Чего в сказках не бывает?

      Проснулся Егор затемно оттого, что Гедрайха случайно придавил прядь его волос и очередной поворот головы во сне привёл к боли в скальпе. Несмотря на господствующие вокруг сумерки, новоявленный дроу чувствовал себя совершенно бодрым. В первые мгновения он никак не мог сообразить, где оказался и что происходит. Но дружное сопение парней справа и слева заставило мозги шевелиться. Он сам — тёмный эльф, а не дают ему замёрзнуть светлый эльф и вампир. Да-а! Кто б ему два дня назад сказал, что он будет сладко спать рядом с вампиром! Во-первых, счёл бы это шуткой (ну кто же верит в вампиров в двадцать первом веке!), а во-вторых, если бы верил в вампиров, то на всякий случай засадил бы в сердце осиновый кол, да ещё и поискал бы посеребренный нож. Лучше — пистолет с посеребренными пулями. Но кудрявый хищник в его отношении агрессии не проявлял и сам агрессии не вызывал. Светлый эльф злил больше. Не только тем, что постоянно приходилось переламывать старую фобию, но ещё и своим подчёркнуто высокомерным поведением в отношении Хабе. Как только вампир это терпел?!       Вся эта каша из впечатлений и воспоминаний вскипела и успокоилась в голове за несколько вздохов. Обнаружилось, что туман рассеялся и над головой снова виден поток ампур. Именно такой, каким его впервые увидел Егор — чёрный с плавающими «восковыми» каплями всех цветов радуги. В отличие от мехта, в скате движение капель было упорядочено — в одну сторону, но с разной скоростью. Понаблюдав некоторое время, Егор пришёл к выводу, что от размера «капель» скорость их движения не зависит. Именно во время бездумного наблюдения за лучом ампур он окончательно вспомнил события, предшествовавшие его «самоубийству». И клеркоподобного бандюгана, и то, как встречался с Серым, и как писал письмо, и запись следующей беседы с похитителями Полурослика. Помнил, как в панике искал способ соскочить с крючка, попытки Серёги помочь в этом, чуть не закончившиеся изнасилованием Маринки... Другу, наверное, было труднее, чем ему самому. Он обещал вытащить сестру и отомстить, но удерживать от фатального шага не стал. Понимал, что, став причиной смерти сестры, Егор сам на себя руки наложит.       И всё же... Кому он там, на Земле, мешал? Невест ни у кого не уводил, в долг никому не давал. Не то чтобы вообще не занимал, но кто из-за десятки тысяч рублей станет убивать? Да ещё так изощрённо... Организовать одно похищение сестры дороже стоит...       Враги отца или матери? Тогда связывались бы не с ним, а с тем, против кого имели зуб. Да и какие враги могут быть у всю жизнь проработавших в одном месте инженеров? Барак Обама мстит за то, что участвовали в проектировании и строительстве нескольких оборонных заводов? Ага!.. Лично... Каждого инженера вылавливает и мстит. Учитывая, что в России любой завод может быть оборонным и, скорее всего, им является. Официально выпускает, например, троллейбусы, а в соседнем цеху изделие N°ХХХ. Это самое изделие теоретический враг в лучшем случае увидит на параде в честь 9-го Мая под каким-нибудь благозвучным названием типа «Русская берёзка», по техническим характеристикам способная распылить Луну или Марс на молекулы и атомы; в худшем (для теоретического врага, разумеется) — оно останется тайной до момента применения, когда увидевшему его действие уже «поздняк метаться».       Так что... ЦРУ из списка его убийц можно исключить с почти стопроцентной вероятностью. Кто тогда? Если бы просто монтировкой по голове в подворотне долбанули, это удивило бы меньше, чем сложная комбинация, построенная на шантаже. Нерационально... Вся эта интрига была бы оправданна в книжке об Эркюле Пуаро или Эрасте Фандорине, но никак не в его повседневно-банальной жизни.       Банальности, кстати, стало на порядок меньше. Точно! Хочешь избавиться от серых будней и пережить невероятные приключения, становись не туристом, а самоубийцей! Почти рекламный слоган.       Мерное дыхание по обе стороны действовало усыпляюще. Так ни до чего не додумавшись, Егор снова задремал. То ли под влиянием впечатлений, то ли в связи с обнаружением, что эльфы, вампиры и прочая нелюдь существуют, но снился ему какой-то невообразимый кошмар. Какая-то совершенно безвыходная ситуация и тщетные попытки избежать больших неприятностей.       Будили его совместными усилиями.        — Клори! Клори! Да проснись же! Это сон! Всего лишь сон! — в миг пробуждения разобрать, чей голос произносит эти слова, оказалось невозможно.       Тем более — вообразить, будто зовут именно тебя. Всё же имя он сменил недавно. Однако благодаря громким окрикам содержание сна успело начисто стереться из памяти, оставив в непоколебимой уверенности: ему опять снился похожий на Леголаса эльф. Разлепив глаза и увидев над собой обеспокоенные лица Гедрайхи и Хабе, он с облегчением выдохнул. Никогда не думал радоваться виду остроухого создания, а тут...        — Ты так кричал! — покачал головой Хабе. — Мы думали, на твой крик все Айданы в этом скате сбегутся.        — Я вас разбудил, — поняв по царящему вокруг сумраку, насколько ещё рано, с раскаянием в голосе констатировал Егор-Клори.        — Не только ты, — признал Гедрайха. — Я вчера на месте нашего столкновения с Айданами одно заклинание оставил. Вроде как рядом с ним колдовали. Не думаю, будто волшебством зачем-то занимались охотники или пастухи. Скорее всего, это опять подчинённые Демлая. Между нами и ними около десяти агов. Если ждать рассвета, это расстояние сократится вдвое, поскольку сейчас пятнадцатый аг ночной стражи.       Если считать аг аналогом земного часа*, то удивляться собственной бодрости Егору было глупо. Он проспал почти пятнадцать часов! С другой стороны, этот отрезок времени может быть как длиннее, так и короче. Но всё равно он чувствовал себя абсолютно выспавшимся и даже переспавшим.        — Сколько всего агов в страже? — поднимаясь с жёсткого ложа вслед за двумя аборигенами, попытался выяснить он.        — Двадцать, — ответил, как всегда, Хабе.       Две стражи по двадцать часов... В сутках — сорок... Его познания в астрономии развели руками в недоумении. Планет с такой скоростью вращения в недавно родной ему Солнечной системе не наблюдалось. А он-то понадеялся, что стал последователем Джона Картера или Мюнхгаузена! Отчего-то тянуло поближе к родине…       Впрочем, последнего — вряд ли. Он ведь не на пушечном ядре сюда попал.        — Угли ещё не остыли, — прервал его математическо-астрономические вычисления Гедрайха, — можно вскипятить воду и доесть мясо.       При этом он швырнул несколько тонких веток в почти потухший костёр.        — Это было бы здорово, — согласился Егор, стягивая с себя безрукавку и направляясь к речке. — Второй день гулять без завтрака мне не хочется.       Рубашка тоже оказалась повешена на ветку, а сам он, опершись одной ногой на спускающийся в воду корень дерева, принялся умываться. До зубовного скрежета раздражали волосы, норовящие приклеиться к мокрой коже и лезущие в глаза, когда он наклонялся, чтобы зачерпнуть руками воду. Ледяную, кстати...       Тишина за спиной заставила его удивлённо обернуться. Либо ему показалось, либо оба знакомых, заметив, что он оборачивается, срочно вернулись к прерванным занятиям. Интересно, отчего? Сразу вспомнилась очередная фраза из фильма: «На мне узоров нету и цветы не растут**». Может, на спине какая-то татуировка? Спросить, что ли? Но как-то неудобно. Вместо этого, закончив водные процедуры, поспешно натянул на мокрое тело рубашку. Сразу стало спокойнее, хотя влажная ткань в первые минуты после умывания удовольствия не доставляла.        — Клори, тебе бы косу заплести, — когда Егор, перебросив через плечо безрукавку, подошёл к костру и, заметив, что завтрак почти готов, устыдился своим барским замашкам (парни его кормят-поят, а от него толку, что с известного рогатого парнокопытного — молока), внёс рационализаторское предложение Гедрайха.        — Эм, — подавился своим красноречием проживший всю жизнь с короткими волосами экс-москвич.       Идея была хорошая, но он до сих пор никогда делать этого не пробовал. Даже косички Полурослику не заплетал. С волосами сестры возилась мама, а затем Маринка подстриглась.        — Легче их обрезать, — брякнул он и тут же понял: глупость.       Ещё до того, как увидел шок на обоих обращённых к нему лицах. Не зря же тот же Гедрайха свои, такие же седые, как и у Егора-Клори, волосы не укоротил. Хабе, небось, с его кудрями тоже нелегко приходится, а всё равно не стрижётся. Даже Айданы щеголяли косами. Видимо, в этом мире длина волос свидетельствует о статусе.        — Ни в коем случае! — воскликнул Гедрайха. — Для тебя это смертный приговор.        — Почему? — От шеи к ногам вдоль позвоночника скатилась холодящая капля испуга.       Не предупредили бы его вовремя, он вполне мог со зла исхитриться укоротить свои белобрысые патлы ножом.        — Дроу с короткими волосами точно примут за полукровку, — пояснил вампир, поднимая с земли свой плащ и встряхивая его, чтобы осыпались приставшие к ткани былинки. — Никто ногти разглядывать не будет.        — Можно подумать, все тёмные эльфы ухаживают за такими длинными волосами и им не надоедает!.. — Ворчание в собственном голосе Егор относил к необходимости как-то распутать колтуны в отсутствие расчёски.        — Да вас всего-то! — пожал плечами Гедрайха и потянулся к своей сумке, откуда извлёк гребень. — И сомневаюсь, будто хоть один из дроу когда-то затруднял себя работой, которую вполне могут выполнить слуги.        — Я тебя причешу, — выхватив гребень из пальцев светлого эльфа и получив в отместку злобный взгляд, предложил Хабе. — Тебе ведь тоже привычнее забота слуг, Гедрайха, — с очевидным даже непосвящённому в их отношения Егору ехидством констатировал хищник, но спросить, отчего они грызутся, случай не представился, поскольку вампир тут же продолжил: — Вы ведь одна раса.        — Одна?! — изумился новоявленный тёмный эльф, заподозрив, что не только одна, но ещё и «высшая».       Именно в том значении, в каком понятие «высшей расы» использовалось англоязычными бандитами, лицемерно покрывающими свои разбойничье-завоевательские походы «бременем белого человека». Уж слишком высокомерен светлый эльф! Кто, в таком случае, для Гедрайхи Хабе? Колонизированный дикарь и кандидат в рабы? Хотя по поведению вампира не похоже, чтобы состояние дел было настолько печальным.        — Разумеется, — зайдя ему за спину, вампир попытался сразу приняться за дело, но, оценив фронт работ, мягко подтолкнул его к остатку неиспользованных дров — брёвнышку, ещё вчера пристроенному ими в качестве низенькой скамейки. — Присядь. Надо было это ещё вчера утром сделать, — спустя несколько минут распутывания колтунов признал он. — Но вчера было некогда.        — Можно было подольше посидеть у Эмдилиля, — не удержал насмешку Егор.        — Да уж... — фыркнул вампир. — Но вечером можно было вспомнить. Сейчас бы меньше мучились.        — Я, по вашим словам, даже подумать о таком не мог, — напомнил новоиспечённый тёмный эльф.        — Хабе, ты так и не рассказал, что натворил в этот раз,— задал свой «вопрос под руку» Гедрайха.       То ли от неожиданности, то ли от раздражения добровольный парикмахер слишком сильно дёрнул расчёску, отчего Егор взвыл и чуть не подпрыгнул от боли.        — Прекрати издеваться над Клори, — деловым тоном потребовал светлый эльф, — и объясни, в чём дело. Один раз мне уже удалось не пустить тебя на эшафот. Возможно, удастся и сейчас. Почему за вами гонятся Айданы? Из-за Клори?        — Из-за тебя, — сердитым тоном передразнил его Хабе, продолжая терзать патлы Егора.        — И только? — с огромной долей недоверия в голосе уточнил эльф. — С Клори это никак не связано?        — Нет! — отрезал вампир.        — Подождите! Я совсем запутался, — Егор попробовал мотнуть головой, за что тут же поплатился болью, поскольку Хабе продолжал орудовать гребнем в его волосах, и, ойкнув, поспешил прикусить губу. Визжать от страшного пыточного инструмента, в простонародье именуемого расчёской, взрослому человеку, то есть не человеку, стыдно.        — Клори вообще случайно оказался на моём пути, но, поскольку потерял память по моей, то есть нашей вине, решил идти со мной, — пояснил Хабе.        — Как это, по вашей вине?       На этот раз Егор благоразумно воздержался от попыток пошевелить тем, что удерживалось шеей над остальными частями тела. Безумно хотелось спросить, зачем Хабе врёт либо ему, либо Гедрайхе, но у вампира могли иметься на это личные причины. Поэтому расспрашивать было удобнее наедине. Впрочем, все сомнения рассеял сам Хабе.        — Я преспокойно служил помощником главы службы безопасности мехта Горяши, — начал рассказывать он. — Также спокойно, не привлекая к себе излишнего внимания, ухаживал за дочерью управителя мехта, а когда Норналша узнал об этом и пообещал меня зарезать тупым серебряным ножом, договорившись с бывшими подчинёнными, собирался незаметно покинуть мехт. Поэтому был крайне изумлён, узнав, что меня ищут Айданы. Лишь когда увидел тебя, сообразил: они решили, будто ты обратился ко мне за помощью, и хотели от меня узнать, где ты.        — Скорее всего, — согласно кивнул Гедрайха. — Выходит, я разрушил надежды молодой госпожи. Наверняка до того, как в мехт прибыли Айданы и выяснилось, что они жаждут с тобой пообщаться, он закрывал глаза на твои шашни со своей дочерью. Не исключено, что тебя рассматривали в качестве потенциального жениха, — ни раскаяния, ни извинения в голосе светлого эльфа не было.       Он даже как будто бы был доволен. Чем? Непонятно.        — Так что помочь ты мне не можешь. Тем более, что сам в бегах. — Судя по тому, что расчёска оказалась временно отложена, самое страшное позади.       Хабе собрал волосы в пучок и принялся что-то с ними делать, натягивая все равномерно, поэтому не больно. Теперь Егор понимал, отчего сестра подстриглась. Каждое утро такая пытка! А ведь голову ещё и мыть иногда надо. На мгновение показалось, что готов состричь всё сам вместе с головой. Ухаживать за длинными волосами — это не жизнь, а сплошное наказание. И что бы там ни говорили Гедрайха и Хабе про барские замашки тёмных эльфов, нужно будет научиться самому расправляться со своей гривой. Парни-то как-то справляются.        — Я, было, подумал, что Клори сбежал из дому в поисках приключений на своё седалище, а ты ему в этом активно помогал. Из-за похищения тёмного эльфа, пожалуй, и меня бы Айданы преследовали, — последнее было сказано отчасти себе под нос, отчасти в качестве пояснения всё более и более офигевающему Егору.        Было отчего. Хабе, оказывается, не мелкая сошка, а до недавнего времени почти жених дочери владетеля мехта — то ли крупного чиновника, то ли феодала (нужно поскорее разобраться в местной иерархии и найти в ней своё место... тавтология...). А говорил, что без семьи и клана... И странные намёки Гедрайхи на прошлое выглядящего совсем молодо парня, в котором явно был если не эшафот, то суд. Хотя... Это же империя! Тут, наверное, могут и без суда.        — Есть лента или шнурок? — ворвался в затянувшуюся паузу вопрос вампира.        — Нет, сейчас от салфетки отрежу, — слова светлого эльфа с делом не расходись, и вскоре край салфетки, сохранявшей в себе лепёшки, оказался завязкой на кончике заплетённой Хабе косы. Коса вышла на загляденье — почти в руку толщиной. Любая девка обзавидуется.        — Ешьте, пока не остыло совсем, и пойдём, — поторопил парикмахер-волонтёр, возвращая гребень законному владельцу. — Болтать можно и в пути. Айданы не спят.        — Как же вы оказались вместе? — Гедрайха не пожелал унимать любопытство, даже взяв свою порцию сваренной в одной из чашек крупы с остатками вчерашнего улова Хабе.        — Я нашёл Клори, когда он упал с крыши, нарвавшись на «паутинное облако», растянутое над улицами мехта с целью не дать нам с тобой спрятаться, забравшись повыше. "Облако" сбило заклинание левитации. При падении он потерял память. Даже не помнит, как его на самом деле зовут.        — И ни слуг, ни телохранителей поблизости не было? — уточнил Гедрайха, хмурясь.        — Меня это тоже удивило. Я, как и ты, сначала принял его за незаконнорождённого, но потом увидел ногти... — развёл руками вампир.       Есть рядом с Хабе было сложно. С одной стороны, его поставили в известность, что вампир сыт и в ближайший месяц (как бы тут этот отрезок времени ни назывался, слово благополучно вылетело из памяти) есть не захочет, а кусок всё равно норовил застрять в горле. Неправильно есть в присутствии кого-то, только наблюдающего за тем, как ты поглощаешь пищу! На уровне рефлексов неправильно. Если бы не второй собеседник и по совместительству сотрапезник, Егор вообще не смог бы проглотить ни крошки. Светлый эльф с аппетитом уминал остатки каши и мяса, абсолютно не заморачиваясь тем, что кто-то не притрагивается к еде.        — Меня это отсутствие сопровождающих смущает до безумия, — пожаловался эльф. — Судя по всему, Клори ненамного старше нас с тобой. Возможно, ещё не достиг третьего года жизни. Несовершеннолетний дроу, сам по себе гуляющий по крышам...        — Третьего года? — В голове Егора-Клори зазвучал предупреждающий набат. — Сколько же лет вам? — растерянно посмотрел он сначала на вампира, затем на Гедрайху.        — Я его на двадцать нуст*** младше, — объявил Хабе. — Мне сейчас два года и пятьсот десять нуст****.        Нуст! Так тут называют месяц. Хоть это вспомнилось! Хабе вроде бы говорил что-то о сорока четырёх днях… Пятьсот десять умножить на сорок четыре… Даже без калькулятора ясно, что это не один земной год и даже не десяток.        — Сколько нустов в году? — интерес к почти холодному завтраку пропал окончательно и бесповоротно.        — Шестьсот девяносто семь, а в високосный год — шестьсот девяносто восемь, — отвечал снова Хабе.       Светлый эльф о чём-то напряжённо размышлял. Однако Егору и без его реплик хватило информации. Выходит, он — самый натуральный младенец. Разделив дни его жизни на сорок четыре, вряд ли наберёшь полгода в местных единицах измерения… Так и с ума сойти недолго.        — Ты доедать-то собираешься? — правильно вампир с ним возится, как с маленьким.        Он и есть маленький. Совсем. Пришлось уныло дожёвывать потерявшую вкус кашу. Лишь спустившись к воде сполоснуть посуду, Егор обнаружил причину воспрянуть духом: Гедрайха сказал, что он выглядит старше и его самого, и Хабе. Получается, тело тёмного эльфа отнюдь не детское. Как будто он раньше этого в зеркале не видел! Если только в этом сумасшедшем мире не принято рождаться взрослыми, это тело всё же имеет здесь как минимум биографию, как максимум — родственников. Очередной круг размышлений замкнулся на этой вилке равновероятных событий уже не в первый раз. Самое отвратительное — никакой возможности выяснить, перенёсся ли он сюда с Земли вместе с телом или нагло занял чьё-то чужое!       Разговор, между тем, протекал без его участия. Егор слушал собеседников сквозь пелену собственных переживаний, как слушают музыку в маршрутке.        — Ты сам без охраны и слуг, — напомнил Хабе Гедрайхе. — Что-то слабо верится, будто ты отправился в путешествие в одиночку. То, что Айданы тебя не охраняют, я уже понял.        — Мейри` убили на выходе из мехта Судаши. — Печаль сменила задумчивое выражение на лице эльфа. — Щузиэ Камхор и Далави погибли в скате от Ламегтэ к мехту Пориш. Каймлюрё остался раненным в мехте Файзахт. Боюсь, его тоже уже нет в живых или он попал в руки Айданов. Не знаю, что хуже. Если бы я знал, что ты живёшь в мехте Горяши, я бы никогда туда не сунулся, — признание факта, а отнюдь не извинения за то, что подставил знакомого. — Галая погиб последним. В какой-то расщелине всего в дне пути до мехта Горяши. Если бы вы не появились, меня бы тоже не было! — с негодованием воскликнул Гедрайха, завершая скорбное перечисление.        — Что же за разговор ты подслушал? — вновь попытался узнать Хабе.       Егор, как раз возвращающийся от речки, в которой споласкивал посуду, в отличие от вампира, сомневался, хочет ли это знать. Тайна, ради которой местные спецслужбы усевают дороги трупами, для него явно слишком тяжела. Ему бы с собственными загадками разобраться! Поэтому он вмешался в разговор, возвращая себя и приятелей к вопросу времени.        — Вы давно знакомы? — раскрывая свою сумку, чтобы положить туда кружку-супницу, поинтересовался он, игнорируя раздосадованно поджатые губы поднимающегося с места хищника.        — Хабе представили императорскому двору, когда ему исполнилась треть года. Тогда я его и повстречал, — Гедрайха тоже поднялся и потянулся за сумкой, при этом сложив пальцы в какую-то дурацкую фигуру, махнул кистью в сторону песчаной кромки берега. Серый песок, составлявший верхний сухой слой, тут же закрутился небольшим смерчем, поднялся над землёй и обрушился сверху на исполнивший свою миссию костёр. Ни дыма, ни шипения. Правда, сразу стало совсем темно. Фигуры приятелей едва различались глазами. Тут Егор вспомнил о собственной тёмной коже. Негр в чёрной комнате... На данный момент — в ночном лесу, однако суть от этого не меняется. Спустя какое-то время зрение адаптировалось к темноте.        — Ты мог подождать, когда Клори соберёт сумку, — пробурчал вампир.        — У тебя зрение лучше, вот и помоги ему. Айданы идут слишком быстро. Я оставлял метки на всём пути нашего следования, — пояснил своё утверждение остроухий беглец.        — Всё в порядке, — погасил начинающуюся перепалку Егор как раз в тот момент, когда рука задела нечто, явно раньше в сумке не наблюдавшееся. Прежде, чем мозг додумался до элементарного — вокруг слишком темно для разглядывания незнакомых предметов, рука вытащила из сумки гребень.       Правда, изучать предмет пришлось, подняв руку повыше. На фоне потока ампур стало возможным разглядеть контуры находки.        — Зачем мою брали? — пробурчал Гедрайха.        — Я не знал... — вчера Егор перерыл полсумки, а гребня не нашёл и готов был поклясться: ничего похожего на расчёску не видел.        — Сумку собирал не Клори. — Либо Егору послышалось, либо вампир всё же позволил себе выказать голосом раздражение, от чего раньше воздерживался. — Вчера он гребешок не искал, и, соответственно, о том, что он там есть, не знал.       Интересная сумка! Получается, чтобы найти уложенные в неё вещи, нужно о них подумать. А если вещь тебе вовсе не понадобится, ты никогда не узнаешь, что она была рядом.        — На следующей стоянке можно будет вытряхнуть из неё всё и посмотреть, что туда Эмдилиль накидал, — тут же подсказал решение проблемы Хабе. — Идём, наконец. Не хочу снова встречаться с Айданами.       Под последним утверждением могли подписаться все, находящиеся у потухшего костра. В силу этого обстоятельства предложение Хабе было встречено единодушным согласием, выразившимся в медленном возвращении на покинутую вчера дорогу. Медленным оно оказалось по причине ночной темноты, вынуждавшей идти осторожно во избежание сломанных рук и ног. И хотя до дороги было всего ничего, споткнуться несколько раз успели все. Даже отличавшийся, согласно утверждениям Гедрайхи, способностью лучше видеть во мраке вампир. Сами очертания дороги были размыты, отчасти терялись в черноте леса, отчасти пугали всеми оттенками чёрно-серого скального обрыва, вдоль которого шла дорога. Даже серебристого свечения полной луны показалось бы бывшему землянину мало. Вдоль пути не хватало фонарных столбов, под каждым из которых можно было читать книгу вне зависимости от освещённости небосклона. Всё же технический прогресс приучил людей к определённой мере комфорта. Слабого свечения восковых капель потока ампур едва хватало для того, чтобы не сбиться с пути и отличать движущиеся контуры фигур своих спутников от неподвижных теней деревьев.       Какое-то время спустя Егор всё же приноровился к передвижению в потёмках. Вспомнилась палочка-посох, в детстве сделанная для него дедушкой, чтобы раздвигать траву, когда всей семьёй ездили за грибами. Обычно дедушка Павел срезал небольшую берёзку, очищал от веток и давал внуку. Иногда, если позволял запас времени, он вырезал в коре узоры: шахматные квадратики, спирали, кружочки… Но больше всего запомнилась та палочка, что он сделал из сломанной грозой ёлочки. Она была сначала очищена, затем высушена, после этого аккуратно обожжена так, чтобы поверхность почернела, и затем по копоти вырезаны узоры. С этой красотой Егор не расставался почти всё следующее лето. Вроде бы всего лишь палочка, но такая красивая! И драться ею было удобно. Вот в какой-то драке она и сломалась. Дедушка давно спит на кладбище, а память о той палочке до сих пор вызывает ностальгическую улыбку. Сейчас ему такая пригодилась бы.       Сожаление о земном прошлом, тем более столь далёком, в настоящем помочь никак не могло. Разве что идеей сделать себе подобную игрушку, если представится случай. Пока он снова не устал и ни на что не отвлёкся, следовало использовать знания попутчиков для расширения собственного кругозора.        — Хабе, я правильно понял, вы раньше с Гедрайхой дружили? — Спрашивать нужно было вовсе не об этом, тем не менее личность кудрявого упыря (последнее слово, кстати, абсолютно не вязалось с благородно-смазливым парнем) не могла не интриговать.       Не то чтобы светлый эльф не казался достойным внимания, но все эти полунамёки на какое-то преступление, явно аристократическое происхождение, от коего вампир поначалу отнекивался, прежняя служба… Личность вампира щекотала воображение. Как на такой удобренной почве не процветать любопытству?        — Дружбой это сложно было назвать, — фыркнул Хабе.        — Понятно, — кивнул Егор, хотя вряд ли его кивок можно было разглядеть. — Вращались в одном обществе, здоровались при встрече, обсуждали незначительные события и общих знакомых… — Стало ясно, что на этот раз дотошные вопросы либо останутся без ответов, либо вызовут недоброжелательность своей навязчивостью. — Вы начали рассказывать об эльфах, — сменил он тему, про себя с задором вспоминая, что «попытка — не пытка» и можно будет её повторить позже.        — Немного странно рассказывать эльфу об эльфах. Тем более дроу, — заговорил Гедрайха, поскольку Хабе отвечать не торопился.       Как видно, решил предоставить слово эльфу. Кто же, кроме самих эльфов, может рассказать об остроухой расе?!        — Я действительно совсем ничего не знаю, поэтому мне можно объяснять, как ребёнку, — пока светлый соплеменник снова не погрузился в свои мысли и не замолчал, объяснил ему, откуда начинать «растекаться мыслью по древу*****», Егор.        — То, что есть эльфы тёмные и светлые, ты уже знаешь, — поправив ремень сумки, начал объяснения Гедрайха.        — Ты ещё сказал, будто мы — одна раса, — напомнил Егор.        — Одна, — не стал отрицать остроухий блондинчик. — Фактически, основу эльфийской расы составляют дроу. Светлые эльфы — результат смешения с другими народами. Дроу-полукровки не в счёт. Они рождаются редко и только в том случае, если у родителя, не являющегося тёмным эльфом, среди предков имелись дроу.        — Я запутался, — признал Егор. — Если от смешения с другими расами рождаются светлые эльфы, то каким образом на свет появляются полукровки?        — Легче объяснить на примере, — вмешался Хабе. — Например, отец Гедрайхи — тёмный эльф, а мать — светлая эльфийка. Если Гедрайха призовёт к себе наложницу и окажется, что её бабку или прабабку когда-то любил кто-то зачатый, как и Гедрайха, внук может оказаться дроу-полукровкой. Во всех остальных случаях рождаются светлые эльфы. Отличить можно только по ногтям. Эльфы из правящей династии имеют ярко выраженный рисунок на ногтях в виде полосы, параллельной росту ногтя. У глав других семей линия не одна и не такая ровная, как у тебя. У светлых эльфов из императорской семьи ногти похожи на твои, у остальных полоски радиальные и идут поперёк ногтя.        — От двух светлых эльфов дроу не рождаются никогда, — подвёл итог маленькому экскурсу в генетику Гедрайха.        — И как они, то есть мы, до сих пор не вымерли?! — удивился эльфонегр.        — Кто бы вам позволил?! — возмутился светлый эльф. — Вы же лучшие маги в мире. Вспомни, как ты вчера стрелы останавливал без подготовки. Я бы так не смог.        — Мне казалось, светлые эльфы отличаются не только от тёмных, но и между собой. Цвет волос, например… — Как было не вспомнить про гада из своего кошмара?        Егор точно помнил, что у «Леголаса» из сна волосы были отнюдь не такие бело-седые, как у него самого или у Гедрайхи, а цвета спелой пшеницы. Да и убитые вчера Айданы разнились между собой в том числе и окрасом гривы. Даже удивительно, насколько легко воспринималась чужая смерть. Никакого шока, хотя убил он впервые. Никакого морального потрясения или угрызений совести. Можно ли считать виной тому усталость, или, став дроу, Егор перестал трепетно ценить чужие жизни? Разобраться бы в себе на досуге.        — Конечно, отличаются. Цвет волос зависит от того, чья кровь последней примешивалась к роду эльфа, — охотно разъяснил светлый соплеменник. — У глав семей и их ближайших родственников волосы белоснежные, — рука рассказчика словно бы случайно поднялась к голове и поправила идеальную причёску. — Остальное зависит от примеси крови иных рас.       Чего и следовало ожидать. Эльф из кошмара вполне может быть реальной личностью. Очень недружелюбно настроенной реальной личностью.        — Как ты уже догадался, император и высшая аристократия — тёмные эльфы.        Егор заметил, что начинает светать. Границы дороги уже не сливались с темнотой леса. Да и ветки деревьев уже не казались бесформенными тенями, обретали объём и наполнялись серостью. Поток ампур терял свою черноту. Вскоре будет возможно рассмотреть стены ската над головой. Жаль, нельзя остановиться и полюбоваться.        — Неужели императору никогда не хотелось жениться на ком-то не из своей расы? — как-то с трудом верилось в то, что местный монарх вёл целомудренно-праведную жизнь.        — Первая жена и мать наследника — всегда дроу. Не только у его величества, но и во всех эльфийских семьях. Вторая может быть из светлых эльфов. Мужей и наложниц никто не считает.       Фраза дико резанула слух. С наложницами вроде бы ясно, а вот с мужьями… Верно: «каждый думает в меру своей испорченности». Ясно же, что эльфийки рано или поздно выходят замуж!        — Что будет, если глава семьи не оставит после себя наследника-дроу? — Егор поспешил выкинуть из головы навеянные европейской толерантностью подозрения, подменив их следующим вопросом.        — Если у него были иные дети, то старшему сыну подбирают невесту из тёмных эльфов, и внуку тоже, а правнук уже рождается с чёрной кожей и может наследовать титул, — пояснил Гедрайха. — Если нет, то семья распадается и владения отходят в казну. Но в случае, если род очень знатен, а у погибшего главы семьи была дочь от старшей жены, девушка может претендовать на брак с любым сыном его величества, кроме наследника престола. В этом случае принц возглавляет семью жены и род сохраняется.        — Вокруг таких браков всегда уйма интриг, — внёс свою лепту в разговор Хабе и снова замолк.        — Это понятно, — автоматически ответил ему Егор-Клори, увлечённый процессом познания мироустройства. — Получается, — попытался подытожить он, — у главы семьи есть дети от двух жён. Старший, понятно, наследник, а чем занимаются остальные?        — Зависит от цвета кожи. Светлые эльфы учатся, а затем либо служат в армии, либо занимают ответственные должности, — пожал плечами Гедрайха. — Некоторые помогают родителям управлять семьёй и имуществом.        — Тёмные эльфы разве не делают то же самое? — что-то когда-то Хабе говорил о дворцах.       Вроде бы дроу их почти не покидают…        — Тёмных эльфов, конечно же, учат всему, что они должны знать, ведь их готовят стать лидерами своих родов. При этом их старательно оберегают как от врагов, так и от собственных глупостей. До момента вступления в брак молодые дроу покидают свои дворцы лишь ради представления императорскому двору или потенциальным супругам. Это разумно.        — В собственном доме как в тюрьме? — Егор сразу невзлюбил местные порядки.        — Ну что ты! — запротестовал Гедрайха. — Покои в гареме, слуги, исполняющие любой каприз, книги, учителя...        — Подожди! — Пришлось тряхнуть головой, дабы рассортировать мысли и вопросы если не по порядку, то хотя бы по габаритам. — Зачем скрывать дроу от, как ты выразился, «собственных глупостей» в гареме? Там в его или в её голову меньше глупостей поместится?        — Но ведь там никто не посмеет посягнуть на любовь молодого господина или госпожи, — как нечто само собой разумеющееся озвучил гениальность местных извергов Гедрайха.        — Угу, — буркнул привыкший к полной свободе бывший землянин. — Любоваться можно, а трогать нельзя.        — Вот именно! — обрадовался его понятливости светлый эльф.        — Мне даже вспоминать не нужно, чтобы быть уверенным: я сбежал, — объявил Егор. — Любой нормальный чел… — вовремя вспомнилось, как Хабе пытался выяснить у него, что значит это слово. — Кто угодно сбежал бы из этой золочёной клетки, — уверенно заявил он двум ошарашенным спутникам.        — Интересное сравнение с золотой клеткой, — хмыкнул вампир. — Все аристократы живут в золотых клетках, но очень мало кто понимает, насколько ограничена его свобода. Я сам понял, только когда оказался вне этой, как ты выразился, «клетки».        — А что… — Егор собрался спросить об обстоятельствах, выкинувших его знакомого из аристократической среды, но не успел.       Помешала ему в этом смена окружающего пейзажа. Лес закончился, скала свернула в сторону и оборвалась чуть раньше по ходу их движения. Впереди открывалось поле, поросшее теми же самыми растениями, что так любили сажать в мехте Горяши между домами. По обе стороны от дороги заросли этих кустов тянулись, насколько хватало глаз******. Если не самому Егору, то его много лучше знакомым с местной флорой спутникам следовало бы задуматься, откуда посреди зарослей такого ядовитого растения появилась дорога. Но не подумали, за что и поплатились. Первые два десятка шагов прошли, ни о чём не подозревая. Лишь ввиду сужения дороги Гедрайха пошёл впереди, а Хабе с Егором — сразу за ним. Поэтому-то по пояс в зыбучий песок провалился только светлый эльф. Егор и вампир просто замерли от неожиданности, находясь ещё на твёрдой почве. ____________ * Аг — примерно 51 минута, поскольку в сутках две стражи по двадцать агов — примерно 34 земных часа. ** Цитата из пьесы М. Булгакова «Иван Васильевич», известной благодаря экранизации 1973 года Л. Гайдаем — кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию». *** В качестве временной модели описываемого мира автором используется Уран. Период обращения вокруг Солнца составляет 84 земных года. Газовая поверхность планеты не вращается как единое целое, поэтому автор на правах сочинителя внутреннего мира планеты увеличил сутки в два раза относительно научного 17-часового (в земных часах) вращения, то есть 34 часа, предполагая, что выдуманное автором силовое поле ампур замедляет движение твёрдой сердцевины планеты относительно газовой атмосферы в два раза. Исходя из этого, 20 нуст — приблизительно 3,4 земных года (пересчитано по часам). *** Около 230 земных лет. **** Неверно переведённая строка из памятника древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», которая тем не менее в современном русском языке живёт своей, самостоятельной жизнью. В «Слове...» сказано: «Боян вещий, если кому-то хотел сложить песнь, растекался мысию по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». «Мысь» в переводе со старославянского — «белка». Соответственно автор говорит, что Боян, складывая песнь, охватывал мысленным взором весь мир — бегал белкою по дереву, серым волком — по земле, летал орлом под облаками. Примечательно, что, например, в Псковской губернии еще в XIX в. белку называли именно так — «мысью». ***** Насколько хватает глаз — На расстоянии, доступном для зрительного восприятия, насколько можно увидеть. (Фразеологический словарь русского литературного языка. — М.: Астрель, АСТ. А. И. Фёдоров. 2008.)