Записки маньяка

      Продолжаю упорно работать над массой душевного вещества по опыту Дункана Макдугалла. Получив подтверждение его теории, дальнейшие гипотезы я разрабатывал сам, чтобы потом опытным путем найти им подтверждение или опровержение. Мешало только одно обстоятельство — сложившаяся архаичная мораль, прочно усевшаяся в нежелающем развиваться сознании, не позволит SS войти в перечень наук. Восприятие смерти как чего-то священного, «дарованного богом» не дает шанса испытать ее возможности. Я часто слышал, даже будучи еще совсем мальчиком, и от других людей и в своей семье, что ученые — это богохульники, люди, оскверняющие бога. Может быть, потому что именно ученые ближе всех к нему и его тайне?       Большинство религиозных учений предписывает его существование — божественное единое целое, родившее то, что имеет сейчас живущий на Земле человек. Но если посмотреть на эти учения, на различные религиозные взгляды под другим углом, то мы легко увидим, как они из нескольких лучей превращаются в единый поток света. Нет никакого бога. Едино одно — мир, который представляется нам для удобства антропоморфным* существом. И существует только мир, развивающийся по своим законам, которые человеческий разум сможет постичь, пройдя огромное количество этапов и отборов. Ученые — словно медиумы между отрывочным сознанием человека и информацией, содержащейся в Мировом Духе. Разве не логичное ли представление, вполне имеющее право на существование наравне с религией? Зачем же тогда закрывать себе обзор стенами Священного Писания, когда от рождения каждому человеку дано право самому познать и ощутить мир. Дано такое чудо, как душа, — вещество, развивающее способность мыслить. Мыслить и выбирать, искать и находить, задавать вопросы и получать ответы по мере их надобности для нашего сознания.       Конечно же, прежде чем приступить к более важным опытам, я решил сначала понаблюдать за естественным процессом жизни и функционировании души в нем.       Сейчас меня стала интересовать детская душа. На своих смутных воспоминаниях я не могу основываться, потому и решил наблюдать за детьми со стороны.       Я был убежден, что детская душа — явление особое, находящееся в процессе формирования умения мыслить и выбирать, растущее вместе с организмом индивидуума. Но когда познакомился с дочерью Стива, семимесячной Элисией, понял, что несмотря на неразвитое сознание и видение себя как частицы мира, в ней есть такая же душа, как у любого взрослого человека. Предположение было сугубо ненаучным, недоказуемым, но клянусь, в светлых глазах девочки таилось что-то куда более живое, чем ее малоспособное тельце. Она смотрела на меня так, словно понимала куда больше, чем присутствовавшие рядом взрослые, отчего, честно говоря, бросало в дрожь.       Задумавшись о том, что вес детской души может изменяться с быстрыми темпами роста тела, я все более терял в этом предположении уверенность. Новый опыт был необходим, как глоток воздуха для жизнедеятельности.       С головой окунувшись для начала в наблюдения, я смотрел за детьми в Россилин. Конечно, я был знаком с детишками разных возрастов. Теперь, я отлучался по возможности не только в выходные дни, но и после рабочих часов, иногда просил воспитательниц взглянуть на младенцев, находившихся в специальной пристройке к и без того большому зданию приюта. Они любезно впускали меня туда, и я с наслаждением впитывал в себя опыт наблюдения за сморщенными личиками брошенных в мир душонок. С детьми постарше я мог беседовать, спрашивать их о самом простом и в то же время открывать для себя новый угол обзора многогранного Мирового Духа, воплощенного в одной душе. Из наблюдений за детьми и бесед с ними я выявил некоторые общие положения развития души, на которые впоследствии опирался в своих опытах.       С рождения и до трех лет ребенок живет исключительно ощущениями, познает то, что его окружает, а так же совершенствует гамму чувств, что передают ему соответствующие органы. Более всего восприимчивы они к картинкам, ярким и объемным предметам, «музыке» интонации других людей, их прикосновениям, чуть меньше действуют запахи, но есть индивидуумы, который скорее поманит приятных запах, чем яркая картинка.       С трех лет длительный период, который довольно сложно ограничить: начинается формирование индивидуальности и осознания себя как человека, отдельного от познанного ранее мира. В основе своей к одиннадцати годам многие уже приходят к основному, фундаментальному самосознанию и обретают память на наиболее яркие события в жизни. Дети в приюте в этом возрасте — самые активные и агрессивные. Они формируют то, что потом смогут называть «я». Это своеобразное отделение сущности себя от Мирового Духа. Если дети до трех лет еще находятся в слиянии с ним, словно с невидимой душевной пуповиной, то в этот длительный период она отрезается. Ребенок понимает, что его мир наполнен им одним и не терпит других индивидуальностей.       С одиннадцати лет наступает период отторжения. Привыкая к коллективу, пересекая свой мир со множеством других, душа человека начинает полностью отторгать от себя привязанность к Мировому Духу и к окружающему миру как таковому. Просыпается тяга к познанию других душ, собрание и объединение их в свой собственный мир, противоречащий Мировому Духу, но в то же время, созданный по его подобию. В этот период начинается разрушение личности, куда более медленное и болезненное, чем мы можем себе представить. И уж тем более мы не сможем представить это на себе, уже будучи взрослыми. Распад личности может длиться вплоть до тридцати и более лет. Я и сам не до конца осознаю себя частью мира и его системы во многом приписывая себе индивидуальные черты. Но знаю точно, что когда распад наступает, человек погружается в существование, переставая задавать себе вопросы: «Для чего я живу?», «Для чего просыпаюсь по утрам, для чего учусь, для чего работаю?» Приходит безмолвное осознание того, что каждое действие продиктовано не нами, а частицей Мирового Духа внутри нас. Возможно, то, что я сейчас пишу в надежде донести до людей будущего, — это тоже необходимость для мира, без которой он не смог бы двигаться в нужном жизненном русле.       Таким образом, благодаря наблюдениям за изменениями в мышлении и самосознании детей, я выявил и необходимый мне для исследования массы души возраст. Теперь мне нужно было взять лишь одного младенца и одного ребенка в возрасте до одиннадцати лет. Душу в период отторжения Мирового Духа я уже исследовал благодаря моей незабвенной Лилии, которую я закопал достаточно глубоко в мягкий грунт. Ей было пятнадцать. Самый разгар данного периода. И душа в нем по весу равна душе взрослого и даже пожилого человека.       Раздобыв еще ксиротоксина, я решился на опыт, хоть не представлял, как же лучше увести выбранных мною детей из приюта так, чтобы их никто не хватился. Повсюду мерещились полисмены, готовые расстрелять меня на месте. Становилось страшно, но вовсе не от дыхания смерти за спиной. Страшно было не успеть завершить то, что я начал.       Дети мирно спали, и меня, проникшего ночью в приют, чудом не заметили. Никто не вскрикнул, а некоторых просыпавшихся я старался тихонько уложить спать. С улыбками на сонных личиках они спрашивали, дежурю ли я с их воспитателями или просто вернулся, забыв что-то. С собой я прихватил только восьмилетнюю, рассудительную и любопытную девчушку Джессику, а среди младенцев, я забрал почти годовалого Тома, который сам протянул ко мне ручки. Он так мило улыбался, что я невольно замешкался, чем едва не вызвал коллективный рев проснувшихся малюток. Спасибо уже сопровождавшей меня в этот момент Джессике. Она умело успокаивала начинавших хныкать малышей. Воспитателей мы миновали, ничем не нарушив их сон. Джессика мне полностью доверяла, с упоением слушая, что я рассказывал ей о душе. Наивное дитя уже было привито страшной инъекцией Библии в мозг и считало, что душа отделена от тела — частица «я», которая просто живет в теле, как в замке, и со смертью высвобождается. Ах, Джессика, если бы ты знала, что именно тебе предстоит приблизить человечество к разгадке феномена души, ты бы вмиг позабыла эти догмы.       Пока я в своем подвале готовил капельницу с ксиротоксином для Джессики, расплакался Том. Конечно, я сказал, что хочу их вылечить… О, это самое гнусное вранье, какое я только использовал в своей жизни. До сих пор противно от себя в этот момент. Джессика даже не успела ничего понять, когда наступил паралич. На детский организм ксиротоксин должен был воздействовать быстрее. Не обращая внимание на плач младенца, ворочавшегося в углу, я следил за весами. Момент истины. Сейчас от веса душевного вещества Джессики зависело все — оно было перепутьем. И ответом на то, развивается ли душа и каким образом развивается. Это повернуло бы мои исследования в новое русло. Глянув в остекленевшие глаза девочки, я думал, что смерть уже наступила, но значение на весах не поменялось. Неужели она так цепляется за жизнь? Или просто недостаточно ксиротоксина в капельнице? Дозы для взрослого человека недостаточно, чтобы перекрыть жизненную силу ребенка! Вот она, феноменальность человеческой души!       Через двадцать минут Джессика испустила дух, и весы выдали мне потерю 0,738 унции, что означало только одно — в период осознания индивидуальности детская душа уже сформирована и имеет такой же вес, как и душа взрослого человека.       Переместив бездыханное тело девочки с весов на пол, я занялся младенцем. Том теперь кричал и брыкался, больше мне не улыбаясь. Малыш словно чувствовал, к чему его ведут руки дяди Джеймса, но просто был не в том возрасте, чтобы понять, какой благородной жертвой является. Признаюсь честно, ничего тяжелее для меня не было, чем наблюдать за медленным умиранием маленького тельца, застыванием в безжизненной маске заплаканного личика. Сквозь пелену слез я следил за значением на сверхчувствительных весах и не сразу поверил показанному значению. Малыш со смертью потерял 0,741 унции. Выходило, что вес его душевного вещества даже больше, чем вес души Джессики.       В итоге, напрашивался единственно верный вывод: душа человека является не развивающимся элементом, а наоборот, развивающим. Одинаковая по массе в каждом теле, в каждом человеке, она является основным фактором толкающей к росту и развитию силы.       Теперь встал вопрос о том, что из себя представляет тогда сознание млекопитающего животного. И есть ли у него какая-либо потеря веса при явлении под названием «смерть».       Также мне стал интересен теперь феномен «душевной болезни». Люди в домах для душевнобольных ведь даже видят и воспринимают мир искаженно. Как это связано с душой и духовным миром? Как душа связана с восприятием? Как она связана с процессами мышления? Вопросов еще очень и очень много. Я постараюсь лишь приоткрыть их в силу имеющихся ресурсов и умственных способностей. Ведь я тоже человек, а значит, тоже ограничен способностью своего душевного вещества к развитию. Но одна мысль о том, что если SS станет настоящей, признанной наукой, люди сумеют познать себя и научатся лечить душевные болезни, придает мне сил работать дальше. Пусть пока что записываю исследования «в стол»… Однажды, я уверен, люди будут в них даже нуждаться.       P.S. от 18 сентября 1932 года.       Не удержавшись, взялся за исследование наличия душевного вещества в животных, а именно, в млекопитающих. Бродячих псов в Лондоне предостаточно. Обезопасив себя от бешенства имеющимися в аптеке препаратами, я увел с собой рослого дворнягу — самца и маленького щеночка — самку. Пользуясь все теми же свойствами универсального паралитика ксиротоксина, я зафиксировал один интересный момент. У взрослой особи потеря веса незначительна и едва доходит до приблизительно 0,11 унции, а у особи более маленькой по возрасту потеря веса достигает приблизительно 0,25 унции. Но ни одно значение не достигло даже половины веса душевного вещества человека. У кошек пропорции душевного вещества были приблизительно такие же (у взрослой особи посмертная потеря веса составила приблизительно 0,113 унции, у котенка — приблизительно 0,226 унции). Таким образом, я прихожу к такому выводу… Довольно шаткому, но все же выводу, что распределение количества душевного вещества зависит от видового распределения в системе всей земной фауны. И если постараться и исследовать наличие посмертной потери веса, являющегося по своей сути потерей душевного вещества у особей обеих полов каждого вида, то можно составить целую огромную классификацию существ по наличию у них способностей к саморазвитию.       Если потерянный при смерти вес является частью Мирового Духа и его природы, то все становится вполне объяснимо. Особенно, если учесть стремление самого Мирового Духа к развитию через циркуляцию жизней и структурированию новых частиц душ без потери основной массы и энергии.       Слишком много «если» выходит. Непременно нужны доказательства, как минимум того, что душа существует и контактирует с миром при помощи органов чувств, поскольку сама она является веществом, движущей силой для развития. Но у каждого развития имеется конечная точка трансформации. Любопытно, какая же конечная точка развития у Мирового Духа? Что последует за человеческой цивилизацией?