Чего в сказках не бывает?

      Оба, не сговариваясь, поспешили оказаться поближе к стволам деревьев-исполинов, способных укрыть не только от стрелы, но, пожалуй, и от залпа гранатомёта. Баобабы в этом лесу рисковали заполучить комплекс неполноценности. Стрел, однако, больше не было. Да и тот, чьей рукой была пущена предыдущая, о своём появлении заявлять не спешил. Напряжённое ожидание нападения длилось недолго. С той стороны, куда они шли, ветер доносил обрывки разговора, ведущегося на повышенных тонах. Впрочем, бранных слов разобрать было нельзя.       — Судя по всему, стреляли не в нас, — решил Хабе и, понуждаемый даном с явудивлённым взглядом Егора, пояснил: — Стрела — предупреждение кому-то из выясняющих там отношения не пытаться бежать. Слышишь, как перекрикиваются? Стоят далеко друг от друга.       — Станем пытаться их обойти или сначала разберёмся, кто там такой громогласный? — как повелевают вести себя обычаи этого странного мира, стоило выяснить сразу.       Вдруг тут принято стрелу возвращать отправителю…       — Наверняка охотники или пастухи выясняют отношения, — пожал плечами вампир. — Караваны по бездорожью не ходят, контрабандисты давным-давно предпочитают платить дань бандитам за безопасный проход по их территориям.       — Пастухи часто стреляют? — Егор-Клори указал на раскачивающийся от ветра оперённый кончик воткнувшейся в землю стрелы.       — Иной раз и из пращи камнями кидаются. Это же скат, а им стада охранять приходится, — разъяснил местные порядки абориген.       — Тогда лучше обойдём их стороной? — Бывший житель Земли понятия не имел, как следует поступить.       С одной стороны, показываться на глаза кому-то, способному рассказать о них с Хабе преследователям, было неосмотрительно и даже неразумно, с другой, не давала покоя какая-то мысль... Даже не мысль — чувство, что он должен хоть одним глазом посмотреть на участников ссоры, мечущих друг в друга совсем не метафорические стрелы.       — Нам в любом случае нужно будет там пройти, — обрадовал представитель хищного племени. — Или придётся возвращаться по своим следам и обходить это место, теряя время и рискуя нарваться на Айданов.       — Почему? — не понял теперь уже тёмный эльф (привыкание к смене формы ушей и цвету кожи шло с трудом, поэтому каждый раз, когда взгляд падал на чёрные руки или ветер задувал в лицо седые пряди, понимание, что они не чужие, приходило с запозданием и приводило в ярость).       — Посмотри внимательно туда, — Хабе указал на мирную зелень клё..       Какая она, к чёрту, мирная?! Шанбахтин. Целый хищный заповедник! Чем только эти жадные заросли питаются, если растут в таком количестве в одном месте?       — Ткутками, — задумавшийся при виде плотоядной рощи человек (личность Егора ведь не претерпела изменений) произнёс свой вопрос вслух и получил на него ответ от привыкшего пояснять всё и вся вампира.       От того, чтобы узнать полное описание представителей местной фауны, так раскормивших собой укоренённых хищников, пришлось отказаться. Причиной этому послужил особенно громкий выкрик с той стороны, откуда прилетела стрела и куда, по словам более сведущего в местной географии аборигена, им предстояло идти. Если бы не погоня, местонахождение которой было тайной! Зато их дислокация на данный момент также являлась тайной для преследователей.       — Пока не станем им показываться, — предупредил Хабе, пригнулся и, стремясь двигаться так, чтобы между ним и шумными спорщиками было как можно больше зелёных кустов, первым направился в нужную сторону.       Егор последовал за ним, стараясь, насколько умел, следовать примеру приятеля. У самой кромки прогалины им пришлось лечь на землю и ползти в высокой траве. Благо, запачкаться им не грозило, поскольку оба уже были изрядно измазаны и покрыты пылью.       Оказавшись рядом с вампиром, переселенец услышал, как тот шёпотом матерится. Зло, с ненавистью выплёвывая слова.       — Чтоб Ал паб на каждого свою грудь бросила! Трясовицыны отродья! Обухом топора в их чёрные дыры! Дсонакавы* бы им в детстве просвистели! Кто нам матерей проклял?!       Прежде чем спросить о причине такого витиеватого пожелания «долгой и счастливой жизни», Егор рискнул приподнять повыше голову и взглянуть на вдохновителей эмоционального монолога Хабе. После этого самому захотелось помянуть и мать, и б@@@ь, и ещё много нелитературных выражений попросилось на язык.       Неширокая прогалина оказалась тропинкой, идущей вдоль скального обрыва. Даже удивительно, как, находясь всего в полусотне метров от него, можно было его не заметить. Каменные стены скрывались от них с Хабе пышной зеленью древесных крон. Продвигаться можно вдоль скалы либо вправо, либо влево. Вправо, если он не совсем запутался (всё же вялые попытки сверять своё передвижение с направлением луча ампур им периодически предпринимались), означало возвращение в недружелюбные объятия преследующих вампира Айданов. Влево… Влево путь преграждала группка этих самых Айданов с натянутыми луками. Острия же стрел смотрели в сторону светлого эльфа, стоящего ближе всего к тому месту, где прятались Егор и его кровопьющий друг. Разговоры смолкли. Если судить по рыжеватым молниям, проскакивающим между пальцами светлого эльфа, договориться им не удалось. Один против пятерых… Сошло бы для голливудского блокбастера или хореографических кренделей Джеки Чана… Тут же, похоже, всё решала магия.       — Мы обязаны ему помочь, — неожиданно прошептал в самое ухо Хабе. — Я не понимаю, что происходит, но они не имеют права. Они должны его защищать. Это бунт, однако кроме нас у него сейчас защитников нет.       — Ты его знаешь? — кажется, обострённое чувство справедливости грызло не только уроженца Москвы, заставляя искренне возмущаться расстановкой сил «скопом на одного», но совсем терять благоразумие им обоим было нельзя.       — А ты разве… Я его знаю, хотя он меня вряд ли помнит. И так даже лучше. Нам надо вмешаться! — Хабе отчего-то посмотрел на него умоляюще.       — Тогда надо нападать на них сзади, — заталкивая мысль о том, что связываться с местным ОМОНом — форменный идиотизм, принялся составлять план спасательной компании Егор-Клори, — в тот момент, когда они начнут на него наседать, но ещё не…       Взмывшие в воздух стрелы оборвали фразу на середине. Он уже подсознательно принял сторону одинокого эльфа, поэтому дружно летящие в остроухого жала воспринимались как срыв начавших складываться в голове планов. Время сделало финт ушами, замедлив свой бег относительно мыслительного процесса. Или мысли ускорились до возможности соревноваться в спринтерской гонке с выпущенными из эльфийских луков стрелами. Как их остановить? Это же расстрел без суда и следствия! Только звука выстрелов не слышно. Естественно. Это не залп из пистолетов! Да и пули, покинувшие дуло, уже не остановишь. Чай, вокруг не Матрица, а он — не Нео. Одного горячего желания затормозить летящие снаряды мало. А как хочется сгустить воздух, чтобы они зависли, как в кино!.. Одна стрела неожиданно вспыхнула в полёте, мгновенно обращаясь в пепел и осыпаясь вниз. Вторая последовала её примеру. Ещё одна отклонилась от траектории, сбитая запущенным рукой Хабе камешком. Но на две оставшиеся у эльфа не хватало магических молний. Мозг понимал, что сейчас они вонзятся в тело остроухого парня, побелевшими губами шепчущего то ли молитву, то ли заклинание. Глаза невольно зажмуриваются, отказываясь смотреть на смерть того, кому намеревался помочь. Но на фоне темноты зажмуренных век один за другим всплывают два иероглифа. Белые до рези в глазах, словно мерцающий на солнце снег. От неожиданности глаза распахиваются, чтобы вновь вне реального времени следить за полётом двух смертей. Время спятило, поскольку стрелы кажутся неподвижными.       — А говорил, что не помнишь ни одного заклинания! — вторгается в звон натянутых нервов голос Хабе.       — Кто? Я?! — Егор перевёл взгляд на ошарашенную мордочку вампира и вновь посмотрел на тропинку.       Кажется, там не меньше удивления, чем внутри его собственной черепушки.       — Ну, не я же! И Гед… он тоже не успевал, — констатировал шёпот в ухо.       Две стрелы продолжали висеть в воздухе всего в шаге от ошарашенного спасённого. По законам жанра им теперь полагалось упасть вниз. Стоило об этом подумать, как обе стрелы шмякнулись о землю со странным стуком. Так стучат, соприкасаясь, сухие прутья. Спросить, что дальше, Егор не успел. Обнаружившие тщетность первой попытки убийства Айданы перезаряжать луки не стали — схватились за мечи. Этакие лопаты-тесаки, как у римских легионеров… Одинокий эльф метнул в колено одному из несущихся в его сторону врагов приготовленную для следующей стрелы молнию, затем отработанным движением извлёк из ножен колюще-режущий предмет, чуть более изящный на вид, чем оружие в руках нападающих. Соответственно, и менее смертоносный. Мечи воинов Древнего Рима, насколько помнил историю Егор, были опасны тем, что перерубали сразу несколько сосудов, практически не оставляя раненому шансов на выживание. Он просто истекал кровью.       Впятером на одного. Без надрывных криков и попыток запугать. Они собирались убивать. Егор сам не понял, как схватился за подаренный хряком-трактирщиком тесак и метнул его в пробегающего мимо эльфа. Нож вошёл в тело почти на половину чудовищного мясницкого лезвия. Один выбыл. Но сам новоиспечённый тёмный эльф оказался безоружным, да ещё и выдал своё местонахождение. Ещё один эльф, заметивший, как убитый Егором-Клори товарищ покинул место боя, развернулся к лесу. Минус два противника для светлого эльфа. И плюс один для них с Хабе. Точнее, для Хабе. Вампир загородил собой безоружного Егора, а вздох спустя его оружие со звоном скрестилось с оружием Айдана.       Стоять и смотреть, как дерутся другие, было «не айс». И не имело значения, что драка не до переломанных рук и ног, как это не раз случалось в московских подворотнях, а до полного выбывания из этой жизни. Из одной он уже выбыл, поэтому за новую собирался сражаться до конца. Обогнув поединок вампира со светлым, Егор предпринял попытку вернуть себе неосмотрительно пущенный в полёт нож. Ему почти удалось выковырять из костей убитого своё оружие, но процесс оказался прерван отвернувшимся от спасаемого эльфа Айданом явно намеренным помешать Егору закончить своё занятие. Дёргать дальше застрявшую железку было чревато фатальным промедлением. Мозг лихорадочно искал любой предмет, которым можно отбить удар меча. Ничего, кроме меча убитого им эльфа, под рукой не обнаружилось. Шансы в сражении незнакомым оружием с тем, кто этим оружием машет не первый день, а возможно, и не первый десяток лет? Но на безрыбье, как говорится, и рак — рыба. Рука сама сомкнулась вокруг обмотанной кожаным шнуром рукояти.       Эльф наступал осторожно, словно ожидая подвоха. Меч в его руке выписывал круги и восьмёрки в хищном ритме. Хотелось войти в этот ритм, но нельзя. Нельзя позволять врагу управлять боем. Неважно, нож у тебя в руке или лом. Железка, кстати, была не из лёгких. Более на лом походила. Стоило отвлечься, как светлый эльф кинулся в атаку. Тело среагировало само, уходя от разящего клинка и преграждая его путь тем, что находится в руках. Неловко. Неправильно. Вопреки тому, что зашевелилось на задворках памяти. Его собственной или памяти тела? Захотелось нажать на паузу и дать себе время определиться, но пульт управления этим миром находился не в его руках. И всё же следующий удар он тоже парировал. Собственная неуклюжесть оседала горечью в горле. Не так! Неправильно! Отвлечься, чтобы узнать, как обстоят дела у других, возможности не было. Едва хватало сил и внимательности на то, чтобы сохранять свою шкурку в целости и сохранности. Даже удивительно, что он до сих пор не ранен. Кружение врага, словно ворона над добычей, требовало сосредоточенности и быстрой реакции на каждый жест или взгляд. И всё же Егору повезло. Отбив очередную атаку, он неосознанно развернулся и кинулся на Айдана. Тот от неожиданности (ведь до сих пор нападающей стороной был лишь он сам) не успел парировать удар и упал, когда меч в чёрной руке пробил его грудную клетку.       Егор внезапно понял, что убил. Причём дважды за совсем короткий промежуток времени. Предсмертные судороги, сотрясающие тело того, кто только что пытался лишить его жизни, отразились на Егора ознобом, прокатившимся от загривка к пяткам. До сих пор землянин убивать не пробовал. Это странно. У твоих ног лежит тело, разлучённое с душой твоими собственными руками, а твоя жизнь продолжается… Ты также дышишь, двигаешься, думаешь… Ни грома, ни молний, земля не разверзается под ногами. Лишь человек, то есть эльф, перестал дышать… Перестал видеть красоту этого мира по твоей вине…       Хотя, почему это по твоей?! Егор опомнился. Рефлексировать в гуще сражения — верный способ присоединиться к убитым. Впрочем, это ему уже не грозило. Четверо Айданов были мертвы, пятый собирался составить им компанию. На прогалине оставались он, Хабе, свитер которого в одном месте был порван и окровавлен, и светлый эльф, как раз возвращающий в ножны своё оружие.       — Хабе, ты ранен, — оставив угрызения совести на потом, Егор-Клори кинулся к вампиру.       — Ерунда. Уже зажило, — успокаивающе махнул рукой кудрявый парень. — Свитер придётся зашивать, — с досадой констатировал он.       — Благодарю за помощь. Ваше вмешательство спасло мне жизнь, — переступив через тело одного из убитых, светлый эльф приблизился к ним.       — Почему они вообще на тебя напали? — спросил Хабе. — Как ты здесь оказался? Где твоя охрана?       — Охрана? — Губы эльфа скривились. — Вот она, — он указал на остывающие тела. — По их уверениям, им приказано либо вернуть меня, либо убить.       — Приказано?! Кем? — С лица вампира можно было писать портрет Обалдения.       Оно должно выглядеть именно так.       — Ты задаёшь слишком много вопросов, — за всё время диалога эльф ни разу не посмотрел на собеседника.       И отвечал сквозь зубы. Словно ему было противно разговаривать с Хабе, но при этом вежливость не позволяла молчать. Хабе, судя по всему, воспринимал такое отношение как норму. А вот Егора оно бесило. Он резко отвернулся от обоих и вернулся к занятию, вынужденно оставленному им из-за кровожадности убитого Айдана — извлечению из трупа своего ножа. Если эти парни и раньше так общались, непонятно, за каким лешим Хабе понадобилось спасать эту высокомерную тушку.       Он нашёл свою сумку, а также сумку друга в том месте, где они таились перед боем. Всё на месте. Закинув обе на плечо, Егор вернулся на тропу и подчёркнуто обратился к Хабе, оглядывающему обрыв так, словно прикидывает, не взлететь ли повыше:       — Мы идём или ждём их приятелей? — Бывшему человеку не хотелось любоваться на результат сражения дольше необходимого.       — Я с вами, — поставил в известность светлый эльф.       — На кой ты нам нужен?! — сморщился Егор, отдавая сумку вампира её законному владельцу.       На смазливой роже остроухого проступило изумление.       — Он ничего не помнит. Память потерял, — зачем-то пояснил Хабе. — Гедрайха, я думал, ты поможешь ему вспомнить и вернуться в семью. Ты же знаешь в лицо всех тёмных эльфов, — как он умудряется не замечать презрительно кривящихся губ светлокожего эльфа всякий раз, когда заговаривает с ним?       — Память потерял? — на Егора сине-сиреневые глаза спасённого смотрели по-иному. С долей дружелюбия и уважения.       — Разве он не полукровка? — теперь в них появился интерес исследователя.       — Посмотри на его ногти, — предложил вампир. — Да и похожи вы. Разрез глаз, брови…       — Действительно, — согласился с ним светлый эльф.       После слов вампира Егор тоже начал приглядываться к их новому знакомому. В глаза бросилось то, что он не заметил сразу: во всём, вплоть до копны белоснежно-седых волос, прихваченных повязкой, словно у хиппи, тот, кто смотрел на него, походил на московского Егора больше, чем оставленная в прошлой жизни сестра. ОДНАКО! Он сам сейчас куда меньше напоминал своё прежнее отражение в зеркале. Чудеса!       — Это очень странно, — новый знакомый задумался, поковырял почву под ногами каблуком, затем с тяжёлым вздохом поднял голову и посмотрел на Егора, не уверенного в том, что он хочет найти «свою» семью. — Ты кажешься мне знакомым, но я тебя не видел. По крайней мере, очень давно не видел. Может быть, мы встречались в детстве… Я и его-то пятьдесят с лишним нуст не видел, — кивок в сторону ожидающего его выводов Хабе.       — Пятьдесят с лишним? — бывший землянин неожиданно сообразил, что за всё своё недолгое пребывание в этом мире не повстречал ни одного старика.        Нуст - это где-то полтора месяца, если вспомнить объяснения вампира. Сколько же лет Хабе и новому знакомому?       — Около того, — согласно кивнул вампир. — Но чем дольше мы стоим на одном месте, тем больше шансов у преследующих нас Айданов, — напомнил он о том, что они вовсе не на прогулку вышли и надо бы продолжить движение.       — Надо полагать, ты — тот самый эльф, ради которого они заполонили собой весь мехт Горяши, — предположение высказывалось уже на ходу.       — Надо полагать, — кивнул Гедрайха, обходя последнего на его пути покойника. — Что ты натворил на этот раз? — спросил он у Хабе.       — Ничего достойного их внимания, — пожал плечами вампир. — Я сам не понимаю, почему они так упорно меня преследуют.       — На этот раз? — заинтересовался Егор.       Как-то само собой получилось, что светлый эльф, несмотря на его возражения, присоединился к их компании. Понятно — у них один маршрут.       — В прошлый он чудом избежал казни, — сообщил новый знакомый, игнорируя кусающего от злости губы вампира. — Я бы на месте князя его не пощадил. Но шею этого подлеца спасла от топора слёзная мольба его сестры.       Егор-Клори невольно обернулся к другу, желая услышать объяснения. Но вампир сжал губы в тонкую линию и смотрел себе под ноги. Лишь гордо распрямлённая спина оспаривала слова светлого эльфа. Бывший землянин поймал себя на нежелании верить словам Гедрайха. Язык не поворачивался назвать Хабе подлецом.       — Встречный вопрос: что натворил ты, если тебя приказано либо убить, либо вернуть, — у него слишком мало информации, поэтому становиться адвокатом вампира он не может, а вот сменить явно неприятную для Хабе тему беседы очень захотелось.       — Подслушал разговор, не предназначенный для моих ушей, и собрался пересказать его настоятелю Кревлу. Демлаю это не понравилось.       — Кто такой Демлай? — тут же постарался понять, в какую задницу их всех завело знакомство с этим высокомерным эльфом, Егор.       — Я же говорил, что он ничего не помнит, — пояснил удивлённому взгляду эльфа Хабе, наконец поднявший голову от земли.       — Это начальник Айданов и личный телохранитель императрицы-регентши, — пояснил Гедрайха.       Разговор резко оборвался. В ответ на полученные объяснения Егор мог только нецензурно ругаться. Он всё-таки вляпался в политику! * Дсонакавы (Кали-ахт, Ишкус) — в мифах индейцев Северной Америки (квакиутль) жестокие великанши-людоедки с медными когтями. Дсонакавы свистом заманивают к себе детей, которых потом уносят в корзинах. Если сжечь дсонакаву, из ее пепла родятся москиты. Если же захватить великаншу врасплох, она может поделиться с человеком частью своих богатств. У племени сквомиш эти духи зовутся кали-ахт, у маках — ишкус.