Собирая по крупицам

Встали мы все рано, хоть и легли в четверть третьего утра. Больше всего меня беспокоило то, что Утау с шести утра на ногах… Получается, она почти не спала. И спала ли вообще? Я и Кукай встали почти одновременно, в девять утра. Что интересно, так это то, что за завтраком мы не проронили ни слова. После мы договорились, что встретимся в два часа у больницы. В итоге, дома я оказалась только к полудню. Времени хватило только чтобы освежиться, переодеться и отзвониться родителям, находящимся сейчас в командировке. Хорошо еще, что Ами к бабушке на каникулы уехала, иначе лежала бы я сейчас рядом с Икуто. Черт! Выбрала момент о нем вспомнить! Я решила, что было бы хорошо и защитникам позвонить. Поэтому уже минут двадцать объясняю Маширо, как обстоят дела. Ух, кажется, что Боги наконец услышали мои мольбы, и до Римы дошла вся суть ситуации. Она положила трубку, на последок пожелав нам удачи. Схватив рюкзак и накинув его на плечо, я вышла в коридор. Надев давно полюбившиеся мне балетки, взяла с полки ключи, вышла из дома и заперла дверь. Бросив взгляд на запястье и узнав, что уже десять минут второго, я поняла для себя одну вещь: я чертовски опаздываю! Бросившись к остановке, я прыгнула в первый попавшийся мне автобус, лишь бы быстрей добраться до метро. Как не странно, но до него общественный транспорт довез меня достаточно быстро. А вот когда мне нужно было поймать какой-нибудь автобус, который бы довез меня от метро до больницы, меня ожидала неудача. Я решила взять такси, и почти не опоздала. Если конечно, задержка в двадцать минут не считается опозданием… Ребята на меня не обижались и, что странно, даже не вспылили. Видимо были слишком взволнованы. Поднимаясь по ступенькам, я успела заметить странного паренька на окне. Кажется, он сидел на этом подоконнике еще ночью, когда мы уезжали. Почему-то этот парнишка показался мне странным. Может, потому что смотрел только на меня? А может, в связи с последними событиями, я стала параноиком? Да, скорее всего второе. Точно второе! Как мы подошли к регистратуре я не помню, слишком задумалась о пустяках. Девушка за стойкой, и вправду, знала о нашем приходе. Только вот, когда услышала к кому мы, сильно помрачнела. Похоже, что пока мы отдыхали дома случилось нечто серьезное. Я и Утау переглянулись, пока Кукай узнавал, что и как. Девушка отправила нас уже к знакомой двери, велев подождать врача возле «палаты» Тсукиеми. Долго нам ждать не пришлось, врач пришел минут через пять после нас. - Извините, пожалуйста за задержку. – Он посмотрел на нас, но тут же перевел взгляд на бумаги в руках. - Работы много: как пациентов, так и бумажной волокиты. А врачи все в отпуска по уходили. – Появилось ощущение, что он просто тянет время. - Мы бы хотели его увидеть, вы нам обещали. – Утау явно хотелось поскорее увидеть брата. - Да –да, конечно вы его увидите! Только сначала, прошу вас, выслушайте меня… - Он замолк, возможно желая узнать, что мы думаем. А может дать время с чем-то смириться? - Ну не томите вы! Говорите уже, что там! – Долго я не продержалась, а звуки в моем голосе предвещали ближайшую истерику. - Успокойтесь! Я прекрасно понимаю, что вы надеялись на лучшее! Вы все уже довольно взрослые люди. Чтобы понять, что к чему. И я не давал вам больших надежд вчера! – Он не ожидал, что кто-то из нас, может быть настолько не сдержан. Наверное, в то время, что он молчал, он пытался обдумать, как быть тактичней. А я этого не поняла. Вот дура! – Так, хочу сказать, что все очень плохо. В восемь утра у него начали отказывать органы, все поочередно. Вполне возможно, что он подхватил инфекцию. Однако, в том состоянии, что он сейчас, мы ему уже не помощники. Все, что мы смогли сделать, так это подключить его к аппарату жизни обеспечения. Вы можете решить содержать его в дальнейшем или отключить. Но смысла держать его нет. Через несколько часов у парня откажет мозг, а следом и сердце. – Ему было тяжело, всё это нам говорить. Видимо он так же, как и мы думал, что все само образуется. Я услышала истошный плачь Утау, и тут же обернулась к подруге. Кукай держал ее за плечи, а она истерически вздрагивала. Странно, что я не плачу… Ведь мне тоже больно. Тогда почему у меня нет истерики? И только сейчас я заметила, как по щекам моим катятся слезы, а в горле застрял ком. Даже промычать ничего не могу. Будто я онемела. Врач открыл перед нами дверь в палату, приглашая войти. Как только я перешагнула порог, то сразу увидела его. Такого родного, но совершенно на себя не похожего. Во рту у него, была трубка, на всю палату раздавалось тот самым писклявый звук, что так любят использовать в фильмах. Врач смерил показания и ушел, на последок сказав, что мы можем прощаться и что нас никто не побеспокоит. Было так страшно. Сначала от одной только мысли, что именно таким Икуто отпечатается в наших воспоминаниях. Что больше мы не увидим его улыбающимся. А потом пришло осознание. Осознание того, что мы можем его увидеть сейчас хотя бы таким. Ведь потом, мы сможем любоваться им лишь на снимках. Боже, за что ты так с нами? За что ты так с ним? Утау попросила Кукая выйти, а меня просто остаться рядом. Она знает, что Сома не любит слезы. Знает, что ему тоже очень тяжело, и он не выносит подобного. Кукай, навряд ли, зайдет сюда вновь. Все то время, что Хошина просидела рядом с Икуто, я пробыла у окна, думая не о чем. Как странно? Мне почему-то казалось, что тот парень наблюдавший за мной из окна, был именно в этой палате. Но ведь этого просто не может быть! Услышав, как шаркнул стул, я почувствовала, как рука подруги легла на мое плечо. - Мне остаться с тобой? – Шепнула дрожащим голосам она. - Нет иди. Кукай наверно там уже извелся весь. – Я представила, как тот ходит из страны в сторону, или же сидит вцепившись в голову руками. - А мне нужно кое-что ему сказать. – Мотнула головой, в сторону лежащего на кушетки парня. Через несколько секунд я услышала, как скрипнула дверь. Сделав несколько шагов, я присела на стул возле него. Долго всматривалась в черты его лица. Запоминала, понимая, что вижу его с живым румянцем, в последний раз. Взяла его руку, и поднеся ее к своим губам, поцеловала. Так сложно было начать говорить, ведь я прекрасно знала, что не услышу в ответ его язвительных шуточек. - Я буду скучать, по тебе. – Наконец, я смогла выдавить из себя хоть что-то. – Знаешь, я так много хочу тебе сказать и так же много умолчать, но какой в этом смысл? Ведь даже если ты услышишь, от этого мало, что изменится… Ты умираешь... - И тут же в моей голове, прозвучал его голос с нотками язвительности «А то я не знаю?». - Да, ты уже и сам догадался. Прости. Знаешь, а ведь я люблю тебя… Ну, конечно, ты знаешь… Ведь только я из всего круга друзей думала, что это ни так. Ну почему я у тебя такая дура? Знаешь я так хочу все изменить... Но, к сожалению, время мне не подвластно... – Я чувствовала, как постепенно начинаю реветь. Как дрожит голос. И что еще несколько минут и мне обещана палата в психушке, ведь мне так отчетливо слышен твой голос. – Я схожу с ума. – Видимо, это было сказано мною вслух. – Знаешь я не хочу с тобой прощаться, не хочу уходить. Но мне правда нужно идти! Ты простишь меня? Простишь, глупую девчонку, укравшую твое сердце, и ответившую взаимностью так поздно? Знаешь, я так боялась узнать, что ты умираешь. Наверное, мое опоздание было наречным! Я так хотела продлить это неизвестное. Будто знала всё наперед. Прости меня, умоляю! – Вновь поцеловав его руку, проговорила я. – Я правда люблю тебя, очень сильно. – Теперь поцелуй пришелся в щеку. – Прощай, Икуто. Я буду скучать…- Поцеловав его последний раз, теперь уже в лоб. Я отпустила руку Тсукиеми, аккуратно встала и пошла прочь из палаты. Стой стороны двери меня встретила зареванная Утау, с уже высохшими слезами на щеках, злющий на весь мир Сома и врач с бумагами. Как потом сказал Кукай, это были документ на добровольный отказ от аппарата жизни обеспечения. Вечером того же дня, Икуто Тсукиеми не было среди живых.