Эшли Уильямс, пленница
Господи… Почему, ну почему я не погибла? Я не помню, что произошло со спасательной капсулой. Удар, боль – и всё. Единственная (если врач не соврал) выжившая из шести человек. Оно и понятно – на мне был не лёгкий скафандр, а полноценная тяжёлая броня. Очнулась уже на больничной койке. На батарианской больничной койке. Нет, никаких фатальных травм. Ушибы, шишка, слабость… если верить врачу, даже переломов нет. Заживёт. Если успеет. Вскоре после того, как я очнулась, в палату пришло Важное Начальствующее Лицо. Вернее, Важная Начальствующая Морда. Четырёхглазая и безносая. – Добрый день, человек. Я адмирал Палаш Хад’дах, командующий Четырнадцатым Флотом. Рад, что вы пришли в себя. – Эшли Уильямс, разведывательный фрегат «Нормандия», Пятый Флот. На Важной Морде появляется какая-то трудноописываемая гримаса. Раздражение? Улыбка? Повисло молчание. Настороженное, пугающее. – Возможно, Эшли, Вы хотите что-то сказать? Спросить? – когда я не ответила, батарианец заметил, – Вы необычно молчаливы для гостьи… – Гостьи? – удивлённо заметила я, глазами указывая на путы, стягивающие руки, ноги и тело. Ничего не давит, нигде не пережато, но вырваться – шиш. – Обычная предосторожность при первом контакте, предписанная общепринятым протоколом. Незнакомые расы могут проявлять немотивированную агрессивность. – А при встрече с гостями вы всегда обстреливаете их корабли? Адмирал покачал головой. – Если бы ваш капитан последовал моему совету, заглушил двигатели и принял на борт десантную партию… или хотя бы не обстрелял крейсер «Лоогасири»… конечно, этих неприятных моментов удалось бы избежать. Джон… Он уцелел? Что стало командой? Мою спасательную капсулу подбили, а остальные? Столько безответных вопросов. Хад’даха не смутило моё молчание. – Эшли, я надеюсь, что ваше пребывание у нас станет залогом взаимовыгодного сотрудничества между нашими расами. Рассказав нам о местонахождении своей родной планеты, вы совершите жест доброй воли и покажите, что вашей расе можно доверять. – «Сотрудничества»? Ты хотел сказать – рабства?! Очередная труднопереводимая гримаса. Кажется, батарианец поморщился. – «Рабство» – устаревшее и малоактуальное понятие. Сейчас предпочитают термин «взаимовыгодный социальный симбиоз». Если смотреть на проблему шире, то митохондрии некогда были симбионтами клеток. Но ведь никто же не обзывает клетки «рабовладельцами»! Я не ответила. Нет смысла разговаривать с тем, кто называет чёрное – белым. – Эшли. Я… да что там я! Весь батарианский народ искренне надеется на ваше сотрудничество. Включение «Земли» в общегалактическую систему разделения труда неизбежно, но ваше добровольное сотрудничество позволит незначительно ускорить и облегчить этот процесс. Я не ответила. Обтекаемые, вежливые и страшные слова. Политиков ещё в своё время наслушалась. – Эшли, вы понимаете, что в случае вашего отказа мы можем прибегнуть к… иным методам добычи сведений? Я не ответила. И с трудом смогла сдержать невольную дрожь. – Нда, как же трудно вести диалог с развивающимися расами… Надеюсь, другие люди окажутся более разговорчивыми. – Что с ними? – слова сами срываются с языка. Знаю, что нельзя ввязываться диалог со своими тюремщиками – и всё равно не могу удержаться. – Мы уже высадились на Айкос. Не думаю, что ваши соратники начнут сопротивляться. Да даже если и начнут – бой будет недолгим. Плохо же знаешь Джона, гнида. – Впрочем, вы можете поспособствовать переговорному процессу. Например, записать небольшое аудиосообщение, в котором вы опишите всю бессмысленность сопротивления… Я не ответила. Незачем. – Ещё увидимся, Эшли, – произнёс Хад’дах, так и не дождавшись ответа, – За вами зайдут. С тех пор я лежу на этой койке. Тошнота, слабость, боль от ушибов… И страх. Тягучий, неотвязный страх. Я считаю себя сильным человеком. Но обольщаться не стоит: разговорить меня смогут. Сколько я смогу терпеть боль, когда за меня возьмутся всерьёз? Сколько-то смогу. Но как долго? Скашиваю глаза на воткнутые в вену иглы капельниц. А ведь есть ещё и медикаментозный допрос… Тихо. Скучно. Светло. Страшно. Двух дредноутов и кучи крейсеров за глаза хватит Земле образца двадцатого-двадцать первого века. Ну почему я не погибла?! Открывается дверь. Внутренне сжимаюсь. В палату входит азари. Величественная синекожая женщина с невозмутимым лицом и прозрачными голубыми глазами. Лоб охватывает тонкий обруч красного цвета. Одежда полурасстёгнута, в глубоком вырезе хорошо видны груди весьма не маленького размера. – Добрый день, Эшли, – голос у азари весьма приятный, глубокий, спокойный, – я Самара, Специальный корпус тактической разведки. Можно сказать, коллега Шепарда. – Вы намерены освободить меня? – хочется. Хочется верить, что спасут и помогут, но в этом паскудном мире редко случаются чудеса. – После нашего разговора условия вашего содержания изменятся к лучшему, – кивает Самара, подходит ближе и садится, – Не беспокойтесь и не бойтесь, ничего плохого с вами не случится. Кодекс велит защищать невинных. – Что с моими соратниками? – Они остались на Айкосе. В связи с некоторыми обстоятельствами Четырнадцатый флот был вынужден покинуть систему. Выдыхаю, чувствуя, как меня покидает какая-то частичка напряжения. Джон… хоть он уцелел. – Поэтому, – продолжает Самара, – Вы являетесь единственным человеком, способным поделиться с Советом координатами своей планеты. Что?!! – Так вы, – кричу, задыхаясь от ярости, – заодно… заодно с этими… Работорговцами! Азари отвечает совершенно невозмутимо, не обращая внимания на крик: – Ни о какой работорговле, равно как и о присвоении ресурсов Земли речи не идёт. Процедура Первого контакта чётко описана в протоколах Совета. Ваша раса станет полноправным членом Пространства Цитадели. Если ваша цивилизация находится в отсталом состоянии, Совет поделится с ней рядом современных технологий. Надеюсь, на Земле уже доросли до понятия единого правительства. Но даже если и нет, то Совет Цитадели не собирается вмешиваться во внутренние дела Земли. – И ради того, чтобы сказать «Здравствуйте!», Палаш тащит в Солнечную систему два дредноута?! – Пять. – Тем более! – Я тоже считаю состав эскадры избыточным, – Самара скупо улыбнулась, – но батарианцы настаивали именно на таких силах. Пытаюсь собраться с мыслями. – Самара, но вы же понимаете, что адмирал не собирается признавать людей «полноправными членами Пространства Цитадели»! Он сам говорил мне о «взаимовыгодном сотрудничестве», маскируя этими словами самое обыкновенное рабство! – Адмирал может считать всё что угодно, – возразила азари, – официальная цель экспедиции – установление дружественных отношений с новооткрытой планетой. – Да наплюёт он на официальные цели! Уже наплевал! – Я не позволю Палашу Хад’даху отдать приказ о захвате планеты и буду защищать её жителей до последнего вздоха, – ни грамма патетики. Сухая констатация факта. И от этого ещё страшнее. – А что, вы сможете в одиночку разгромить весь батарианский флот? – Иногда этого не требуется. Какие… какие же слова нужны, чтобы убедить этого СПЕКТРа? – Самара, зачем такие сложности? Если батарианцы не узнают, куда лететь, то их и останавливать не потребуется! Ты создаёшь проблему и обещаешь погибнуть, пытаясь её решить! Зачем? На этот раз азари молчала долго. Наверное, целую минуту. – Если у адмирала Хад’даха помутится разум, он забудет о целях экспедиции, убьёт меня и начнёт наводить свои порядки на твоей родной планете… – Самара говорила медленно, обдумывая каждое слово, – это будет означать убийство СПЕКТРа при исполнении и прямое нарушение предписаний Совета. У Тессии, Сур’Кеша и Кахье появятся серьёзные вопросы к Кхар’шану. Гарвугский кризис и последующие события сильно изменили наше общество. Многие азари считают, что конфронтация с Палавеном была страшной ошибкой. Предварительные переговоры с Иерархией прошли успешно. Но чтобы изгнать батарианцев из Совета, необходим серьёзный повод. И не могу сказать, что он пришёлся мне по душе. Господи, в какую политику я ввязалась?! Самара кладёт ладонь на мой лоб и пристально смотрит мне в лицо. В глубоких синих глазах тонет всё сущее. – Расслабься, Эшли. Обними вечность.9. Обними вечность
7 ноября 2014 г. в 08:38