Потерянные.

Две недели назад. Алейна сидела во дворе, перебирая снег в рукавичках, она много думала в последнее время, всё больше закрываясь в себе. Многие слуги покинули Орлиное Гнездо, не выдержав нарастающих морозов, и в замке осталось от силы человек тридцать. «Это даже к лучшему,» — подумала про себя девушка, поднимая в небо голубые глаза. То, на что она пыталась решиться все эти дни, было ужасным, но необходимым. Санса бы испугалась, зарылась в одеялах и предпочла бы остаться там, рыдая над своей беспомощностью, но Алейна способна это сделать. Сердце девушки будто пропускало удары, когда она думала об этом, и по коже тут же начинали бегать мурашки. «Я смогу, смогу!» — Алейна поднялась с коленок, отряхивая с темно-синего платья снег. — Алейна! — к ней быстрым шагом приближался Петир Бейлиш, его руки были раскрыты в теплом жесте, но девушка даже не улыбнулась в ответ, — Дочь моя! — он крепко обнял её. — Лорд Бейлиш, — пробормотала она на уровне его уха, не пытаясь отодвинуться. Петир взял её лицо в свои ладони, заглядывая в её глаза. — Называй меня отцом, Алейна, — улыбнулся он, погладив её бархатную щеку одним пальцем, — Скоро нам придется поехать вниз, но там тебя ждет один из моих сюрпризов. — Сюрприз? — девушка приподняла брови в удивлении. — Да, милая, — прошептал мужчина, — Тебе он понравится. — Новое платье? — пыталась угадать Алейна, но лишь вызвала смех Бейлиша. — Нет, намного лучше, но если моя дочь того пожелает, то я куплю ей платье, достойное её красоты. — Спасибо, — кивнула головой девушка, отодвигаясь от мужчины. Петир нахмурился, поймав её ладонь, прежде чем она отвернулась от него. — Алейна, что случилось? Ты сама не своя в последнее время… — он обеспокоенно погладил её по волосам, — Тебя кто-то обижает? — Нет, просто мне грустно покидать это место, — соврала девушка, спокойным тоном, — Оно напоминает мне мой дом. — Твой дом? — усмехнулся Бейлиш, прилаживая к её губам свой палец, — Разве моя дочь когда-то была на севере? — Я… — только начала Алейна, как мужчина притянул её к себе, насильно целуя. От удивления она не могла сделать и вдоха, но, взяв над собой верх, она оттолкнула от себя Бейлиша и, прежде чем она поняла что делает её рука, взметнулась, вверх одаряя мужчину пощечиной. — Вы! Вы… — она прикоснулась к своим губам, начиная отступать к замку. Придерживая подол платья, Алейна понеслось прочь из сада. Мужчина мог воспринять её бегство и пощечину, как растерянность и смущение, но на самом деле внутри неё горели ярость и гнев. Она едва сдерживалась, чтобы не выпалить мужчине все, что есть, а этот случай чуть не испортил все её планы. Эти губы когда-то целовали её тетку ту, которая презирает Сансу и её мать, эти губы лгали Сансе, и эти губы произнесли роковые слова для её отца и Ланселя. «Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу,» ― с несвойственной ей яростью думала про себя Алейна, убегая по лестнице наверх. Она завернула за угол и, как назло, столкнулась с назойливым менестрелем, что каждый вечер донимал её своими приставаниями. Мариллион усмехнулся, положив свои руки на хрупкие плечи девушки. ― Какая встреча миледи, Вы будто спешили упасть в мои объятия! ― он попытался притянуть девушку ближе, но Алейна ударила его по щеке. Раньше она сопротивлялась лишь словами, и рядом всегда был телохранитель Бейлиша, но сейчас она была одна. Бард хмыкнул, положив одну руку на красную от пощечины щеку. ― Мне нравятся страстные леди. В постели им нет равных. ― Оставь меня в покое! ― закричала Алейна, наступив Мариллиону на ногу. Его приставания напоминали ей о той бедной пташке, что жила в Королевской Гавани. Её чуть не изнасиловала толпа мужчин, не прислушивающихся к её плачу и мольбе о пощаде. Бард взвизгнул, отпуская плечо Алейны, и та стремглав помчалась в свою комнату. ― Ты ещё будешь умолять меня прийти к тебе, как твоя тётка! ― крикнул ей вслед злой бард. Ему повезло, что рядом не было тех, кто мог услышать его слова адресованные Алейне. Хотя леди Лиза так любит своего барда, что вряд ли накажет его за привольность с бастардом своего мужа. Постепенно шаг Алейны стал замедляться, и она постаралась успокоиться, делая короткие вдохи и выдохи. Сейчас она должна ещё раз подумать над планом действий, иначе скоро уже будет поздно. Дверь комнаты Роберта скрипнула, и оттуда выглянул болезненный мальчик с большими, словно блюдца глазами. В последнее время он почти перестал выходить из комнаты, жалуясь на холод. ― Алейна я услышал твои шаги. Девушка удивлённо приподняла брови, удивляясь такому отмененному слуху кузена. Хотя он мог просто выжидать её возле двери, ведь кроме Сансы он почти ни с кем не общался. ― Зяблик, ты меня испугал, ― солгала девушка, подходя к нему ближе, ― Ты ещё не переоделся? ― заметила она его ночнушку. Роберт смутился, пряча половину тела за дверью. ― Я не хочу одеваться. ― Тогда чего желает мой лорд? ― голос девушки был сладким словно патока, обещающим нежность. ― Я хочу, чтобы ты полежала со мной под одеялом и погрела меня, - ответил мальчик, поднимая на неё глаза. ― Ох, мой Зяблик… ― протянула девушка уже с грустью, ― Я бы с удовольствием, но я так расстроена, что боюсь, моё настроение тебя опечалит. Роберт похлопал глазами, приоткрывая дверь и любопытно разглядывая лицо Сансы. ― Почему ты грустишь? Из-за снега и мороза? ― Нет, ― покачала головой Алейна, садясь на коленки, ― Меня расстраивает бард твоей матери, он так не уважает моего Зяблика и оскорбляет меня, что моему сердцу становится тягостно. Ложь. Слова, которые сами по себе появлялись на языке заставляли маленькую девочку внутри дрожать от собственного вранья. Роберт нахмурился, сжимая и без того тонкие губы в одну линию. ― Он обижает мою леди? Но обычно его стишки и песни веселят нас! Алейна улыбнулась, кладя свою ладонь на худую щеку Роберта. ― О, мой милый Зяблик, ты так много чего не знаешь... Я зря рассказала тебе о барде, прости меня. ― Нет, ты всё правильно сделала! ― он посмотрел по сторонам, ― Если тебе грустно, то ты можешь не выходить из комнаты вместе со мной! Мы будем веселить друг друга сказками, а по ночам целоваться! Девушка едва сдержала короткий смешок, опустив голову вниз. ― Я не могу мой Зяблик, если мой отец узнает причину такого поведения, он может сильно разозлится. ― Но ведь лорд Бейлиш не твой отец, твоего убили Ланнистеры! Отрубили ему голову! Рука Алейны вздрогнула, но она постаралась не показывать своего гнева. ― Да, но теперь лорд Бейлиш стал моим отцом, я не хочу его огорчать. Роберт снова нахмурился, переступая с одной ноги на другую от холода. Алейна уже собиралась выпрямиться и уйти в свою комнату, но мальчик заговорил: ― Тогда я пойду к своей матушке и скажу, чтобы бард перестал тебя оскорблять и ещё скажу, чтобы тебе разрешили жить со мной в комнате! Алейна представила реакцию своей тетушки на такие слова сына, но ей это было даже на руку. Лиза наверняка оскорбится и накажет Роберта за дерзость, но её думы будут целиком поглощены этим событием, что скажется на лорде Бейлише. ― Ох, мой рыцарь на белом коне, ― пролепетала Алейна, ― И как я раньше жила без тебя? Роберт самодовольно улыбнулся, шмыгнув носом. ― Позови ко мне слуг. ― Уже бегу. Девушка поднялась с коленок, закрывая дверь комнаты Роберта. Её руки слегка подрагивали от волнения, но отступать было поздно. Скоро тётя Лиза решит поговорить с Сансой наедине и тогда… «Зима близко», ― проговорила про себя девиз своего дома Санса, сжимая холодные пальцы на платье, ― «Зима близко».

****

Алейна шла по коридору в сторону главного чертога, где, как сказал слуга, её будет ждать леди Лиза. Чем ближе она подходила к месту встречи, тем громче становился гул ветра бушующий снаружи. Выйдя на свет факелов, Алейна увидела спину своей тёти, что стояла возле лестницы, ведущей к высокому трону Арренов. Лиза обернулась, услышав тихие шаги своей племянницы. ― А вот и ты, Санса, ― женщина сжала губы, ― Сегодня ко мне пришёл мой мальчик и рассказал о тебе. В её тоне были слышны недовольство и гнев, для неё было непонятным, как Алейна смогла изменить её Роберта настолько, что он смог перечить собственной матери. Девушка молча, встала напротив своей тёти, замечая, как подол её платья приподнимается от неизвестно откуда взявшегося сквозняка. Вертеть головой она не стала, решив, что где-то истончились стены или кто-то неплотно прикрыл главную дверь. ― Тётушка… ― начала она, виновато опуская голову, ― Мне не стоило делиться своими переживаниями с Робертом, но он настаивал. Лиза недоверчиво хмыкнула. ― Он рассказал мне о Мариллионе, будто мой любимый бард заинтересовался тобой и бегает, словно собачонка за твоей юбкой! В тени зала появилась фигура барда, сжимающего лютню. Алейна подняла бледное лицо, встречаясь с ним взглядом. ― Но это правда… ― Какая гнусная ложь! ― зло воскликнула Лиза, ― Думаешь, я не знаю какая ты на самом деле? Ты такая же, как твоя мать! Такая же ужасна эгоистка, думающая, что весь мир крутится вокруг тебя! Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на Петира? ― она взвизгнула, повышая тон, ― Жалкая девчонка! Алейна отступила назад. Она не ожидала, что у леди Лизы будет настолько яростная реакция. Ей хотелось запудрить мозги тётке, заставить ту беспокоиться и нервничать о своём сыне, но она ошиблась. ― Тётя Лиза… ― Не называй меня тётей, жалкая дрянь! ― она одарила девушку пощечиной, ― Ты такая же шлюха, как твоя мать! Она разбила сердце моему Петиру, заставила его страдать, и только я могла его понять! ― на глазах женщины появились слёзы, ― Но он всё ещё любит твою мать! Всё ещё не может забыть! Ты напоминаешь ему о ней, и ты знаешь это! ― она вцепилась в руку Алейны, ― Я видела, как ты его соблазнила! Видела, как вы целовались! Алейна попыталась увернуться от толстых пальцев Лизы, но та лишь ещё больше сжимала её запястье. ― Нет! Всё было не так! Он сам меня поцеловал, я не хотела! ― Ты хотела! Хотела! ― кричала Лиза, начиная тянуть девушку, ― Я проучу тебя! Никто не встанет между мной и Петиром никто! Мариллион, спой мне мою любимую песню, да так чтобы никто в этом замке не слышал её крики! Бард послушно заиграл на лютне, начиная напевать песню дрожащим голосом. Перед девушкой предстала открытая лунная дверь и простирающаяся внизу земля. Холодный пронизывающий ветер, пробежался по коже Алейны, заставляя ту сжиматься от ужаса. Она попыталась отползти от этой ямы, но ноги девушки скользили по влажному мрамору, да и вес тёти Лизы не позволял девушке вырваться. ― Нет! ― в отчаянье закричала девушка. Лиза расхохоталась, заставляя племянницу упасть на колени. ― Сейчас ты поймешь, что зря пыталась вынудить меня ревновать! Никого не прощу! Никого! ― Лиза! ― внезапно оборвал её голос Петира. Женщина вздрогнула, выпрямляясь, но не отпуская из своих рук Сансу. Лорд Бейлиш спускался по каменной лестнице, хмуря брови в непонимании. Мариллион продолжал играть на лютне, но уже не напевая песню. ― Что ты делаешь, Лиза? Отпусти её. Женщина расплакалась, посмотрев на Сансу ненавистным взглядом. ― Ты её любишь Петир? Хочешь её как Кет? Лорд Бейлиш улыбнулся, начиная подходить к ней медленной поступью. ― Что ты несешь Лиза? Послушай себя моя дорогая! ― Но ты целовал её! ― крикнула Лиза, царапая своими ногтями нежную кожу Сансы, ― Я видела всё, не оправдывайся! Петир вздохнул, сокращая расстояние между ними всё больше и больше. ― Лиз,а ты как всегда всё не так поняла, я так огорчен твоим поведением, ― он покачал головой. Женщина всхлипнула, отпуская руку Сансы, и та немедленно отползла от лунной двери, в ужасе стирая со щёк слёзы. Петир обнял Лизу, нежно поглаживая её по спине и волосам. ― Моя дорогая Лиза ты была всегда такой глупой… ― Петир, прости меня! Я так сильно тебя люблю! Скажи мне, что любишь меня! Скажи! ― всхлипывала женщина в его руках. Мужчина поднял её лицо, ложа ладони на полные и мокрые щеки Лизы. Он выглядел спокойным, и в его глазах не было ни капли злобы или ненависти. ― Я любил только одну женщину Лиза, только одну. Леди Аррен улыбнулась, тянясь к нему с поцелуем. ― Ты клянёшься? Только одну? ― Да. Только Кет, ― и руки Петира оттолкнули от себя Лизу в пустоту. Санса не услышала даже крика своей тётки, когда та исчезла в темноте. Мариллион перестал перебирать пальцами струны лютни. ― Вы… вы! ― закричал он. ― Что я? ― лорд Бейлиш обернулся, ― Санса беги к стражникам и скажи, что бард убил твою тетушку. Девушка поднялась на ноги, всё ещё рассматривая ту звенящую пустоту, где исчезла её тётя. ― Санса! Ты меня слышишь? ― позвал её Петир. ― Да. Я слышу Вас. Санса сделала пару шагов навстречу к мужчине, пока тот непонимающе смотрел на её движения. ― Что с тобой? ― Я должна Вам кое-что рассказать, прежде чем побегу за стражниками, ― начала она, всё ближе подходя к мужчине. Лорд Бейлиш улыбнулся, решив, что пару минут ничего не изменит, да и кто поверит в слова барда? Он обнял Сансу за хрупкие дрожащие плечи, успокаивая ту мягкими почти невесомыми касаниями по волосам. ― Санса, успокойся, все что произошло сейчас… ты же понимаешь, что это было необходимо? Девушка кивнула головой, сжимая пальцами камзол Бейлиша. ― Я должна сказать Вам, что знаю всё. Петир несколько удивлённо отстранился от Сансы, взглянув в необычно холодные глаза девушки. ― Что ты знаешь, Санса? ― осторожно поинтересовался он. ― Знаю, что Вы виноваты в смерти моего отца и моей семьи, все горести, которые посыпались на нас, были придуманы Вами! ― она выплеснула на него весь гнев, который копился довольно долго, ― Я ненавижу Вас! На лице Бейлиша появилось изумление, но, совладав со своими чувствами, он постарался успокоить девушку. ― Кто тебе такое сказал? Ты поверила словам своего бывшего мужа? Он был Ланнистером! Единственное что ему было нужно от тебя это Север и ничего больше! Я же всегда был на твоей стороне, Санса! ― Нет, Вы всегда были только на своей стороне, ― ответила девушка, толкая мужчину в пустоту. Она видела, как расширились глаза Петира, когда он, пытаясь ухватиться за её руку, стал падать спиной вперёд. Санса отошла от лунной двери, чувствуя солёные слёзы на губах. Она только что убила человека... Нет, она отомстила за семью. Мариллион, наблюдавший за всем этим испуганно сжимался в углу, думая, что Санса про него забыла. Стерев слёзы и собрав всю волю в кулак, девушка взглянула на барда, прежде чем начать кричать и бежать за стражей. ― Помогите! Помогите! Их убили! Убили! ― в отчаянье кричала Санса, словно потеряла своих близких. Она кричала до изнеможения, пока её не нашла стража, она продолжала рыдать на руках служанок до хрипоты, но она оплакивала не тётю Лизу или лорда Бейлиша. Санса плакала по самой себе. По той, которой она уже никогда не станет.