы в третьей фазе. Можете идти. И они разошлись. Пеппер пошла на север, на продуктовый склад. Тони отправился на юг, обратно в блок А. В случае объявления третьей фазы ему полагалось находиться при взводе солдат, чтобы, если потребуется, хорошенько поводить Тора за нос. Теперь, когда со всеми делами в Центре было покончено, без костюма, Тони был совершенно бесполезен. Просто ещё один гражданский. Больше он ничего не мог сейчас сделать, только включить радио и ждать. Единственный свет давала тонкая полоска аварийных огней: всего лишь высокотехнологичное свечение в густой темноте. Тони был единственным обитателем блока А, до сих пор не укрывшимся в своей комнате. Он прошёл мимо своей двери и двинулся дальше. Если ему предстоит умереть, он не собирается ждать смерти в этой пустой, тёмной каморке. Аварийные двери отрезали сектора друг от друга, но Тони относился к числу тех счастливчиков, кто жил в том же секторе, где и работал. Он никогда не любил долгую дорогу с работы и на работу. Когда Тони добрался до мастерской, там было тихо, пусто и холодно. Неважно. В стенном ящике у него припасено одеяло. Ещё там хранился свёрнутый надувной матрас, но сегодня он Тони не понадобится. Реактор костюма и его собственный давали ровно столько света, чтобы Тони мог поработать. Хотя зачем ему свет? Он чинил и латал этот костюм последние пять лет. Он вполне мог бы делать всё и на ощупь. Тони завернулся в плед, застегнул пояс с инструментами и присел на корточки между ног костюма. Провёл рукой по прохладному металлу, нащупывая шов грудной панели, и, дотронувшись до неё пальцами, почувствовал, как сердце начинает биться ровнее — пожалуй, впервые с тех пор, как покинул базу сегодня утром. *** Тони проснулся от того, что пищал передатчик. Вздрогнув, он рывком поднялся с брони и моргнул: мастерскую заливал яркий свет. — Возвращаемся в первую фазу, — проскрипел голос Хилл у него в ухе. — Энергоснабжение остаётся на минимальном уровне, но насколько нам удалось установить, Тор покинул Нью-Йорк. Тони протёр заспанные глаза: — Он ушёл? — Скажи спасибо ОММР. Локи и группа Д сымитировали открытие нескольких порталов во Флориде. Судя по грозовой активности, Тор отправился вдогонку за ними. Маги не уверены, насколько далеко смогут его увести, но, будем надеяться, Тор сочтёт, что портал в Нью-Йорке был такой же ложной тревогой, как и остальные. А в худшем случае они просто заставят Тора побегать по всему континенту. — Мне нужно явиться в Центр? — Пеппер уже доложилась за вас обоих. Честно говоря, я не знаю, что мне с этим делать. Пока что задержанная находится под охраной. Стив вызвался дежурить первым. Он говорит, она ведёт себя более-менее сговорчиво, но продолжает настаивать, что мы даром теряем время. — На другом конце линии раздался всплеск помех. Вздох. — Что ты думаешь насчёт её слов, Старк? Тони откинулся назад, опираясь затылком на грудь костюма: — Насчёт того, что, если разбить вундервафлю, мы сможем вернуться домой? Думаю, что восхищён её верой. Несколько мгновений до него доносилось только дыхание. Хилл молчала. — Сегодня у тебя по графику выходной, — в конце концов сказала она. — Советую им воспользоваться. Поспать в нормальной постели. За последние сутки мы пережили больше кризисов, чем за последний год, и чутьё мне подсказывает, что это ещё не конец. Ты нужен нам отдохнувшим. — Ты тоже, — ответил Тони, испытывая лёгкое чувство вины за то, что прикорнул между делом, пусть даже на какую-то пару часов. Хилл наверняка не смыкала глаз всю ночь. — Подожди! — окликнул он, прежде чем она успела отключиться. — Что ты собираешься делать с Локи? — Вынуть из него душу за то, что не доложился в Центр, пусть он и выполнил свою часть работы. Тони потёр лоб: — Я не об этом. — А о чём? — в голосе Хилл звучало искреннее недоумение. Видимо, Пеппер доложила не обо всём, что рассказала Сиф. — О том, что он может распсиховаться, — быстро соврал Тони. — Брат вернулся и всё такое. — Если ты за него беспокоишься, сделай что-нибудь сам. Решение эмоциональных проблем не входит в сферу обязанностей Центра. Хилл связь закончила. Тони вытащил передатчик из уха и швырнул на пол. — Джарвис, — он постучал костяшками в грудную панель костюма. — Как у нас дела, дружище? — Уровень заряда — пятьдесят четыре процента, сэр. — Господи, всего пятьдесят четыре? Тебя же подключили... — Восемнадцать часов назад, сэр. Из них двенадцать с половиной электричество, питающее костюм, было отключено. Ах да. Тони глухо застонал и рывком поднялся на ноги. Судя по звуку, в ответ захрустели все кости. — Оцени, сколько времени нужно до полной зарядки. — Костюм будет полностью готов к работе через девять часов двадцать три минуты. — Костюм будет полностью готов к работе, когда его не придётся собирать из подручного мусора. — Тони подхватил передатчик и сунул в карман. — Но я обойдусь и полным зарядом. Сегодня в коридорах было почти пусто. Возвращение в первую фазу — не то же самое, что полный отбой, и половину обитателей базы так и не выпустили сегодня на работу. В кафетерии блока А, вчерашнем средоточии праздника, сейчас собралось человек двадцать, они тихо переговаривались, по очереди «прокатывая» карточки через терминал, чтобы получить свою порцию. Тони встал за какой-то парой. Женщины молчали и просто держались за руки. Скорее всего, они провели эту ночь вместе, забившись в комнату одной из них, и, обнявшись, ждали новостей: конец это или нет. Интересно, сколько людей плюнуло на протокол, не пожелав оставаться в одиночестве этой ночью? Не Тони их судить, пусть даже сам он выбрал себе в компанию железный костюм. Хотя он бы не стал никого судить в любом случае. Никто не хочет умирать в одиночестве. Тони чиркнул карточкой по считывающему устройству и выбрал себе завтрак. На поднос к нему выехали относительно сносно воссозданные овсянка, омлет с беконом и апельсиновый сок, дополненные подобранными лично для него витаминными добавками в маленьком стаканчике. Лишний кредит ушёл на чашку обжигающего чёрного кофе: на вкус, конечно, отрава, зато хотя бы на время завтрака у него перестанут закрываться глаза. Тони вымотался настолько, что вкус его уже не заботил. Нужно добраться до постели. Настоящей постели. Женщина из той пары, что брала завтрак перед ним, склонила голову на плечо подруги. Руками она обвивала её за талию. Тони прикончил завтрак. Путь от блока А до нижних камер был неблизкий, и тело его отнюдь не обрадовалось этой прогулке. Но у Тони остались ещё вопросы к женщине, проложившей себе дорогу между мирами. Конечно, не относительно её байки про альтернативную историю, но Локи и Пеппер были правы, пусть даже разговор свернул в излишне, скажем так, эмоциональное русло. Как она сюда добралась? Они со Стивом смогут допросить её вместе, если, конечно, Стив ещё не сменился с дежурства. Тони даже забыл, что Стив должен быть там. Нет-нет, он совершенно об этом не думал. У дверей, ведущих к камерам, Тони остановился и прижался лбом к холодной стене. Это не такое ребячество, как биться об неё головой, а Тони в последнее время старался по возможности вести себя по-взрослому. Раньше, когда они с Пеппер ещё были близки и подобные шутки не отдавали жестокостью, она смеялась и говорила, что это и впрямь верный признак конца света. Она спрашивала Тони, как ему удаётся быть настолько умным и при этом ничего не знать о самом себе. Она ошибалась. Тони знал о себе всё, что хотел, потому-то большую часть времени и делал вид, что не знает. Тони затолкал эту мысль подальше, как будто она могла исчезнуть просто потому, что он отказывался её замечать. Да, он знал, зачем на самом деле пришёл. Разумеется, знал. — Я думал, ты никогда не постучишь в эту чёртову дверь, — сказал Тони в ту ночь, единственную ночь, которую они провели вместе, пока Стив лежал, прижимаясь к его спине. В блоке А объятия диктовались необходимостью. Ни на что, кроме близости, места не оставалось. Стив негромко засмеялся, и Тони почувствовал его смех спиной, ощутил каждой косточкой. Стив уткнулся лицом ему в шею. — Я тоже. — Это почему, Кэп? Думал, я стану вредничать? Скажу «нет»? — поддразнил Тони. Стив легонько прикусил, а потом поцеловал холмики выступающих позвонков. — Думал, что ты скажешь «да». — И всё же ты здесь. — Здесь. Стив так и не спросил его, что означала та ночь. Не было времени. Тогда Тони испытывал по этому поводу только благодарность, и сейчас в каком-то смысле тоже. Потому что ответ, который Тони дал бы Стиву накануне двухмесячной разведывательной миссии чертовски отличался от того, что он сказал бы сейчас, когда Стив вернулся из мёртвых. С другой стороны, то, как Стив ушёл утром, быстро чмокнув Тони в висок, с тихим «пока»... Это было мило, это было очень в духе Стива, но не означало того, чего хотел Тони — чего бы он там ни хотел. А чего он хочет, Тони и сам толком не знал. Честное слово. Стив был его другом, хорошим другом, замечательным другом — и Тони не понял, когда тот успел стать ему кем-то ещё. Он знал только одно: трудно смотреть в лицо смерти и не думать о том, кого ты хотел бы видеть рядом с собой в этот миг. Он должен поговорить со Стивом. Но делать этого не хотелось, а слева как раз обнаружилась дверь с табличкой «Комната наблюдения», которую Тони раньше не замечал. Разве это не важнее? Конечно, важнее, решил он. Должно быть, именно отсюда смотрели Пеппер и Локи. От этой мысли Тони поморщился и включил монитор. С Локи тоже требовалось что-то делать — но и с этим кризисом Тони не готов сейчас разбираться. Интересно, подумал он, а что, если отправить Локи в комнату кружку пива с запиской: «Не знаю, что ты там себе навыдумывал, но кончай дурить»? Локи никогда раньше его не пугал. Как бы надменно он ни держался, как бы ни бушевал, как бы ни выводил из себя, Тони никогда его не боялся. До вчерашнего вечера. Мониторы на стене демонстрировали ему Сиф сразу с шести разных ракурсов. Одна видеокамера смотрела на Стива: он сидел на стуле по внешнюю сторону от стекла. Сиф была внутри. Они смеялись. Не очень-то это походило на дежурство в карауле. — Всё правда так и было? — спросил Стив. Его голос в колонках звучал так же ясно, как если бы он стоял рядом с Тони. — Клянусь, — ответила Сиф, поднимая руки. — Тор никогда больше не носил шлем во дворце. — Не могу представить его настолько юным. — Ты и не сможешь. Не в этом исковерканном мире. — Сиф наклонилась вперёд, упираясь локтями в колени. — Клянусь тебе, Капитан, подлинный Тор — самый доблестный и благородный воин Асгарда. — Но здешнего Тора ты всё равно хочешь убить. — Здешний Тор — выродок, мерзость. Здешний Тор — это Локи в шкуре своего брата. Ради возвращения того, кто должен был занять трон Асгарда по праву — да, я готова замарать руки в крови этого Тора. — Тони с шести ракурсов наблюдал, как Сиф склоняет голову на бок. — У вас нет подобной привязанности ни к одному из них. И всё же вы не рискуете с ним сразиться. Неужели он настолько грозен? Молнии лились с неба, словно снаряды, словно бомбы — ливнем, метелью, шрапнелью, сплошной стеной, и от них негде было укрыться. Вонь смерти и горелой плоти висела в воздухе, густая как гром, беспрестанный гром. Под костюмом волоски на руках Тони опять встали дыбом, и он вновь подумал, уклоняясь от очередного разряда: интересно, когда, наконец, молния в него попадёт, когда он не успеет обогнать её и будет изжарен насквозь? Тони заставил себя вздохнуть. Разжал пальцы, стиснувшие край стола, испуганно уставился на помятый металл. Неужели это он сделал? Нет, дошло до него, когда вновь включились мозги, конечно же, нет. Но именно здесь стоял бы человек, в ужасе слушая разговор в камере, сюда бы он опирался руками, и если бы он был способен крушить металл — то смял бы его именно в этом месте. Как же Пеппер пыталась усмирить Локи, пока он стоял тут и слушал, как та, кого он похоронил, рассказывает историю, в которой он становится злодеем, а Тор — Тор! — героем? «И всё же он мог всё это совершить, — заметил с задворок сознания тихий голосок-параноик, который никогда не умолкал и тем самым не давал Тони сдохнуть. — Ты видел, каков он, если его по-настоящему разозлить». Словно издалека, Тони услышал слова Стива: — Он убил величайших воинов твоего царства. Ты знаешь, как он силён. — Когда он напал, внезапность была на его стороне, — ответила Сиф. — Кто заподозрил бы подобную жестокость от истинного сына Асгарда? Но теперь мы можем застать его врасплох. Мы можем нанести удар первыми. И если твой друг, который так любит спорить, говорил правду, теперь Тор не способен поднять Мьёльнир. Если это действительно так, в его распоряжении лишь малая толика его истинной силы. — Ничего себе толика, — сказал Стив. — Он всё равно управляет молниями. Он всё равно неуязвим. Русские сбросили на себя ядерную бомбу, пытаясь его убить, и он уцелел. — Значит, вы будете прятаться под землёй, словно крысы, пока не умрёте. «Нет. Мы выживем, и стыдиться тут нечего». Вот что полагалось ответить на это Стиву. Но Стив молчал. — Неужели ты так мало веришь в силу своих людей? — спросила Сиф. Стив посмотрел в пол. Голову поднял Капитан Америка. — Убеди меня, что я не прав. — Судя по тому, как он произнёс эти слова, убеждать его уже не требовалось. Тони сплюнул на пол. Прежде он даже не подозревал, что когда говорят, будто предательство оставляет по себе неприятный привкус, это следует понимать так буквально. У его локтя располагалась кнопка включения интеркома. Не успев даже подумать, что делает, Тони щёлкнул переключателем. — Напоминание всем представителям службы безопасности, — резко сказал он. Стив и Сиф вздрогнули. Сиф вскочила, готовая к бою. Стив посмотрел на видеокамеру. — Мы не делимся информацией с заключёнными. Стиву даже не хватило совести смутиться: — Тони? Тони отключил систему наблюдения, и Стив растворился во тьме. Тони вышел из комнаты и, не останавливаясь, прошёл через внутренний бункер, через блок Е, и дальше, обратно в центральную часть базы. Стив сумел бы его нагнать, если бы захотел, но он всё ещё оставался на дежурстве. Он не мог покинуть свой пост. По крайней мере, эту часть своих обязанностей он не забыл. Тони вернулся к себе в комнату, чиркнул карточкой и упал лицом вперёд. Именно ради таких случаев он никогда не задвигал свою выдвижную койку. Броня несильно уступала удобством матрасу, но теперь, по крайней мере, у него за спиной была запертая на замок дверь, а он настолько устал, что ему было бы всё равно, окажись под ним даже голая сталь. Тони раскинулся руки так, чтобы касаться пальцами противоположной стены. Он совершенно не думал о том, кто мог бы лежать рядом с ним. Когда Тони разбудил стук в дверь, светящиеся зелёные часы на стене сообщили ему, что прошло всего три часа. Четыре быстрых удара в дверь. И всё. Тони лежал в темноте, тишину нарушало только гудение реактора. Спустя секунду в дверь постучали ещё раз. Тони не двинулся с места. Стук больше не повторялся, но Тони ещё долго не мог уснуть. *** Когда Тони проснулся, напряжённая атмосфера на базе если и переменилась, то только к худшему. Нет, Тор не вернулся в город, но когда первая паника миновала, людьми овладел куда более вдумчивый страх. Почему Тор вернулся после такого долгого отсутствия? За завтраком Тони успел выслушать сотню теорий на этот счёт, и каждая следующая пугала больше, чем предыдущая: в основном потому, что звучали они вполне достоверно, если ты не в курсе событий. Тор обнаружил базу и хочет создать у них ложное чувство безопасности. Тор гоняется по всему земному шару за каким-то героем. Тор выбирает место, где будет строить свой дворец. Тор гоняется за своей сбежавшей невестой. Последняя версия вынудила Тони произвести дополнительные расспросы. — Ты рассказала о Сиф всем? — спросил Тони у Хилл во время очередного беспокойного обеда в Центре управления. Придерживая подносы на коленях, они проглядывали ту дюжину отчётов, которая поступила за последние двенадцать часов. Хилл скривилась, глядя в свой кофе. — Я бы предпочла не рассказывать. — Хилл принадлежала к числу тех людей, кто умел ценить избирательную секретность. В этом она немного напоминала своего старого босса. И Тони. — Но трудно скрыть, что вчера блок Е на час объявляли в карантин, и выдачу дополнительных порций высококалорийной пищи тоже не скроешь. Неудачная попытка удержать всё это в секрете показала бы, что наше руководство не заслуживает доверия и к тому же некомпетентно. — Да, она многому научилась с тех пор, когда пыталась запретить караоке. — И какова в таком случае наша официальная версия? — спросил Тони. — Правда, в основном. Она воительница из Асгарда, по собственному утверждению — наша союзница. Её рассказ про альтернативную вселенную мы пока будем держать при себе. — Я бы рекомендовал замять эту историю раз и навсегда, если только вы не планируете что-то предпринять по её поводу. Это же просто эталон ложной надежды. Хилл задумчиво отпила кофе: — Есть ли какой-нибудь способ проверить её слова? В груди Тони начало закипать раздражение. — Только не говори, что и ты её слушаешь. Я думал, что ты умнее. — Не прикидывайся, что отказ рассматривать новые возможности — это признак ума. Я не утверждаю, что она права, я не говорю, что верю ей, и не говорю, что даже если она права, это нам что-то даст. Но не рассказывай мне, что этот вопрос не стоит изучения. Это на тебя не похоже, Старк. — Это нас отвлечёт, — сказал Тони с набитым ртом. Восстановленный грилль-сыр удался довольно неплохо. — Вот и всё. А нам сейчас нельзя отвлекаться — особенно если то, что случилось в Чикаго, пойдёт дальше. — Тогда сделай так, чтобы не отвлекло. — Хилл осушила свой кофе и помахала пустой кружкой над головой. — Найди того, кто сможет подтвердить или опровергнуть её слова. Один из младших агентов подбежал к ним и наполнил её кружку заново. — А почему у меня нет стайки младших агентов, готовых поддерживать количество кофеина в моём организме на должном уровне? — пожаловался Тони. — Потому что когда у меня в крови достаточно кофеина, я управляю жизнью в Катакомбах. Когда у тебя в крови достаточно кофеина, ты что-нибудь взрываешь. — Хилл в очередной раз отхлебнула из кружки — нарочито, издевательски громко. — Прошу прощения, директор Хилл. Мистер Старк. — Агент Мур из Службы внешнего наблюдения отдал честь. — Мэм, мы засекли на поверхности какие-то странные сигналы. — Что значит странные? — Хилл отставила поднос в сторону и поднялась на ноги. Агент Мур передал её голографический планшет: — Честно говоря, раньше мы с таким наверху не сталкивались. Будь я хуже осведомлён насчёт обстановки, сказал бы, что кто-то едет по Манхэттену на танке. Тони вдруг захотелось поучаствовать в разговоре. — Читаури вышли поиграть? — спросил он. — Нет, сэр, на читаури совсем не похоже. Объект выглядит слишком плотным и сосредоточенным для группы, даже управляемой коллективным разумом, но для одного читаури он слишком велик. Это мог бы оказаться какой-нибудь их зверь, но свои стада они держат в основном на Среднем Западе. Тони обернулся к Хилл, которая продолжала прокручивать данные на планшете: — Кому-то нужно разведать, в чём дело. — Нет, Старк, — откликнулась она, не поднимая головы. — Назовём это разведкой. — Нет, Старк. — Костюм заряжен. Ты же знаешь, читаури не способны засечь его при работе в режиме маскировки. — Нет, Старк. Тони сжал губы. Хилл подняла на него взгляд, выгибая бровь. Тони жестом отослал агента Мура и, когда тот ушёл, ещё раз козырнув на прощанье, сказал: — Я пошлю сообщение в Нью-Мексико. Фостер далеко обогнала Щ.И.Т. в исследовании мостов Эйнштейна-Розена, хотя никогда не имела доступа к Тессеракту... чёрт, да она даже не подозревала, что он существует. Она выстроила теорию на основании своих данных, и её предположения относительно возможностей куба оказались абсолютно точны. Я спрошу её профессиональное мнение: способен ли Тессеракт, на то, что приписывает ему Зена. Она не сможет ничего подтвердить, но мы получим ещё одну точку зрения. Хилл похлопала планшетом по ладони: — А ты что думаешь, Старк? Ты веришь, что Тессеракт на это способен? Тони прикинул, не соврать ли ему. Всерьёз прикинул. Тогда бы он отстоял свою точку зрения. Но если для того, чтобы доказать свою правоту, приходится подтасовывать факты, значит, ты не так уж и прав. А Тони знал, что его оценка не настолько лишена оснований. — Я думаю, что это возможно. Некоторое время Хилл разглядывала его, потом кивнула: — Я это учту. И я передам на Западные ворота, что ты получил разрешение на вылет. Веди себя там осторожнее. Не привлекай к нам ненужного внимания. Ах, да, и ещё, Тони? — окликнула она, когда он уже направился к выходу. — Возьми с собой капитана Роджерса. — Что? Она ответила ехидной улыбкой и развела руками: — А если у тебя снова кончатся батарейки? Иногда Тони со всей ясностью вспоминал, почему с таким упорством осложняет ей жизнь. *** Тони до сих пор злился на Стива — и ещё как злился, хотя пока что не мог подобрать слов, чтобы выразить почему; причины этой злости сперва требовалось как следует переварить. Но старый добрый полёт над Нью-Йорком со Стивом в охапку, несомненно, по-своему утешал. Подхватив Стива под мышки и чувствуя давно привычный вес своей ноши, Тони летел так низко, что Стив едва не задевал асфальт носками ботинок. Было бы круче, если бы они забрались повыше, но так было безопаснее. Защиту им обеспечивало хитроумное сочетание техники и колдовства, но читаури различают движение намного лучше людей и, если заметят вспышку в небе, смогут гоняться за ней не один час. В другой день Тони мог бы и рискнуть, но сегодня предпочёл держаться ниже новой городской линии горизонта, прикрываясь заодно бывшими небоскрёбами. И даже так было приятно полетать в этот серый послеполуденный час, пока большинство читаури спит — хотя ко времени суток данное обстоятельство отношения почти не имело, во всяком случае, ко времени суток здесь, на Земле. Цикл сна и бодрствования у читаури никак не был связан со сменой дня и ночи, и ни день, ни ночь, казалось, не имели для них особенного значения. Примерно тридцать шесть часов они бодрствовали, а следующие десять — спали. Ротация была организована таким образом, чтобы в небе над Нью-Йорком всегда находился хотя бы один патруль, но большинство читаури отрубались одновременно, как по приказу. Догадавшись о существовании коллективного разума, Мэган Катц выдвинула теорию, что силы вторжения по-прежнему сохраняют связь с теми, кто остался на родной планете; читаури спали в соответствии со сменой времени суток у себя дома. — Тони! — позвал Стив через передатчик и ткнул куда-то пальцем. На юге поднимался столб дыма, которого там раньше не было. — Выглядит многообещающе, — сказал Тони, уточняя курс. — Надеюсь только, это не очередной новорождённый космический кит крушит город, — заметил Стив. — Один раз я роды видел, мне хватило. — Он немного помолчал. — Хотя это было лучше, чем зачатие. Тони против воли засмеялся и приземлился на относительно надёжный кусок обвалившейся крыши точно напротив пока ещё неведомого источника дыма. От кирпичей исходило едва заметное зелёное свечение — это мерцали слова, которые Тони не мог прочитать в полумраке. Один из защищённых секторов, которые Локи разбросал по всему городу. Участки с низким магическим уровнем, делавшие любого, кто оказывался поблизости, абсолютно незаметным. Они не раз спасали Тони жизнь. «Жизнь станет чертовски неудобной, если Локи окажется злодеем, — уже не в первый раз подумал Тони. — Он же делает как минимум половину той оборонной фигни, которую мы используем». От посторонних глаз их скрывали не только чары Локи, но и до сих пор не рухнувшаяся стена. Она же загораживала им обзор. Стив знал, что делать: его ступни едва коснулись крыши, а он уже лез на стену. Лихо повязанный беспризорничий шарф развивался по ветру. («У меня мёрзнет шея», — заявил Стив, защищаясь, четыре года назад, когда связал себе это недоразумение. Тони жалел только о том, что истратил все оскорбительные комментарии в адрес шарфика, какие смог придумать, за первые же полгода. Он и представить себе не мог, что Стив станет так долго таскать эту гадость). Читаури воспринимали цвета иначе, чем люди; именно потому Железный Человек и Капитан Америка сохранили своё пёстрое оперенье — значения это всё равно не имело. Но металл, даже самый тусклый, привлекал внимание читаури быстрее, чем любой другой материал. Безопаснее будет, если за стену выглянет Стив. Стив выглянул, оглянулся на Тони, выглянул ещё раз. — Ты не поверишь, — сказал он и перемахнул через стену. Тони взлетел и завис рядом с ним. По ту сторону крыши не было, и приземлиться там Тони не мог. — Ух ты, — сказал Тони. — И в самом деле. Нечто, похожее на огромную зелёную обезьяну без шерсти, как раз молотило двумя машинами друг о друга. Судя по всему, исключительно ради собственного удовольствия. — В первой десятке того, что я предполагал сегодня увидеть, этого явно не было, — заметил Тони. Стив устроился на торчащей металлической балке и ухмыльнулся. Учитывая, в каких условиях все они теперь жили, зубы у него оставались неоправданно белыми. — Наверное, он пришёл из Чикаго следом за нами с Нат. Он привязался к нам, пока мы там были. — Про Халка в своём отчёте вы как-то забыли. — Ты его знаешь? — О нём. Брюс Бэннер, специалист по гамма-излучению. Наглядный пример того, почему не следует проверять на себе собственные научные эксперименты. — Тебя это не останавливает, — негромко заметил Стив. — Я делаю вид, что я этого не слышал. Халк взревел без всякого очевидного повода и вновь принялся что-то крушить. — Я никогда не видел его Брюсом Бэннером, — сказал Стив. — Всё время, пока мы были в Чикаго, он оставался таким. Иногда он впадал в ярость. Иногда бродил за нами по городу, как щенок. — Предполагается, что Халк появляется, когда Бэннеру угрожает опасность, — сказал Тони. — Если Бэннер всё время находится на открытом воздухе, то он всё время в опасности. Вероятно, он остаётся Халком с самого вторжения. — Он оглядел внушительные разрушения, которые Халк уже успел причинить вокруг себя. — Читаури следовало бы проявить к этому интерес. — У них же коллективный разум? Наверняка они уже знают, что делает Халк, если к нему приблизиться. Внизу, на улице, Халк схватил ещё одну разбитую машину и разорвал её пополам. — Да уж, — сказал Тони. — Я бы тоже держался подальше. Несколько минут они наблюдали, как Халк крушит улицу. Зрелище странным образом утешало. Прямо как боевик, из которого вырезали все скучные куски с разговорами. — Ну что, ты заговоришь о Сиф или я? — спросил Стив. Что ж, покой оказался недолог. — Похоже, она тебе нравится, — сказал Тони. — Очень в духе Капитана Америка. Всех простить. Подставить другую щёку. Я вот не такой, мне как-то не симпатичны люди, которые пытаются меня убить. — Она не пыталась меня убить. Она пыталась не дать мне убить себя. — После того, как попыталась убить Локи. — Которого считает злодеем в том мире, откуда она пришла. Тони фыркнул: — А ты быстро готов его сдать, Стив. Это уже не так похоже на Капитана Америка. — Я его не сдаю, — Стив стащил с головы капюшон с маской и запустил пальцы в волосы. — Я не... Я не хочу, чтобы эта часть оказалась правдой. — Ты хочешь, чтобы правдой было всё остальное. — А это плохо? — Умоляющий взгляд удавался Стиву, с его голубыми глазами, на отлично. — Скажи, Тони. Ты считаешь, что это плохо: верить, что мы можем исправить всё... всё это? — Стив взмахнул рукой, обводя жестом лежащий вокруг искалеченный, изломанный Нью-Йорк. — Да! — с досадой и отчаянием откликнулся Тони. — Это плохо. Глупо. Жестоко. В чём состоит твой план, Стив? Что ты надеешься сделать? Найти Тессеракт? Убить Тора? Уехать в закат, как будто последних пяти лет просто не было? — Если мы уничтожим Тессеракт... — Очень мило с твой стороны: пропустить всё, чего это потребует. — ...это положит конец терраформированию, — продолжил Стив одновременно с Тони. Он по-прежнему был совершенно спокоен, и это выводило из себя. — Даже если мир не вернётся в прежнее состояние, наше положение станет легче. — Ну да. Правда, мы все погибнем в процессе, так что «легче» в данном случае понятие относительное. — Может, в бою нам повезёт больше, чем мы думаем. Тони всплеснул руками от подобной наивности: — Кэп, знаешь, сколько читаури только в этом городе даже по скромной оценке? Около шестидесяти тысяч. Против наших трёх. Шестьдесят тысяч читаури, вдобавок к мотоциклеткам, боевым кораблям, оружию с бесконечными боеприпасами, уже упомянутым гигантским космическим китам, космическим львам и чёртовым космическим летающим осьминогам. И даже если бы у нас хватало народу, чтобы их всех уничтожить, такое количество людей, выходящих с базы, уничтожит все системы маскировки и безопасности, которые мы создали. Пока-пока, денёчки, когда читаури не знали, где мы живём, привет-привет, новые времена, когда они явятся к нам домой и начнут откладывать яйца в блоке В. Знаешь, что это значит? — Я был в Чикаго, — тихо и твёрдо сказал Стив. — Я чертовски хорошо знаю, что это значит. Намного лучше тебя. Его ответ заставил Тони умолкнуть. На пару секунд. — Тогда ты знаешь, что никто не переживёт того, что ты предлагаешь, — сказал Тони. — Единственная причина, по которой мы до сих пор живы, состоит в том, что читаури проще оставить нас в покое, чем выследить и перебить. Халк вдруг поднял голову. Тони и Стив напряглись. Халк потянул носом воздух, а потом зарычал, оскалился, перепрыгнул через дорогу и помчался прочь. Тони мысленно развернул карту Нью-Йорка. Патруль читаури, в пяти кварталах южнее. Видимо, через пару минут их там уже не будет. Злобный зелёный великан стремительно входил в число любимчиков Тони. Потом в небо вырвался столб рыжего пламени. — Похоже, не все мои заряды в прошлый раз взорвались, — заметил Тони. — Надеюсь, с ним всё в порядке. — Поверь мне, — сухо сказал Стив, — с Халком всё хорошо. — Он вздохнул и поёрзал на балке. — Это билет в один конец. Я знаю. Тор... Тор разбил нас, а ведь мы были тогда в расцвете сил. И я знаю, что где бы ни находился Тессеракт, нас будет отделять от него целая армия. Но если Сиф права... и да, я знаю, — сказал он, прежде чем Тони успел его перебить, — она может и ошибаться. Но что, если она права, если мы соберём все силы для одного последнего рывка — и у нас всё получится? Никому не придётся умирать. Никому из тех, кто погиб после вторжения. — Стив читал проповедь. Тони не смотрел на него. Чтобы поверить в его обещания, Тони хватало и голоса, ни к чему усугублять положение визуальным сопровождением. — Мы могли бы спасти их, — сказал Стив. — Не только людей в Катакомбах, не только тех, кто выжил до сих пор. Мы могли бы спасти всех. А потом, одной фразой, Стив всё испортил: — Мы могли бы вернуться к той жизни, которую стоит жить. Солнце садилось. Если не считать взрывов там, где патруль читаури дрался с мистером Хайдом, других огней в небе не было, и даже его почти загораживала Башня Старка. Тони не нравилось так её называть, не нравилось думать о ней, но его имя, начерченное в небе, по-прежнему возвышалось над городом. Именно там он был в день, когда небеса разверзлись и ад хлынул на землю. Враги вскрыли нутро его детища и сделали его своим домом. Тони и сейчас иногда просыпался ночами с этой мыслью, задыхаясь и пытаясь нащупать опору, но не находя ничего, кроме металлических стен. Но металлические стены служили ему утешением. Так было не всегда, но теперь стало. Тони потребовался год на то, чтобы привыкнуть, год, в течение которого он каждый раз, закрывая глаза, представлял себе, что находится где угодно, только не здесь. Иногда он воображал даже, что снова оказался в Афганистене, в той пещере — потому что там, по крайней мере, у проблемы имелось решение. Его выбор был ясен: сбежать или умереть. Единственным вопросом было, как сбежать. В Катакомбах дела обстояли сложнее. Всё перепуталось. Никто не знал, что считать успехом, что теперь положено делать: приспосабливаться, выживать, отвечать на удар ударом, отвоёвывать то, что утрачено? Жизнь в Катакомбах ставила слишком много вопросов, так много, что даже великий Тони Старк не мог удержать их все в голове. Кого пускать в бункер? Как поддерживать порядок среди тех, кто допущен? Как их прокормить? Что изготавливать: оружие или пищу? Что делать: пытаться вернуть себе город или оставаться под ним? Доверять незнакомцам или вышвыривать их вон? Как прокормить своих людей, как сделать их здоровыми и, может быть, даже счастливыми? Как не опустить рук? Когда всё вокруг требует от тебя сдаться, как не опустить рук? Ответом на последний вопрос было караоке. И вечерние киносеансы. Ответом были модные шмотки, улучшения рациона и чересчур бурный праздник в честь Пасхи. Ответом был торт в честь дня рождения, на который скидывались соседи Тони по блоку А, и самая напряжённая игра в прятки, какую видел Нью-Йорк, устроенная магуйчиками Локи. Ответом был лес, который Отдел биоразработок сумел вырастить под землёй, кроны яблонь, скребущие металлический потолок, и бушели плодов первого урожая, когда три тысячи людей рыдали от вкуса яблок. Ответом были завтраки с Пеппер, ленчи с Локи, обеды со Стивом — когда Стив был на месте. Почти каждый день, что они прожили в Катакомбах, Стив проводил на поверхности, и на месте он бывал не так уж и часто. С тех пор, как они перебрались под землю, Стив выполнил пять длительных — по месяцу — миссий и ещё две, которые заняли даже больше. Разведка в Чикаго оказалась самой долгой, но и в остальное время Стива толком не было в Катакомбах. Даже у Наташи был Клинт, который держал её под землёй. Стив жил на поверхности. Он не понимал. Эта жизнь не просто стоила того, чтобы жить; эта жизнь не давала людям умирать. Чудо человеческой способности приспосабливаться. И пусть Тони знал, что Стив не оценил бы его чувств — совсем бы не оценил — но в эту минуту Тони чертовски его жалел. — Ничего ты не понимаешь, Стив, — только и сказал Тони, а потом подхватил Стива под мышки и полетел с ним домой. *** — Есть новости? — спросил Тони, просовывая голову в дверь узла связи. Сегодня на посту была одна Лоис, курившая, как паровоз. Синтетические сигареты улетали у неё с такой скоростью, что, как шутили вокруг, синтетический рак был ей практически гарантирован, но Лоис в ответ только смеялась. «Чёрт, да будь оно так, — заявляла она, — эта дрянь была бы куда вкуснее, чем есть на самом деле». — Фостер ответила, — сказала Лоис. — Твой бойфренд уже забрал ответ. Прихватил с собой копию. — Стив не мой бойфренд, — огрызнулся Тони. Уж это-то последние дни, судя по всему, доказали со всей определённостью. — Я имела в виду синенького. — О господи, вот уж кто мне точно не бойфренд. Лоис выпустила через нос две струйки дыма и подёргала бровями: — А с кэпом не точно? У тебя шуры-муры с Капитаном Америка? — Что бы я ни сказал, ты всё равно расскажешь всем, что захочешь, так? Она задумчиво пожевала сигарету: — Кэп вроде из тех парней, кто способен оценить зрелость. Ну, знаешь, поучиться немного?.. Держу пари, благодаря своей сыворотке он быстро всё схватывает. — С твоей стороны это было на удивление деликатное замечание. Она ухмыльнулась: — Держу пари, это не единственное его достоинство, которое укрепилось благодаря сыворотке. — Вот теперь узнаю мою Лоис. Не знаешь, куда удалилась моя бывшая вторая половина? — Тони покрутил в руках прихваченную для Лоис пачку синтетических сигарет. — Ну-у, милый, мисс Поттс я вообще не видела. — Я имел в виду синенького, который украл предназначенное мне сообщение. Ну же, Лоис, мы же тут импровизируем. Она отмахнулась: — А, этот там же, где и всегда. Прячется от Хилл у себя во дворце. — Спасибо, милая, — сказал Тони и бросил ей пачку. Лоис поймала её одной рукой и, как обычно, послала ему воздушный поцелуй. Хоть кто-то не пытался усложнить их отношения, и на том спасибо. Локи явился на Землю примерно через пару недель после того, как планету захватил Тор. Они дрались пять часов, и за это время брат избил его почти до смерти. Ни разу за все пять лет люди не надеялись на удачу так сильно, как в эти пять часов. Даже тогда все понимали, что Локи слабее Тора, но ему хватало сил, чтобы выдерживать удары брата, и несколько раз он сумел дать Тору сдачи — никому до него ничего подобного не удавалось. Но Локи всё равно проиграл, и проиграл с треском. Когда Тор поднял тело Локи над головой и швырнул его вниз с вершины Башни Старка, скорбели все Катакомбы. А потом, неделю спустя, во время патрулирования Стив нашёл настоящее тело Локи, неожиданно оказавшееся синим. Собрав остатки магии, тот вынудил брата убить своего двойника. «Я подумал, что после этого всё как-нибудь образуется, — объяснял Локи много лет спустя в разговоре с Тони. — У меня обычно так и бывает». Всё и правда сложилось в тот раз удачно. Стив притащил Локи в Катакомбы, и обитатели базы горели желанием помочь ему залечить раны. По крайней мере, пока Локи не набрался достаточно сил, чтобы заговорить. Эта подушка не достойна головы царя Асгарда, та пища оскорбляет его уста, подданные обязаны кланяться, прежде чем приблизиться к нему, на него возложена славная миссия, и всё в этой мидгардской дыре повергает его в смертельную скуку. Всё, что срывалось с языка Локи в те первые месяцы, вызывало единственное желание: врезать ему хорошенько. Пеппер невзлюбила его с первой минуты. Она не обрадовалась бы любому лишнему рту, что уж говорить про такой наглый. Слава об их громких перебранках разнеслась по Катакомбам почти мгновенно. Тони же, со своей стороны, проникся к Локи мгновенной симпатией — или, точнее сказать, не возненавидел его в первую же секунду. Причина заключалась не столько в расположении, сколько в сочувствии: Тони знал, каково это — очнуться после ранения и не узнать собственное тело. Знал, каково это, когда тот, кого ты любил, пытается тебя убить. Из-за этого они страшно ссорились с Пеппер — ведь Тони в очередной раз принимал не её сторону в споре. Было это в те тягостные месяцы, когда они с Пеппер начали выяснять, что теперь, в новых условиях, больше не могут любить друг друга, как прежде. Из Медотсека Локи отпустил себя сам. Врачи настаивали, что он ещё нездоров. Локи заявил, что если они ждут, пока к нему полностью вернётся здоровье, ждать им предстоит очень и очень долго. Именно тогда Локи начал носить свои самодельные железные щитки, которые уменьшали его колдовскую силу. Тор считал Локи погибшим, но магические сигнатуры, по всей видимости, были так же уникальны, как отпечатки пальцев, а в глаза бросались даже сильнее. Хилл ясно дала понять, что если Локи станет для Тора мишенью, по которой тот сумеет нанести удар, ему лучше убираться из Катакомб ко всем чертям. Локи ничего не имел против, он бы с радостью ушёл, о чём и заявлял всем и каждому не раз и не два — но для того, чтобы добраться до Мидгарда, он использовал столько чёрной магии, что теперь не мог повернуть процесс вспять. Особенно после трёпки, которую задал ему Тор. В ту единственную битву Локи вложил всё своё волшебство, все свои чары и хитрости — и всё потерял. В первый год Локи почти ничего не делал. Да, он накладывал защитные заклинания на базу, но никого больше этому не учил и не терпел никаких вопросов. Он не говорил об Асгарде. Не говорил о Торе. Большинство обитателей Катакомб предпочли бы, чтобы он и вовсе не говорил, но и это пожелание он отказывался выполнять. Весь год он бродил по коридорам, синий, красноглазый и немного сутулый, шарахаясь от стен и потолка, словно не до конца уверенный, где начинается и заканчивается его собственное тело. А потом, практически в точную годовщину своего появления на Земле, Локи сорвался. — Директор Хилл... — Тони помнил, как дрогнул на этих словах голос агента Мура, тогда он впервые обратился к директору ни с того ни с сего. — Локи покинул базу. — Я не давала ему разрешения, — ответила Хилл, скорее озадаченная, чем разгневанная. В те дни она ещё не понимала, что не все вокруг — солдаты. У Локи не было разрешения покидать базу, и, тем не менее, он ушёл. Катакомбы перешли на чрезвычайное положение. Самый популярный слух утверждал: «Он ушёл, чтобы выдать нас своему брату!» «Не следовало верить тому, кто выглядит подобным образом», — тоже звучало повсюду. К концу второго часа половина обитателей базы беспокоилась, что Тор может напасть в любую минуту, а другая верила, что это вот-вот случится. Когда Служба безопасности объявила: «Он вернулся! Южные ворота!» — толпа хлынула ко внутренним дверям, готовясь давать отпор неприятелю. Когда ворота открылись и за ними обнаружился Локи, который, моргая, уставился на собравшихся, Тони в первый и последний раз испугался, что обитатели Катакомб могут не сдержаться и прибегнуть к насилию. Стив, Нат и он сам напряглись, готовясь действовать. А потом Лиза Тинкер, которой в то время было всего одиннадцать или двенадцать, бегом протиснулась сквозь толпу к Локи, едва не врезавшись ему в ноги, и спросила, словно обращаясь к Санта-Клаусу: — Ты принёс «Заколдованную Эллу»? В ответ, к огромнейшему изумлению толпы, Локи залез в мешок, который притащил с собой, и достал оттуда «Заколдованную Эллу». Потом перевернул мешок и, когда на пол к его ногам одна за другой посыпались любимые детские книжки, спросил: «Теперь вы довольны, маленькие негодяи?» Как выяснилось, Локи оказался одним из тех мизантропов, которых дети обожают до умопомрачения. Чем более явно он выказывал им свою неприязнь, тем сильнее они его любили, а в проявлении своих чувств оказались настолько упорнее взрослых, что в конце концов сломили его. Среднестатистический взрослый мог спросить Локи об Асгарде, но прекращал расспросы, стоило тому презрительно его осадить. Детей подобный ответ вдохновлял на то, чтобы не оставлять попыток ещё три недели кряду. — Они мне даже не нравятся, — жаловался Локи, а под ногами у них с Тони тем временем крутилась компания малышни не старше двенадцати лет. — Они просто не хотят уходить. Иногда они называли его «дядя Локи». Все, кроме самих детей, считали, что это полная дичь. В тот день, окружённый детьми, которым всегда было мало только одной истории о великом асгардском герое или трагической любви, Локи всплеснул руками и вопросил: что, ради богов, он должен сделать, чтобы они остались довольны. Лиза ответила, что если он расскажет сказку про Заколдованную Эллу, она будет счастлива навсегда-навсегда и никогда никому ни за что ничего не скажет. План сработал не так, как рассчитывал Локи. Никого, кроме него самого, не удивило открытие, что дети не перестают любить того, кто готов раскапывать обгорелые развалины нью-йоркских библиотек, чтобы преподнести им в дар книги, которые они считали навсегда утраченными. Ко всеобщему удивлению, этот поступок подействовал и на взрослых. А самого Локи особенно удивило, что мидгардские сказки могут быть такими же трогательными, волнующими, впечатляющими, вдохновляющими, смешными или трагичными, как легенды Асгарда. Если уж на то пошло, необычные места и странные герои делали эти истории ещё более увлекательными, и Локи глотал их, как человек, впервые открывший для себя фэнтези и фантастику после того, как всю жизнь читал только реалистичную прозу. Как минимум, они уж точно не были скучными. Так началась Публичная библиотека Катакомб, и если хоть что-то на базе могло считаться чьей-либо собственностью, то библиотека принадлежала Локи. Целью его вылазок теперь стали не только куски металла и сгоревшая техника. Когда книг собралось больше, чем вмещали два кладовых чулана в блоке Б, Локи потратил неделю, вычищая старый оружейный склад, забитый патронами к оружию, которое не выпускалось уже пару десятков лет, а потом переставил свои книги на вращающиеся стеллажи. За четыре года он собрал почти двенадцать тысяч томов и в свободное время присматривал за тем, как добровольцы сканируют их и сливают в центральный терминал Катакомб. «Присмотр» состоял, главным образом, в том, что Локи сидел, закинув ноги на стол, и читал, время от времени одобрительно покрикивая. Изучение и расширение библиотеки не только смягчило дурной характер Локи, но и, как выяснилось, стало единственной точкой пересечения между ним и Стивом. Не то чтобы они друг друга не любили — настолько сильных чувств они к друг другу не питали, просто у них не было ровным счётом ничего общего. Мало кто из знакомых Тони мог конкурировать со Стивом в дружелюбии, а Локи до такой степени обожал звук собственного голоса, что это граничило с онанизмом (хотя не Тони его судить), но говорить им почему-то было совершенно не о чем. — Я не из тех, кто считает, что все его друзья обязаны дружить между собой, — не раз повторял Тони, — но я решительно не понимаю, почему вы не способны проговорить и пяти минут. Это просто смешно. — Он тебе слишком нравится. И тебе не понравится причина, по которой я не разделяю твоих чувств, — ответил Локи, когда Тони в шестой раз пристал к нему с этим вопросом. — А ты рискни. — Он напоминает мне Тора. В реакции Тони Локи не ошибся. (Справедливости ради, объяснение Стива было намного проще. «Я знаю, он тебе нравится, — извиняющимся тоном, сказал Стив, — но всё-таки он немножко козёл». Вот тут не поспоришь). Но по какой-то необъяснимой причине, несмотря на то, что у них не было ничего общего и они в буквальном смысле принадлежали к разным мирам, вкусы в литературе у них полностью совпадали, вплоть до любимых жанров и авторов. Тони практически не сомневался, что только они двое способны одновременно любить дистопическую фантастику и камерные английские детективы. По-человечески Стив и Локи не были друг другу симпатичны, но каждый обрёл в другом идеального товарища по книжному клубу, и временами Тони был готов тронуться крышей, пытаясь утащить кого-то из них с собой, вместо того чтобы ещё час слушать, как они обсуждают, на какой именно книге испортилась «Дюна». Разыскивая Локи, Тони обычно первым делом отправлялся в библиотеку, но в последние дни единственным признаком его присутствия была дюжина раскрытых томов, разложенных столе, который занимал большую часть комнаты. Однако на этот раз, когда Тони заглянул в безупречно белый зал, Локи и правда был там: стоя спиной к двери, он вертел стеллаж, разглядывая полки по очереди. Тони прислонился спиной к косяку, дожидаясь, чтобы Локи заговорил. — Можешь войти, можешь выйти, но в любом случае закрой дверь, — сказал Локи, не оборачиваясь. Тони прошёл внутрь: — У тебя моё сообщение. Локи глянул на него через плечо: — Строго говоря, оно было адресовано Центру. Так уж вышло, что я тоже к нему отношусь. — А на собрании по поводу «красной» тревоги тебя не было. — Но я всё равно сделал то, что требовалось. Внёс свой скромный, крошечный вклад. — Охранные заклинания — это чертовски большой вклад, Ло. Локи хмыкнул: — Мне следовало бы вступить с ним в бой. — Ну да, в прошлый раз у тебя так хорошо получилось. — Я помню, что было в прошлый раз. — Локи приподнял свою синюю-синюю руку: — Исход того противостояния забыть сложно. — Потом он вздохнул и перестал крутить стеллаж. Тот остановился, поскрипывая и слегка раскачиваясь; пальцы Локи гладили корешки. — Просто задай вопрос. — Какой вопрос? — Тони выдвинул приставленный к столу стул и сел. Локи вытащил с полки книгу и бросил её к остальным. «Притча о сеятеле». Если Тони не подводила память, действие в ней разворачивалось на разорённой Земле и неумолимо вгоняло в тоску. Судя по всему, в качестве утешения Локи нравилось читать о тех, кто оказался в ещё более незавидном положении, чем они сами. — Сам знаешь, какой, — сказал Локи. — И что ты думаешь насчёт всей этой истории с геноцидом в альтернативной вселенной? Локи поднял со стола другую книгу, пролистал: — Мы не будем это обсуждать. — Ты сам только что в буквальном смысле предложил мне об этом спросить. — Я хотел, чтобы ты заговорил на эту тему, чтобы отказаться её обсуждать. Тони скрестил руки на груди: — У тебя, похоже, и так неплохо получается говорить людям, что им делать, неважно, давали они тебе повод или нет. Локи вскинул на него взгляд: — И как это понимать? — Я думал, мы не будем обсуждать эту тему. Локи захлопнул книгу и сощурился. Ноздри у него трепетали, и выглядел он как человек, который вполне сознательно напоминает себе дышать поглубже. — Вчера я... вышел из себя, — наконец сказал он. Потом скривил губы: — Если бы я полагал, что все мои последующие поступки будут рассматриваться как доказательство моей вины или невиновности в преступлениях, совершённых в этом или ином мире, я вёл бы себя иначе. Я отказался бы от судилища, но любое неподчинение с моей стороны, без сомнения, будет свидетельством того зла, которое я таил в своём сердце всё это время. Признаться, я удивлён, что Хилл до сих пор не выгнала меня из Катакомб. Разумеется, то, что я не явился на собрание, означает, что с самого начала я состоял в сговоре с моим братом. — Успокойся, Локи. Никто не собирается тебя судить, и Хилл ничего обо всём этом не знает, — сказал Тони. — Мы ей не сказали. Локи невесело улыбнулся: — Пеппер ей ничего не сказала. Вы просто не стали перечить. — Ну да, и пока вроде не пожалели. — Не понимаю, почему ей не всё равно, — пробормотал Локи себе под нос, а потом залез в задний карман и вытащил аккуратно сложенный листок бумаги. — Вот. — Он кинул листок Тони, и тот ударил его в щёку, как сюрикен. — Если я ослепну из-за того, что ты швырнулся в меня бумажкой, мы скажем всем, что устроили настоящую клёвую драку, как настоящие крутые мужики, — заявил Тони, разворачивая листок. Локи просто прислонился к стене, вновь погружаясь в изучение своих полок. Перевод записки не потребовал много времени. Сообщения, передававшиеся по «волне», недалеко ушли от телеграмм, а то, которое получил Тони, было записано скорописью немногим длиннее морзянки. Да, отвечала ему доктор Фостер, опираясь на известные свойства энергии Тессеракта, действительно можно предположить, что он способен воздействовать на темпоральные потоки. А если помнить о способности Тессеракта защищать себя и того, кто его использует, от полноценного воздействия собственной энергии, также есть все основания допустить, что тот, кто находился вблизи Тессеракта в момент обмена, будет помнить события прежней темпоральной ветки. Эта теория требовала радикально раздвинуть все представления об известных свойствах энергии Тессеракта, но не была лишена оснований. Однако гораздо интереснее, по словам доктора Фостер, был содержащийся во втором сообщении... — Второе сообщение? — переспросил Тони. — Второе, несанкционированное, сообщение? Локи, листавший очередную книгу, зажав ещё две под мышкой, просто пожал плечами. — Хилл тебя скоро попросту расстреляет. Гораздо интереснее был содержащийся во втором сообщении вопрос: можно ли использовать несвязанную энергию Тессеракта, высвобожденную для ускорения терраформирования — в этом месте вечная ассистентка доктора Фостер, Дарси Льюис, приписала «Фу-у-у!» — для мгновенного построения моста Эйнштейна-Розена между двумя ранее исследованными точками. Ответ на этот вопрос был куда более однозначным: да, можно. Хотя, неохотно признавала доктор Фостер после того, как на протяжении примерно половины страницы увлеченно расписывала, как именно можно это проделать, подобная задача всё равно остаётся чрезвычайно сложной. Тони пробежался по её выкладкам. В обоих случаях она не ошиблась. Затея граничила с невозможным — и всё-таки её можно было осуществить. — Ты знаешь, что Сиф пропускала все уроки магии, которые пытались ей преподать? — тихо спросил Локи, наблюдая за Тони из своего угла. — Они положены всем юным девушкам в царстве. Она ненавидела их с той же страстью, с какой любила сражения и бои на мечах. Мы быстро заключили с ней сделку. Я с юных лет владел искусством иллюзий и при его помощи принимал её облик. Я обучался магии вместо Сиф, чтобы знать о колдовстве вдвое больше, а Сиф тем временем постигала мастерство боя с моим братом. Мы оба получали то, что хотели. Локи давно не говорил об Асгарде в таких подробностях. Последний раз случился три года назад: тогда захмелевший и расчувствовавшийся Локи отхлебнул свежего самогона Джоанны, и разговор вдруг, без предупреждения, свернул в совсем не весёлую сторону. — Понимаешь ли ты, что мне пришлось совершить, чтобы пройти из одного царства в другое после того, как Тор разрушил Бифрост? — спросил Локи. — Меня не было дома, когда пришла пора его буйства. Резня меня миновала. Пытаясь добраться в Асгард, я истратил так много магии, что, думал, погибну — но даже этого я не сумел. Я застрял во враждебном и чуждом мне царстве на пять земных месяцев, как случилось со многими путниками, когда рухнул Бифрост. Через пять месяцев, когда я уже оставил надежду спастись, помощь всё же пришла — это были мои... вороны Одина. — Хугинн и Мунинн, — сказал Тони. Локи уставился на него. — Да, представь, я знаком со скандинавской мифологией. — Я изумлён не тем, что ты знаешь их имена. Меня поразило, до какой степени тебе удалось исковеркать произношение. — Ты ранишь меня в самоё сердце. — Точно так же меня ранили звуки, которые только что сорвались с твоих губ. Могу я продолжить? Тони великодушно взмахнул рукой. — Благодарю, мой господин, — сухо ответил Локи, но взгляд его был уже не таким отстранённым, а поза — не такой напряжённой. Людям вроде них с Локи необходимо, чтобы их искренние порывы чем-нибудь разбавляли. — С последним вздохом Один отправил их искать меня, и они передали мне знание о моей истинной сути. Я увидел... я увидел, как рос — увидел его глазами. Я узнал всё, что он чувствовал, на что надеялся и что планировал для меня. — Локи умолк, и Тони не стал его подгонять. Проблемы отцов и детей — это у них с Локи тоже общее. — Его предсмертным желанием было, чтобы я привёл брата домой, в Асгард, где он предстал бы перед справедливым судом и нашёл своё искупление. В тот миг я ничего не желал так сильно, как выполнить волю отца. Чтобы пробиться сюда, мне требовались силы — больше сил, чем было у меня тогда. Я оказался... слишком нетерпелив. Я перерезал горло Мунинну и Хугинну, принося их в жертву, и это дало мне достаточно тёмных сил, чтобы прорваться в Мидгард, куда, как сказали мне вороны, сбежал Тор. — Локи с горечью улыбнулся и вытянул перед собой руки. — Сам можешь судить, как хорошо удался мой план. Теперь Мысль и Память мертвы, а я искалечен и прикован к этому миру. Тони присвистнул и попытался придумать, что тут можно сказать. — Ух ты. — Он потрепал Локи по колену: — Ну, всем нам случалось всерьёз напортачить. Например, убить парочку воплощённых аспектов вселенной. Что уж теперь. Так ты говоришь, что у Сиф и близко нет твоих способностей или познаний в магии, а значит, единственный способ, которым она могла к нам попасть — это при помощи энергии Тессеракта. Больше никак, чёрт возьми. Локи моргнул. Казалось, его сознанию потребовалась ещё секунда, чтобы вырваться из позорных воспоминаний: — Э-э... ну да. Именно это я и хотел сказать. Тони наклонился вперёд, опираясь на стол. Его прекрасные, мощные мозги уже начинали подкидывать ему кое-какие идеи — и Тони сам не знал, как к этим идеям относится: — И что ты предлагаешь сделать, исходя из этой информации? Локи тоже подался вперёд. Лицо у него было серьёзным и твёрдым. — Уйти из Мидгарда. И больше не возвращаться. В библиотеке повисла тишина. — Повтори, — сказал Тони. — Мы уйдём, — возбуждённо заявил Локи. — Ты, я, Пеппер, блок А, блок Б, все прочие блоки. Откроем портал прямо из Катакомб и перенесём всю органическую материю в Асгард. — Покинем Землю. — Читаури уже захватили её. Как ни считай, мидгардцы превратились в исчезающий вид, и естественная среда его обитания сокращается с каждым днём. — И мы покинем свою естественную среду. — Да, если это позволит вам выжить. Или ты думаешь, у вас есть шансы вернуть себе Мидгард? Их нет. Вас почти истребили, и даже хуже. Вы дышите ядом, ваш воздух больше не принадлежит вам. Ты видел побеги растений, которые Стив и Наташа принесли из Чикаго? Они абсолютно чужды вашей планете. Вас колонизировали. А теперь уничтожат. Его слова звенели у Тони в ушах. Он не мог думать, но всё равно думал; не хотел — но его мозг не останавливался всё равно. Локи говорил правду. Тони, со всей своей практичностью, дальновидностью и умением принимать самые отвратительные стороны этого мира, не обращал внимания на самое главное: они проиграли. Спасать больше нечего, только людей, которые до сих пор — вопреки всему — живы. Но оставить планету, отказаться от самого огромного, самого всеобъемлющего символа дома, какой был у Тони и всех прочих людей на Земле... — Как? — спросил Тони. Локи потёр лоб между рассекающими его грубыми, чужеродного вида гребнями: — Охранные чары, не дающие магии проникать в Катакомбы, не выпускают магию и наружу. Они послужат естественной границей для заклинания. Мы сможем усилить магическую энергию, отразив её от стальных стен внутреннего контура — всё равно что поставить свечу перед зеркалом, чтобы светила ярче. В обычных обстоятельствах этого всё равно не хватило бы, но свободная энергия Тессеракта усиливает любые совершаемые вблизи неё заклинания. Мне понадобится твоя помощь, чтобы применить на практике предложения доктора Фостер, но, клянусь, через неделю начиная с этого дня я смогу перенести всех на этой базе в Асгард. Тони пробежал глазами расчёты. Это возможно. Очень даже возможно. Тони так увлекли мысли о том, насколько и впрямь реальна эта затея, что до него не сразу дошло самое важное из того, что сказал Локи. — Через неделю? А разве твой план не опирается на высокий уровень энергии Тессеракта в округе? Сжав губы, Локи просто смотрел на него. Сиф смогла пройти здесь. Здесь открылся её портал. Не в Чикаго, где, как они знали, Тессеракт работал на полную мощность. Она смогла выйти в Нью-Йорке, прямо тут, в Катакомбах. — Как долго? — спросил Тони, цепенея от накатившего понимания. — Как долго Тессеракт гонит свою магию по Нью-Йорку? — Я не могу утверждать точно, — сказал Локи. — Я поставил бы на неделю. Тони потёр глаза, жалея, что здесь нечего выпить: — Почему неделю? — Примерно тогда Бартон начал оцарапываться во время работы, хотя раньше такого с ним не случалось. Наташа считает, что ему стало хуже, потому что её долго не было, но мы оба знаем, что он не различает людей. Частицы инфекции не размножаются в теле. Заражение прогрессирует только тогда, когда есть контакт с источником. Бартон не покидал блок Е уже девять месяцев. — И Бартону всё равно стало хуже. — Тони уронил голову на руки. — Господи. Он дышит этой отравой. Он вдыхает её в этот самый момент. Скоро он онемеет, оглохнет, лишится рассудка, одичает и... и... и станет читаури. Только маленьким. Неполноценным. Если заражение зайдёт достаточно далеко, читаури признают в нём своего, он будет для них больным уродливым братцем, который не знает, как правильно себя вести. Они примут его в свой улей — возьмут в Башню Старка, он наконец сможет вернуться домой, ну, разве это, мать вашу, не грёбаная умора?! — и станут заботиться о нём до самой смерти. А его смерть неизбежна, потому что их пища не сможет его насытить, их воздух не сможет его поддержать. И когда он умрёт, они будут рыдать о нём, будут кричать высоко и пронзительно в знак траура — а потом сожрут питательную плоть его тела. — Дыши, Тони. — Голос Локи доносился до него, словно с поверхности сквозь толщу воды. — У тебя нет никаких симптомов. Бартону становится хуже, потому что он сверхчувствителен к инфекции. — Канарейка в шахте, — произнёс Тони. Почему-то он сидел, свесив голову между колен. Ах да, приступ паники. Тони подождал, пока не почувствовал, что снова может дышать нормально, и выпрямился. — Какого чёрта ты не рассказал мне об этом раньше? — Слова прозвучали зло, обвиняюще — именно так, как и хотел Тони. Локи инфекция ничем не грозила, но, тем не менее, он скрыл эту новость. Локи отодвинулся от стола, и Тони увидел, как на его лицо легло холодное выражение, словно маска. — Это пришло мне в голову лишь вчера вечером, — отрывисто сказал он. — Недавние события заставили меня рассмотреть такую возможность. — Недавние события? Например, заявление твоей бешеной бывшей подружки, что во всём виноват ты? Локи вздёрнул голову и уставился в стену: — Если не ошибаюсь, ты заявил, что я недостаточно компетентен, чтобы оказаться злодеем. — Он цедил слова, словно яд. — Как быстро же ты изменил мнение о моих способностях. Тони вздохнул (и выдохнул воздух, который травил его, убивал, превращал): — Я на твоей стороне, придурок. — О да, в данный момент я особо хорошо ощущаю, насколько сильно ты на моей стороне. — Иди в задницу, Локи. Вот именно потому все и готовы поверить, что ты способен уничтожить планету из-за детской обиды. Во мгновение ока Локи перемахнул через стол, дёрнул стул Тони назад и замахнулся. В этот миг он казался настоящим чудовищем: красные глаза пылали от гнева, в воздухе дрожала рука. Тони замер, не смея пошевелиться. Только рука — левая рука — свисала со стула. Готовясь на всякий случай. Локи стиснул руку в кулак — и прижал его ко рту. Другой рукой он по-прежнему держал стул Тони, сминая металл в кулаке, но теперь у него был такой вид, словно он просто не давал стулу упасть. — Я не тот, кем считает меня Сиф, — слова прозвучали тихо, с запинкой. — Клянусь. Тони чувствовал, как на левой ладони беззвучно гудит запасной репульсор. Тони надел его, прежде чем отправиться в библиотеку на поиски Локи. Впервые его беспокоила мысль, что придётся остаться с Локи наедине. Взгляд Локи скользнул вниз, к его кулаку. Тони напрягся. — Прекратите. Тони и Локи стремительно обернулись к двери. В дверях стояла Наташа, скрестив руки на груди и прислонясь к косяку. Целую секунду все трое просто разглядывали друг друга. — Как долго ты там стоишь? — спросил Локи. — Всего минуту, — сказала она. — Гораздо лучший вопрос: как давно я вас слушаю. Ни Тони, ни Локи не стали его задавать. — Клинту хуже. — Она не спрашивала, она утверждала. — В Асгарде смогут его вылечить? Локи разжал пальцы, стискивающие спинку стула, и выпрямился. Его лицо, такое чуждое, всегда было трудно прочесть, но сейчас Тони готов был поклясться, что по нему промелькнул стыд. — Лекари Асгарда — лучшие в Девяти царствах. — Это значит, что его вылечат? — Это значит, что у них больше шансов помочь ему, чем у всех остальных. Наташа отвернулась, потускневшие тёмные волосы скрыли её лицо. На миг Тони подумал, что она сейчас заплачет, но немедленно спохватился. Он не сомневался, что Наташа способна плакать. Она не машина. Но она будет плакать там, где этого никто не увидит, даже Бартон. Она не захочет смотреть, как он не двинется с места при виде её слёз. — Мы должны обсудить это с Центром, — сказала она. Голос был абсолютно бесстрастный. — Стив уже запросил общее собрание на этот вечер. В семнадцать часов ровно. Седьмой уровень допуска. — Она откинула с лица волосы и посмотрела на Локи, приподняв бровь. — Присутствие обязательно. Для всех. Она вышла, дверь закрылась у неё за спиной, а Тони и Локи так друг на друга и не взглянули. *** Собрание получилось долгим, тихим и горьким. Наташа велела Локи рассказать о своих догадках, и все присутствовавшие в комнате приняли грядущую трагедию с видом людей, которые пережили уже слишком многое. Стив объяснил свою точку зрения, предложив самоубийственную атаку во имя спасения мёртвых. Рассказывая, он всё время смотрел на Тони. Тони разглядывал стены. — Это безумие, — сказала Хилл, когда Стив закончил. — Я знаю, мэм, — сказал Стив. — Но какой у нас выбор? — Точно не только этот, — протянул Локи из своего угла. — Значит, — сказала Пеппер, когда Локи объяснил свой план, — мы можем сразиться за Землю или покинуть её. Наташа сидела, сложив руки на столе, чуть-чуть наклонив голову: — Или умереть. Хилл посмотрела на Тони и Локи: — Сколько у нас времени? — Мы не можем сказать точно, — ответил Локи. — Мы не знаем, когда начал сдавать Чикаго. Мы знаем только, что это произошло. Когда здоровые люди начнут поддаваться инфекции, мы будет лучше представлять себе график. В данный момент, я бы предположил, что у нас есть три, возможно, четыре недели, прежде чем инфекция затронет достаточное число людей достаточно сильно, чтобы нарушить функционирование Катакомб. Хилл уронила голову на руку, прикрывая глаза ладонью: — Месяц. — Значит, мы вышли на финишную прямую. Последний рывок, — сказал Стив. — Если Тессеракт в городе, мы можем навалиться на него всеми силами без страха, что рискуем лишними жизнями — потому что эти жизни будут потеряны всё равно, даже если ничего не предпринимать. — Или можем спастись, убравшись отсюда к чертям, — сказал Тони. — Сказать: «Пока, Земля, жаль, что у нас не сложилось» — и открыть себе портал в Асгард. — Ты согласен бежать? — Стив выглядел искренне потрясённым. — Я готов отступить, — язвительно откликнулся Тони. — Если это требуется для спасения оставшихся у нас солдат. — Это наш дом, Тони. Не просто этот город, или база, или люди, которые здесь живут. Земля — наш дом. Ты провёл на этой планете каждую минуту своей жизни. За это стоит сражаться. — Да нет никакого сражения, Стив! Оно случилось пять лет назад и, если ты не заметил, с тех пор мы только и делали, что зализывали раны. А вот люди, которые остались у нас... это за них стоит драться, кэп. Пеппер подняла руку, привлекая к себе внимание. Её ладонь ненадолго задержалась на руке Стива. — Мы не можем рисковать всем и всеми, кого смогли уберечь, просто ради надежды. — А как быть с теми, кого мы уберечь не смогли? — спросила Наташа. — Оплачем их, — твёрдо сказала Пеппер. — И будем жить дальше. Наташа выпрямилась и покачала головой: — Вы понимаете, что значит подобный шанс? Хоть кто-то из вас понимает? — Она оглядела всех собравшихся за столом, задерживая взгляд по очереди на каждом лице. — У нас есть шанс отменить свой худший провал. Вот что нам предложили. Не допустить, чтобы твоё преступление вообще совершилось — это ли не идеальное искупление? — Какое же преступление мы совершили? — спросила Хилл. — Нашей работой было защищать Землю, — сказала Наташа. — Мы не справились. — Значит, теперь наша работа — защищать то, что от неё осталось, — ответила Пеппер. — Но защищать не всё, — Стив указал на Локи. — Только нью-йоркские Катакомбы, так? Все повернулись к нему. Локи сидел, сплетя пальцы за головой. — Да, сейчас так. — Возможно, когда мы доберёмся до Асгарда, Локи сможет вернуться за остальными, — сказала Пеппер. Локи поморщился: — Может быть, кто-нибудь в Асгарде и сумеет. Существует вполне обоснованная вероятность, что открытие портала, способного пропустить три тысячи сто восемьдесят семь человек, убьёт меня... Пеппер резко обернулась к нему: — Что?! — Это не основной план, поверь мне. Но что бы ни случилось, я останусь без сил. Возможно, найдётся и другой маг, возможно, обстоятельства как-нибудь образуются. — Локи провёл пальцами по своим длинным чёрным волосам. — Я могу обещать, что выведу лишь Катакомбы. Стив кивнул, словно эти слова подтвердили какую-то мысль: — Мы не можем оставить прочие базы на смерть. Тони всплеснул руками: — А может, нам придётся так сделать, Стив. Может, если мы станем пытаться спасти всех, мы этим только всех и погубим. — Тони потёр лицо ладонями. В голове стучало так, словно кто-то пытался пробиться наружу из его черепа. — Это легко, — сказал он наконец, — легко — сидеть и рассуждать, какой вариант благородней. Легко быть тем, кто говорит: «Эй, может, всё устроится к лучшему». Но, Стив, у тебя нет ничего, только слово женщины, которую ты только что встретил. Слово женщины, которая сама признаёт, что не знает, каким окажется результат. Вот и всё. Всё. Стив улыбнулся немного грустно: — Я верю. — Он произнёс это так, словно знал, как беспомощно это звучит. Он произнёс это так, словно эта беспомощность не имела значения. Тони не смог ответить на эту примирительную улыбку. — Ты знаешь, что этого мало. — Достаточно, — Хилл сцепила пальцы и посмотрела поверх них на собравшихся. — На данный момент у нас нет никакого приемлемого третьего варианта, и мы не можем прийти к согласию относительно того, какой из двух вариантов действий избрать. Большинство за эвакуацию, но меня пока что не убедили. — Она взглянула на Стива. — Я тоже кое во что ещё верю. — Губы у неё дёрнулись. — И я знаю, что мой предшественник бросился бы в бой без сомнений. Но он мёртв. Мы живы, и я хочу верить, что причина этого хотя бы отчасти заключается в том, что нас нельзя обвинить ни в глупости, ни в косности, ни в недальновидности. Локи, заклинание портала требует подготовки, не так ли? — Локи кивнул. — Готовь его. Тони, ищи Тессеракт; найди мне место, которое мы сможем атаковать. Стив, Наташа, подготовьте план операции. Пеппер, подготовь списки припасов, которые понадобятся для эвакуации и для атаки. — Она оглядела их всех, как командир, оценивающий свои войска. — Мы переведём дух. Мы успокоимся. Мы соберём всю информацию, которую сможем. И когда решим действовать, не будем ни паниковать, ни спешить. — Она развела руки. — Есть возражения? Все разом заговорили. — Приятно слышать, — вставая, сказала Хилл. — Собрание окончено. *** Следующие несколько дней походили на совещание Центра в последние пять минут, доведённое до предела. Строго говоря, ситуация в Чикаго, информация, полученная от Сиф, и опасность, грозящая Нью-Йорку, оставались секретными — и следовало отдать всем представителям Центра должное, конкретные детали они держали при себе. Но скрыть тревогу в таком тесном пространстве было непросто, и беспокойство распространялось со скоростью лесного пожара. Подспудный страх владел Катакомбами круглосуточно; страх этот исходил от массы людей, которые не понимали, чем вызваны их собственные чувства, и начинали всерьёз обижаться по этому поводу. Тони поступил так, как поступал всегда, когда обстоятельства наваливались слишком сильно — он с головой погрузился в работу. Проведя двенадцать часов без перерыва за перенастройкой сканеров с помощью спорадически поступающих от Фостер данных, Тони откинулся на спинку кресла и некоторое время тёр виски. Потом вызвал Хилл по радиосвязи. — Я отсеял ложные энергетические всплески, которые мы улавливали, и вычислил место расположения Тессеракта. С погрешностью до пяти футов. И да, — сказал Тони, по-прежнему прикрывая рукой глаза, — угадай, где он находится. С одной попытки. Отключившись, Тони подумал, что, задним числом, искать Тессеракт не было никакой необходимости. Где ещё ему быть? В Нью-Йорке практически не осталось целых строений, за исключением трёх гнёзд, возведённых треугольником на расстоянии мили от главного улья, расположенного в единственном уцелевшем здании. Тессеракт был на крыше Башни Старка. Где ещё, мать его. Теперь, когда Стиву указали объект для атаки, его ничто не могло удержать. — Нашим первым препятствием будет щит, окружающий Башню, но, возможно, мы сумеем обратить его себе на пользу, — заметил Стив, когда Тони ему рассказал. Тони что-то буркнул в ответ. — Пройти сквозь него могут только читаури. Они не станут ждать нападения. — Не станут, — откликнулся Тони. Что-то в его голосе заставило Стива умолкнуть. По крайней мере, на те три минуты, пока он искал Наташу. — Щит не имеет значения, — ответил Локи, когда Тони рассказал и ему. — Мы не собираемся нападать на Башню, а энергию Тессеракта щит явно не сдерживает. — Да, но если бы мы собирались атаковать... — Но мы не собираемся, — сказал Локи, и пришёл черёд Тони заткнуться. Тони стало бы легче, если бы у него был хоть кто-то, с кем можно поговорить. Кто угодно. Тони никогда не понимал, что такое «чувства» и зачем ими «делиться», ему просто нужен был человек, который заткнулся бы и просто слушал весь его возмущённый поток сознания. Обычно Тони обращался за этим к Стиву, но, учитывая, что возмущаться он собирался Стивом же, вряд ли это был бы удачный выбор. И с Локи сейчас не лучше: он замыкался в себе и обдавал собеседника холодом, стоило только упомянуть какой-либо иной план, кроме побега. Пеппер могла бы ему помочь, она вообще хорошо это умела, но у неё сейчас хватало и своих дел: она занималась подготовкой распределения ресурсов, исходя из обоих возможных планов. Да и всё свободное время — сколько бы его там ни было — в эти дни она предпочитала проводить с Локи. Тони не мог упрекать их за это. Локи сейчас нуждался в Пеппер больше, чем он сам. Сложные эмоции Тони касались, по крайней мере, всего одного мира. Но проблема-то была в том, что на этом список его близких друзей и заканчивался. Хэппи погиб. Роди погиб. Тони не любил думать об этом, потому что чувства, которые он при этом испытывал, напоминали ему давние ощущения от дугового реактора: словно у него вырвали кусок плоти, место которой теперь занимал бесчувственный механизм. Он не любил эти мысли, но иногда от них не получалось укрыться. Хэппи погиб в Малибу, когда захватчики напали на Калифорнию. Роди погиб в бою, в костюме, наполовину выкрашенном в белый, синий и красный цвета. Правительство подумывало переименовать его в Железного Патриота. Так он хотя бы умер Машиной Войны. Тони и сам не знал, какова доля шутки в этой мысли. Круг его друзей всегда был невелик. Он признавал это без всяких там причитаний, мол, «ах, я такой несчастный, пожалейте меня кто-нибудь!». Он просто констатировал факт. Тони точно знал, что из себя представляет и что из этого следует, и людей, готовых со всем этим мириться, было немного. Особенно тех, кто, в свою очередь, оказался бы симпатичен ему. Тони повезло сильнее, чем большинству. У него было немного близких, которых ему пришлось потерять. Но Хэппи погиб, и Роди погиб, Пеппер стала другой, Локи от него отдалился, а со Стивом они оказались противниками. Из-за Стива сейчас было больнее всего. Старые раны, оставленные другими, он изучил уже с сотни разных сторон. Но Стив — это новая рана. Да, он бывал упрямым, самодовольным, надменным, задиристым и верил в собственную высокоморальность — но именно эти его недостатки и делали его человеком, которого хотелось узнать поближе. И даже когда он бесил Тони до невероятия, они всё равно оставались союзниками. Стив был его опорой. Его фундаментом. Когда Тони представлял свою гибель в бою (иногда со страхом, а иногда с грустью), он всегда видел Стива у себя за спиной. А когда казалось, что смерть в бою и впрямь вот-вот придёт, Стив всегда был рядом и помогал вернуться домой. Дружба со Стивом давалась Тони так легко, что он не мог бы сказать, когда она началась и как стала настолько важной. Но с тех пор как Стив вернулся из Чикаго, эта дружба сделалась неловкой, какой никогда не была прежде, как хорошо разношенное пальто, которое внезапно перестало сидеть по фигуре. И если быть до конца честным, Тони пришлось бы с неохотой признать, что самоубийственная атака, за которую так радел Стив, — не единственная причина, по которой Тони уже не знает, как вести себя с ним. В тот единственный раз за три дня, когда Тони отправился к себе спать, он долго и всерьёз размышлял, не пройти ли мимо своей двери, дальше по коридору, и не найти ли дверь Стива. Можно было бы молча простоять перед ней десять минут. Постучать. Подождать. Может быть, Стив бы просто лежал, как лежал когда-то сам Тони, в надежде, что Тони поймёт намёк. Это было бы справедливо. А может, Стив не стал бы так поступать. Он мог открыть дверь и посмотреть, моргая, на Тони, стоящего в дверях, в прямоугольнике света. А у Тони бы пересохло во рту от воспоминаний о вкусе губ Стива. Той ночью Тони пошёл к себе. Полежал, уставившись в потолок, подрочил, не думая ни о ком конкретно, и, кончив, уже через минуту уснул. Утром он вернулся к работе. — Я просто хочу, чтобы мои друзья не находились в состоянии непосредственного конфликта друг с другом и/или со мной. Разве это так много? — вопросил Тони. В раскрытой груди костюма, разложенного под ним, вспыхивали искры. В последнее время Тони пришёл к мысли, что неплохо будет обновить своё вооружение. — Я хочу сказать... если кто-то знает, как правильно относиться к суперсложному и абсолютно секретному плану, о котором ты понятия не имеешь, а кто-то другой — не знает, это же ещё не значит, что нельзя обойтись без неловкости при встрече за завтраком, правда? — Тони кивнул. — Правда. Ты всё понимаешь. Тебе это всё знакомо. — Ш-ш, — сказала Макс, разглядывая стопку пластин-оберегов, сложенных с её стороны верстака. — Ты права, я просто бурчу. Тебе всё равно не положено всё это слышать. Забудь, что я что-то тут говорил. Но вашу ж мать, люди. Где же старый добрый способ решать все проблемы: напиться и помахать кулаками? Я скучаю по колледжу. И по тем временем, когда девяносто процентов населения Земли ещё не убили в одну неделю. — Ш-ш. — Но признай, для моей последней жалобы есть все основания. — Тони задумался, пару раз подкинул гаечный ключ. Потом бросил взгляд на Макс. Она даже не смотрела в его сторону. Ну и ладно. Его искусство жонглирования гаечными ключами не нуждается в её одобрении. — Серьёзно, Макс, спасибо, что слушаешь всё это уже... — он посмотрел на часы, — три часа. Хорошо, когда можно выговориться. — Он махнул ключом в её сторону. — Знаешь, большинство просто отключается, когда я столько болтаю. Им же хуже, я так считаю. Я само обаяние, чёрт побери. Макс смотрела вниз, на свои пластины. И, кажется, раскачивалась. Нет. Точно раскачивалась. — Макс? Она подняла глаза, медленно качнула головой из стороны в сторону. Обвела взглядом комнату, словно не узнавая. Словно даже не видя её. Макс приоткрыла рот, из него вырвался тихий всхлип. Тони бросился к ней через стол, задирая ей голову, чтобы заглянуть в глаза. Несмотря на яркий свет в комнате, зрачки были так расширены, что скрывали почти всю зелень радужки. — А шышу ых, — сказала она. Губы и язык едва шевелились. — В овове. Неловкими пальцами Тони включил передатчик. — Говорит Старк, — рявкнул он. — Мастерская Альфа, блок А. Немедленно требуется медицинская бригада. — Он схватил Макс за плечи и потряс. — Макс, милая, лапочка, не уходи. — Голова у неё начала запрокидываться назад. Тони сжал её подбородок, заставляя смотреть на себя. — Тут. Ты тут. Не уходи. — Шёпот, — сказала она. Глаза у неё стали огромными от ужаса. Перед чем? Перед ним? Или перед тем, что она слышала у себя в голове? — Шёпот. Потом бригада медиков увезла её в Медотсек, но Макс так и не сказала больше ни слова. Хилл пришла навестить Макс и принесла цветы. Искусственные, разумеется; стоили они гроши и выглядели соответственно. Их делали из остатков или брака продукции Отделов пластика и текстиля и продавали за пару кредитов тем, кто хотел немного оживить свою комнату. Макс бы они не понравились. Тони поблагодарил Хилл за цветы и попросил положить прямо на край кровати, где Макс могла бы их видеть. Ей ведь уже всё равно. — Она всегда была в группе риска, — сказала Хилл, сложив руки за спиной. — Известно, что работа с магией снижает сопротивляемость. — Я знаю, от чего падает сопротивляемость, — ответил Тони. Он сидел, ссутулившись на стуле возле кровати, там же, где провёл последние два часа. Болезнь Макс была строго засекречена. Других посетителей у неё не будет. — Вторая канарейка. Скоро подкосит и остальных магуйчиков. Отдел математико-метафизичских разработок сократится очень быстро и кардинально. — Мы этого не допустим. — Нет? — хмыкнул Тони. — Это утешает. — Сегодня мы всё решим. Тони поднял голову: — Ты шутишь? — Похоже, что я шучу? Тони не стал отвечать. Вместо этого он сказал: — И каково будет решение? Я бы хотел указать, что в данный момент большинство за отход, хотя если ты решишь голосовать за сражение, уверен, ты скажешь, что твой голос идёт за два. Она улыбнулась так, словно знала какую-то шутку, пока неизвестную Тони, и всё равно не видела в ней ничего особо смешного. — Все голоса считаются одинаково. — И за что ты тогда голосуешь? С прямой, как палка, спиной Хилл обошла кровать и посмотрела на спящую Макс, погружённую в искусственную кому. — Катакомбы были базой Щ.И.Т.а. Большинство тех, кого отобрали, чтобы уйти на базу в случае чрезвычайного положения, — служащие Щ.И.Т.а. В сущности, это военная база, и управляли мы ею соответственно. Я управляла. Но решение, которое нам предстоит принять, касается не только Центра. Каждому из обитателей этой базе предстоит так или иначе выжить или погибнуть в том, что случится. Тони выпрямился на стуле: — Что конкретно ты предлагаешь? Хилл подняла глаза от неподвижного тела Макс: — Радикальные меры. Тони вскинул кулак с отставленным мизинцем и большим пальцем: — Я люблю радикальные меры. — Демократию. Тони уронил руку: — Но не настолько. *** — Мы готовы перейти в режим общей трансляции по вашему приказу, мэм, — коротко козырнув Хилл, сказал звукоинженер. Хилл сверилась с часами. — Начинаем по графику, через минуту. Запускайте отсчёт. Пеппер поправила Тони воротник — хотя какой от этого толк, когда выступаешь по радио. — Заметки у тебя с собой? — Он помахал листками перед её лицом. — И ты будешь им следовать? — Загляну, не вопрос, — ответил Тони. — Держись написанного, — сказала она. — Локи просил тебе передать, что сдерёт с тебя шкуру живьём, если ты всё испортишь. — Какой очаровашка. Мог бы сам выступить. — Нет, не мог. По крайней мере, он так говорит. — Пеппер смахнула невидимую пылинку с плеча Тони. — Он говорит, ты намного популярнее его, настоящий любимчик публики. А поскольку у него сейчас очередной приступ жалости к себе, он ещё добавил, что сам он этому прямая противоположность. Тони улыбнулся: — Ненавистничек? Пеппер приподняла бровь: — Чудные вы оба. — Десять секунд! — объявил звукоинженер. Пеппер отступила и выставила вверх большие пальцы. Потом она заметила, что с другой стороны маленькой комнатки на них смотрит Стив и, секунду спустя, улыбнулась и ему тоже. Инженер показал три пальца — два — один. Рядом с микрофоном, поставленным перед Хилл, зажглась красная лампочка. — Граждане Катакомб, — произнесла Хилл, — с вами говорит ваш Директор. — Сейчас её голос разносился по каждому блоку, каждой мастерской, каждому коридору, но здесь, на звуконепроницаемом узле связи, он звучал так, будто она обращалась к собравшимся с ней в одной комнате. — Как вам всем известно, шесть дней назад обитательница Асгарда пробилась к нам из своего царства. Неизвестной для вас осталась лишь та информация, которую она принесла. Также не рассказали вам и о том, что узнали капитан Роджерс и агент Романов во время разведывательной миссии в Чикаго. Мы ограничили доступ к этим сведениям в надежде сохранить спокойную обстановку, пока Центр определяет дальнейший план действий. Однако нам стало ясно, что сейчас Центр не может в одиночку решать судьбу этой базы. Сегодня я расскажу вам то, что известно нам. Капитан Роджерс и мистер Старк представят вам два плана дальнейших действий, составленных на основе этой информации. Затем, когда все мы будем располагать одними и теми же сведениями, каждый служащий этой базы проголосует. Решение будет принято простым большинством голосов. Пока Хилл говорила, Тони и Стив переглянулись. Стив едва заметно ему улыбнулся, но при этом так стиснул в кулаке свои записи, словно пытался свернуть кому-нибудь шею. Приятно было увидеть, что и Стив оказался не вполне готов увидеть настоящую демократию в действии. План Хилл понравился ему, конечно же, больше, чем Тони. Перспектива голосования предсказуемо воодушевляла Капитана Америка. Тони считал, что они выбрали крайне неудачный момент для экспериментов с народной волей, но, по иронии, голосование в Центре окончилось не в его пользу. (Локи, разумеется, тоже был против, хотя его аргумент — «цари не спрашивают, что думают крестьяне о плане сражения» — Тони не сильно помог). «Нервничаешь?» — жестами спросил Тони у Стива. Стив смущённо пожал плечами. «Немного», — показал он в ответ. Марни Уотерс в свободное время вела занятия по американскому языку жестов, зарабатывая на этом дополнительные кредиты, и на удивление немало народу посещало эти уроки. Они позволяли убить время. Господи, до чего примерно Тони проводил эти годы свой досуг. «Ты и раньше выступал с речами», — показал Тони. «Для детей, по бумажке, а писали их в Объединении зрелищных мероприятий, — ответил Стив. — Моя репутация как публичного оратора сильно преувеличена». «У тебя нет никакой репутации как публичного оратора». «И всё равно она преувеличена». Тони засмеялся и тут же оборвал сам себя: Хилл, как ни в чём ни бывало продолжая свой доклад, смерила его испепеляющим взглядом. «Она не упомянула про Локи», — показал Стив, когда Тони снова повернулся к нему. «Пеппер не рассказала ей. Даже если она всё выяснила от Сиф, всем об этом знать ни к чему. Это всех только отвлечёт». «Я не ставил под сомнение это решение, — жестами возразил Стив. — Я просто прокомментировал». Тони потёр глаза. «Знаю». «Ты его защищаешь». «У меня нет желания его трахнуть, если ты об этом». На этот раз Хилл одарила суровым взглядом Стива. «Не об этом. — Стив немного посидел неподвижно. — Хотя я иногда задумывался... Вы стали ближе, чем до моего ухода». — Он же синий! — вырвалось у Тони. — По словам нашего источника, эти действия привели к нарушению хода истории, — сказала Хилл, а пальцы её тем временем отрывисто выводили: «Заткнитесь к чертям, или я сама вас заткну». Судя по всему, Хилл тоже брала уроки у Марни. После этого Тони и Стив ничего больше не говорили. Речь Хилл и так уже подходила к концу. Чтобы определить, кому выступать первым, они кидали монетку, и честь эта досталась Тони. Он так и не решил, считать это победой или поражением. Хилл указала на микрофон, и желудок совершил кульбит. Разумеется, Тони не боялся выступать перед публикой, ещё чего не хватало. Но мысль о том, что твои слова могут склонить весы истории в ту — или совсем не ту — сторону, слегка пугала. — Говорит Старк, — произнёс он, когда звукоинженер поднял вверх большой палец. — Я понимаю, что никто не планировал сегодня слушать «Беседы у камина», поэтому буду краток. — Тони взглянул на заметки, смял их и распихал по карманам. К чёрту. Может, писатель из него и не очень, зато уж что-что, а заговаривать людям зубы он умеет. «Зачем?!» — отчаянно прокричала ему Пеппер одними губами. — Предполагается, что я объясню вам план эвакуации. Но вы и так его знаете. Мы здесь — немножко магии — и нас здесь нет. Вот и всё. Больше тут объяснять, в общем, и нечего. Так что я не буду тратить ваше время на технические подробности — вы меня знаете. Вы знаете Локи. Всё сработает. И если мы и узнали что-то новое за эту неделю, так это то, что времени у нас слишком мало, чтобы тратить его попусту. — Но мы ведь знали это и так, верно? Мы знали это, потому что последние пять лет жили взаймы. Тому, что выжили именно мы, не было никаких особых причин. Когда у тебя над головой рушится город, обломки обычно не спрашивают: «А как у вас с биоинженерией? Вы знаете, как синтезировать сердечные препараты из просроченных таблеток, выпущенных ещё в те времена, когда в небе нас пугал только “Спутник”?» — Мы выжили, потому что нам повезло. Мы оказались в нужное время в правильном месте, мы бежали быстрее того, кто бежал за нами, или, споткнувшись, случайно увернулись от пули. Мы не сделали ничего особенного, чтобы попасть в Катакомбы. — Тони закрыл глаза и представил себе свою публику. Может быть, он так и не выучил все их имена и не знал историю каждого из них — но он знал все их лица и теперь вызывал эти лица в памяти одно за другим. — Но это прежде. Это была предыстория. Потому что если считать с той минуты, как мы оказались здесь, как вселенная вернула нам хоть каплю контроля над ситуацией, а мы за неё ухватились — да, чёрт возьми, с этой минуты мы стали особенными! Да, чёрт возьми, мы стали лучшими. И да, чёрт возьми, мы превзошли все свои ожидания, потому что все вы, ребята, наверное, помните — ожидания эти были не высоки. — Мы не просто наладили существование — здесь, в кишках Нью-Йорка. Мы наладили жизнь. Я видел, как растут наши дети. Я видел, как расцветало наше сообщество. Я видел «Мачо и ботана» минимум раза четыре, и это определённо признак культуры. Некой культуры. Нашей культуры. На протяжении всех этих пяти лет у нас не было никаких шансов на счастье. — Он снова открыл глаза — и увидел Стива. Стива, который смотрел на него так, словно... словно Тони делал его счастливым. — Вы сделали меня счастливым, — сказал Тони. — Когда у меня не было для этого никаких оснований. Мы делали друг друга счастливыми, вопреки логике, утверждавшей, что это невозможно. И если вам это не кажется достижением, поверьте на слово человеку, который кое-как ковылял по жизни сорок один год — ничего лучшего просто не существует. Леди и джентльмены, мы совершили невероятное. Так давайте же попируем в Вальхалле. Пройдёмся по солнышку. Давайте уберёмся с этой планеты — будем трахаться с сексуальными викингами, а потом умрём о старости. Мы заслужили всё это — никак не меньше. Мы заслужили жизнь. — И добавил, потому что иначе речь казалась какой-то незавершённой: — Старк связь закончил. Жаль, что они с публикой не в одной комнате. Тони хотел бы видеть и слышать реакцию: рукоплещут ему одобрительно, или негодующе свищут, или просто сидят в восторженной тишине. От молчания, наступившего, когда он отступил от микрофона, его снова слегка замутило. И всё-таки он ухмыльнулся и вальяжной походкой вернулся на своё место. Он знал: если изображать уверенность достаточно долго, со временем она всё же придёт. Проходя мимо Стива, Тони притянул его к себе и обнял по-дружески, одной рукой. — Вот так это делается, — прошептал он Стиву на ухо, так тихо, чтобы не уловил микрофон. — Всегда приятно увидеть мастера за работой, — ответил Стив. Тони хотел было отступить, чтобы дать Стиву пройти, но тот удержал его в крепком объятии. — Я бы проголосовал за твой план, — шепнул ему Стив едва различимо, так что Тони едва не решил, что ослышался. А Стив тем временем отступил и приготовился говорить. Он глубоко вздохнул, склонив голову, как будто в молитве. Тони приготовился, что сейчас он станет Капитаном Америка. — Капитан Роджерс с планом Б, — сказал звукоинженер и махнул Стиву. Но Стив молчал — молчал ещё секунд десять, разглядывая заметки, которые держал в руке. Потом сложил и убрал в карман. — Я собирался произнести совсем другую речь. — Это говорил не Капитан Америка, старый и мудрый, как сам Джордж Вашингтон. Это был просто... Стив. И, говоря, он смотрел только на Тони. — Но Тони так отлично импровизировал, и я решил, что окажусь в невыгодном положении, если не буду говорить от чистого сердца. Всё, что он сказал, справедливо. Я не могу выйти сюда и утверждать, что вы не заслужили мира. Вы его заслужили. И я не стану уверять вас, что мой план сработает. Я не знаю. «Не лучший подход», — на языке жестов сообщил Тони. Стив отмахнулся. — Тони поступил сейчас благородно. Он не стал расписывать вам все те способы, которыми вы можете погибнуть ради моего плана, не получив взамен никаких гарантий. Разве что гарантию смерти, о которой мы все знаем чересчур много. Это верно: ничто не гарантирует, будто уничтожив Тессеракт, мы что-то изменим. Мы задавали этот вопрос всем экспертам, которых могли спросить. Всем тем немногим, кого мы смогли найти. И все они ответили одно и то же: возможно, получится. Возможно, что нет. «Стив, если ты хотел проголосовать за мой план, мог бы сделать это с самого начала». Стив немного помолчал. Краем глаза Тони видел, как беспокойно поёрзала на своём месте Хилл. — Однажды я уже потерял целый мир, — сказал Стив. Его голос был мягок. — Я проснулся и обнаружил, что всё, что я знал, исчезло, а все, кто был мне знаком, мертвы. Через три месяца я вновь лишился целого мира. — Он улыбнулся с грустью. — Но ваш мир не успел стать моим. Мой мир умер естественной смертью. Ваш мир жестоко убили. В эти пять лет вы рассказывали мне о лицах, которые являются вам, когда меньше всего этого ждёшь. Вы потеряли стольких, что горе, наверное, кажется невозможным. Как оплакивать целый мир, загубленный раньше срока? В эти пять лет я стал свидетелем боли, которую не способен даже представить. Моя потеря была слишком быстрой, но я лишился того, что и положено потерять в течение долгих, долгих лет жизни. Мой мир исчезал постепенно. Ваш мир вырвали у вас из рук. Словно не отдавая себе отчёта в том, что делает, Стив вытянул руки и крепко сцепил их перед собой. — У нас есть шанс вернуть его. Вы потеряли стольких людей. Тони сказал, что вначале мы выжили потому, что нам повезло. Скольким из тех, кого вы любили, нет? Не думайте обо всех. Вы не сможете. Вы утонете. Подумайте о ком-то одном. У каждого из нас есть такой человек, или двое, или несколько. Их лица всплывают в памяти, когда вы забываете не думать о них. Это может быть ваша мать. Ваш брат. Ваш лучший друг. Ваша жена. Или кто-то, в кого вы только начинали любить, когда ему или ей... не повезло. — Если бы леди Сиф не явилась к нам, возможно, я поддержал бы эвакуацию. А может, и нет. Мне кажется, я всё-таки предпочёл бы умереть тут, на Земле, защищая свой дом. Наш дом по-прежнему здесь. Пусть в нём поселился кто-то другой, это всё равно не значит, что он теперь хозяин нашего дома. — Стив покачал головой. — Не имеет значения. Сиф пришла. Она рассказала про Тессеракт. Возможно, она сумасшедшая. Возможно, она ошибается. Но я всё представляю те лица. Лица людей, которые всплывают у меня в памяти. И я знаю, что будь у меня хоть малейший шанс спасти их, ничто, никакая сила не помешала бы мне им воспользоваться. — Мы получили возможность, которую не дают никому. Нам дали шанс отменить ошибки, совершённые в прошлом. Мы можем сделать так, словно этого никогда не случалось. Возможно, у нас ничего не получится. Возможно, мы просто умрём. Я не знаю. Но я знаю, что в эти пять лет мне очень часто казалось, что я просто застрял в дурном сне. Так давайте сделаем так, чтобы это стало правдой. Это не тот мир, в котором нам предназначалось жить. Давайте проснёмся. Давайте проснёмся рядом с теми, кого потеряли, и не вспомним, почему так сильно по ним скучали. Мы на это способны. У меня нет доказательств, но есть уверенность и достаточно подтверждений, чтобы считать, что я не просто сошёл с ума. Мир не должен был стать таким. Мы можем его изменить. Стив говорил так, что Тони хотел ему верить. И даже почти поверил — на один миг. Стив пригнул голову и почесал в затылке. — А если не получится, давайте заберём с собой столько читаури, сколько сможем. — Он отступил от микрофона и сел, на этот раз — рядом с Тони, так близко, что они столкнулись коленями. Ни он, ни Тони не отодвинулись. Стив наклонился поближе и прошептал: — Тяжело, когда никто не хлопает. — От его дыхания Тони пробрала дрожь. — Ага, — откликнулся Тони. Этим примерно исчерпывался его словарный запас. — Что, тебе правда было настолько плохо? — Тони собирался произнести это полушутя. Он не знал, насколько у него получилось. — Не всегда, — прошептал Стив. — Мисс Поттс установила урны для голосования в кафетерии каждого блока, — раздался, взрезая тишину, голос Хилл. — В течение четырёх часов проголосовать должен каждый. Никаких исключений, никаких воздержавшихся. У вас будет три варианта. — Услышав это, и Тони, и Стив подняли брови. Три? — Поддержать атаку на Башню Старка с целью уничтожить Тессеракт. Покинуть Землю, перейти в Асгард и основать там новую колонию. А также вариант три, который означает, что вы предпочли бы эвакуироваться, но если голосование поддержит атаку, вы останетесь на Земле и примете в ней участие. «Нужно находить компромисс, мальчики, — на языке жестов сообщила им Хилл, продолжая излагать процедуру голосования. — Это не так уж сложно». — Обдумайте все варианты и отдайте свой голос за один из них, — сказала Хилл. — И сделайте мудрый выбор. — Она провела ребром ладони по горлу, и звукоинженер прервал трансляцию. — Будем надеяться, они выберут правильный вариант. — И какой из них правильный? — спросил Тони. — Тот, который принесёт больше всего блага наибольшему количеству человек, — ответила Хилл, выходя. Пеппер следовала за ней попятам. — И если бы кто-нибудь сообщил мне, какой из них приведёт именно к этому, было бы просто волшебно. Когда дверь закрылась за их с Пеппер спинами, Тони сказал Стиву: — Хилл постепенно оттачивает свои сценические таланты. Должны быть, это обязательное требование к директору Щ.И.Т.а. Я просто-таки уверен, что у Ника Фьюри была привычка прятаться в тёмных комнатах часами просто ради того, чтобы появиться оттуда в самый драматичный момент. — Она стала хорошо справляться со своей работой, — сказал Стив. — Не могу спорить. — Они немного посидели в молчании. За стенами этой комнаты три тысячи человек решали их будущее. Оно больше не в руках Тони. И не в руках Стива. Теперь оно было в руках всех — и потому никого. Тони не мог бы сказать, пугает его это или дарит свободу. Наверное, и то, и другое понемногу. Помногу того и другого. — Они поддержат тебя, — сказал Стив. Тони покачал головой: — Они могут поддержать мой план, но голосовать они будут не за меня. Если бы всё зависело только о того, кто сказал лучшую речь, ты одержал бы сокрушительную победу. — Ты правда недооцениваешь, насколько нравишься людям. Тони улыбнулся: — Я знаю, что люди любят меня, Стив. Я могу возмущаться, что они недостаточно это демонстрируют, но такой уж я человек. Я люблю на что-нибудь поворчать. Я просто такой. И я говорил не об этом. — Тони попытался придумать, как бы сказать то, что вертится на языке. В конечном счёте, он сказал как есть: — Когда находишься рядом с тобой, — сказал он, — кажется, что в переделке мира нет ничего невозможного. У Стива порозовели щёки. На секунду он как будто растерялся, не зная, что на это сказать. — Мы держались противоположных мнений по этому поводу с самого моего возвращения, — ответил он. — Я думаю, нам пришло время сойтись. Тони хлопнул его по плечу. — Ну, раз уж пошёл такой разговор, — сказал он, — ты знаешь, что если придётся драться, я буду драться вместе с тобой. — Хорошо, что он так пошёл, — сказал Стив. — Но я не это имел в виду. — Он опустил руку на бедро Тони. — Я думаю, нам пришло время сойтись. — Последнее слово он произнёс с особым нажимом. Сидевший на другом конце комнаты звукоинженер поперхнулся. Секунду спустя поперхнулся и Тони. — Ты в Чикаго научился плохому, — сказал Тони, вставая и беря Стива за руку. — Мне нравится. — Спасибо, — ответил Стив. — Честно говоря, я придумал это два дня назад. Всё искал подходящий момент, чтобы сказать. — Хороший момент, — сказал Тони. — Отличный момент. — Он потянул Стива из комнаты, но в дверях обернулся и помахал. — До скорого, Ленни! — крикнул он, пока закрывались двери. — Он всем расскажет, — заметил Стив. Мысль эта, похоже, его не беспокоила. — К чёрту. Пускай, — сказал Тони. — Между тем, на голосование уйдёт четыре часа, и ещё два — на подсчёт голосов. А я... я по тебе скучал. В ответ Стив прижал Тони к стене, прямо там в коридоре, где мимо ходили десятки людей, и целовал его до тех пор, пока не начали подгибаться колени. С одной стороны, по любым разумным оценкам, шесть часов на секс — это не так уж мало. С другой стороны, Стив обладал выносливостью суперсолдата, Тони не трахался уже полгода, и ни тот, ни другой не любил отступать первым. Да и, по правде сказать, они не занимались сексом все шесть часов кряду. Чего там: к тому времени, когда они наконец добрались до комнаты Тони, оба уже так распалились, что не прошло и четырёх минут, как дверь закрылась у них за спиной — а оба уже кончили. — Чёрт, я как будто подросток, — пробурчал Тони, когда снова смог говорить. — Как будто подросток. Стив ухмыльнулся в ответ. Он даже не разделся ещё до конца. До этого они как-то не добрались. — Зато второй раз получится дольше. Тони застонал, когда Стив перекатился, укладываясь на него сверху. — Так, сейчас я скажу то, чего пообещал себе никогда не произносить, — сообщил Тони, а Стив тем временем принялся покрывать поцелуями его грудь. — Я слишком стар для этого дерьма. Стив куснул Тони за выступающую косточку и посмотрел на него снизу вверх сквозь свои оленьи ресницы. — Ты это уже говорил. — Правда? — Язык Стива нырнул в ямку под косточкой, что вызывало у Тони трудности с памятью. — Чёрт. Я слишком стар для этого дерьма. — Стив медленно поглаживал его бёдра, разводя их шире. Тони запустил пальцы ему в волосы и потянул. — Самонадеянный тип. — Тони чувствовал, как Стив ухмыляется ему в бок. — Я не ты, — сказал он, когда Стив сдвинулся ещё ниже. — Мне мало трёх минут между раундами. Я не могу так быстро вернуться на ринг. Стив остановился. Его губы были так близко и одновременно так далеко. — Неужто великий Тони Старк заявляет, что он чего-то не может? Тони потянул Стива за волосы: — Тебе сейчас полагается ублажать вовсе не моё самолюбие. Ты неправильно... мгх. Стив вспомнил, что ему полагается ублажать. После этого разговор прекратился. Они дремали. Тони лежал на Стиве — не по своей воле. Учитывая размеры комнаты, выбора особого не было, но Тони не любил обниматься. Ни со случайными партнёрами на ночь, ни с Пеппер. А Стив, к тому же, излучал жар, словно печка. Прибавьте к этому тот факт, что, если прижать друг к другу два голых мокрых от пота тела, результат получится сродни работе хорошего клея. Но с другой стороны, под ним ведь лежал не кто-то, а Стив. Руки Стива обнимали его. Биение его сердца заполняло слух Тони. А ещё был этот возмутительный жар от его тела. — С тобой никогда не бывает просто, — сказал Тони, пытаясь устроиться в объятиях Стива так, чтобы не изжариться заживо. Стив что-то промычал в полусне: — Извини. Тони попытался пристроиться на его согнутой в локте руке. Не вышло. Тогда он принялся пихать Стива, заставляя перевернуться на бок, и в конце концов прижался к его спине, просунув одну руку под его шеей, а другую перебросив на грудь. — Ты всё усложняешь, — сказал Тони Стиву в спину. — И всегда усложнял. Стив поднял руку и сжал ладонь Тони. После недолгой паузы Тони сжал его руку в ответ. Они сидели рядом в одних трусах и передавали друг другу бутылку, которую Тони держал в ящике над изголовьем. Хилл разбудила их десять минут назад, сообщив, что голоса подсчитаны. Центр ещё раз перепроверит цифры и с минуты на минуту объявит результат. — Наверное, результат очень плотный, — сказал Тони. — Иначе они не стали бы пересчитывать. Стив сделал глоток из бутылки, поморщился и без единого слова передал её Тони. Сверхчеловеческие способности, а виски всё равно пить не умеет. — Меня это не удивило бы. Решение непростое. Тони постучал по почти опустевшей бутылке. Настоящий виски с поверхности, найденный в грудах мусора. Его владелец не выжил. А выпивка дожила. Тони хранил её уже три года. — Ты правда проголосовал бы за мой план? Стив помедлил, потом кивнул. — Теперь ты злишься на меня больше или меньше, чем последние четыре дня? — Ты слишком сбил меня с толку, чтобы злиться, — ответил Тони. — Какого чёрта было выступать в поддержку плана, который ты не поддерживаешь? — Поддерживаю, правда, поддерживаю. Я считаю, что так будет правильно. — Стив провёл по лицу ладонью. — И мне жаль, что я так считаю. Мне жаль, что я не знаю наверняка, права она или нет. — Или сможем ли мы вообще добраться до Тессеракта, — добавил Тони. — Сможем, — твёрдо ответил Стив. — Если ничто не будет нас сдерживать, эта база способна на всё. Но... эх. — Он покачал головой и невесело засмеялся. — Я не хочу повести всех, кого знаю, на смерть. — Но если победит твой план, — заметил Тони, — тебе придётся это сделать. Стив посмотрел на Тони с едва заметой мрачной улыбкой. Она делала его намного старше. — Кто-то ведь должен. Щёлкнув, заработал передатчик над их головами. Тони показалось, что у него остановилось сердце. — Я помогу, — быстро сказал Тони. — Если мы будем атаковать, клянусь Богом, я завалю столько этих ублюдков, сколько потребуется, чтобы ты добрался до Тессеракта. — Голоса подсчитаны, — произнесла Хилл. — Тебе не обязательно... — К чёрту. — Тони схватил Стива за плечо. — Я голосую за третий вариант. — С результатом в пятьдесят один процент победил... — Хилл глубоко вдохнула, и казалось, что этот вдох тянулся минут десять. — План Б. Операция по уничтожению Тессеракта. Тони казалось, что он слышит её очень издалека. Как будто он уже перенёсся в Асгард, а она возвращала его назад. Тянула его обратно, к смерти, потому что чем бы ни кончилась эта битва — для него результат будет только таким. Этот Тони умрёт. Может быть, другой Тони выживет. «Ладно», — подумал Тони, пытаясь заново вспомнить, как дышать. Всё нормально. Ему случалось убиваться и ради целей похуже. «Я в норме. Я в норме. Я в норме». — Центр подготовил планы для тех, кто выбрал эвакуацию, — сказала Хилл, и Тони понял, что почти забыл о ней за ту вечность — ту секунду — которая миновала с её последних слов. — В этих планах не будет необходимости. Остальные проголосовали единодушно. Вы сказали, что готовы сражаться, хотя предпочли бы этого не делать. — Когда она замолчала на этот раз, пауза затянулась не только в голове Тони. — Что касается планов боевой операции, подготовленных капитаном Роджерсом и агентом Романов, — наконец произнесла Хилл, — на подготовку этого боя мы направим все силы Катакомб. Мы не станем оставлять ничего про запас. В этом нет смысла. И мы не будем терять время даром. Чем дольше мы будем готовиться, тем сильнее риск, что наши военные и рабочие ресурсы истощит инфекция. Мы вступим в бой через пять дней. К добру или к худу. Стив опустил руку Тони на колено и сжал его, словно напоминая себе, где находится. — От имени Центра управления я благодарю вас за вашу щедрость и мужество, — сказала Хилл почти ласково. Тони понятия не имел, что она так умеет. — Ваши близкие, которых вы потеряли... они бы вами гордились. Независимо от того, сможете ли вы их спасти. Если мужество однажды вас подведёт, вспомните о них. Тони едва слышал задания, которые она зачитывала. Ему и не требовалось их слушать, он и так знал, в чём будет заключаться его задача. Людям всегда требуется оружие. В этом Обадия оказался прав. Тони встряхнулся, вырываясь из мыслей о прошлом, и, посмотрев на Стива, задался вопросом, как можно было хоть раз подумать, что Стив выглядит старым. Сейчас он казался почти ребёнком. Стив заметил его взгляд. — Не беспокойся, — сказал он. — Я давно научился скрывать на людях те эмоции, которые могут их охладить. Никто не хочет видеть, что Капитан Америка боится. К тому времени, как мы отсюда выйдем, всё пройдёт. Тони вспомнил, как мать впервые дала ему в руки бокал для вина. Она не говорила ему тогда: «Не урони». Тони и сам с первого прикосновения понял, какую ответственность несёт человек за такие красивые, хрупкие вещи. Их нужно держать крепко и не давать им разбиться. Конечно, Тони знал, что Стив не хрупкий хрустальный бокал. Чтобы его сломить, потребуется больше одного падения. И всё же Тони ощущал в груди то же старое чувство. Ответственность. Когда находишь в мире что-то хорошее, его хочется обязательно сохранить. — Тогда будем ждать, пока не пройдёт, — сказал Тони. И когда Стив опустил голову ему на плечо, без слов рассказывая, как боится всех подвести, Тони его крепко обнял.