Will you get me in the very end?

…and rip and cut and mutilate the innocent. His friends, again and again and on and on… (Follow the Reaper) The chains get tighter around my throat I can give you no love, only dead-lift of pain In the dusk of evening I tuck you up with feathers Forever I'll stand by your side In the twilight of night I'm laughing While cutting you hundred and thirteen times Can't you see I am evil, double-edged razor Child of eternal hate. To torment you like a motherfucking-whore I'll make you cry forever more (Touch Like the Angel of Death)

Я бреду по темному берегу в тысячный раз. На озере стоит оглушительная тишина. Странно, ведь я вижу, как колышется листва, поверхность озера штормит, и в небе сверкают молнии. Однако я ничего не слышу. Я просто иду. Еще один удар молнии выхватывает Бодом из мрака, и я отчетливо вижу, что его воды покраснели. За долю секунды они окрасились в темно-красный свет. Кровь повсюду – она наполнила озеро, пропитала почву, она в дожде, что хлещет меня по лицу. Я облизываю губы и ощущаю ее тяжелый железистый вкус. Тишина настолько оглушительна, что внезапный женский крик больно бьет по ушам. Он возвращает все исчезнувшие звуки – мой пустой череп наполняется шумом дождя, плеском черных вод, яростными ударами молнии. Но даже через все эти звуки я слышу знакомый шепот. «Ты знаешь, зачем ты здесь» Я вижу девушку. Я, кажется, даже помню ее имя… Кюлликки. Ее звали Кюлликки. Ее хрупкое тело дрожит от холода, она сидит, прижавшись к иве, и затравленными глазами смотрит на меня. - Пожалуйста… не трогайте меня. Я ничего вам не сделала! Кровавый дождь смывает слезы страха с ее лица. Она вжимается в ствол дерева так, будто думает, что это сможет ее защитить. « Глупая девчонка… » Я вздрагиваю. Мои мысли – словно чужие, они словно доносятся из мрака, эхом самой черноты. В моем пустом черепе они как клубок змей. Они шипят, обвиваются вокруг меня, и я слышу лишь их злобный свистящий шепот. « Only calmless spirits of corpses are passing by the altars of Bodom where everything but death is a lie… » Я хватаю ее за руку, она отчаянно визжит и бьет меня свободной кистью по лицу. Боль должна отрезвлять от этого страшного транса, разгонять муть в моем сознании.. но там сейчас лишь шипение змей и чужой шепот. « Убей сучку… » Ее удары распаляют меня. Во мне поднимается волной неконтролируемая ярость. Я рычу от бешенства и швыряю ее о землю. Она стукается затылком о выступающие корни ивы и теряет ориентацию в пространстве. Я прижимаю ее к земле; я так близко к ней, что я чувствую ее запах – запах испуганной беспомощной жертвы. Она в моей власти. Мои пальцы – чужие пальцы – раздирают легкую блузку у нее на груди. Шепот в моей голове становится почти нестерпимо громким, он разрывает мой череп. « Убей ее, убей. Убей, УБЕЙ!!! » Моя ярость вновь ведет меня по опасной узкой тропке. Чуть оступишься – и уже ты катишься вниз по обрыву, ломая себе кости. Она затмевает мне взор, кипит в моих жилах, будоражит кровь и отключает все эмоции. Все, кроме всепоглощающей ненависти и жажды разрушения. Неизвестно откуда в моих руках оказывается увесистый булыжник. Я скрежещу зубами и, дрожа от нетерпения, взмахиваю камнем и со всей силы впечатываю его в череп девушки. Звук хрустнувшего черепа отдается во мне почти оргазмической эйфорией. Ненависть окрыляет меня, и я бью снова и снова, разбрызгивая вокруг кровь. « To spill your blood to become our wine We'll reborn really where only the wild will survive » Я реву как дикий зверь, нанося новые удары и наконец, отбрасываю булыжник. Вспышка молнии выхватывает из темноты то, что осталось от лица девушки – это было кровавое месиво из раздробленных костей и мозгов; удар грома оглушает меня, и я невольно зажмуриваюсь. Вокруг меня снова темнота. Я тяжело дышу, в горле пересохло. Почему так холодно? Сердце в моей груди колотится, как будто я спасался от кого-то бегством. Новая вспышка освещает пространство вокруг меня, и я перевожу дух. « Это был лишь сон, успокойся, Лайхо. Это был обычный кошмар. » Знакомые стены моей комнаты немного успокаивают меня. Я включаю свет и закрываю окно, из которого хлещет дождь и тянет холодом. Перед тем, как задернуть шторы, я бросаю взгляд сквозь стекло. Бодом бушует, совсем как в моем сне. Мне становится жутко, будто мой кошмар и не прекращался. Стихия гневается снаружи, но она еще не утихла внутри меня. То, что произошло в моем сне, было так реально… я до сих пор слышу крики девушки, чувствую ее кровь на моих руках. « Мне надо меньше пить, вот и все. » Внезапно я слышу эти же крики снова. Они... в моей голове или доносятся с озера? Я вновь отдергиваю шторы. Вопли реальны… Так отчетливы, что я могу их слышать даже в реве бури. Нет, нет, нет… я брежу. Этого ничего нет. Я зажимаю уши, тряся головой. Сослепу я наталкиваюсь на стол и слышу, как разбивается стакан. От этого резкого звука мое сердце вздрагивает и начинает колотиться еще сильней. Мне тяжело дышать. Несмотря на то, что я включил свет, в комнате все равно темно, будто в окно помимо холода пришла проклятая тьма с озера. И не она одна. Мне в нос снова ударяет знакомый запах затхлости и могильного тлена. Я чувствую, как начинают дрожать мои колени. Новая вспышка нестерпимо ярка; она освещает комнату, на доли секунды прогоняя мрак, и мое сердце падает, когда я вижу темную фигуру у дальней стены. « Нет, нет, это не Жнец. Это всего лишь плакат Something wild, Лайхо, ты ебучий псих » Я подбегаю к стене и начинаю судорожными движениями сдирать плакат, задыхаясь от волнения. Я хорошо помнил, как вешал его, мою гордость было не передать словами – наш первый официальный промо-плакат! Но теперь, когда мои кошмары все ближе к моей реальности, присутствие Жнеца выносить нет мочи. Его не должно быть здесь, не должно! Я отбрасываю клочки на пол, забиваюсь в угол, затравленным взглядом уставившись в одну точку и, обхватив голову, качаюсь взад-вперед. Мне кажется, будто стены давят на меня и смыкаются. Я не знаю, сколько я сидел там, на полу. Должно быть, я отключился, потому что когда я вновь очнулся, гроза уже утихла. Ночь была безмолвной, слышен лишь мерный тихий шум радио. Я протираю глаза, пока в мое сердце закрадываются червячки сомнения и страха. Откуда в моем доме радио? И кто мог его включить? Я один в доме. « Сегодня стало известно о кошмарном убийстве на озере Бодом. Тело зверски убитой девушки было найдено неподалеку от озера, оно было изуродовано до неузнаваемости… » Я встаю и приближаюсь к источнику звука. Страх разъедает мой разум, он настолько силен, что у меня болит сердце. Я вижу радиоприемник на моем столе. Еще вчера его не было, я точно помню. «..Оно было закопано на болоте неподалеку. Полиция пока не может выйти на убийцу, но следствие продолжается. Во избежание трагедий мы настоятельно просим жителей Эспоо и окрестностей не покидать свои дома после наступления темноты… » Я беру приемник в руки. Он старый, годов 60х. Откуда в моем доме радиоприемник, которому как минимум лет 30? Он выпадает из моих дрожащих ладоней. Галлюцинация? Чья-то злая шутка? Или я просто схожу с ума? Я трясу головой, прогоняя остатки сна, но тьма в моей душе лишь растет. Как тогда в моем кошмаре. Я чувствую дрожь в руках и слышу тихий шепот. Мой мучитель возвращается ко мне. Я падаю на колени, зажимаю пальцами уши и кричу, захлебываясь слезами беспомощности. « Кто поможет тебе? Ты никому не нужен. Ты всего лишь ненужный сгусток плоти. Безмозглый мальчишка! » « Уходи из моей головы. Уходи. Что тебе нужно? Оставь меня! » Ответом мне доносится из полумрака лишь тихий смех, от которого кровь стынет в жилах. Слезы обжигают мне лицо, я готов уже сделать все, что угодно, лишь бы мои мучения прекратились. Я готов вытащить сердце из грудной клетки, чтобы оно не болело и не мучило проклятым кругом моих обедневших эмоций, сводящих с ума; выдавить глаза, чтобы не видеть Жнеца; вырвать мозг из черепной коробки, чтобы мысли о нем перестали так больно жалить; оглушить себя навечно, чтобы не слышать его леденящего шепота. Я хотел бы броситься в огонь, чтобы не чувствовать этого холода, больше никогда… никогда. Он никогда еще не был так близок. Но даже раньше я пытался покончить с собой, но всегда в последний момент моя воля жизни побеждала. Но не сегодня и не сейчас. Я дошел до конца моей тропки в джунглях моих кошмаров, и то, что я увидел, пожирает меня изнутри. Я не могу, не хочу больше жить. Мои обычные средства больше не действуют - алкоголь не опьяняет, похоть не глушит леденящую боль. Осталось последнее… « Как ты хочешь умереть, Алекси? » В моей голове пробегает тысяча мыслей. Я мог бы вскрыть себе вены, но я больше не могу. Я слишком много раз пытался, и в последний момент всегда останавливался… Я был слишком труслив, чтобы заглянуть в глаза смерти. Но даже теперь, когда я окончательно смирился с необратимостью своей смерти, я не мог провести лезвием вдоль запястий. Я боялся, что буду слишком долго умирать, истекая кровью и буду слишком беспомощен перед лицом Жнеца. Лучше впасть в забытье. «Никто обо мне не вспомнит. Всем все равно, жив я или мертв... » FLASHBACK - Алекси, с тобой точно все хорошо? - Ты сам знаешь, что все плохо. Мне надо побыть одному. - Я не могу тебя оставить в таком состоянии! - Черт возьми, Хенкка, просто уйди! Взгляд испуганных голубых глаз пронизывает меня насквозь. Сейчас я желаю больше всего на свете спрятаться от него. - Хорошо, Аллу… держи нас всех на связи, пожалуйста. Хенкка не хочет уходить, я чувствую это. Но он знает, что стоит ему поупорствовать, я сорвусь с катушек. Он хлопает меня по плечу, смотрит на меня в последний раз и уходит. Когда я возвращаюсь в дом, первым делом я снимаю телефонную трубку и кладу ее рядом с аппаратом. Я сажусь на корточки перед кроватью и медленно выдвигаю из-под нее коробку, в которой я хранил транквилизаторы, что мне когда-то прописал врач. « Пейте их регулярно, и у вас больше не будет кошмаров. » Это мне сейчас и нужно. Я откручиваю крышку и высыпаю белые кругляшки себе на ладонь. Их оставалось чуть больше половины – начав их принимать тогда, я быстро понял, что они мне не помогут спастись от чудовищной бездны ночи. Одной таблетки всегда мало. Но сейчас… я могу узнать, что будет, если я приму их все. Я засыпаю содержимое колбы себе в рот и запиваю это остатками джеймсона. Забытье придет быстро, и я не успею почувствовать ужас. Я его больше никогда не почувствую. Я роняю бутылку и оседаю на пол. « Ты думаешь, что нашел выход? » Шепот в моей голове звучит явственней, чем всегда. « Ты думаешь, что нашел освобождение… но ты ошибался. Смерть лишь быстрее приведет тебя ко мне. » Я снова начинаю дрожать; шепот все громче и нестерпимее отдается в ушах. Я хочу закричать. Но крик о помощи застревает у меня в горле; мне нечем дышать. « Глупое дитя Бодома. Не противься. » Путающиеся мысли в моей голове уже мне не принадлежат. В моем сознании теперь лишь Жнец и его разъедающая тьма. Его присутствие душит меня, выворачивает наизнанку. Я пытаюсь пошевелиться, но я больше не чувствую конечностей. Перед глазами все плывет; мне чудится, будто стены оплавляются, как воск свечи, тьма за окном, словно живое существо вплывает в мою комнату, заполняя все пространство вокруг меня, и я снова чувствую удушающий запах стоячих вод Бодома. Я бессильно закрываю глаза и впервые за много лет начинаю читать про себя «Отче наш». Слезы стекают по моим щекам, пока мои губы беззвучно шевелятся, проговаривая полузабытые строчки. Я молил, чтобы это поскорее закончилось. Я чувствую, будто увязаю в болоте – я так же беспомощен. Перед тем как позволить тьме окончательно сомкнуть надо мной свои жадные воды, я почему-то вспоминаю прощальный взгляд Хенкки. « Никто не будет жалеть обо мне… возможно, кроме тебя. Прости... » Примечание: Кюлликки Саари ( 6 декабря 1935 года — 17 мая 1953 года) — девушка, чьё зверское убийство в 1953 году на озере Бодом стало одним из самых нашумевших нераскрытых убийств, произошедших в Финляндии, споры о котором ведутся до сих пор.