Город мести

По всем улицам, закоулкам, дворам, тротуарам и перекрёстам мутным киселем разлился тяжёлый густой туман. Сквозь его бесчисленные слои острыми длинными иглами прорезались солнечные лучи, растворяясь и превращая серую мглу в золото, оттесняя остатки прошлой ночи в тёмные подвалы, мрачные подворотни, под машины и лестницы, за тёмные занавески и на дно реки Насьюг. Таинственные пучины скрытого пеленой поднебесья потеряли свой тревожный мрачный тон, сменившись ослепляющей желтизной. Фонарь потерял всякую полезность, а потому перекочевал на дно рюкзака. Опустевшая и тоже бесполезная кастрюля осталась на углу кирпичного дома. Сытая и довольная, я вдруг вспомнила о второстепенной причине посещения универмага. Благо, недалеко отошла, минут пять идти обратно. Вообще, радовало, что ночь так быстро прошла. Наверно, большую её часть отмотало, пока я спала на лестнице. Как удачно! Иногда мне чертовски везёт. Например, сейчас, когда чувство направления совершенно не подвело меня в таком густом тумане и вывело к «Трём берёзам». Мне всего на минутку! Я зашла в магазин и быстро разыскала у кассы стеллажи с шоколадом. И забрала на всякий случай, шоколад сразу трёх вкусов: тёмный, молочный с орехами и молочный просто. Хоть один, да должен мелкой понравиться! Просто ощущаю себя юной педофилкой, вышедшей на охоту. Берегись, мелочь! Лишь бы у шоколада не вышел срок годности! Убрав в боковой карман средство для подкупа наивных детей, я покинула «Три берёзы» и отправилась на поиски сеструхи в весьма прекрасном расположении духа и с готовностью на подвиги. - Лина, ну что ты стоишь? Помоги Леночке разобраться. Она маленькая и ещё только учится. - Эх, ну, ладно! - Не вздыхай. Тебе пригодится! - Откуда вы знаете? Может, я решу чайлдфри прожить! Дабы не переполнять интернаты, например. - Не говори глупостей, Лина. Вырастешь, остепенишься, сама передумаешь. - Вам-то откуда знать? Вас тоже бросили родители? - Нет. Но пытаясь научиться общаться с детьми, ты и с людьми будешь легче ладить. На самом деле, дети всё понимают куда лучше взрослых, куда проще с ними наладить общий язык. - Со сверстниками уже нашла как-то! Мне хватит. - Ты не искала общения. Это они с тобой подружились, потому что у нас очень дружная семья. Сама ты ещё слишком замкнута и не умеешь налаживать общение. Эх, Маргарита Павловна. Не знаю, что за черти кружили вам тогда голову, но вы были правы, и мне это всё-таки пригодится хотя бы раз. Как ни крути, сестрёнка, должно быть, ещё более замкнута, чем я в её годы! Дело за малым – разыскать шмакадявку в большом, окутанном туманом Насьюге. Впрочем, поднявшееся над городом солнце, сейчас похожее на огромную разлившуюся над головой лужу расплавленного золота, словно не просто прорезало туман, а даже иссушало его, ослабляло. Мгла будто специально ради моих поисков постепенно рассеивалась и слабела. Такими темпами уже через пару часов можно будет с любой точки города увидеть плотину. Улицы были на приятное удивление пусты, умиротворяющая тишина расслабляла. Возможно, из-за неё даже бдительность страдала. Но все попытки сосредоточенно ожидать нападения из плотной пелены отступающего абрикосового киселя оказывались тщетны перед усыпляющими чарами обстановки. И где-то в глубине позолоченного тумана донеслись быстрые детские шаги. Откуда-то взялась уверенность, что это именно моя сестра. Я зацокала каблуками, погнавшись на шум. Чёртова мамина обувь, меня не могли не услышать, и потому бросились прочь. А мне в таких туфлях совершенно неудобно бегать! Меня от каждого третьего шага шатало, каблук уходил в сторону, не представляя собой хоть сколько-нибудь надёжной опоры. Терпеть не могу непрактичные каблуки. - Лин, ты без каблуков такая низкая и маленькая! - Да плевать! Не могу носить такие туфли. - Завидуй, завидуй! Ай, отпусти! - Что, неудобно на каблуках ходить, когда за волосы тащат? Тьфу, и десяти секунд не простояла! А без них ты хотя бы минуту продержаться можешь! - Слезь с меня живо!!! Мелочь быстро разрывала расстояние при таких условиях. Хоть сбрасывай туфли и босиком шуруй! Но вдруг стук детских низких каблуков об асфальт сменился звоном набойки о металлические ступеньки, а шум шагов стал подниматься вверх. Сквозь туман медленно выплыла стена со ржавой металлической лестницей. Мелкая взобралась наверх и вбежала в тёмный проём, захлопнув дверь за собой и щёлкнув замком. - Эй! Постой! Я просто поговорить хочу! – крикнула я сестре, но та меня проигнорировала и исчезла темноте. Блин! Я поднялась по лестнице следом за мелкой. Небольшое окошко было к счастью разбито кем-то заранее, и потому я приподнялась на носочки, протянула руку на ту сторону двери и открыла замок, решив пренебречь по возможности отмычками, тем более, что так будет быстрее. Прямо за дверью на полу валялись мелкие осколки. Прохрустев битым стеклом, я вошла в огромный тёмный склад и достала свой фонарь, после чего окинула его светом широкое помещение. Мелкая бежала между стеллажами, и её шаги эхом рикошетили от стен, сбивая с толку и мешая девчонку отыскать. - Слушай, хватит уже убегать. Давай поговорим, - произнесла я, спустившись вниз, в окружение ящиков и уже бесполезного товара. - Перестань меня уже преследовать, Кэралайн! – ответила она озлоблено. Чёрт! И почему мне казалось, что будет проще? - Эй, ну прекрати ты уже убегать, чёрт подери! Я хочу с тобой подружиться! - Я не хочу! Отстань от меня! – её шаги стихли. Затихарилась. Придётся двигаться наугад и по памяти. Кажется, мелочь бежала в той стороне. - Слушай! У нас с тобой как-то не заладилось общение, давай начнём сначала. Я серьёзно! - Уходи прочь! Оставь меня в покое! Зачем ты вообще пришла в этот город! Сидела бы у себя дальше, дура... - Я соскучилась по родителям... - Это мои родители!!! – гневно ответила мелкая. А я облегчённо вздохнула, получив дополнительный аргумент в пользу того, что мы сёстры. И мы обе это знаем... Ну, давай же, мелочь! Что ты выделываешься, как над кашей с пенкой? Я же не травить тебя собираюсь! - У меня есть вкусная шоколадка. Хочешь! - Оставь себе! Сама найду! Мне от тебя ничего не нужно! - Нет, ну так нечестно, знаешь ли. Ты в нашу первую встречу ударила мне торшером по затылку, помнишь? А теперь ещё и обиженную строишь! - Ты завалилась в мой город! Ты кричала на всю улицу! Ты украла у меня пистолет! - Хочешь, верну? Он у меня с собой, вот он! – я вытянула из рюкзака оружие без патронов и демонстративно взяла его за дуло. - Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу! - Меня Линой зовут, а тебя? – я попыталась найти другой подход. Чёрт, в приюте начинать общение было проще. А сейчас после каждой реплики, не находящей отклика, меня коробило всё сильнее, тянуло обложить мелкую трёхэтажным выражением и послать всё к чёртям. Как говорится, на обиженных воду возят. Пусть и живёт себе в дохлом Насьюге одна! - Отстань от меня! Не твоё дело! Я тебя ненавижу! - Да за что, чёрт подери? – у меня лопалось терпение. – Пистолет возвращаю, торшером тебя не била! Да, обзывала и оскорбляла. Платье заморала ещё. Но ведь ты сама, блин, напросилась! - Так уходи уже прочь! Отстань от меня! – бросила мелкая. Вот упёртая! Судя по голосу, где-то уже совсем близко. Эх, чёрт, подставляюсь под ещё один удар торшером. Не пожалеть бы. Давай уже! Что ты, как довоенная мина? Какой провод ни дёрнешь, всё взрываешься! - Слушай, ну, блин! Ну прости за платье, в конце концов! И за крики! Я ж не знала, что мы сёстры! - Не смей называть меня сестрой! - Но ведь это правда, верно? От этого никуда не денешься! - Никакая ты мне не сестра, и знать тебя не хочу! Лучше бы тебя вообще никогда не было! Дура! - Эй, эй! Мелкая! Ты поосторожней с выражениями! Я тебе ничего ещё такого не сделала, хоть и могла бы! Дай шанс исправиться, чёрт подери! - Иди к чёрту, дура! Ненавижу тебя! Ненавижу! – крикнула она. У меня в душе уже кипело, но пока ещё не вылезло наружу. А вот и мелкая! За следующим поворотом. Вон, её плечико. - Блин, ну хочешь, я тебе новое платье найду! - Не нужно мне твоё платье! Уходи прочь! Оставь меня! Я тебя ненавижу! – бесилась мелочь. - Может, хватит уже, а? Когда я столько ненависти-то заслужила?! – я взяла мелкую за плечо, и та испуганно повернула ко мне голову. Вдруг схватила мою руку и сцепила на ней зубы. Я вскрикнула от боли и отскочила, а девчонка тоже разорвала дистанцию и встала поодаль! - Да всегда! – ответила она психованным криком. - Что? – я не сразу поняла, что мелкая имела в виду. - Всегда! И до того, как ты мамину могилу испортила! И как платье испачкала! И как пистолет украла! И до того, как ты орала на улице! До того, как ты в город пришла! ВСЕГДА! Оставь меня в покое! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!!! Меня охватил шок, сковал холодными цепями каждую клеточку, обвил острой петлёй горло, сдавил, перебив дыхание, мешая сказать хоть слово и оставляя лишь бесполезно двигать губами. Взгляд утопал позади сестры-ненавистницы, утопал в бесконечной пустоте. Я даже не заметила, как девчонка подскочила ко мне и с силой толкнула, сбив с ног. В глазах вспыхнули искры, затылок охватила знакомая, отрезвляющая боль. И только тогда стало утихать эхо последних слов сестры, освобождая место другим мыслям. Её рядом не было – сбежала. Но вопросы начали неудержимую атаку атаковали разума. »Всегда!» Она сказала: »Всегда!» Да что я тебе сделала? За что ты меня ненавидишь? У меня же... я же тебя никогда не видела! Тебя не существовало даже, когда я в детском приюте оказалась! Как можно настолько ненавидеть того, у кого и шанса-то не было хоть что-то испортить, хоть как-то навредить? Мы же не встречались даже!!! Почему ты говоришь: »Всегда!» - Почему? – вырвалось у меня. Только её тут уже не было. Пропала... ушла... Мысли путались, сбивались. Тело отказывалось слушаться, руки обессиленно опустились до пола, ноги распластались передо мной. И лишь жёсткая деревянная стенка ящика удерживала меня в сидячем положении, не давая развалиться на полу от бессилия. Вот только на весь склад раздался какой-то дикий скрежет, как будто по полу проволокли что-то очень тяжёлое. Призраки? После пары дней, проведённых в городе, у меня заводилась привычка любые непонятные шумы и силуэты приравнивать к потусторонним причинам. Инстинкты бороться за жизнь пытались оттеснить отчаяние. Нужно уходить отсюда... но почему мелкая так ненавидит меня? За что? Я продолжала сидеть у деревянного ящика, время от времени напрягая мышцы, уже собираясь встать и броситься прочь... но потом весь этот тяжёлый груз её слов наваливался на плечи, опрокидывая назад. Чёрт, как нелепо... как непонятно... как бессмысленно... что я тебе сделала? Последним отрезвляющим фактором стало появление толстого полупрозрачного мужика с цепями на руках и ногах. И вместе с ним ко мне пришёл до стыда простой и банальный ответ, что нужно делать. Почему сразу мне эта мысль в голову не приходила. Нужно просто найти девчонку и узнать уже всё до корня. Узнать все причины, когда, за что и почему так долго. Нужно найти её и всё выпытать! Если понадобиться, ножом! Я как можно жёстче ухватилась за твёрдую рукоять ножа, после чего вытянула оружие наружу, из кобуры, продолжая скрывать лезвие от гостя и медленно пятясь мимо стеллажей прочь. Призрак грузчика смерил меня пьяным измученным взглядом, после чего потянулся ко мне, шатаясь из стороны в сторону и пытаясь за цепь протащить что-то очень тяжёлое и скрипучее. Медленный и неповоротливый. Одетый в массивные сапоги, грузную рабочую куртку и широкие штаны. Достаточно на месте не стоять, и не догонит. Цокая мамиными чёртовыми и уже ненавистными каблуками, я бросилась прочь, мимо стеллажей и штабелей, держа клинок наготове. Адреналин вытеснил отчаяние без следа. Но грусть вернётся, стоит напряжению сойти. Фонарь перестал быть союзником и скорее выдавал меня. Потому я его отключила и вернула в рюкзак, ориентируясь по лучам света, проникающим через распахнутую дверь с разбитым окошком. Склад оживал, если, конечно, это слово применимо к мёртвым душам. Он наполнялся шумами, скрипами передвигаемых тяжёлых предметов, шагами и стонами. Время от времени раздавался звон разбитой бутылки. Но если сосредоточиться и двигаться осторожно, то можно предугадать, где грузчики находятся. И найти способ избежать встречи с ними. Подниматься наверх, на ящики – это значит, оказаться у всех на виду, глупая затея. А в тени мне привычнее, комфортнее. А вот и мой выход. Я выскочила из мрачного тёмного склада на полуясный двор. Туман рассеивался очень быстро. Ещё немного, и вовсе пропадёт. Но от мелкой не осталось и следа. Адреналин в крови переставал кипеть по мере того, как я спускалась по лестнице, оставляя пресловутый склад позади. И первое, что меня озаботило – за что она меня так сильно ненавидит? Даже не знаю, хотелось ли мне с нею снова увидеться. Но это неприятно щекочущее чувство несправедливости всё равно не даст мне просто так взять и уйти. Нужно всё выяснить! Нужно расставить все точки над i. Я не могу быть виновата! Мы с нею не встречались даже! Нигде не могли пересечься! Тогда за что же ей... И вдруг, словно молния, меня пронзила догадка. Я схватилась за голову и прижалась к стене спиной. Зажмурилась от боли в корнях тянущихся волос и медленно осела на асфальт. - Суки... ублюдки... Как будто недостаточно было отдать меня в интернат... – пробормотала я себе под нос. Может ли быть ещё какая-то причина? Она меня могла знать только через предков. Те сбагрили меня воспитателям детского приюта, потому что у них появился другой ребёнок. А обо мне они не забыли, ублюдки... Это даже не ненависть! Это навязанная родителями точка зрения, что я – коза отпущения, полное ничтожество, и лучше бы меня вообще не было! Верно? Может ли быть ещё какая-то причина тому, как эта мелочь меня ненавидит? Да она белой пеной чуть ли не течёт при виде меня, только мы не были знакомы. Изо дня в день они могли вспоминать обо мне да говорить сестре всякие гадости, морочить голову, воспитывать в ней ненависть к родной сестре, чтобы... чтобы не было повадно возвращать её из интерната... Вот вы суки! Ненавижу вас! Обоих! Вы ничего обо мне не знаете!!! И не имеете права порочить меня перед сестрой! Вы же... Я не настолько плохая, как вы, твари, говорите!!! Могли говорить... Что вы обо мне рассказали? Что я бесполезна? Что зря проедала хлеб день за днём? Что полное разочарование семье? Что нужно говорить малолетке, чтобы та настолько терпеть не могла меня!? Козлы... уроды... ненавижу вас! Обоих! Подохли оба, а до сих пор отравляете мне жизнь! Сколько можно? Испорченного детства вам мало? Вы как будто знали, как сделать всё только хуже! Знали, что приду! Знали, когда приду! Всё тщательно подготовили, все гадости, все ловушки... И подохли! Хитроумные твари!!! Вся бессмысленная ситуация вдруг стала практически понятной, но совершенно нелепой, до истерического смеха, до хохота, сгибающего пополам и рушащего всяческую осторожность. Я сидела на асфальте у стены ветхого здания и смеялась во весь голос. Как этот мир всё-таки нелеп... Но смех проходил, эмоции отступали, оставляя пустоту и едкое ощущение несправедливости. Нужно найти мелкую и во всём с ней разобраться. Нечего обижаться на меня! Я ни в чём не виновата! Это наши пьяницы-родители херни наговорили обо мне – иначе ты и не могла обо мне ничего знать. И хотя совершенно понятно было, что нужно делать, силы к действию закончились. Психологическая усталость сдавила в свои беспощадные тиски. И потому я продолжала просто сидеть у стены дома и ждать... не знаю, чего... С подозрением прошлась взглядом по соседним домам, выискивая потенциально опасных привидений. Брезгливо изучила замызганные, кое-где разбитые и залепленные изнутри скотчем окна. Подняла взгляд ещё выше, к облачному небу, закрывшему солнце. От тумана не осталось и следа. И потом моё внимание привлёк силуэт на краю дамбы. Какой-то седой человек с тростью... Дед Афанасий? Что он там делает? Вспомнил, что потерял? Старый маразматик и склеротик стоял на самом краю бетонных руин и осматривал город. Возможно, искал кого-то. Но куда важнее, что, похоже, он единственный, кто может мне сейчас помочь. Я опёрлась рукой о шершавую стенку и поднялась на ноги. А затем припустила рысью, не спуская глаз с деда. Лишь бы не ушёл, лишь бы не свалил... Стой! Куда?! Старик отошёл от края и скрылся за зданием. Только бы поймать его! Только бы не упустить!!!