Скрипач, два математика и еще один скрипач

— Даже не мечтай. Больше юбку не надену, — Женька подошел осторожно к окну и ухмыльнулся. — Надо же, еще не сдрыснули... Кретины! Сашка высунулась в открытую и даже помахала рукой. — Ты слишком навязчива, сестренка. — Есть кто дома? У них на две квартиры была общая дверь в тамбуре. Посему, закрывая общую, чаще всего свою близнецы держали открытой. Тем более обе семьи были дружны давно и не имели каких-то секретов друг от друга. Еще с детства родители близняшек были крайне заняты на работе, посему за ними чаще всего приглядывали соседи: мать Димки или его старшая на пять лет сестра Тамара, но чаще всего бабушка. — Ну, как свидание? — Димка усмехнулся своей очаровательной улыбкой, глядя, как Женька без стеснения снимает с себя лифчик сестры и сдергивает кружевные трусы с задницы, сверкая перед обоими своими товарищами своими мелкими мудями. — Трындец! Ее месячные запали на меня. Ты хоть, Димыч, вразуми эту дуру. Скажи, что глупо навязываться тому, для кого она пустое место. — На тебя запали? Я не удивлен, — Димка посмотрел на обнаженного парня, стоящего перед ним только в одной юбке, и ехидно хмыкнул. – Ножки, Женька, у тебя класс! Да и попка тоже. Если бы я не знал, что у тебя там между ног, то тоже бы влюбился без памяти. Евгений демонстративно задрал себе юбочку перед двумя ухмыляющимися парами глаз и потряс демонстративно своим сжавшимся хозяйством. — Ты тоже считаешь, что у меня мелкий член? — С чего бы это… — Димка глянул на злющую Сашку, что выдирала из своих волос с особым остервенением шпильки. — А она считает, что мелкий. — Ну, она же не видела, когда он у тебя стоит, — успокоил своего друга Димка и сам отвернулся, так как Сашка тоже не страдала особыми комплексами по поводу своего соседа и воспринимала его как своего родного братишку. И теперь сдирала с себя блузку вместе с лифчиком, насрав на обоих парней. Более того, летом они на речке купались часто втроем и редко когда в плавках, особенно когда учились в младших и средних классах. И только в десятом у Сашки появился яркий красный купальник, и мальчишки, поняв, что лафа кончилась, стали купаться при ней тоже в трусах. — А все говорят, что эрекция глобальный уравнитель! — Да что там уравнивать? У него и паховых волос меньше, чем у меня. И потом, вы не правы оба! Если Галиен узнает, что запал на парня, он потом переключится на меня. Мы ведь похожи с Женькой, близнецы как никак. Но у моего братишки нет главного, что есть у меня, и привлекает всех парней в округе. — И что же это такое? — Димка повернулся к сестре друга и получил по мордасам ее кружевными трусами за то, что застал девицу без оных. Дева на голое тело надевала домашние шортики, когда как на острых грудках с торчащими сосками висел задорный топик. — А то сам не знаешь? Пизда! И нечего там у меня высматривать, — рыкнули и почапали бодро на кухню ставить чайник, обогнув по косой застывших парней. Женька меж тем надел хлопчатые штаны и тельняшку. — Ну что, высмотрел? А, дружище! Заценил? — усмехнулись ехидно в лицо смазливого парня. — Ага! А у нее, и правда, там волос больше, чем у тебя. И не обижайся, ты, и правда, там пока мелкий и лысый. — Ах, ты! Женька запрыгнул на Димку, оплетая его длинными ногами и руками, заваливая на кровать Сашки. Они рассмеялись, помутузив друг дружку от всей души, а потом улеглись рядом друг с другом, смотря задумчиво в потолок. — И когда ты ей скажешь, что влюблен? — спросил Женька притихшего Димку. — А надо ли? Я стану ее очередными месячными. И не более того. И она права, если бы ты был девкой… Я бы стал твоим мужчиной. Ты — классный, добрый и рассудительный. И хотя ты, Женька, мне намного ближе по душе и характеру, чем Сашка, но твой пенис и яйца меня не возбуждают. Уж прости. И иногда я даже сожалею, что не голубой. А так бы послал ее подальше и трахался с тобой. Вот и весь сказ. — Ладно, не голубой. Вставай, пошли чаи гонять, — Женька скатился с кровати сестры и потянул за руку друга. — А этот скрипач… он так красив, да? — По мне — страшен, как черт. Галка–галкой, нахохленная на морозе! Хотя тот, что запал на Сашку, блондин, весьма смазлив. Но почему-то все Сашкины знакомые девицы втрескались в этого чертового ворона с желтыми глазищами, а не в смазливого блондинчика. Кстати, мне кажется, этот Данила — би. Уж больно интересовался мной как братом, выспрашивая у Сашки из-под полы, хотя в кино мацал ее активно за титьки. — Извращенец! А мне так Сашка и прикоснуться к себе не дает. — Определенно! Но ты не прав, фильм был ужасов, а ты же знаешь какая Сашка во время просмотра. Ее можно даже трахнуть, она от испуга вообще ни черта не заметит. — И этот блондин Сашке совсем по-боку? — Абсолютно. А чернявый запал на меня. — Трындец, — подтвердил высказанную ранее мысль своего друга Димка. — И на кой Сашке эти два мудака-музыканта? — А я почем знаю? Но вот что я тебе скажу, друган: Сашка ненавидит блондинов. Так что у тебя есть реальный шанс: завоевать ее великую пизду. Коль тебе не по нраву мои несчастные член и яйца! — Можно подумать тебя интересуют мои? — ухмыльнулись хмуро. — Естественно, нет, — рассмеялись от всей души. И Женька, подмигнув другу, допер его лихо до хлопочущей на кухне Александры, которая уже бойко нарезала свой выпеченный еще днем сладкий пирог. На следующий день после обеда, когда Женька только пришел домой, его вздернул входной звонок. — Снова Сашка входные ключи потеряла, — буркнул он и пошел открывать дверь. Димка был, видно, в душе, коль сам не выбежал первым, а трезвонить упорно продолжали. Евгений распахнул дверь настежь и с испугом уставился на всклокоченного скрипача. — Привет… — М-м-м-м... Евгений? Приняли правила игры, смотря на отросшие по плечи волосы парня. — Да… — Женька попытался сделать голос как можно грубее. — А вы... кто? — Галиен. Я друг ваших сестер. — Что-то я вас не припомню, — Женька решил не пускать этого засранца в дом во что бы то ни стало. — А мы недавно познакомились, — схмурили ответно глаза. — Может, впустите меня в дом? Я хотел бы поговорить с Сашей и Валей. — Их нет дома. Обеих, — не сдвинулись и на миллиметр. — А я могу подождать? — пошли на попятную и, посмотрев сверху вниз на светлого парня, сделали просящие глаза. — Что ж… Сашка придет примерно через полчаса… А вот Валентина… поздно ночью. Женька, скрепя сердце сдвинулся в сторону и пропустил нахала домой, думая злорадно, что пусть сама Сашка теперь разгребает свое же дерьмо, что заварила, а с него хватит. Галиен усиленно тяпнул себя за внутреннюю сторону щеки. Не могут быть настолько похожи разнополые близняшки. Хотя... вроде... у Валентины плечи были уже, да и волосы длиннее, свисали хвостиком ниже лопаток. У Женьки же они были лишь до плеч. Хотя талия и попка были точь-в-точь как у Вальки. И это смущало. И заставляло желать этого парня, а еще очень злило. Этого Женьку Даниле Галиен отдавать не хотел. «Я извращенец. Но с ним бы и с Валькой смог бы трахаться втроем. Точно!» — Прошу, можете подождать здесь, — проводили в гостиную гостя, а сами ушли к себе в комнату. Но ненормальный ворон поплелся за ним следом, пытаясь завести разговор: — Хм-м-м-м, ваши сестры говорили, что вы учитесь в политехе. — Да, учусь, извините, но мне через полчаса в секцию, и я должен собраться, — присели перед шкафом с одеждой, роясь в свалке вещей. — В бассейн? — вдруг спросили настолько ехидно, нагло пялясь на обтянутую круглую задницу парня, что Женьку передернуло плечами. — Почему в бассейн? — глянул исподлобья на этого придурка. «Неужели все-таки догнал, что Валентины нет и в помине?» — понеслись как скаковые лошади буйные мысли. — Да так, подумалось… Валентина просто очень похожа на тебя и любит плавать… а так как близнецы близки… — И что? Сашку в воду вообще не затащишь. И она по жизни трусиха, — резко перебили измышления скрипача. — Но с ней вы не однояйцовые, как с Валей. Я тут у врачей знакомых поспрашивал, и мне сказали, что вы очень большая редкость. Чтобы за раз женщина выносила трех. Причем двух однояйцовых–разнополых. И еще одну сестренку в довесок. Вот если бы твои сестры были однояйцовыми близняшками, а ты шел в довесок — тогда да! «Ну надо же, этот козел еще и инфу на нас пытался нарыть. Полная клиника!» — подумал Женька, доставая свою постиранную сестрой униформу. — Ты для этого пришел с моими сестрами болтать? Чтобы выяснить, кто с кем и как из нас живот в мамкиной утробе делил? — и, видя, как желтые глаза окосели от наглого наезда, сбавил обороты. — Вообще-то, я занимаюсь профессиональной спортивной стрельбой из лука, а в бассейн хожу только как хобби. У нас в универе это обязаловка. — Хм-м-м-м, а Валя тоже стреляет? Женька снова дернул плечами, а Галиен готов был побиться головой о косяк. Жесты, мимика, живое выражение влажных глаз, так отличимые от тупого взгляда Сашки, то, как парнишка повел нервно головой... все это было Валькино. Точь-в-точь! Не бывает таких совпадений. «Черт! Либо я схожу с ума, либо они точная копия друг друга. Только у одной пизда, а у этого яйца! А может и нет никакой Вали… И меня попросту дурят? — вдруг появилась здравая мысль. — Пока не увижу обоих вместе, не поверю в такой разносол!» Как размышления Галена прервал завалившийся после душа в квартиру близняшек Димка. Сосед тер пушистым полотенцем свои влажные волосы и сверкал обнаженным прокачанным прессом. — Это я! Сашка, ты, что ли, пришла? А чего так рано? И тупо уставился на явление народа, что перекрывало ему доступ в комнату друга. — А ты что за фрукт? Желтые глаза, черные волосы... Ха! Этот что ли "очередные месячные Сашки"? А, Жека? — Ага! Только он влюблен в Вальку, друган. Ладно, парни, я вас оставлю на пару секунд, вы тут поболтайте, а я быстро. Димка, кстати, ты собрался на стрельбу? — Обижаешь, — Димка, повесил на плечи полотенце и игриво склонил голову набок. — Зря Вальку выбрал. Она мужиков на дух не переносит! — А есть ли она… эта Валька? — ехидно наехали в ответ. — Побожись, что их трое! А? — Чего? — выкатили карие глазки. — Того! — наехали в ответ, вставая в свой полный высокий рост со стула. — Если ты меня выше, то не значит, что сильнее. — Эй, Димка, дуй одеваться! Уходим. У нас мало времени, — вернулся уже одетый полностью Женька. — А его что, здесь оставишь? — скептически подняли бровь и приобняли по-братски за плечи Евгения. — А что? Он к сеструхам пришел, вот пусть они с ним и маются. И потом, у нас воровать нечего, — пожали игриво тонкими плечами. Галену обжималовки парней пришлись не по вкусу. Его тело кричало, что «это Валька, и ты должен не давать ее жамкать чужому парню!». А разум утверждал обратное — «это Женька, он такой же парень, как и ты!». От этого кружилась голова, тошнило и хотелось пить. «Я схожу с ума! Мне нужна она…» — входная дверь хлопнула, оставляя скрипача наедине с весьма тяжелыми, далеко не радужными мыслями. Через десять минут друзья спешили в сторону стрельбищ. — Он догадался, что вы его с Сашкой за нос водите. — Плевать. Идея была Александры, вот пусть и мается. Я тут совсем не при чем! — оскалился зловредно Женька и вырубил специально свою мобилу. — А он ее не изнасилует от злости? — заволновался Димка. — Братан, ты в своем уме?! Быстрее уж Сашка его оттрахает по полной программе, чем он ее. Не бери в голову. Тем более она мне сама надоела своими наездами. Видите ли я строил этому козлу глазки, и он на меня клюнул. — А ты строил? — Да что я, псих?! Тренировка прошла на нервах, а когда в душевых Женька включил трубку, у него был забит голосовыми сообщениями от сестры весь ящик. И сразу прозвенел звонок. — На автомате она, что ли, дозванивалась? Усмехнулись парни друг другу, и Женька принял вызов. — Если ты не придешь… Он меня прибьет… — прошептали затравленно в трубку и нажали отбой. — Что, совсем труба? — ухмыльнулся Димка, ему самому осточертела вечная влюбленность его дамы сердца. — Ага. Ладно, вроде в душевых никого нет, так что поможешь. Я, конечно, надеялся, что она справится сама, но просчитал и этот вариант. Из спортивной сумки достали плиссировку и тонкую водолазку сестры с комплектом знакомых утяжных трусиков и лифчиком на поролоне. — И ты ей поможешь? Ты идиот. — Сам знаю, что кретин, но она моя сестра. И я сам виноват не меньше, коль разрешил себя уговорить на эту ебнутую авантюру с переодевашками. Ты мне скажи лучше, ты красить умеешь? — Чего? — не понял Димка. — Губы и глаза, — вынули косметичку сестры и всучили в дрожащие руки друга. — Учти, у тебя минут десять, не больше. Через полчаса Женька глянул в зеркало и остался доволен. Грудки в водолазке выпирали как настоящие, хвостик и челка были само что ни на есть Валькины. И даже боевая раскраска была на высоте. Димка оказался просто прирожденным мастером. Конечно, первый глаз вышел криво, но зато второй уже просто великолепно, а потом парни совместными усилиями перекрасили первый. На губы же просто нанесли земляничный блеск. И двое парней отправились домой. — Я с тобой. — Нет, сразу допрет. Лучше я его попробую упереть гулять, а ты предупреди Сашку, что мы с тобой якобы ушли после тренировки по блядям! Понял? Когда придем обратно, пусть скажет, что, мол, я звонил, и мы зависли до утра. — Ага! Знаешь, а ты в роли Вальки просто супер. И почему ты не девка, или я не голубой? — Да почем я-то знаю, — усмехнулся Женька и, открыв по-тихому общую дверь тамбура, подтолкнул Димку к его квартире. — Ладно, иди давай, натуральный ты наш, — Димку чмокнули контрольно в лоб и открыли свою дверь. — Я дома! — звонко по-девичьи оповестили с порога. У Сашки задергался левый глаз, а Галиен просто уронил из рук журнал, что полчаса как терзал в своих длинных пальцах. На пороге гостиной стояла Валя собственной персоной и мяла спортивную сумку. Точно такую же, что была у Женьки, и полностью идентичную той, что притащила на себе домой Сашка. — Галиен? А ты что у нас забыл? — игриво усмехнулись и прошли в комнату сестры, оставляя там вещи. «Убейте меня, у нее есть грудь! Значит Валентина все-таки есть. А может нет никакого Жени?» — прокричало поехавшее сознание музыканта. — Я пришел, вообще-то, к тебе, — выдавил скрипач и глянул на бледную как сама смерть Сашку. — Зачем это? На тебя Сашка запала, а не я, — пожал тонкими плечами Женька и глянул с издевкой на сестру. — А если мне нравишься ты, а не она? — Тяжелый случай. — Хм-м-м-м, и не говори, осталось только дождаться, когда с тренировки придет Женька, чтобы увидеть всех вас втроем, в комплекте. Вот встреча века будет. — Можешь располагаться в гостиной, они могут с Димкой и по блядям двинуть на всю ночь. А что, парни молодые, горячие! Чего им дома-то сидеть? А, сеструха? «Сеструха» вздрогнула и позеленела окончательно. — Ладно, пойдем! — Куда? — не понял Галиен, сбитый окончательно с толку. — Гулять! Ты же ко мне пришел? Если бы к Сашке, давно бы ушмандали в кино или в очередную кафешку, — добил настроенный сегодня по-боевому Женька. — Прости, — прошептала сестренка, когда он проходил мимо в сторону выхода. Но Женька только отморозил ее взглядом и увел музыканта за собой в сумерки ночного города. Подальше от своей взбалмошной сестры. Они долго молча топали по ночному парку, пока Галиен не сделал финт и не прижал Женьку силком к очередной березе, зажав руки парня вверх, правда, удержать он одной рукой их не смог, пришлось двумя. Валька оказалась по-мужски сильной, зато музыкант силком раздвинул Валькины бедра своим коленом и нажал на промежность. Ничего выступающего, как у любого парня, особо не ощутил и с силой поцеловал в мягкий рот. Земляничный вкус снес ему башню напрочь. Но девица была явно против и попросту укусила до крови за нижнюю губу своего нахального кавалера. — Если скажешь правду. Я туда рукой не полезу, — двинули по зажатым яйцам коленом, вызывая у прижатого к березе парня подозрительный тихий стон. — Какую? — вспыхнул, пытаясь высвободить руки, Женька, скрипач оказался жутко сильным не по своей тощей фигуре. — Ты ведь Женька, да? И Валентины отродясь не бывало? — Если скажу правду, отпустишь? — Галиен кивнул согласно и услышал в ответ. — Ты прав, Вали не существует. Уйя! Козел! Отпусти, я же сказал правду! — Я обещал отпустить Вале, а раз сама Валентина вымысел, то я ничего тебе не должен. Женька понял, что конкретно встрял, скрипач перестал с ним просто фамильярничать и беречь, как хрупкую девицу. Одной рукой парня в юбке зажали за кадык, что не пернешь, методично душа. А второй, задрав плиссировку, содрали плавки до колен и ощупали мелкие муди. — Блять! Суки! Так меня провести. Ты — мужик, хотя там у тебя и с гулькин хуй. Но все же яйца и пенис настоящие. — Да, я мужик! А теперь отпусти меня! Кхе-кхе, — забился Женька из последних сил. — Еще чего! И его губы снова накрыли жадным ртом, выпивая казалось душу, а в промежность уперлись таким бугром, что у Женьки полезли глаза на лоб. «Он у него такой большой? Убейте меня. Просто конский!» Женька снова цапнул Галиена до крови. Теперь уже за верхнюю губу, и тот вынужден был его с сожалением отпустить. — Ты что, гей? — отплевывался зеленоглазый парень. — Нет. Но на тебя у меня стоит! Даже осознание того, что ты парень, моему организму откровенно по хер, — Галиен сделал качок бедрами, трясь о мелкие муди Женьки и жарко шепча ему на ухо: — Кажется, я тебя люблю. — Чего? Ты совсем, что ли, идиот? У меня нет пизды! — Зато есть жопа, а туда без особой разницы. Что парню, что девке. Ягодицы облапали по-хозяйски своими горячими ладонями и полезли пальцами в сжавшийся от страха анус. — Целочка! Выбирай: или я тебя трахну тут, у всех на виду и не особо готовя, или идем ко мне. — А если я не хочу? Если у меня не стоит на тебя? — А это меня как раз не ебет! Ты сам виноват, что согласился на этот чокнутый обман. — Не спорю, но Сашка попросила. Она так в тебя втюрилась, что побоялась привести на свидание с тобой Светку, а вы настаивали, чтобы девушек было двое… И вот она… — запричитал по-смешному Женька. — А она виновата, что решила подбить тебя на этот обман. Светка — та дура блондинка с отвисшим выменем с художественного? Если бы она позвала ее, возможно, я сделал бы выбор в пользу Сашки, а теперь мне никто не нужен, кроме тебя. Вы что же решили, что я не допетрю, что вас только двое? И что Валя — юноша? — Но ведь сначала прокатило? — побелели лицом. — Ни шиша не прокатило! Я в тебя втюрился по полной, с первого взгляда, козел! И тебе крупно повезет, если, увидев твои яйца, член и жопу вблизи, эта любовь у меня к тебе испарится. Рот Женьки снова поцеловали, откровенно насилуя языком. — А если не испарится? — прохрипели несчастным голосом. — То ты мою любовь познаешь сполна, до самой глубины своей лживой задницы, — пообещали весьма грозно. Дом был богатым, сад темным и непролазным. Галиен тащил Женьку в своих руках и мечтал как можно быстрее завалить его на родительскую кровать. — Ты что, один живешь? Охнули оттого, что Галиен зажал его попу, как только они оказались внутри дома. — А ты догадливый! Мать и брат на гастролях. Отец безвылазно пашет на работе. А Данька, походу, сегодня баб ко мне своих не притащит. Треск кружев подтвердил догадку: утягивающие трусы первыми почили смертью храбрых. Женьку подняли как девицу на руки и, утащив в спальню к родителям, бросили на огромный траходром, включив торшер… Плиссировка задралась на раскинутых, чуть согнутых в коленях ножках, и скрипач, осмотрев муди математика, остался довольным. Желание оттрахать этого парня не испарилось, а накатило еще сильнее. — Хм-м-м-м, похоже, твой член, яички и анус мне очень даже по вкусу, — усмехнулись влажно, стаскивая с себя вверх. — Ты уверен? Ведь тогда ты станешь геем. Почитай, позорный штамп на всю жизнь, — Женька попытался одернуть свою мятую юбку и свести ноги, но окосел оттого, что Галиен выпустил свой крупный текущий член на свободу. — Скажи это ему. — Блять! Это в меня точно не влезет. Да это вообще ни в кого не влезет! Женька перекатился на живот и резво подорвался на четвереньках с кровати, но на него тут же навалились сверху, подминая и заставляя встать откровенно раком, разведя широко ноги и прижав колени к груди, выпятив молочные ягодицы назад. — Влезет! Я тебя подготовлю. У меня даже анальная смазка есть, от Даниила осталась, он любит трахать туда девок, ибо можно без гандонов и сто процентов без залета. А ты в такой позе меня еще больше возбуждаешь, малыш. Волосы огладили и, хмыкнув, сняли шиньон, распустив собранный хвостик до плеч. — Не носи волосы своей сестры. Тебе не идет. Плиссировку задрали вместе с молочным задом вверх и, раздвинув ягодицы, припали языком к подрагивающему входу. — Ох! Чего ты творишь? — не мог поверить Женька, так как на манипуляции с жопой у него встал член. — Трахаю тебя своим языком. О? Смотрю, тебе это по нраву, а знаешь, когда он у тебя стоит, то не такой уж и маленький. Даже среднего размера. Прикольно! Одну ногу Женьки заставили выпрямить и упереться носком в кровать, такая «раскаряка» позволила Галиену облизать своему мальчику все: и лысые яйца, и налившуюся головку члена, при этом сладко причмокнув: — Сладкий. — Извращенец, лезть языком ко мне в жопу! — забрыкался Женька, но на него навалились сверху и, заставив повернуть голову, силком поцеловали. — Ты только что этим лазил у меня в заду! Бе! Кретин, — попытались оттолкнуть ржущего скрипача. — Я тебя люблю. А это, между прочим, твоя жопа. Так что не так? Теперь в полураскрытый анус проникли смазанными двумя пальцами и, долго шуруя там внутри, нащупали чувствительный бугорок, надавливая... Женька застонал по-другому, как последняя блядь двинул назад бедрами, вбирая ласкающие пальцы до упора, и выплеснулся пряным семенем на постель. — Я вхожу. Пока светлый парень осмысливал эту фразу, не понимая от эйфории оргазма кто куда входит, его зад натянули на полную, уперевшись своими набухшими яйцами в Женькину бордовую от прилившей крови промежность. — Класс! — А-А-А-А-А! — затряслись запоздало от нахлынувшей боли и попытались слезть с орудия пытки. Но где там, наоборот насадились еще сильнее, вобрав теперь уж точно до самого конца. Из опавшего члена брызнула моча — Женька от боли просто обмочился. Но даже это не остановило Галиена, он придержал прыскающий член так, чтобы тот излился на пол, и двинул бедрами снова, загибая парня сильнее в тонкой талии и полируя простату. Через пару толчков Женька орал уже не от боли в заду, а от накатившей похоти. А еще через несколько минут его снова торчащий член извергал отнюдь не мочу, а новую порцию вязкой спермы. — Ты теперь мой парень. Понял? Будешь трахаться только со мной. Если узнаю, что кому другому из мужиков зад свой ебливый подставил, выдеру твои мелкие муди с мясом. И я буду только твоим. Женьку перестали трахать только под утро, даже теперь член Галиена был у него внутри, а пацан лежал под музыкантом и пытался прикрыть свое полыхающее от стыда лицо. На большее сил просто не было. — На кой я тебе сдался? Сашка говорит, что в тебя все бабы в их универе влюблены. И прекрати так пялиться на меня! — На кой мне все эти бабы, если я люблю тебя?! Такого, какой ты есть. С лысыми мудями. Робкого и неуклюжего, наивного парня. Да мне откровенно по хер, какой у тебя пол и как тебя зовут: Валя, Женя, Глаша. Была бы пизда, трахал бы в пизду! А так мне хорошо и в твоем заду. Ты даже после нашей горячей ночки там только моим семенем хлюпаешь. Чистюля такой, ни разу не обосрался. — Зато, обоссался… — побагровели даже за ушами от нахлынувшего стыда. — Хм-м-м-м, так я тебя девственности лишал. А член у меня не мелкий, сам знаю. Я вообще удивлен, что он в тебя вошел с первого раза. Даже с бабами не всегда сразу прокатывало. А ты ничего, двужильный. Столько раундов со мной вытерпел и ни разу кровью не смазал, — руки силком убрали с красного лица и взяли приступом искусанные в кровь губы. — Признай сам, что гей! Ведь сливаешь только от полировки простаты. — Тебя послушаешь, так будто передо мной целый батальон мужиков на твоем убойном хую побывал, — оскалился Женька, пряча снова свое полыхающее лицо. Не было никаких сил сопротивляться, этот скрипач поимел его по полной, выделав до состояния тонкой шкурки импортных перчаток. — Нет, из мужчин ты первый. И, надеюсь, последний. А девок было много, не спорю. На меня вечно вешаются, а чего я им буду отказывать, если хотят ебаться? Что хотят, то и получают. — Вот и еби их дальше, а меня отпусти, — заблеяли несчастным козленочком под кровожадным волком. — Ты совсем глухой, что ли? — женькины уши зажали в горячих руках и заглянули в опустошенные зеленые глаза. — Я же сказал, что люблю тебя. И теперь ты только мой! Или ты отупел от перетраха? Женьку вновь поцеловали и двинули бедрами, задвигая снова набухший член на всю свою нехилую длину в багровую раскрытую задницу. Сперма теперь стекала при каждом качке, вытесненная из кишечника Женьки мощным поршнем Галиена. А после их вновь феерического двойного оргазма скрипач сжалился над математиком и вышел из его незакрывающейся бордовой дрожащей дырки. — Класс, даже закрываться не хочет. Требует внимания еще! Туда полезли уже языком, вылизывая всю промежность Женьки, дразня пульсирующие края сфинктера, дуя на яички, посасывая сморщенный пенис. И отстали только тогда, когда попа окончательно закрылась. — Пошли в душ, — Галиен поднял на руки безвольное утраханное тело Женьки, прекрасно понимая, до чего он его уебал. Тот даже не пискнул, приник послушно к тощей груди скрипача и попытался поспать вначале на руках, а потом стоя под теплой водой. Женька чувствовал, как этот псих его подмыл везде, даже крайнюю плоть и щель уретры и естественно снова залез по-наглому в утраханный анус, надавливая на багровое ноющее колечко и заставив зад раскрыться под натиском пальцев. И так долго держал, давая своей сперме вытечь из Женькиного ноющего нутра. Евгений не помнил, как вырубился там в ванной от усталости и как его Галиен отнес в свою комнату на чистую постель. А потом, устроив свое новообретенное сокровище, ушел убирать спальню родителей от ими разведенного бедлама. А еще ближе к обеду к нему зашел задумчивый Данила и, уставившись на сытую довольную рожу скрипача, сматюкнулся. Такого выражения лица у Галиена он не видел ни разу. — Только не говори, что ты завалил эту стиральную доску. — Не скажу. Тем более Вали вообще не существует в природе. — То есть? — выпучили голубые глазки. — А ты что, не понял? Что Валька и Женька — одно и тоже лицо. — Так ты… — сели жопой на первый попавшийся стул. — Ага, мы прокувыркались всю ночь. И у меня лучшего секса не было за всю мою жизнь. Более того, Женя теперь мой официальный бойфренд. И если ты к нему полезешь, я тебе, друг ты мой любезный, откручу яйца! Причем со всей жестокостью и без анестезии. Ты мой характер знаешь. — Валька... парень... И чего я тоже не догнал, вот кретин. Но он был таким хорошеньким… Дай хоть посмотреть на него без грима! Галиен усмехнулся, развернувшись к плите, на которой готовил для своего возлюбленного утренний перекус. — Еще чего. Перебьешься. Но когда развернулся к другу, того и след простыл. — Вот ушлепок. Урою! И помчался к себе в комнату, где налетел на спину охреневшего Данилы. А, посмотрев через его плечо на спящего Женьку, и сам охренел. Ибо Евгений во сне содрал с себя все жаркое одеяло и, подмяв его под себя, раскинулся вовсю ширь Галькиной полуторки. И с ракурса наблюдающих был виден бордовый натруженный анус с подтеками белесого семени, а еще аккуратные нежного цвета бежевые яички и зажатый под ними небольшой пенис. — Не пялься на моего парня, козел! — прошипел зло Галиен и попытался выпереть наглого другана из своей спальни. — Слушай, Галь, не в службу, а в дружбу. Дай его хоть раз трахнуть? А! Я же знаю, ты часто с Юркой блядей делил, — уперся тот, как с кровати послышалось заспанное. — Галь? Уже надо вставать? — Женька сел на утраханный зад и, схватившись за ноющую поясницу, продрал зелень своих мутных глаз. Он осознавал, наверное, минут пять, что, кроме Галиена, здесь еще и озабоченный его друг блондин. А потом, заорав на весь коттедж, попытался напялить на себя зажатое под своей ноющей попой несчастное одеяло. — А-А-А-А-А-А-А! Не подходите ко мне, извращенцы! В опупевших от звуковой волны парней полетели подушки. И те, мотая головой, свалили от очнувшегося Женьки сами. И только, когда крик заглох, Галиен заглянул в свою спальню и встретился со злобным взглядом зеленых глаз. — Что, решили трахнуть на пару, пока я в отключке? Гады! "Я у тебя буду один. Ты будешь только моим!" Козел! А сам друга позвал. А у меня там и так все горит белым пламенем. — Успокойся, — Галиен вмиг оказался рядом с дернувшимся от него Женькой и вжал парня в кровать, подминая властно под себя. — Я говорил серьезно. Я люблю только тебя. И тем более не дам никому тебя трахать! Во всяком случае, точно не Даниле. Женьку зацеловали, а потом, отпустив, стали шариться в шкафу. — Ты, конечно, не колобок, но ниже меня. Думаю, не выпадешь! Держи, одевайся и спускайся на кухню, кушать пора. Женька поднял удивленно бровь, но Галиен его добил. — Если хочешь, могу отдать тебе твою плиссировку и водолазку, только лифчик я порвал вместе с твоими кружевными трусами. Так что, прелестями будешь сверкать направо и налево, да и соски будет видно через тонкую ткань. Так какой твой выбор? — усмехнулись, зная заранее ответ. — Не выпаду я из твоих вещей! Думаю, ты и сам не будешь рад, если я снова натяну юбку. И буду сверкать своими «прелестями» перед твоим извращугой дружком, — заявили не менее нагло. — А ты, смотрю, понятливый. Думаю, хватит с нас обоих твоего маскарада. Пожалей свои и мои нервы, а также ебливые яйца моего извращенного дружка. Вечером провожали Женьку вдвоем, вернее, провожал Галиен, а Данила просто сопровождал новоиспеченную парочку голубков, откалывая похабные коленца. Галька на это не обращал особо внимание, он сжимал талию Женьки и, придерживая пошатывающего парня в кругу своих рук, вел упорно дальше. — Может, все-таки разрешишь взять тебя на руки? — не выдержал Галиен, когда Женю в очередной раз повело лихо в сторону. — Сам дойду. Не девка, — буркал тот, краснея ушами на пошлый вопрос Данилы «и как твоя попка только натянулась на его лошадиное хозяйство?». — Нормальное у меня хозяйство, — не вытерпел в коем разе Галиен и заткнул Данилу одной фразой. — Это у тебя толстый огрызок. Так что заткнись! Даниил хлопнул обиженно ртом, но плестись сзади не перестал. Тем более дом близняшек уже был на горизонте. — Что ты сделал с моим братом? На Галиена налетели с кулачками и забарабанили по груди. На шум из соседней квартиры выпрыгнул смурной, невыспавшийся Димка. Ему всю ночь приходилось успокаивать как свои нервы, так и перевозбужденной Сашки. — Если ты его изнасиловал, я тебе все твои золотые зенки повыцарапываю! — Дима, Сашку придержи… — прошептал зевающий Женька и, видя, как друг автоматом прижимает к себе его извивающуюся сестру, пробормотал: — Галь меня не насиловал… Просто мы с ним протрахались всю ночь. И я чертовски устал, у меня каждая клеточка болит, особенно в районе поясницы и затылка. Посему хватит орать! Более того, я хочу спать. — ЧО? — выдали Димка и Сашка, округлив глаза на сей конструктивный монолог. Женька всегда называл вещи своими именами, особо не заморачиваясь, когда уставший валился с ног. Женька потер виски, обойдя их обжимающуюся композицию, и, дотащившись до своей двери, глянул на квадратные глазки Данилы и Галиена. — Он меня не насиловал… Мы просто трахались… Вот и все! И прошу меня сутки не кантовать. И не беспокоить, — пояснили тупому народу еще раз, а потом, сладко зевнув, ушли к себе. — Я с ним! — первым отмер Галиен. — Ага! Щас, так я тебя к нему и пустила. Ебливый кобель! — налетела на этого чертового музыканта Сашка. — Ты сама виновата, что обрядила его как девку! А я в него влюбился. — ЧО? Теперь было уже тройным. — «ЧО» слышали! — передразнил Галиен, а потом, понимая прекрасно, что к Женьке сегодня его не пустят, решил смягчить ситуацию. — Данила, ты как, останешься с Сашей или со мной? — Я то не против. — Зато я против! — Александра полыхала гневом и, сняв тапочек с ноги, встала в оборону рядом с Димкой. Мол, если надо — затыкаю тапком, как поганого таракана. — Но, похоже, мне тоже сегодня не рады, так что я лучше уйду с тобой, дружище. Музыканты приветливо помахали ручками цепным собачкам Женьки и развернули свою корму. Как только эти сумасшедшие сдрыснули, Димка и Сашка, не сговариваясь, помчались в комнату Евгения. И замерли от вида обнаженного парня, сладко посапывающего в подушку. Женька даже раздеться умудрился, а так как обычно спал голым и без особых комплексов, то оба прибежавших увидели, насколько было натружено и бордово даже с синеватым отливом между его поджарыми ягодицами. Да и все нежное тело расцветало засосами, синяками и царапинами. — Такое ощущение... что Женьку не трахали, а грызли... — выдавил из себя Димка. — Эй! Друг, ты как? Он коснулся плеча спавшего и потормошил. Женька заскрипел, сел в полубреду на укатанную задницу и охнул от пронзившей его насквозь боли, потом разлепил один глаз и мутно глянул на перекошенные моськи сестры и друга: — А, это вы? На себя потянули простынь и попытались снова улечься на многострадальный живот. Укрыться полностью не получилось, зато Женька замотался головой и рухнул, охая на мягкие подушки. — Я его козла завтра прибью! — прошипела сестра, сглатывая слезы. — Димка, уведи ты ее, я ж не помер… Чего надо мной стенать? — буркнули под простыней. — Это правда, что Галиен в тебя втрескался? — вдруг ни с того, ни с сего спросил Димка. — Он так говорит… А еще ему, в отличие от тебя, дружище, абсолютно по хер, что у меня между ног: пизда или член с яйцами… Вот и уеб от всей своей широкой души. — А ты… Ты его любишь? — сжал кулаки Димка, смотря, как хлюпает носом несчастная Сашка. — А что, похоже? — зеленый глаз вынырнул из-под простыни и снова занырнул обратно. — Дайте поспать, сволочи. Все вопросы завтра! И успокой Сашку, я не девка, не залечу. А синяки это не смертельно.