Из-за дурной головы и живётся офигенно и снег вкусный.

Что-то хрень какая-то >.<

— Блядь, Паркер, я просил помыть изюм, а не варить из него компот! — [Дебила кусок]. — Не поддакивай, — огрызнулся Уилсон. — Что?! — Перекрикивая шум воды спросил Питер. — Ты идиот, Пит, — ласково сказал Уэйд и обжегся кипяточком. Он пытался отрегулировать напор воды из открытого до упора крана, перегнувшись к раковине через Паркера. Пит держал на вытянутых руках дуршлаг. Держал впервые в жизни, потому что тётушка Мэй никогда не допускала его к священнодействам на кухне. Уэйд начал понимать, почему. — Твою же… налево, Пит! — Он хотел сказать, «твою мать», но парень, почему-то, до сих пор очень болезненно переживал смерть родителей, хотя прошло уже лет десять. А то и больше. — Ты убил изюм, Паркер. — Уилсон с видом детского патологоанатома перебирал безбожно распухшие и потерявшие цвет ягодки. — Ты просто уничтожил его. С тобой, золотко, посрать спокойно не выйдешь, что-нибудь приключится. — Ой, да ладно тебе, это просто изюм для запеканки. — Ага, а запеканка для твоей тёти. Ты не думаешь, что она, должно быть, заслужила хорошую запеканку? — (С пармской ветчинкой и вялеными помидорками)? — Это пицца. — Что? — С пармской ветчиной и вялеными помидорами. — (Или с лепестками фиалок и сыром бри)? — Ты о чем, чувак? — Мх-хм... да пицца же, Пит, не отвлекайся. Нужен изюм. — Вот, возьми в банке, он очень вкусный. Красноречивый взгляд дал Питу понять, что он ничего не смыслит в изюме. — Солнышко, как бы тебе сказать, хусайне с косточкой не пойдёт, если в двух словах. — Да ладно, можно выплюнуть. — Или сломать зуб. Как ты вообще рискнул съехать от неё, ты же беспомощен и жалок без своей тётушки. — Уилсон замотал ягодные останки в пакет и швырнул в мусорное ведро. Туда же полетел опустошенный пакетик «Сан Мэйд» из-под испорченного кишмиша (сорт изюмки). — Да брось! — Пока меня не было две недели, Пит, ты питался одними хот-догами? — Не-е-ет… — Паркер пшикнул газировкой, наполовину скрывшись в холодильнике. — Правильно, ещё были бургеры и пончики, угадал? — Уэйд влез в недра холодильника вслед за Паркером и пшикнул лагером. Вдвоём было тесно, зато нашлось много разных вкусностей. — Ну… почти. Ты просто нервничаешь, что встретишься с тётей Мэй, вот и язвишь без повода. Она отличная, сам увидишь. — Да я верю. Просто в толк взять не могу. Семья у вас не богатая, она вкалывала на работе, делала всё по дому — и готовка, и стирка, и уборка и глажка. Чем ты занимался? — Я учился. И у меня была должность фотографа. — Ну, кроме того. Чтобы помочь ей? Блядь, серьезно, тесто есть, нужен сраный изюм… Паркер! — Воскликнул он торжественно, удаляясь в темноту коридора, — никогда тебе не оценить моей щедрости! Пит заинтересовался какой-то пахучей колбаской из холодильника, отрезал кусочек, тщательно прожевал и вытащил изо рта тоненькую полоску кожурки. Колбаса оказалась на диво вкусной, так что парень отрезал ещё. И опять проделал штуку с кожуркой. И отрезал ещё кусочек. Может, Уэйд и разговаривает с невидимыми друзьями, но зато, он знает, где взять вкусное. Что-то большое и чёрное скользнуло вдоль стены, и свет погас. Не то, чтобы у Питера чуть не приключился удар, при виде Уилсона в черном никабе, полностью закрывающем лицо, лишь с узкой прорезью для глаз, но паучье сердце куда-то ухнуло. — А не проще снять обёртку сразу? — Голос Уэйда звучал приглушенно из-под плотной ткани. — Зацени, какой ниндзя! Там все так ходят, — заявил Уэйд, приседая в стойку каратэ киба-дати — ноги на две ширины плеч, ступни ног параллельны. Длинные полы он подобрал, так что всё вместе смотрелось как реверанс монашки. Смотрелось несколько… jew-jitsu. — Хватит ржать, Паркер. Ниндзя — это нихуя не смешно. — Уилсон стащил с себя головной убор и плюхнул на стол пакет с чем-то тёмным. — Что это? Ты мотался в Афганистан и притащил героин? — Прыснул Питер, только что отсмеявшись. — В Пакистан. — Блабластан. Не разбираюсь, какие там ещё станы есть. Постой, так это что, правда, героин? — Лучше, Пити, — наёмник картинно полоснул по пакету ножом, оттуда высыпался тёмный, почти чёрный, с синевато-бордовым оттенком изюм. — Это изюм, определенно, — Уэйд, дурачась, подцепил несколько сушеных ягод ножом и запихнул пару в ноздрю, делая вид, что занюхнул наркотик, — отличное качество, сорт коринка, Купил на базаре Кисса Хавани, в Пешаваре, пока уходил от слежки. Бери, красавица, карощий изюм.